Некоронованный

Sick Puppies – Pitiful Мы заходим в отель под оглушающие крики фанатов, которые поджидают меня у входа в здание. Я как обычно не обращаю на них внимания; Билл помогает мне добраться до дверей и, не отпуская моего локтя, ведёт меня в сторону лифта. Я спокойно пересекаю пространство, уверенный в том, что смог бы сделать это и самостоятельно, но спорить со своим новым охранником у меня нет ни сил, ни времени. Да и бесполезно это. Наверное, он не знает, что я могу спокойно ориентироваться в этом здании, потому что хожу одной и той же дорогой больше месяца. Я в курсе, что справа находится ресепшен, слева, в десяти метрах от главного входа, несколько диванчиков и столиков, впереди справа лестница на этажи выше: она широкая и большая, покрытая ковром, а слева дорога в кафе-ресторан отеля. Лифт находится напротив дверей в двадцати метрах – нет ничего сложного, чтобы добраться до него самостоятельно. Конечно, придётся повозиться с кнопками этажей, да и я не гарантирую, что не столкнусь с посетителями, которые не в курсе обо мне. А так всё нормально. Я справлюсь. Я выживу. - Какой там этаж? – спрашивает охранник, не отпуская моего локтя. Я вздыхаю и пытаюсь выпутаться из его хватки. - Четвёртый. Номер четыреста пятнадцать, - говорю я, наконец выдёргивая локоть. – И не надо меня так держать, не убегу. Билл фыркает и нажимает на кнопку, я слышу, как двери лифта закрываются, а потом он начинает подниматься вверх. Я стою ровно и спокойно, всеми клетками тела ощущая присутствие парня. Интересно, как он выглядит. Наверное, у него щетина, тёмные волосы и голубые глаза. И улыбка. Такой жуткий бандит-хулиган, который в прошлом был главарём банды, а потом решил пойти на путь истинный и стать охранником. Какая чушь. Лифт издаёт протяжный звук, двери открываются и я решительно выскакиваю из кабинки, пока меня снова не схватили за локоть и не потащили силком к моему номеру. Так, пятая дверь справа, всего семнадцать метров. - Эй, постой, - Билл идёт позади меня, но не прикасается, однако я чувствую на своей спине его пристальный взгляд. Я торможу рядом со своим номером и достаю из кармана ключ-карту, чтобы открыть дверь, но мою руку перехватывают. Парень забирает карту и проводит ею по замку, он щёлкает, и охранник открывает передо мной дверь. - Там никого нет, - говорю я, начиная слегка раздражаться. - Это входит в мои обязанности… - Билл заходит в номер. Я немного стою на одном месте, а затем решительно следую за парнем. Конец моему спокойствию и одиночеству. Надо поговорить с Дэвидом и сказать, что если он не уберёт от меня этого охранника, то я откажусь выступать на сцене. Мне нужно личное пространство. Я не против, если он будет сопровождать меня вне номера, но жить с ним вместе я не хочу. Одиночество – это единственное, что осталось у меня для встреч с братом. - Я в душ, - бросаю я, направляясь к двери, расположенной справа. – Закажи мне поесть. И горячий шоколад. Только не суши. Терпеть их не могу. - Тебе помочь? – усмехается Билл. - Сам справлюсь, - шиплю я, скрываясь в ванной и захлопывая за собой дверь. Я закрываю её на замок и вздыхаю, облокачиваясь рукой о стену. Мне требуется время, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, после чего я отстраняюсь от стены и на ходу расстёгиваю чёрную рубашку. Я подхожу к душевой кабинке и включаю воду, проверяю её на ощупь, чтобы та не была слишком горячей или холодной, а потом медленно раздеваюсь. Шум воды успокаивает – я бросаю вещи на тумбочку, затем скольжу пальцами по повязке и осторожно начинаю избавляться от неё, словно от бинтов. Эластичная шёлковая ткань плавно поддаётся движениям, я освобождаюсь от неё и облегчённо вздыхаю. Непривычно. Всегда так было, когда на глаза больше ничего не давит. Я не открываю век. Если честно, то я уже и не помню, когда в последний раз распахивал глаза. Мне страшно, мне неуютно и печально, потому что я знаю, что от темноты мне всё равно не избавиться. Мои веки всегда закрыты, даже если их не скрывает ткань. Я встаю под воду и позволяю ей схватить меня в свои объятия, она плавно стекает по моему телу. Подставляю голову, заставляя волосы намокнуть, чувствую, как они прилипают к лицу, и мне приходится убрать их назад и подставить прозрачному потоку своё лицо. Приоткрываю губы, чувствуя, как вода заползает в рот, задерживаю дыхание, а потом опускаю голову. Волосы у меня длиной по плечи, чёрные и прямые. По крайней мере, мне так говорят. Не знаю, что там химичат мои стилисты, может быть, меня давно перекрасили в рыжий без моего согласия. Хотя мне всё равно. Когда мне надоедает просто так стоять и думать о бесполезной ерунде, я беру с полки гель, он всегда стоит в самом углу у стены, и наношу его на своё тело, после чего мою голову шампунем. Постояв ещё какое-то время в душевой кабинке я выключаю воду, лениво беру полотенце и вытираюсь. Выходить к Биллу не хочется, вообще нет никакого желания с кем-то разговаривать или просто знать, что рядом кто-то есть, но я проголодался, да и находиться вечно в ванной я не могу, а то охранник подумает, что со мной что-то случилось, и начнёт выламывать дверь. Что-то мне подсказывает, что именно так он и сделает. Я надеваю белоснежный халат, плотно завязываю его, а потом хватаю с тумбочки свои повязки и начинаю аккуратно затягивать их на глазах, строя невидимую стену между мной и всем остальным миром. Мне так спокойней, знать, что никто и ничто не сможет пробраться ко мне в голову и преодолеть ткань. Вздыхаю, немного медлю, а потом открываю дверь и выхожу в комнату, чувствуя запах еды. Наверное, её уже доставили в номер. - Ты всегда ходишь с повязками? – раздаётся голос Билла со стороны кресла. Я поджимаю губы и присаживаюсь на кровать. - Да. Где мой горячий шоколад? Охранник вздыхает и поднимается – я слышу его шаги. Он пересекает комнату и везёт ко мне столик, на которых горничные приносят заказы в номер. Я слышу, как парень убирает железную крышку с тарелки, потом хватает мою руку и показывает мне, где находится еда. - Я сам могу, - бурчу я, притягивая столик поближе. - Да, да… Я вздыхаю и начинаю есть, никак не в силах избавиться от мысли, что за мной наблюдают. Это напрягает и раздражает. Чёрт возьми, за что мне всё это? Так хорошо было в одиночестве, так спокойно и так… грустно?