Некоронованный

Miley Cyrus – Stay Мне снится гроза – она разъедает мою голову и проникает в самые потаённые уголки моего сознания. Тёмные пугающие тучи, гром и вспышки на небе. А ещё дождь. Сильный, мощный, безжалостный ливень, который придавливает траву к земле и заставляет ветки деревьев гнуться под напором. Мне снится шум ветра и непонятный звук падения. Всё это смешивается и превращается в одну сплошную кашу, которую я не могу разложить по полочкам. Я просыпаюсь неожиданно и резко – темнота не пропадает, плотные повязки прилегают к глазам и не позволяют мне раскрыть веки. Я специально использую их, чтобы случайно не распахнуть глаза, потому что я всё ещё боюсь окончательно убедиться, что меня окружает пустота и бездонная пропасть. Я тихо вздыхаю, пытаясь отогнать навязчивые мысли, протираю лицо ладонями и убираю волосы в сторону, чтобы не мешались. Мне требуется время, чтобы сообразить, где я нахожусь, и вспомнить, что я должен быть в комнате не один. Я прислушиваюсь, но не могу уловить присутствие Билла. Даже его дыхания не слышно. Может быть, он не ночевал в моём номере? Может ушёл и позволил мне побыть в одиночестве. Я с трудом сажусь – одеяло сползает с моих плеч и меня охватывает прохлада – и запускаю пальцы левой руки в волосы. Головная боль всегда преследует меня после концерта, особенно если мне в этот день снятся кошмары. По коже неожиданно проходит череда мурашек – я всем своим телом чувствую, как на меня кто-то смотрит, поэтому мне приходится замереть и прислушаться. Я точно в комнате не один. - Билл? – тихо зову я, чтобы убедиться, что рядом находится охранник, но мне никто не отвечает. Нет. Это не Билл. - Том, что же ты со мной делаешь? – шепчу я, пытаясь спрятаться от навязчивого образа брата, чей взгляд я ощущаю даже сейчас, но у меня ничего не получается. Я снова протираю лицо ладонями, затем откидываю одеяло и свешиваю ноги с кровати, еле касаясь пальцами пола. Нужно найти свой сотовый и попросить Джейка заказать мне завтрак в номер, а то я уже сейчас есть хочу. От сока я бы тоже не отказался. Так. Сотовый. Он в сумке. Сумка в кресле. Кресло слева в двух метрах от кровати на четыре часа. Я поднимаюсь и с вытянутой рукой направляюсь в сторону нужного места, скользя пальцами по кровати. Как-то прохладно… окно что ли открыто? Я ёжусь и осторожно пересекаю расстояние – вытягиваю руку, чтобы найти кресло, торможу, пытаясь не врезаться в него и не упасть, а потом неожиданно натыкаюсь кончиками пальцев на что-то мягкое, чего точно не должно быть на моём пути. Я одёргиваю руку, но ничего не происходит. Снова тянусь вперёд и нащупываю препятствие – оно тёплое, почти обжигающее, и я сразу понимаю, что это чья-то щека. Наверное, Билла. Он что, в кресле спал? Идиот. Я прикусываю губу и кладу ладонь на его щёку – щетина немного покалывает мою кожу, незаметное бесшумное дыхание обжигает мои пальцы. Я провожу ею вверх и немного зарываюсь в волосы – они мягкие и приятные. Случайно задеваю что-то холодное и быстро одёргиваю руку. Пирсинг в брови? Вздыхаю и отступаю назад. Не найти мне теперь сотовый, раз сумки нет в кресле. Кто знает, куда Билл положил её, а искать по всему номеру просто бессмысленно. Я отступаю ещё на пару шагов, а потом осторожно направляюсь к окну и забираюсь на подоконник с ногами, обнимая колени и прижимаясь виском к холодному стеклу, чтобы хоть немного избавиться от головной боли. Слышу шум машин на улице и думаю о том, сколько же сейчас времени. Если честно, мне трудно представить город, трудно фантазировать на счёт многоэтажек, шумных улиц, парков, людей, машин, разных магазинчиков и кафешек, кинотеатров, даже фонтан с трудом может появиться у меня в голове. Я совершенно беспомощен в этом огромном мире и я могу фантазировать о нём только по тем картинкам в книгах или в интернете, которые я видел в детстве. Я вырос в горной деревушке в Германии и никогда в жизни не был в больших городах, таких как Берлин или Гамбург. Я не знаю, как они выглядят и что из себя представляют, потому что единственное, что я помню – это горы, снег, равнины и красивые пейзажи. Никаких мегаполисов, никаких людей, только спокойствие и тишина. Это было единственное, что осталось у меня от всего мира, единственное, что отчётливо появляется в моей памяти, когда я пытаюсь представить что-нибудь. Это единственное, что у меня есть. Я жил там с дедушкой и с братом-близнецом. Том был старше меня, и он всегда мечтал уехать куда-нибудь в город, чтобы избавиться от того спокойствия и одиночества, которое я так любил. Брат хотел выбиться в люди и стать знаменитым музыкантом – это была его мечта. И я обещал помочь ему, пусть это и противоречило всем моим принципам; я обещал, что буду петь под его игру на гитаре. Мы выкладывали наши записи в интернет, надеясь, что кто-нибудь заметит наш талант и попытается помочь нам, но нам долго не везло. Однажды, с нами всё-таки связался один продюсер и предложил заключить с ним контракт. Нам нужно было приехать в Берлин и встретиться с ним. Тогда была жуткая гроза. Мы ехали вместе с дедушкой на его старенькой машине через горную дорогу. Том был счастлив, признаться, я никогда в жизни не видел его таким. Конечно, его мечта скоро должна была осуществиться. Я был рад за него, я готов был сделать всё что угодно, лишь бы брат продолжал так улыбаться. Но в тот день нам не повезло. Молния ударила в скалу как раз в тот момент, когда мы проезжали по опасной дороге, начался камнепад. На нашу машину обрушилось несколько булыжников, из-за чего авто перевернулось и оказалось под завалом. Я сразу потерял сознание, потому что ударился обо что-то головой, и пришёл в себя уже в больнице. Уже тогда меня окружала темнота и пустота. Врачи сказали, что при ударе я повредил зрительные нервы и теперь вряд ли смогу видеть. Тома и дедушку придавил огромный булыжник – они оба сидели на переднем сидении, а я был на заднем. Ни брат, ни дедушка не выжили. Через несколько дней меня нашёл продюсер, с которым мы должны были встретиться. Дэвид Йост предложил мне помощь и я согласился. Он единственный знает, что со мной произошло и кто я на самом деле такой, и он никому никогда не расскажет об этом, потому что это было моё условие, когда я согласился дебютировать в Берлине как сольный артист. Я решил исполнить мечту брата и стать знаменитым певцом, чтобы Том, наконец, оставил меня в покое. Потому что с тех пор, как его не стало, я чувствую его повсюду. Я знаю, что он преследует меня, куда бы я ни пошёл. Он всегда рядом, всегда наблюдает за мной, всегда пристально смотрит и молчит. И меня это пугает. Очень пугает…