Особенные

Трава пригнулась к земле, прижатая мягким сапогом, и вновь выпрямилась. Эта часть леса была достаточно отдалённой от города, чтобы остаться почти не тронутой людьми, и девушка шла по видимым лишь ей тропинкам. Впереди показалось высокое дерево, ствол которого расходился ветками не ниже пяти метров над землёй. Секо всегда росли поодиночке, иногда по два, и этот не был исключением – верхушка его была совсем не видна за кронами низких деревьев. Девушка поставила корзинку на землю и присела рядом, снимая юбку и оставаясь в штанах. Достала хитрую железную заколку, которой тут же заколола длинные волосы, чтобы не мешались, и подошву с шипами и ремешками. Кому-то могла эта конструкция показаться странной, но девушка, уверенно закрепляющая «сбрую» поверх сапожек, так не считала. Потянувшись, чтобы разогреть мышцы, она надела перчатки, взяла прочную верёвку и поднялась, подходя ближе к секо. Остановившись совсем рядом, девушка обмотала ствол дерева и свою талию, завязав пару надёжных узлов, и, крепко взявшись за верёвку, ступила несколько первых шагов вверх. Прижалась, перекинула верёвку повыше – и вновь продолжила карабкаться. Добравшись до веток, она перевязала узел, освобождаясь от страховки, и полезла дальше, к вершине. Через десять минут от начала подъёма она с долгожданным облегчением опёрлась на уже совсем тонкий ствол и начала разминать уставшие руки. Девушка потянулась, вдыхая чистый воздух полной грудью, и довольно улыбнулась. Осталось только собрать листья, «которых наиболее щедро касался солнечный свет», за какими её и послали, и с чистой совестью возвращаться домой. Девушка посмотрела вокруг, наслаждаясь раскинувшимся во все стороны лесом. Совсем рядом от того места, где она находилась, проходила граница двух стран, и на север простиралась уже чужая и загадочная Артака, а южнее, всего в получасе – родной Атрибис, будто стремящийся к небу своими тёмными колоннами дыма из фабричных труб. Городок был совсем небольшим, что не удивительно для приграничных земель, но залежи железной руды определили его судьбу. Девушка схватилась за ближайшую ветку покрепче и осторожно привстала, постепенно полностью выпрямляясь. Открыв небольшую набедренную сумку, она потянулась к подходящим под описание листьям, начиная сбор. Девушка всё никак не могла понять, какая разница между этими листьями и теми, что растут пониже, но если тётушка послала за конкретными, перечить было бы плохой идеей. Набив обе сумки до самого края, девушка стала осторожно спускаться, радуясь, что как-то нашла эти шипы для обуви: лезть вниз со столь жуткой высоты было немного страшнее. Развязала узелок, снова обеспечивая себя страховкой, и медленно пошла. Уже на земле, вновь надевая юбку с укороченным спереди подолом и распуская волосы, девушка вдруг заметила нежный фиолетовый цвет, пробивающийся между травами. Наклонившись, она увидела маленькие, но очень красивые колокольчики, будто прячущиеся от чужих глаз. Выложив листья в корзинку, девушка улыбнулась, набрав немного столь милых цветочков, и наконец пошла в сторону дома. Лес плавно переходил в одинокие деревца и большие поляны, как-то естественно сливаясь с грунтовыми дорогами, что дальше покрывались брусчаткой. Как и всегда после таких вылазок, девушка чувствовала себя предельно спокойной и довольной жизнью, что неотвратимо тянуло к философским размышлениям. Смотря на фабричный дым, она представляла, как могло бы всё быть, если бы люди до сих пор могли управлять металлами, как раньше. О тех далёких временах ходили легенды. Как, впрочем, и о правителях. Все знали, что они есть, что закон лучше соблюдать, но как они выглядят?.. Последний раз власть менялась почти сто лет назад, с тех пор – ни слуху. Впрочем, это всего лишь легенды. Что говорят в других странах, девушка не знала, ведь никогда там не была, а доверять информации, прошедшей через десятки рук, было не в её правилах. Завернув за очередной поворот кривой улочки, девушка вдруг увидела знакомые лица, но не обрадовалась. Местная банда, известные всем воры мелкой руки: и как только стража их не арестовала до сих пор? Решив быстро обойти их другой дорогой, пусть и сделав крюк, девушка резко повернулась, собираясь уйти, как вдруг услышала оклик, заставивший тело покрыться мурашками. – Эй, красотка, что за невежливость? А поздороваться? Не видя смысла бежать, ведь трое дюжих парней были намного её сильнее и быстрее, девушка медленно повернулась, боясь поднять на них глаза, но внимательно следя за ногами и медленно поднимая руку к набедренной сумке, где был спрятан нож. – Да это ведь приёмная лекарши. Какие люди и без охраны, – прозвучало слева, в то время как стоящий посредине сделал шаг вперёд. – Не хочешь к нам в компанию? Не обидим, – он засмеялся, и его хохот тут же подхватили другие. – Не молчи, красотка… – Ксани! Она резко дёрнулась, услышав своё имя, и взгляды всех четверых потянулись к стоящему за спиной девушки человеку. Даже ссутулившись и совершенно равнодушно держа руки в карманах, он был выше и шире в плечах, чем воры, а расстёгнутый плащ делал фигуру ещё более устрашающей. Ксани тут же побежала к нему, цепляясь за локоть и чуть отступая назад. – А вот и охрана… – недовольно пробормотал главарь, но незнакомец, кажется, совершенно не обратил на это внимания. – Вот ты где, дорогая. Я уже тебя обыскался. Уж простите, ребята, – он наконец обернулся к замершим и совершенно раздосадованным ускользающей из-под носа добычей парням, – но я её забираю. Попытка возразить наткнулась на взгляд, из-за которого мурашки пробежали по коже. Не сказав больше троице ни слова, парень нежно обнял Ксани за талию и удалился вместе с ней. Как только они отошли на достаточное расстояние, девушка облегчённо выдохнула, крепко обнимая спасителя. – Эйса, ты даже не представляешь, как же ты вовремя. Ксани отстранилась, убирая руку со своей талии, и продолжила идти, будто ничего и не случилось. Мягко улыбнувшись, Эйса в два шага догнал девушку, снова пряча руки в карманы. – Прекрасно представляю, дорогая, – выделил он последнее слово, и оба, не сговариваясь, засмеялись. – Ты ведь понимаешь, чего мне стоило не испортить момент своим смехом? – Ох, наверное, это были ужасные моральные затраты. Как провинившийся, предлагаю искупить вину чаем. – Только если к нему прилагаются сладости. Узенький трёхэтажный домик мало чем отличался от стоящих по соседству и вплотную примыкающих к нему, но из-за связанных с ним воспоминаний казался чуть теплее и светлее. Пробежав по скрипучей деревянной лестнице на верхний этаж, Эйса повернул ключ и гостеприимно предложил Ксани войти, но не успела она и шагу ступить, как сам проскочил и захлопнул дверь. Девушка лишь немного раздражённо покачала головой. – Двадцать пять лет, а ума как у ребёнка. Дверь открылась, и в образовавшуюся щель Эйса просунул свою голову, тут же состроив обиженное лицо. – У меня Отрыв не закончился. Я так сказал. Ксани лишь усмехнулась, наконец заходя в квартиру. Единственное, что её раздражало в друге, так это вечный бардак. Хотя нет, ещё излишний пирсинг: бровь, губа, язык, а уши вообще больше походили на решето. Заметив её взгляд, парень тут же выдернул из-под завала какую-то большую тряпку и прикрыл ею часть бедлама. – Это простынь, да? – Как хорошо ты меня знаешь. Он, усмехаясь и что-то напевая под нос, пошёл в маленькую кухню, чтобы поставить чайник да поискать среди съестного хоть что-то вкусное, пока девушка принялась убирать, время от времени закашливаясь от столпов пыли и дурно пахнущих остатков еды. – Меня не было тут всего неделю! Чёртову неделю! – наконец не сдержалась она. – Как видишь, это огромный срок, – отозвался он, облокотившись о дверной косяк и наблюдая за попытками привести его комнату в порядок. – Помочь не хочешь? – Конечно же нет. Наблюдать гораздо приятнее, – он чуть наклонил голову вправо, смотря, как Ксани сдерживается изо всех сил, и обернулся на свист чайника. – Увы и ах, вынужден тебя ненадолго покинуть. Когда он вернулся, таща огромную миску с пирожками и две кружки горячего чая, в комнате уже был почти идеальный порядок. Поставив всё на стол, юноша на него же и сел, тут же принявшись дуть на чуть обожжённые кружками ладони. – Нет, чтобы за ручку взяться или на поднос всё сложить… – беззлобно проворчала Ксани, взяв пирожок. Откусив всего немного, она с наслаждением закрыла глаза. – Мамины? – Да, – нехотя признался парень, немного смущённый. – Кто же ещё мне будет бесплатно вкусности делать? – Женить тебя пора, дорогой, – скопировала она его интонацию, заставив хихикнуть, и расслаблено откинулась на кресло. – Нет, ну правда, ещё немного – с тебя песок сыпаться будет! – Каждый раз, как я выхожу из шахты, с меня сыпется земля. Это считается? – Не паясничай. – Вот встречу любовь всей своей жизни – сразу женюсь! Чтобы сильная была, смелая… Ну прям как ты. – Да я бы с ума с тобой сошла. – Будто с тобой можно остаться здоровым. Мне уже жаль твоего будущего мужа, – ухмыльнулся он, демонстративно делая пару глотков, и тут же закашлялся, поперхнувшись. Отдышавшись, он немного посерьёзнел. – В какой-то мере я понимаю Яна. Ты красивая, не то что эти барышни, шире меня в плечах: к таким и подойти страшно. Давно он к тебе цепляется? – Да нет, – отмахнулась она, закидывая ногу на ногу, но оба знали, что это не правда. – Ещё раз спасибо. – Святое дело, – хмыкнул Эйса, потрепав девушку по голове. – А если бы ты пошла в Отрыв… – Опять за своё? – Да что уж, дай хоть последние дни помучить. Вот сама посмотри: ты в шестнадцать школу закончила? Закончила. А в Отрыв, как все порядочные люди, пошла? Нет. Я тебя за эти два года хоть раз попрекнул? Нет, конечно, только подшутил пару сотен раз. А послезавтра у тебя уже день рождения, поздно будет шутить. Ксани поморщилась как от головной боли, всем своим видом давая понять, что она думает про традиции. – Не хочу я тело своё дырявить. Лабреты, штанги, спирали – на тебя вон вообще смотреть больно. Мне и этого хватает, – подняла она руки как доказательство, демонстрируя широкие кожаные браслеты с множеством круглых металлических вставок, охватывающих оба плеча и предплечья. – Взрослая ты наша, выбрала уже, кем работать будешь, начиная с восемнадцатилетия? – Да, – Ксани чуть высокомерно задрала нос, чтобы смотреть парню в глаза. – Как и тётушка, врачевать пойду. – Как и тётушка, – буркнул он. – Нервная же работа. Тоже хочешь одной быть? Девушка вмиг помрачнела, но решительности во взгляде от этого меньше не стало. – А если и так? Прекрасная жизнь. Тоже, как и она меня, возьму какую-то детку брошенную, воспитаю как свою. Что в этом плохого? Только одним ребёнком счастливее. – Ох, вроде и кажешься умной, но такая глупая, – он поставил чашку, подойдя к девушке и нежно обняв её за плечи, заставляя уткнуться лицом в живот. Привычное с детства движение заставило девушку лишь улыбнуться, легонько пощекотав. – Так, это ещё что? – неожиданно спросил парень, руки которого плавно перекочевали на заточённую в корсет талию. – Да ты никак потолстела? А ну хватит мамины пирожки лопать, вредно, вредно! Девушка заливисто засмеялась, смотря, как Эйса собственнически прижимает тарелку к себе и почти незаметно кидает один пирожок в рот. – Что смотришь? – спросил он почти неразборчиво, из-за чего Ксани засмеялась ещё громче. – Так, голодный ты мой, не съем я твои пирожки, и так засиделась, возвращаться пора. А то повянут, – указала она на мирно стоящую у стены корзинку. – Точно, – совсем посерьёзнел он, чуть прожевав и одним махом опустошив половину кружки. – У тебя ведь вечно гербарий с собой! – Ничего не гербарий! – всполошилась девушка, тут же проверяя корзинку: листья всё ещё казались свежими, будто только сорванные. – Ладно, пошли, проведу тебя. А то опять всех воров округи привлечёшь. Не став спорить, ведь с Эйсой было намного спокойнее, девушка тут же собралась, на прощанье оставив в вазе половину букета. Интересно, как скоро парень заметит, что они завяли? Нужно будет зайти через несколько дней. В отличие от большинства зданий Атрибиса, дом, в котором жила Ксани, не имел соседей. Это было достаточно большое здание в центре города, большую часть которого занимала больница: операционная, приёмная да большой зал с кроватями, огороженными друг от друга ширмами. Запах лекарств впитался в стены, просачивался сквозь них, и был именно тем, с чем у девушки ассоциировались дом и детство. Попрощавшись с Эйсой у самого порога и спиной ощущая пристальный взгляд, девушка открыла запирающуюся только на ночь дверь, чем чуть не сбила стоящую за ней чуть полноватую женщину. – День добрый, тёть Рута, – весело улыбнулся Эйса, помахав рукой. – И тебе не хворать, милый, – привычно ответила женщина, немного устало улыбаясь и жмурясь от лучей садящегося солнца. – На чай зайдёшь? – Ох, – театрально схватился Эйса за живот, – ещё одна кружка – и я лопну. Да и пора мне. – Тогда, надеюсь, скоро свидимся, – хитро ухмыльнулась она, пропуская девушку в дом и закрывая дверь. Стараясь не обращать внимания на эту невинную шутку, Ксани прошла к смежной с больничным крылом комнате – месту, где варились новые лекарства. Пока тётя Рута перебирала листья, корешки и стебельки, доверху заполнившие лукошко, девушка помыла руки, набрала полную вазу холодной воды и украсила комнату небольшим, но очень милым букетом. На секунду травница оторвалась от своего любимого занятия: – Ты, конечно, молодец, что проводишь время с таким замечательным молодым человеком как Эйса, но в следующий раз предупреждай, что с ним погулять собираешься. Ксани закатила глаза, завязывая фартук, и решила рассказать правду. – Я сама не знала, что зайду к нему. Он спас меня сегодня… Случайно наткнулась на Яна с дружками. – Бог ты мой… – тихо охнула женщина, подходя вплотную к воспитаннице и бегло ощупывая на предмет повреждений, не найдя которых, задрала голову, чтобы посмотреть в глаза. – Всё хорошо? – Не волнуйся, Эйса пришёл как нельзя вовремя. Тихо причитая на распоясавшуюся молодёжь, она наконец отошла, возвращаясь к лукошку, и напряжение, повисшее в комнате, постепенно спало. – Будь осторожнее, пожалуйста. Видишь, что творится? – расчувствовавшись, она слишком сильно мотнула головой, из-за чего пучок светлых русых с проседью волос немного растрепался. Поправив причёску, Рута продолжила: – Лучше не ходи одна. Бери парня с собой да ходи хоть за город. Да и он только рад этому будет. – Я ему не невеста и не жена, чтобы он из-за меня работу пропускал. – А зря… – тихо, но хорошо различимо пробормотала женщина, заставив Ксани залиться краской. – Ты прекрасно знаешь, что мы просто друзья. И не надо об этом, – оборвала новые поползновения девушка, не дав вставить и слова. Тётушка же, тем временем закончившая разбирать корзинку, озадаченно нахмурилась. – Всё это, конечно, хорошо, но где ягодки рубуса? – Забыла… – пристыженно пробормотала девушка. Женщина лишь покачала головой. – И что делать теперь, если их нет? Завянет ведь всё до завтра… – Я сейчас сбегаю! Женщина нахмурилась, уперев руки в массивные бока. – Куда собралась на ночь глядя? – Но он ведь совсем недалеко растёт, через три улицы. Моргнуть не успеешь, как я вернусь. – Темно уже, поздно. – Но на то ягодки и красные, – усмехнулась девушка, снимая фартук и хватая опустевшую корзинку. – Не волнуйся, я мигом. Не слушая больше вполне обоснованных опасений, девушка выбежала из дому, безошибочно сворачивая в лабиринте кривых и почти безлюдных улочек. Темнота постепенно сгущалась, но Ксани хорошо знала дорогу, только вот не могла угадать, что, забегая за очередной поворот, вдруг столкнётся с кем-то. Она отступила на пару шагов, низко наклонив голову и бормоча извинения, как вдруг по телу пробежали мурашки. Где-то она уже видела эти ноги. А вокруг, как назло, ни души. – Да ты никак сама в мои руки идёшь, красотка? Девушка тут же отпрянула, порываясь бежать, но Ян схватил её за руку, дёрнув на себя и тут же отпустив. Ксани чуть пригнулась, роняя корзину, быстро доставая два острых ножа из сумок, и выпрямилась уже с ними наготове, собираясь защищаться. Ян лишь снисходительно ухмыльнулся. – Брось свои коготки, ты ведь хорошая девочка. Хватит хмуриться – давай лучше развлечёмся, – он многозначительно приподнял брови, на что девушка попыталась снова отступить. На этот раз руку он не отпустил, крепко сжав оба запястья и парой быстрых движений выбив ножи – те как-то грустно зазвенели о брусчатку. Выдержав тяжёлый взгляд, потянул Ксани на себя. – А ты гордая, – ухмыльнулся он. – Что, даже не закричишь? А как же твой защитничек узнает, что что-то случилось? – Отпусти, – тихо сказала Ксани, со злостью смотря в глаза напротив. Она пыталась скрыть страх, одолевавший её изнутри, и показать лишь напускную гордость, но голос дрожал слишком неправдоподобно. – Хотя зачем тебе звать на помощь, – продолжил парень, будто не услышал, – тебе всё понравится. Он отпустил одну руку, чтобы погладить девушку по бедру, и Ксани, тут же резко дёрнувшись назад, с размаху ударила парня ногой по лицу. Не попала. Уже в самый последний момент, когда не было возможности остановиться, она вдруг почувствовала, как пальцы сжимаются на её голени, а удар резко прекращается. Паника застучала в висках с новой силой, когда Ян отпустил и вторую руку, а девушке, потеряв опору, пришлось хвататься за обидчика, чтоб не упасть. – Хорошая девочка, – ухмыльнулся он, закидывая её ногу себе на талию и крепко прижимая рукой. Другой же он принялся поглаживать бедро, быстро забравшись под юбку, что Ксани оставалось лишь радоваться штанам да стучать, что было силы, кулаками по груди и чужим рукам. – Сколько в тебе, оказывается, страсти. – Отпусти меня немедленно! – закричала она, продолжая отбиваться и почти не слыша себя за быстрым стуком сердца, отдающимся шумом в ушах, но на Яна это не подействовало – он лишь потянулся вперёд, больно кусая за губу, пока рука переместилась туда, где не должна была оказаться никогда. Девушка испуганно вскрикнула и ударила ладонью по лицу, больно царапая ногтями. Она даже не заметила, что кожа расступилась слишком легко, лишь почувствовала, как Ян отпихнул её, недовольно кривясь. Ксани замерла в паре шагов от него, широко раскрытыми глазами смотря на открывшееся ей зрелище, и тут же прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать, пока глаза медленно наполнялись слезами от страха. – Ах ты… – начал было парень, но четыре глубокие царапины на щеке принялись кровоточить с новой силой, причиняя неимоверную боль. Ян закричал, хватаясь за исполосованную щеку, тут же, срывая пуговицы, задрал рубашку, прижимая ткань к ране, и побежал со всех ног. Ксани, совершенно впав в ступор, ещё какое-то время смотрела ему вслед, а потом медленно убрала руку от лица, с ужасом понимая, что она вся покрыта тёмной бордовой кровью. Немного отстранив руку, будто это могло как-то помочь, она вдруг заметила, что ногти стали на порядок длиннее. Осторожно прикоснувшись к одному, Ксани поняла, что он был полностью металлическим. Кусая губы, чтобы не закричать, она быстро подняла с земли ножи, брошенное лукошко – и побежала в обратную сторону, к дому. Дверь всё ещё не была заперта, и девушка вихрем ворвалась внутрь, тут же запираясь и прижимаясь спиной к стене, чтобы отдышаться. Услышав шум, Рута вышла навстречу, на ходу причитая: – Ну что ты так долго, я же волнуюсь! Поздно, темно уже… Она осеклась на полуслове, заметив кровь. Замерла на мгновение, но тут же быстро подбежала, принявшись внимательно девушку осматривать. Ксани рыдала, силясь успокоиться, и покорно позволяла тётушке оглядывать руки. – Такого я не ожидала, – тихо пробормотала женщина, но Ксани её не услышала. – Не моя, не моя кровь, – наконец сказала она, дрожа, и Рута, проверив дверь, быстро увела воспитанницу в комнату. Заставив сполоснуть руки, усадив на кресло и уговорив выпить немного успокаивающего отвара, она встала напротив неё, всем видом излучая добродушие. – Ксани, милая, всё позади. Расскажи, что случилось. Девушка, уже почти полностью пришедшая в себя, поёжилась, шмыгнув носом, и опустила взгляд на руки. – На меня Ян напал… Ножи выбил, приставал… Я просто пыталась влепить ему пощёчину, но… – она снова замолчала, внимательно смотря на острые металлические пластины. – Я не знаю, откуда это появилось, но его щека… Когда он убегал, она была больше похожа на решето, – девушка наконец перевела взгляд на тётушку, доверчиво заглядывая в глаза. – Как их убрать? Рута не успела ничего ответить – в дверь требовательно постучали. – Бегом в свою комнату, ни звука! Сейчас разберусь со всем да сразу к тебе ворочусь! Девушка не перечила, тут же побежав к лестнице в конце коридора и поднявшись на несколько ступенек, чтобы её не было видно, но там и остановилась: было слишком интересно. Рута тем временем, совершенно правдоподобно шаркая ногами, будто только проснулась, пошла к двери, будто бы сердито спросив: – Кого на ночь глядя нелёгкая принесла? – Откройте быстрее! – донеслось из-за двери взволнованное. Не став больше медлить, женщина тут же отворила, впуская мужчину, придерживающего бледного и истекающего кровью Яна. Парень, похоже, сменил уже не одну тряпку, но и эта была насквозь пропитана кровью. – Бог ты мой… – лишь ойкнула женщина, жестами показывая дорогу к операционной. Больше Ксани не видела. Ни того, как шипящим раствором промывалась рана, ни того, как, сделав несколько уколов с обезболивающим, женщина принялась осторожно зашивать рану специальными нитками. Ксани лишь слышала, как мужчина нервно ходил из стороны в сторону, меряя комнату шагами, и стонал от боли парень, ведь лекарства на него почему-то не подействовали. Она винила себя, даже понимая, что Ян последняя тварь, заслужившая страдания. Но то, что их принесли её руки, девушку выбивало из колеи и заставляло судорожно вздрагивать от каждого едва сдерживаемого стона. Похоже, парень так и не рассказал о том, откуда у него появилась такая рана. – Ксани? – прозвучало совсем рядом, и девушка вздрогнула, выныривая из своих мыслей. Задумавшись, она и не заметила, как Рута закончила зашивать, на прощанье посоветовав прикладывать холодное и обращаться сразу же, если появятся проблемы. – Как он? Жить будет? – посмотрела Ксани красными от слёз глазами. Женщина устало рассмеялась, погладив присевшую на ступеньках девушку. – Будет, будет. Через полгода уж совсем про боль забудет, только шрамы и останутся. – Шрамы… – Но сейчас есть дело поважнее. С тобой тоже ведь нужно что-то делать, – Рута засмеялась, увидев, как вздрогнула Ксани. – Спокойнее, милая. Ну-ка, дай мне свои ручки. Девушка послушно положила длинные пальцы на протянутую ладонь и замерла в ожидании. Тётушка смотрела недолго, после чего накрыла ногти второй рукой. – Закрой глаза и сосредоточься. Это всего лишь магия, и раз уж она в тебе пробудилась, ты должна обуздать её. Сосредоточься и представь, как металл с твоих ногтей медленно пропадает, как они становятся прежними. Всё хорошо, тебе нечего бояться… По телу пробежала дрожь, и девушка убрала руки, внимательно на них посмотрев. Просто на её глазах ногти меняли форму и цвет, вновь становясь нормальными. – Но у меня ведь нет дара. Как?.. – Я расскажу тебе одну легенду, милая, – Рута присела рядышком, нежно обнимая девушку за плечи. Ксани доверчиво прижалась, положив голову на мягкое плечо. – Давным-давно, когда все на свете владели магией, жило восемь прекрасных людей. Они знали, что были лучшими волшебниками в своих землях, и решили править. Они поделили мир на восемь стран, по принципу дара, и были замечательными царями. Но жизнь не вечна, и вот, один за другим, они покинули наш мир, уступая место другим. Но перед смертью правитель Фидэн сказал, что придёт время, и появятся на свет восемь новых магов, особенных, и только найдя друг друга они смогут вернуть в мир гармонию. А после того, как умер последний из царей, люди начали постепенно терять магию, будто бы та ушла вслед за первыми правителями. Всё, на что остаётся надеяться, это на особенных, которые всё исправят. – К чему эта легенда сейчас? – Дар не может дремать так долго, а потом вдруг проявиться. Да и я никогда прежде не слышала о людях, которые бы создавали металл из ниоткуда. – Как я могу быть особенной? Это ведь… – она нервно хихикнула. – Это ведь просто я… – Я чувствую: ты именно та, о ком говорило пророчество. А значит, тебе нужно скорее найти остальных. – Но как? – Не знаю, но, сдаётся мне, между вами должна быть какая-то связь. Есть у меня одна книжечка… – тётушка встала, быстро поднявшись в свою комнату и вернувшись оттуда с небольшой толстой тетрадью в переплёте из грубой кожи. – Признаться, по молодости я мечтала путешествовать. Очень много книг перечитала, да и лечила не только наших, а больные, сама знаешь, поговорить любят. Я всё записывала, но так никуда и не поехала. Страшно, знаешь ли. Но теперь я рада, что хоть тебе эти труды пригодятся. Ксани бережно взяла протянутую тетрадь и открыла на первой странице. На жёлтом листе была кропотливо выведена карта всех восьми стран с их реками, горами и городами, раскрашенными разными цветами. Родная Эрлен была в самом центре с её северными запретными землями, слева – столь манящая уже который год Артака, справа – Шравасти, о которой девушка не знала почти ничего. Амарна и Фидэны на севере, Коптос, Кхела и Сиенна на юге. Восемь стран, окружённых бескрайним морем. Ксани перевернула страницу, бегло пробегая по ровным рукописным строчкам, с каждой всё больше понимая, что в её руках настоящий клад, полный знаний. – Спасибо, но… – она посмотрела на тётушку неуверенно, – Как мне попасть в другие страны? Это ведь запрещено… – Будто ты сама не понимаешь! – ухмыльнулась женщина, скрещивая на груди руки. – Ты ведь лес не хуже города знаешь, милая, а от границы между Вульчи и Атрибисом вообще одно название да есть. Если не получится – подкупим торговый караван, а может, даже уболтаем. Чего мне это стоит, красивой такой? – она чуть задрала нос, заставив наконец девушку улыбнуться. Спохватившись, Рута вдруг всплеснула руками, чуть испуганно глядя на Ксани. – Бог ты мой, а час-то поздний! Бегом, бегом спать! – Но как же?.. – Спать! Я сама тебе всё нужное соберу. Иди спи, с рассветом разбужу. Лучше пораньше, а то мало ли, что тому дурню полосатому сделать иль рассказать захочется. Ксани не сразу поняла, о ком речь, но, разгадав, засмеялась, крепко обнимая тётушку. – Я тебя люблю. Спокойной ночи. – И тебе, милая. Девушка поднялась в свою комнату, заснув, благодаря успокаивающему отвару, на удивление быстро, но время от времени выныривая в реальность, когда в сон врывались стоны от боли. Как и обещала, Рута разбудила её, совсем измученную, на рассвете, тут же накормив, напоив и выведя на улицу. Ксани с удивлением смотрела на любимый велосипед, на багажнике которого примостилась странная сумка, некогда бывшая её свободными штанами. – Что это?.. – Перешила, – с гордостью выпятила грудь не сомкнувшая за ночь глаз тётушка. – Обычный рюкзак на плечи – тяжесть неподъёмная, и где-то, уж не помню, где именно – почитаешь, придумали на велосипеды такое вот счастье цеплять. Намного больше влезет, только езжай осторожнее. – Спасибо, – улыбнулась Ксани, склонив голову, хотя на душе было неспокойно. – И всё же, – пробормотала она, садясь и хватаясь за руль, – как я должна их найти? – Ты почувствуешь, когда встретишь их, иначе никак. Девушка кивнула, поставив ногу на педаль и быстро прокрутив. – Пока, тётушка! – бросила она на прощанье. – Надеюсь, ещё встретимся! – Свидимся, как же иначе? – тихо ответила Рута, грустно улыбаясь. Девушка ехала родными улочками, прощаясь, будто видела их в последний раз. Проезжая мимо дома Эйсы, она едва не разрыдалась, понимая, что даже если вернётся, то будет это очень не скоро. Ксани одёрнула себя, решив, что не имеет права на слёзы. Ну придётся ей убрать гербарий, в который превратятся бедные колокольчики, ну будет начинаться бедлам от самого порога – и не с таким справлялись! Девушка крутила педали по безлюдному в столь ранний час городу с брусчаткой, плавно переходящей в грунтовку и видимые лишь девушке тропинки, и была полна решимости и лишь немного – обиды.

***

Мальчик лет семи со всех ног бежал по промозглым после дождя улочкам, трепетно прижимая к себе украденный кусок мяса и надеясь уйти от погони. Он бы с радостью взял что-то поскромнее, но в хлебной лавке его уже запомнили, а в этой – нет. Теперь запомнят, и это мальчика не могло не огорчать. Изрядно отросшие за последнее время тёмные волосы жутко мешали, постоянно попадая в глаза, и он пообещал себе остричь их, как только появится возможность. Как только он сможет убежать. Но маленький, пусть и быстрый мальчуган всё же был намного медлительнее большого дядьки, побежавшего за ним и время от времени выкрикивавшего «Стой, воришка!», а потому в какой-то момент погоня прекратилась. – Наконец я тебя поймал, – переводил дух мужчина, быстро отбирая украденное и хватая мальчика уже за ногу, чтобы поднять над землёй головой книзу. – Что, мелочь, воровать научился, а бегать нет? – Отпустите меня, пожалуйста… – задрожал мальчик, испуганно глядя на дядьку. Тот лишь хмыкнул: – Отдать тебя стражам – и дело с концом. – Нет, пожалуйста! – А лучше пусть тебя отец выпорет добротно, чтобы не лез снова. Где он сейчас? На работе? – Если бы я знал… – Как это? – Нет у меня отца! И непонятно было, то ли мальчик покраснел от злости, то ли от висения вниз головой. Решив, что так и помереть недолго, тем более ребёнку, мужчина его поставил на землю, но крепко схватил за шиворот, чтобы не удрал. – Тогда к матери веди. – Нужен я ей… – Хватит придумывать, не на улице же ты живёшь! – В подвале бакалейной, – нехотя признался мальчик, опустив голову и поняв, что теперь-то ему точно деться некуда будет. Мужчина выдохнул, будто что-то прикидывая в уме. – То есть, за тебя ответственность никто не несёт, сам себе голова? – мальчик кивнул. – Тогда и вину свою сам заглаживать будешь. – Но я ведь больше ничего не стащил, всё вы отобра… назад забрали. – Но попытка кражи была, – хмуро глянул мужчина, заставляя мальчика присмиреть и испуганно шмыгнуть носом. – Да и побегал я из-за тебя немало. – Вам нечего с меня брать, – вновь отвёл взгляд, вмиг становясь совершенно несчастным. – Разве что одежду могу отдать, да только зачем она вам? Мужчина задумчиво почесал нос, растрепав тёмные усы, и, кажется, поверил. – Тогда работой отплатишь. Мне помощник в магазин нужен, а у тебя взгляд намётан, я смотрю, ни одного воришку не пропустишь. Ну что, согласен? – И вы мне даже платить будете за работу? – Конечно, – улыбнулся мужчина. – Но не полную зарплату, пока всё не отработаешь. А там уже, думаю, останешься. Мальчик заулыбался, но вскоре снова скис. – Что опять не так? – удивился мужчина. – Я не знаю, как долго смогу прятаться в подвале. Когда-нибудь они меня заметят. – Ох и хитрый ты, малой! Ладно, будь по-твоему, выделим тебе подсобное помещение. Заодно и приберёшь там, – добавил он едва слышно, а потом повысил голос, вновь хмурясь: – Но если я замечу, что ты что-то стащил или как-то иначе нашкодничал, – мальчик вжал голову в плечи, искренне испугавшись, что мужчину порадовало, – то отдам тебя стражам. Мальчишка быстро закивал, всем своим видом показывая, что полностью согласен на выдвинутые условия, а сам внутренне ликовал: план удался. Правда, он собирался лишь разжалобить продавца, чтобы тот разрешил ему забрать сворованное, даже не ожидая подобного исхода. Но это было только на руку, ведь мальчик не соврал ни разу: мать и вправду, очередной раз напившись до посинения, выгнала его, устав кормить второй рот, слишком напоминающий бросившего их отца. – Как тебя зовут-то, мелкий? – спросил наконец мужчина, отпустив рубашку и взяв теперь ребёнка за руку. – Нейт, – улыбнулся тот. – А вас? – Томор. Мальчик побледнел, едва не споткнувшись из-за заплетающихся ног. Он ещё раз осмотрел мужчину с ног до головы, понимая, что попал, очень крупно попал. – Что-то не так? – Вы… Тот самый Томор?.. – Который рефери боёв? – закончил за него мужчина, самодовольно ухмыляясь: не думал, что его знают и дети. Нейт кивнул. – Именно тот. Мальчик округлил глаза пуще прежнего. – И вы теперь выставите меня на ринг, на съедение лучшим бойцам города? Не сдержавшись, Томор громогласно рассмеялся, позже принявшись вытирать слёзы. – Это про меня такие слухи ходят? Замечательно. Не собираюсь я ничего такого с тобой делать. – Правда-правда не выставите на съедение? – Правда, – ухмыльнулся мужчина. – Только если сам попросишь. Успокоившись, Нейт уже увереннее взялся за руку мужчины, надеясь, что жизнь наконец начала налаживаться. Когда Томор предположил, что он сам лично захочет на ринг, мальчик едва сдержался, чтобы не засмеяться. Но только, начав помогать сразу в мясной лавке, а позже и в баре при ринге (и как только не сопоставил, дом-то один!), Нейт в какой-то момент понял, что ему и самому было бы интересно попробовать свои силы, тем более, что их в быстро растущем теле было хоть отбавляй. Он смотрел, как сражаются простые, казалось бы, мужчины и те, кто посвятил боям свою жизнь, и не мог оторвать восторженного взгляда от перекатывания мышц под кожей и плавных движений. Кроме этого, также не мог не приковать внимание огромный выигрыш, который забирал с собой победитель. Люди приходили, делали ставки, и только Нейт и Томор знали, что бойцу отдаются далеко не все деньги – не больше половины. В зависимости от уровня боя, с размером денежного приза увеличивался ещё и процент налогов, которые можно было не платить – официальное разрешение на оплату всего лишь двадцатой части всех поборов было главным призом. На своё тринадцатилетие Нейт наконец попросил Томора научить его драться. – Долго же ты собирался, – ухмыльнулся мужчина в отросшие за годы усы, теперь красиво закручивающиеся кончиками вверх. – Уверен? Назад пути уже не будет. – Уверен! С того дня у Нейта начались регулярные тренировки. Томор не щадил паренька, не делал скидок на возраст, и уже очень скоро тот начал делать успехи. Наконец настал тот момент, когда ему было позволено выйти на ринг. Нейт ждал с замиранием сердца, не представляя, кто может быть его противником, ведь мало было людей его весовой категории. Под аплодисменты зевак, уже поставивших деньги, он поднялся на ринг, внимательно озираясь по сторонам. Снова захлопали, но теперь уже противнику – из толпы вдруг появилась девушка его возраста, крепко сбитая, видимо, давно была занята в боях, хотя Нейт никогда не видел её раньше. Она легко подскочила, появляясь перед ним, и самодовольно ухмыльнулась. – Это шутка? – обернулся он к Томору, всё это время стоящему рядом. – Я не буду драться с девушкой. – Что, струсил? – спросила она высоким, режущим по ушам голоском. Толпа заулюлюкала, предвкушая весёлое зрелище. Нейт подавил в себе желание сказать то, что думает про эту выскочку, и лишь примирительно ответил: – Ну я же, как-никак, мужчина, я должен… Выскочка оборвала его громким смехом, к которому тут же присоединилась и толпа. – Я не хочу с тобой драться, но могу отдать победу без боя, – сказал он наконец совершенно серьёзно. Толпа притихла, а девчушка недовольно скрестила руки на груди, презрительно сплюнув на пол. – Мужчина, говоришь, – пропищала она, заставляя Нейта поморщиться. – Тогда и дерись как мужчина! Она первой сделала выпад, и парень без особых усилий уклонился, как и от серии последовавших за ним ударов. Игра продолжалась долго, успев совершенно наскучить зрителям и совсем взбесить девчушку. – Дерись как мужчина! – вскрикнула она снова, вдруг поймав руки и со всей силы ударяя коленом в живот. Парень согнулся пополам, хрипя и чувствуя, как кровь ударяет в голову, резко заставляя всё тело взбодриться. Будто открыв второе дыхание и ненадолго потеряв сдержанность, Нейт тут же схватил девушку за ноги, потянув на себя и заставляя её упасть, больно ударившись затылком. За считанные секунды, что она приходила в себя, парень перевернул соперницу на живот, тут же садясь на ей спину и прижимая предплечья к полу. – Пусти! – вскрикнула девчушка, попытавшись вырваться безотказным, как ей казалось, приёмом, но упрямый гад с её спины слезать категорически отказывался. – Три, два, один – и Нейт побеждает! Толпа закричала так же радостно, как и если бы он проиграл. Тут же поднявшись, он подал девушке руку, предлагая помощь, но она, зло сверкнув глазами из-за растрепавшихся чёрных кудрей, предложения не приняла, вставая сама. – И откуда в тебе столько силы? – прошипела она тихо, чтобы никто больше не услышал. Нейт ответил так же негромко: – Если бы я знал…