Ураган и мотыльки

Если бы Джури спросили, что именно его так напугало, он не смог бы объяснить словами. Только интуиция, обострившаяся с годами, прожитыми на улице, подсказывала, что не стоит пытаться противостоять этому человеку, один взгляд которого и спокойный голос заставляли трястись поджилки. И еще Джури откуда-то знал, что если он пытается сбежать и, более того, если ему это удастся, страшный человек все равно найдет способ добраться до него. В трактире, дверь которого толкнул незнакомец, было шумно и душно, пахло пролитым пивом и прогорклым маслом, гостей собралось не меньше трех десятков, но никто не обратил внимания на вновь вошедших. Сильные пальцы вцепились в локоть Джури – то ли человек боялся, что мелкому воришке удастся затеряться в толпе, то ли он просто хотел, чтобы Джури быстрей шевелил ногами. - Я остаюсь еще на одну ночь, - бросил мужчина хозяйке трактира – дородной, пышущей здоровьем женщине. – Пусть о моей лошади позаботятся. А этот со мной. На последней реплике он кивнул в сторону Джури, который успел вскользь заметить, что малопривлекательное лицо женщины украсила глумливая ухмылка. Впрочем, мнение окружающих о происходящем Джури мало волновало. Он думал, не поднять ли крик, но сразу отмел эту идею, логично рассудив, что на помощь ему никто не придет, а вот навредить самому себе он всегда успеет. В противоположном от входа конце зала была малоприметная дверь, а за ней обнаружилась ведущая наверх лестница. Джури не приходилось в своей жизни останавливаться на постоялых дворах, но он догадался, что наверху хозяева заведения сдавали комнаты. Судя по озвученной незнакомцем реплике, ночевать здесь ему уже доводилось. Темная лестница привела их к такому же темному коридору, где не горело ни лампы, ни свечи, и лишь свет из узкого окна в самом конце коридора разгонял непроглядный мрак. Уверенным шагом человек, все еще крепко державший Джури за локоть, прошел несколько шагов и лишь ему одному известным образом нашел нужную среди совершенно одинаковых дверь, которая была не заперта. Джури он грубовато толкнул вперед, а сам вошел следом, прикрыв дверь за собой. Словно протестуя, та неприятно скрипнула. - Располагайся, - ничего не выражающим голосом бросил незнакомец. – Здесь мы останемся до завтра, вся ночь впереди. На этих словах он прошел мимо Джури и остановился у стола – Джури смутно видел очертания мебели благодаря свету, пробивавшемуся через оконце в маленькой комнатушке. Чиркнуло и ощутимо запахло серой, а комнату наконец озарил рыжий огонек свечи, которую зажег незнакомец. Джури смог осмотреться и на шаг отступил назад, прижимаясь спиной к стене у самой двери. Мелькнула мысль, что та была все еще не заперта, но Джури даже не успел призадуматься, стоит ли пытаться бежать теперь, когда он уже позволил увести себя с улицы. - Даже не думай, - пугающий его человек будто мысли читал. – Догоню и изуродую. Джури сглотнул. Наверное, если бы тот сказал "убью", было бы и то не так страшно: почему-то показалось, что угроза была не утрированной, а прямой и четкой. Джури сразу понял, что все именно так и будет: догонит и покалечит. Он хотел спросить незнакомца, что ему нужно от него, но голос не послушался, и сам Джури только наблюдал за тем, как человек снимает плащ, бросает его на одинокий табурет, и как отстегивает от пояса небольшую сумку. С запозданием Джури догадался, что его ждет, но вместо очередного приступа страха испытал нечто вроде отчаянного облегчения. Взять с Джури было нечего, а если бы незнакомец хотел убить его, проще это было сделать снаружи на площади, там же и оставить труп, чтобы утром ничтожного воришку подобрала стража и увезла на окраину к общей яме для захоронения. Теперь же вывод напрашивался только один, и именно к нему Джури и пришел. Пару раз ему уже доводилось сталкиваться с человеческой похотью, и он знал: это далеко не самое худшее, что могут вытворить люди. Впервые это случилось пару лет назад, зимой, когда Джури сильно простудился и несколько дней пролежал в подвале с температурой, периодически теряя сознание. Заботиться о нем было некому, и в моменты просветления Джури думал, что смерть наконец добралась до него. Но через какое-то время Джури полегчало, и голод сразу выгнал его на улицу – на поиски еды. Он был слишком слаб, чтобы воровать, на свое мастерство не стоило рассчитывать – срезав кошелек, Джури даже не нашел бы сил быстро убежать. Тогда же он решил попытать счастья, прося милостыню. Но прохожих в тот день наблюдалось совсем немного, на улице было промозгло и сыро, и с неба крупными хлопьями падал снег. Через какое-то время Джури почувствовал, что начинает замерзать, и именно в этот момент перед ним появился странного вида мужчина. Что с ним было не так, Джури не сразу понял и лишь чуть позже определил, что, хотя выглядел тот как обычный городской работяга, у незнакомца как-то странно горели глаза. Это насторожило Джури, и если бы желудок не скручивало после недельной голодовки, он бы припустил куда подальше так быстро, как только мог. - Хочешь подзаработать, малыш? – спросил его человек и облизал обветренные потрескавшиеся губы. Почему-то Джури сразу понял, что ему предлагают, хотя прежде ни о чем подобном его не просили. Он слышал, что некоторые представители рода человеческого вместо женщин предпочитали мужчин, особенно – юных мальчиков, за одного из которых Джури мог сойти. На раздумья ушла секунда – чувство голода заглушало разумные мысли и страхи, а заодно и голос здравого смысла. Джури судорожно кивнул. - Только деньги вперед, - севшим от простуды голосом потребовал он. Услуга стоила две четверти серебряного – монетки сразу опустились в протянутую ладонь. Все произошло за ближайшим углом, куда незнакомец потянул Джури за локоть. Опираясь руками на обледеневшую кирпичную кладку одного из домов, Джури пытался сосредоточиться на снежинках, которые опускались на его рукава. На собственные покрасневшие от холода пальцы, судорожно царапавшие стену, Джури предпочитал не глядеть, и только с силой сжимал зубы, чтобы не издать ни звука. Людей вокруг не было, и из-за холода не получалось расслабиться, хотя подсознательно Джури чувствовал, что в его положении сделать это было наиболее разумным решением. Было ощутимо больно, а еще – очень стыдно, когда Джури думал о том, что именно с ним сейчас делают. Чувство было непривычным, Джури или забыл, или даже не знал, что такое стыд – не уличным ворам было стесняться чего бы то ни было. И, тем не менее, острое чувство невыносимого жгучего стыда затмевало даже физическую боль. Все закончилось достаточно быстро, через несколько минут, и человек, даже слова не сказав на прощание, пошел своей дорогой. А Джури, натянув штаны, некоторое время постоял на месте, опираясь рукой на стену и силясь прийти в чувства, после чего побрел к ближайшей продуктовой лавке. Теперь у него было достаточно денег, чтобы обеспечить скудное пропитание на целых три дня. Во второй раз так вышло, что желанием Джури никто даже не поинтересовался. Дело было прошлым летом, под утро Джури возвращался в свое прибежище и слишком поздно услышал шаги за спиной. Джури был труслив и всегда оставался настороже, но в тот раз врагу удалось подкрасться незамеченным. Удрать он не успел – его скрутили и затащили в ближайшую подворотню. Насильников было двое, пока один держал Джури, другой делал свое дело. После они поменялись местами, а когда закончили, ушли, бросив Джури прямо на земле. Тогда Джури было очень плохо, он пролежал до самого рассвета и даже не понял, как нашел в себе силы подняться и уйти, чтобы еще два дня просидеть в своем пристанище, не засыпая, но и не бодрствуя, не испытывая ни голода, ни иных желаний. Воспоминания о физической близости с представителями рода человеческого у Джури были самыми что ни на есть отвратительными. Однако теперь, когда под вопросом стояла собственная жизнь, удовлетворение плотских потребностей так сильно напугавшего его человека показалось Джури сущей мелочью – он готов был сам сделать все, что потребуют, лишь бы только потом его отпустили. Должно быть, все эти мысли отразились на лице, потому как человек, бросив на него взгляд украдкой, равнодушно произнес: - Успокойся. Твои тощие прелести меня вообще не интересуют. Больше не глядя на Джури, он подошел к двери, вытащил из ножен тот самый кинжал, которым совсем недавно размахивал на улице перед носом пойманного воришки, и с силой вогнал его в дверной косяк, пробивая насквозь. Джури не сразу понял, что таким незамысловатым образом незнакомец запер дверь, замков на которой или хотя бы жалкой щеколды не наблюдалась. Про себя Джури отметил, что если бы кто-то поставил целью ворваться в комнату, ему легко это удалось бы, благо та была совсем хлипкой. Однако слабая мера предосторожности давала постояльцу несколько секунд, чтобы проснуться и дать отпор. Джури подумал, что только полоумный идиот рискнет сунуться сюда. - Можешь лечь на кровать, - пока в голове Джури метались суматошные мысли, незнакомец расстелил на полу свой плащ, явно собираясь на нем расположиться. – Не люблю спать с клопами. А тебе, думаю, не привыкать. - Что вам нужно? От меня?.. – Джури сам не понял, откуда взял силы выпалить это. Быть может, флегматичное поведение его врага немного успокоило, складывалось – пусть и наверняка обманчивое – впечатление, что причинять Джури вред тот не планирует. - Я пока не решил, - человек опустился прямо на плащ и обхватил свои колени руками. Теперь он смотрел снизу вверх, и хотя выражение лица оставалось серьезным, Джури почудилось, что его глаза смеются. - Это не так, - ответ получился каким-то слишком тихим и при этом дерзким, как сам понял Джури: обвинять незнакомца во лжи он точно не собирался. Но терять, казалось, было уже нечего, и Джури сказал правду – он нутром чувствовал, что человек задумал что-то недоброе. - Какой ты проницательный, - деланно восхитился тот. – На самом деле, есть у меня идея, как ты можешь возместить мне ущерб. - Что? – не понял Джури, чувствуя, как вернувшееся было самообладание снова его покидает. - Мне было очень неприятно, что такая мелочь, как ты, пытался увести у меня лошадь, - просто пояснил человек. – И я думаю, тебе следует расплатиться за свое преступление. - Но как?.. - Об этом я подумаю завтра, - он кивнул, словно сам с собой согласившись. – Но имей в виду: обычно таких, как ты, я убиваю на месте. Будем считать, что тебе повезло. И если ты решишь сбежать или попытаешься как-то навредить мне во сне, кому-то будет очень больно. На последних словах жуткий человек изобразил нечто вроде улыбки, в которой не было ни тени веселости, и от которой по спине Джури поползли мурашки. Сам он даже помыслить не мог о том, чтобы попытаться причинить вред незнакомцу, но вслух предпочел ничего не говорить. Только теперь он отметил, что хотя на местном наречии человек говорил бойко и достаточно правильно, в его речи слышался ощутимый акцент. Однако Джури, в жизни не бывавший нигде за пределами Ставра, даже предположить не мог, откуда пожаловал странник. В плохом освещении его лицо было не слишком хорошо видно, тем более, свеча горела за спиной незнакомца, но Джури, несмело глядевший исподлобья, смог немного рассмотреть иноземного гостя. Должно быть, он был лет на двадцать старше Джури – так ему показалось – и его лицо украшали какие-то странные металлические скобки, одна в губе и несколько в бровях. Джури никогда не видел ничего подобного и не знал, для чего такие украшения были нужны. Еще человек был не слишком высокого роста и был очень худым, вот только впечатление слабого он не производил. Скорее он казался жилистым и подтянутым. У него были длинные, ниже лопаток, черные волосы – это Джури увидел, когда тот снял плащ. - Завтра будет трудный и очень долгий день, - так и не дождавшись от него никаких слов, произнес незнакомец в ответ на долгий затравленный взгляд Джури. – Потому советую ложиться спать. На этих словах он откинулся на спину и укрыл себя полой плаща, давая понять, что разговор окончен. Свечу он не загасил, то ли негласно предлагая Джури сделать это самостоятельно, то ли попросту не обращая внимания на свет. А Джури, постояв немного, медленно сполз по стене, опускаясь на корточки, и уткнулся лицом в собственные колени. То, что уснуть в эту ночь у него не получится, он даже не сомневался. ~ Тем не менее, уже ближе к рассвету, когда свеча давно догорела, оставив после себя крохотный огарок, а небо за грязным окном начало сереть, Джури отключился, все так же сидя у стены в неудобной позе. Ото сна он очнулся, не столько когда услышал, сколько почувствовал движение в комнате, и тут же вскинулся, резко поднимаясь на ноги. Все тело милосердно ныло, но этому Джури не придал значения. - Мы уходим, - коротко бросил ему человек, так и не назвавший своего имени, в этот момент собиравший немногочисленные вещи. - Куда? – глухо спросил Джури. - Сперва в таверну, завтракать, - усмехнулся тот. При свете дня, пускай еще сером и совсем тусклом, ситуация показалась Джури не такой гнетущей. Он сам не знал, из-за чего накануне едва не обокраденный им человек произвел такое пугающее впечатление, но теперь мелкий воришка чувствовал себя несколько спокойней, искренне полагая, что если бы его хотели убить, сделали бы это вчера. Все прочие ужасы, которые мог сотворить с ним незнакомец, Джури не казались такими уж страшными: за свою жизнь он чего только не натерпелся. Ответ на поставленный им вопрос был весьма расплывчатым, Джури интересовало, что будет с ним дальше, но допытываться он не рискнул. Достаточно просторный зал таверны хранил следы вчерашнего веселья – Джури до глубокой ночи слышал пьяный смех и громкие голоса. К утру гости разошлись, но неубранная посуда, разбитая в пьяных спорах утварь на полу и грязь служили немым напоминанием о вчерашнем бурно проведенном вечере. Очевидно, "Сытый толстяк" был популярным у местных завсегдатаев заведением. - Есть тут кто?! – гаркнул спутник Джури так громко и неожиданно, что сам Джури подскочил на месте. На вопрос вполне ожидаемо никто не ответил, и для пущей убедительности человек постучал кулаком по стойке, за которой вчера стояла хозяйка. Некоторое время Джури переминался с ноги на ногу и думал о том, что никто так и не выйдет, однако через некоторое время из боковых комнат, бывших, видимо, хозяйскими, вместо знакомой уже Джури толстощекой женщины появился недовольный и заспанный бородатый мужчина. Впрочем, незнакомца, так неудачно поймавшего Джури накануне, его сердитая физиономия ничуть не смутила – он только потребовал привести в порядок один из столов и подать завтрак, причем на двоих. Последнее уточнение поразило Джури: чего он точно не ожидал, так это того, что его будут кормить. - У меня нет денег расплатиться, - на всякий случай предупредил он. - В этом я даже не сомневался, - усмехнулся незнакомец. Хотя Джури очень хотел есть – чувство голода было его вечным спутником на протяжении всей жизни – такой поворот событий его не порадовал, а напротив насторожил. Джури точно знал одно: если кто-то начинает проявлять чрезмерную услужливость и благотворительность, жди беды – отдачи потребуют втрое большей. В мрачных раздумьях Джури сидел за столом напротив своего внезапного благодетеля и буравил взглядом столешницу, пока сам благодетель – Джури это хоть и не видел, но чувствовал – буравил взглядом его самого. Когда же упитанная хозяйка, явно разбуженная из-за неугомонных гостей, со стуком поставила перед ними на стол две тарелки, Джури принял решение. - Я не хочу завтракать, - пробубнил он под нос. Словно протестуя против такого заявления, желудок болезненно сжался, стоило почувствовать, как вкусно пахла принесенная еда – Джури даже не понял сразу, что за блюдо стояло перед ним. - Заткнись и жри, - грубо отрезал незнакомец, сам с аппетитом принимаясь за завтрак. Подумав немного, Джури решил все же послушаться. Как часто бывало с ним прежде, в борьбе здравого смысла и осторожности с голодом, верх одержал последний. Как Джури понял после третьего куска, на завтрак ему предлагали яичницу не меньше, чем из трех яиц, с беконом и – о чудо – с солью. Изредка, когда удавалось своровать немного куриных яиц, бродяжки пытались жарить их на кострах, но без масла дело шло не слишком хорошо. Проще было, чтобы не переводить продукт, съесть яйцо сырым. О такой роскоши, как соль, бездомные знали больше понаслышке. Не было такой уж проблемой своровать небольшой мешочек, просто когда ешь едва ли не с помойки, пытаться сделать жалкую пищу вкуснее – пустое дело, все равно получалось гадко и пресно. Именно поэтому Джури и не понял сразу, что за блюдо перед ним, а когда понял, решил, что попал в рай. К яичнице предлагался свежий хлеб и непонятный напиток, напоминавший разбавленное пиво. И Джури, распробовавший вкус еды, уплетал за обе щеки, позабыв о том, что совсем недавно хотел отказаться от дармового угощения. - Вы хлеб будете? – выпалил он, когда увидел, что на тарелке остался всего один ломоть. На время страх и трепет перед незнакомым человеком отступил: Джури, поглощенный едой, забыл обо всем. И когда тот отрицательно покачал головой, он с жадностью схватил последний кусок и принялся вымазывать им тарелку. Только когда с едой было покончено, и Джури, удовлетворенно икнув, откинулся на спинку скамьи, чувствуя, как распирает переполненный живот, он опомнился. Незнакомец, сидящий напротив, задумчиво смотрел на него с непроницаемым лицом. Джури замер на месте, возвращаясь в реальность. Сразу стало не по себе, посетила суматошная мысль, что он сделал что-то не так. - Ты давно не ел, - к его радости, человек не стал хранить неприятное гнетущее молчание. - Я каждый день ем, - с гордостью ответил Джури. – Ну… За редким исключением. - Значит, воровать умеешь хорошо, - сделал вывод человек. "Убивать таких, как ты, часть моей работы", - вспомнилась Джури услышанная накануне фраза, и он тут же похолодел. Внезапную смелость как ветром сдуло. - А что остается, - уже осторожней ответил он. - Работать не пробовал? – усмехнулся человек, чем до глубины души удивил Джури. - Кем же? – искренне поинтересовался он. – Вы знаете кого-то, кто возьмет на работу кендера? - Кое-кого знаю, - невозмутимо ответил человек, и когда окончательно растерявшийся Джури решил спросить, что тот имеет ввиду, неожиданно сменил тему: - Как тебя зовут? - Какая разница? – тут же ощетинился Джури. Он сам не знал, почему не хочет называть свое имя – такой интерес показался ему просто излишним. - Мне – никакой, - пожал плечами человек. – Но имей в виду: в самом ближайшем будущем расставаться с тобой я не собираюсь, и если буду звать тебя на всю улицу просто "кендер", у тебя могут возникнуть неприятности. - Джури меня звать, - сразу признался Джури и, опомнившись, в лоб спросил: - Что значит "не собираемся расставаться"? - А то и значит, - человек сдержанно улыбнулся, но это не придало его лицу ни веселости, ни благожелательности. – Давеча ты меня серьезно оскорбил, когда попытался обокрасть. Такое еще никому не сходило с рук. Но я был добр и сохранил тебе жизнь. Теперь пришла твоя очередь расплатиться за эту милость. Джури растерянно моргнул. Из окна, находившегося слева от него, лился дневной свет, слабый и тусклый, так как небо затянуло низкими, отнюдь не весенними облаками. Но все же такое освещение было лучше свечного, и теперь Джури смог как следует рассмотреть человека. Он оказался моложе, чем почудилось Джури накануне – ему было от силы лет тридцать, но осунувшееся лицо и нездоровая бледная кожа сильно старили его. Длинные волосы его были не черными, как показалось сначала, скорее, они были темно-каштановыми, но Джури предположил, что они просто выгорели на солнце из-за частого пребывания в пути. И еще, что бросилось в глаза Джури, у незнакомца были очень ухоженные руки – не без мозолей и царапин, конечно, – но все равно аккуратные, по крайней мере, ногти были идеально чистыми, чем мало кто мог похвастать даже из более-менее благородных людей. Более-менее – потому что "совсем благородных", как про себя Джури величал высшее сословие, он никогда вблизи не видел. - Чем я могу расплатиться? – тихо спросил Джури. – У меня ничего нет… Вам надо что-то украсть? - Еще чего, - хотя ни один мускул не дрогнул на лице человека, Джури показалось, что такое предположение его позабавило. – О воровстве можешь забыть. По крайней мере, временно. - Что же тогда? - Ты слышал о таком государстве, как Крассар? Вопрос огорошил Джури – обсуждение каких-то невиданных государств, как ему казалось, не имело отношения к делу. Он только мотнул головой, не скрывая удивления – о стране с таким названием Джури и правда никогда не слышал, впрочем, как особо не слышал и о других. Иногда в разговорах на улицах ему удавалось уловить упоминание об экзотических странах, либо же о государствах-соседях, но Джури все равно весьма смутно представлял себе политическую карту материка. - Оно находится на севере, - ничуть не удивился его неосведомленности человек. – Далеко на севере за Морторонским перевалом. Ты представляешь, что такое Морторонские горы и где они расположены? На этот раз Джури неуверенно кивнул: о горах он был наслышан чуть больше, чем о других странах. В ясную погоду, если подняться на холмы на северной окраине Ставра, можно было рассмотреть вдали очертания возвышенностей – тех самых гор, сложное название которых упомянул его собеседник. Еще когда была жива сестра, Джури часто вместе с ней отправлялся туда, чтобы полюбоваться красивым видом. Главным достоинством северных холмов было то, что люди там ничего не построили, посторонние практически никогда не появлялись, и Джури мог наслаждаться одиночеством, не рискуя быть потревоженным. Издалека горы казались голубыми, и Джури долго по-детски верил, что так оно и есть, пока Нолан, старик, учивший его письму, не разубедил Джури, объяснив, что это иллюзия. Вблизи горы, как говорил Нолан, были такими же серыми, как обычная земля, и покрывали их леса и мхи. На вершинах гор даже в летнюю жару красовались снежные шапки, что казалось Джури вовсе удивительным. - Чтобы попасть в Крассар, надо пересечь перевал, - пояснил человек. - Перелезть через горы? - Можно и так сказать. - Разве это возможно? - Вполне, - за этим последовала очередная вежливая улыбка. – Но сложно и опасно. Мне предстоит путь в Крассар, именно туда я и собирался вчера вечером, пока не появился ты. - Но при чем тут… - начал было Джури, однако не договорил до конца, осененный нехорошей догадкой. - Мне пригодится помощник, - коротко пояснил человек. – Только ни один полоумный не захочет идти через горы, тем более сейчас, когда весна только началась и снега даже не начинали сходить. А вот тебя никто спрашивать не будет – ты просто отправишься со мной. Будешь помогать. От удивления Джури лишился дара речи и широко раскрыл рот. Он ожидал услышать что угодно, любой приговор, но даже если бы странный человек сообщил, что хочет его попросту сожрать на ужин, Джури и то не удивился бы так сильно. - Какой из меня помощник… - пробормотал он, все еще не веря, что не ослышался. – Я ничего не умею… - В седле сидеть, очевидно, умеешь, - возразил человек. – Раз собирался увести лошадь. Больше ничего особенного не нужно. Ходить в горах за хворостом, чистить мои сапоги и дежурить ночью, чтобы не подкрались дикие звери – ума не надо. Остальному научишься. А если сгинешь – туда тебе и дорога, никто не расстроится. - Но… - опять начал было Джури, снова осекшись и не договорив. Он не поверил ни единому слову человека, сидевшего перед ним. Некстати Джури опять обратил внимание на незнакомый акцент, с которым тот разговаривал, и вдруг поймал себя на мысли, что тот был благородным. Пускай, одет странник был просто и неброско, что-то было в его поведении, не свойственное простолюдинам, и теперь Джури заподозрил, что хорошее знание иностранного языка, правильное произношение и отсутствие в речи бранных слов были признаком знатных корней. От этих мыслей стало еще тревожней: что понадобилось знатному господину от простого воришки? Джури мог предположить, что тот, действительно, искал помощь для трудного похода, но во что никак не получалось поверить, так это в то, что свою жизнь человек станет доверять первому встречному, еще и кендеру. Скорее, за таким помощником пришлось бы дополнительно присматривать, чтобы не сбежал, не уволок чего и не причинил других неприятностей. Стало быть, человек врал, и было ему нужно совсем иное. Но что именно, Джури даже предположить не мог. - Я вижу, что ты мне не веришь, - усмехнулся человек, в очередной раз читая все мысли на лице Джури. – Но это не мои проблемы. Ты отправляешься со мной, на сборы выделяю два часа. Прозвучало это настолько твердо и безапелляционно, что до Джури только теперь дошло, во что он вляпался. Происходящее не было сном или недоразумением. Его, извечного жителя трущоб Ставра, собирались увести в другой конец света, где Джури наверняка ждала верная гибель, и даже не объясняли, зачем это нужно. "Я сбегу", - принял единственное возможное в такой ситуации решение Джури. – "Из города еще выехать надо. Я потеряюсь в переулках и…" - Неужели ты хочешь удрать и оставишь мне вот это? – насмешливо спросил его собеседник и достал из-за пазухи серебряный медальон, который снял с Джури вчера, и о котором сам Джури успел позабыть. - Нет, конечно, - промямлил Джури, чувствуя, как в душе разгорается огонек надежды. Он отлично помнил подслушанный давным-давно разговор двух пьянчуг, которые обсуждали, что родовой амулет дорог кендеру чуть ли не больше жизни. И Джури действительно берег единственное напоминание о своих корнях и родителях, не продав кулон даже в самое голодное время. Но, вероятно, нехватка воспитания и полное отсутствие патриотизма в душе Джури мешали ему поставить кусок металла выше собственной шкуры. То, что человек верил в ценность медальона, Джури только обрадовало: пока тот будет держаться за кулон, пребывая в полной уверенности, что кендер никуда без своей побрякушки не денется, Джури унесет ноги. Только он снова прогадал. То ли странный незнакомец умел читать мысли, то ли он был чрезмерно проницательным и легко считывал все чувства на выразительном лице кендера. - Я вижу, Джури, ты не понимаешь всей серьезности ситуации, - вкрадчиво произнес он, подаваясь немного вперед, и Джури невольно вздрогнул, когда услышал свое имя из уст чужака. - Понимаю, - поспешил возразить он. - Нет, не понимаешь. Ты все еще думаешь, как сбежать, я это отлично вижу по твоей хитрой физиономии, - лицо Джури тут же вытянулось, и незнакомец продолжил. – Поэтому я хочу тебя спросить: много людей в этом городе знает, что ты… Как у вас называют таких, как ты? Отродье? - Бесово отродье, - нехотя пробормотал Джури. - Вот-вот. Многим здесь известно, что по улицам славного города Ставра бродит бесово отродье? И не просто бродит – еще и обворовывает достопочтенных граждан? Джури почувствовал, будто сердце сжимает в кулак сильная рука. Он сообразил, к чему клонит незнакомец, но додумать мысль не успел – человек снова заговорил, оправдывая его худшие опасения. - Ставр велик, но, думаю, если я приложу немного усилий, по округе очень быстро разнесется весть о карманнике по имени Джури, который принадлежит отнюдь не человеческому племени. Как ты думаешь, сколько появится желающих сократить тебе лет? "Вот оно что", - обреченно подумал Джури, когда вспомнил, как подсознательно не хотел называть свое имя. Впрочем, тут же он отметил, что даже соври он и назовись как-то иначе, найти его все равно не составило бы труда. Ставр и правда был большим городом, но слухи здесь расходились, как круги по воде от брошенного камня. Желающих отыскать бесово отродье нашлось бы немало, охота быстро увенчалась бы успехом. - Выбирай сам, - подытожил сказанное человек. – Или ты сгинешь тут, или поедешь со мной. По сути, выбора ему не оставили, и ответ на вопрос не требовался – это понимали и Джури, и его собеседник. - Зачем я вам? – только и спросил Джури, отмечая, что голос звучит устало и даже как-то неожиданно обреченно. - Я же сказал – мне нужен помощник в походе через горы, - терпеливо повторил его собеседник. - Но почему вы не убили меня? Вчера? Как собирались, – подспудное чувство подсказывало Джури, что, быть может, такой исход был бы для него куда более благоприятным. Сказать, что человек смутился от этого вопроса, было не совсем правильно. Скорее, он призадумался ненадолго, как будто подбирал правильные слова. - Я никогда прежде не видел представителей твоего народа, - наконец произнес он. – Вообще не видел никого, кроме людей, считая кендеров и другие народности чуть ли не сказочными. Мне просто стало любопытно. Джури не знал, говорил человек правду или пускал пыль в глаза, но отметил интересную деталь: упоминая кендеров и прочие гонимые людьми нации, он не употребил уничижающего определения "твари" или "отродья", более того – он даже не назвал представителей иных народов существами. Джури было странно осознавать это, но казалось, что человек говорил о его собратьях если не с почтением, то, по меньшей мере, как о равных. Как будто не считал, что люди были лучше других. Отвечать же вслух Джури ничего не стал, только кивнул, и его собеседник решил, что разговор окончен. - Тебя надо быстро собрать в дорогу, - объявил он. – В таком виде ты далеко не уедешь. - В каком таком? – апатично спросил Джури, обреченно принимая происходящее. - В таком немытом, - чуть поморщился человек. – Уверен, последний раз ты купался прошлым летом. Кроме того, в горах тебе понадобится другая одежда. И еще обувь. - Да, господин, - Джури кивнул. Он хотел добавить, что денег на ботинки у него нет и не было никогда, но промолчал – это было и так очевидно, человек не мог этого не понимать. - Меня зовут Сойк, - неожиданно заявил странник, и Джури поднял на него глаза. – Называй меня так. - Просто… Сойк? – не поверил в услышанное он. Без вежливого обращения Джури рисковал заговаривать только с такими же бродяжками, каким был сам. Обращаться к наверняка знатному господину по имени казалось чем-то диким. - Да, просто Сойк. Нечего привлекать внимание посторонних, - твердо произнес его собеседник, и Джури ничего не оставалось, как еще раз покорно кивнуть. Про себя он решил, что лишний раз вообще не будет обращаться к этому странному человеку, с которым в недобрый час его свела злодейка-судьба. ~ Ближе к полудню через северные врата Ставра проехали двое ничем не примечательных всадников и по широкому тракту направились к Морторонским горам. Их отъезд заметили разве что ленивые растолстевшие стражники, но уж точно не обратили на него никакого внимания. Джури ехал позади своего нового знакомого, которого мысленно считал едва ли не тюремщиком. Он был недалек от истины – в конце концов, странный человек фактически принудил отправиться его в путь. После утреннего разговора за завтраком, являвшегося по меркам Джури едва ли не королевским, Сойк заставил хозяев постоялого двора устроить мелкому воришке настоящую баню. Их недовольство было моментально сглажено звонкой монетой, и через четверть часа Джури предоставили большой таз горячей воды, неприятно пахнущее мыло и относительно чистую тряпицу, выполнявшую роль полотенца. - Побрить наголо тебя нельзя, - задумчиво заметил Сойк, меряя Джури внимательным взглядом. - Зачем меня брить? – испугался тот. - За тем, что у тебя вшей больше, чем крыс в этом доме, - невесело усмехнулся новый знакомый. - Ну и что? – искренне удивился Джури. – Можно подумать, у вас их нет. Вши действительно были явлением обыденным и распространенным. Быть может, среди благородных, которые наверняка имели больше времени и сил на ежедневные водные процедуры, дела обстояли иначе. Однако у бедняков и уж тем более у бездомных, к которым принадлежал Джури, злоупотреблять гигиеной было непринято, а возможность помыться порой представлялась только летом, когда вода в городской грязной реке становилась не такой холодной, как в другие времена года. - У меня нет вшей, - к удивлению Джури ответил Сойк. – И я не буду странствовать бок о бок с тем, чьи волосы кишат паразитами. - Я к вам и не напрашивался, - буркнул Джури, но его собеседник, казалось, не услышал. - Обрить тебя нельзя, - снова повторил он, ни к кому не обращаясь. – Сразу станут заметны твои уши. Придется вымывать. - Чего? – протянул Джури. – Как вымывать? - Репейное мыло с солью – хорошее средство. Гады сдохнут или разбегутся. Джури только плечами пожал, принимая происходящее как неизбежность, ведь выбора ему все равно не оставляли. Однако перед купанием, когда изрядно вонючее мыло и мешочек соли был предоставлен в пользование Джури, Сойк, неприятно нахмурившись, посоветовал мыться как следует и не отлынивать. - Я проверю, - пообещал он Джури. – Если окажется, что ты увильнул, будешь мыться еще раз в моем присутствии. - Да ладно-ладно, - пробормотал Джури, не понимая, чем вызвана такая настойчивость. – Помоюсь уж, жалко, что ль? - Во всех местах, - сделал ударение Сойк, и Джури с трудом сдержался, чтобы не возвести глаза в потолку. Почему купание в тазу сопровождалось такими строгими напутствиями, Джури понял, когда дурно пахнущая пена коснулась кожи. Он понятия не имел, из чего сделано отвратительное мыло, но вместе с солью кожу оно обжигало не хуже горячего масла. От неожиданности Джури чуть было не взвыл и хотел запустить мыло в дальний угол, когда перед глазами встал образ Сойка. Почему-то Джури не сомневался, что тот догадается об ухищрении и правда заставит пройти пытку купанием снова. Сжав зубы, Джури начал намыливаться… - Не знаю, разбежались вши или нет, но сам я точно чуть не сдох, - хмуро сообщил он Сойку, когда с купанием было окончено. Как тот собирался понять, мылся Джури или нет, стало понятно после водных процедур – от Джури за милю разило отвратительным мылом. Но, вопреки его сердитым мыслям, Сойк заметил: - Зато ты теперь смердишь не так ужасно. - Если вам это мыло пахнет розами, то у вас явно проблемы с носом, - съязвил немного осмелевший Джури. - Все лучше, чем вонь немытого тела, - пожал плечами тот. Одеться в старое тряпье Джури не позволили – Сойк где-то раздобыл для него вполне добротную, хоть и поношенную одежду и к ней такие же башмаки. Непостижимым образом он на взгляд определил верный размер, но Джури по случаю обновок не испытал и тени радости. Напротив: под сердцем болезненно потянуло от плохого предчувствия, и вспомнилась некогда слышанная им история о том, как в древности перед закланием ягнят хорошо кормили, купали и вычесывали, чтобы потом ловким движением перерезать горло, принося в жертву богам. Глядя на простую одежду, которая, тем не менее, была лучшей за всю его жизнь, Джури вспоминал несчастных вымытых ягнят, которых ждала верная смерть. Но окончательно в нехороших намерениях Сойка его убедила лошадь – настоящая лошадь, которую Сойк приобрел специально для Джури. Лошадь была обыкновенной, но достаточно сильной, способной пройти немалое расстояние, и Джури вдруг отчетливо понял – из этого похода он не вернется живым. Помыслы Сойка были неясны, но они точно не были добрыми. "Зачем нужен такой помощник, который ничего не умеет и которого нужно всем обеспечивать?" – в тоске думал он, когда стоял рядом с Сойком на конном рынке. Сойк рассматривал лошадей, а Джури разглядывал толпу. Он практически не сомневался, что если попытается, ему удастся сбежать: одно дело рвать когти от опасного незнакомца, который стоит в полуярде на пустынной темной улице, как это было накануне, и совсем другое – раствориться в разношерстной толпе. Однако угроза Сойка, что по Ставру будет пущен слух о воришке-кендере, не шла у Джури из головы. Он верил, что Сойк может сделать это, и тогда дни самого Джури в любом случае были бы сочтены – он даже не брался гадать, сколько нашлось бы охотников за головой бесового отродья. - Не страдай, - одернул его Сойк, наверняка заметив кислю физиономию Джури. – Когда мы доберемся до Крассара, отпущу тебя на все четыре стороны. Лошадь, конечно, не отдам, а вот тряпки можешь оставить себе на память. Джури ничего не ответил, только подавил очередной вздох. Он всматривался в разношерстную толпу и не мог поверить, что видит этих людей в последний раз. Торговка булочками в цветастом платке; толстяк, крепко держащийся за свой туго набитый кошелек; высокий мужчина, лицо которого скрывал капюшон темного плаща с красивым необычным поясом, будто отлитым из чистого серебра; совсем юная, бедно одетая девушка, непонятно как забредшая в ряды базара, где продавали лошадей… Джури не любил Ставр, не любил его горожан, однако прожил среди них всю свою сознательную жизнь. Как быть без привычного окружения, без знакомого, пускай и ненавистного ремесла, он не представлял. Последним штрихом приготовлений стало приобретение для Джури сумки, очень похожей на ту, которую накануне Сойк крепил к седлу. Джури еще подивился, почему тот не забрал сумку с собой, почему доверил ее местному конюху вместе с лошадью, но теперь подумал, что Сойк не производил впечатления человека, у которого стоит воровать. В эту сумку были упакованы необходимые, по мнению нового знакомого, предметы для путешествия – теплое одеяло, фляга, кремний для получения огня, снова мыло, от запаха которого Джури уже воротило, и прочие мелочи. На этом сборы были окончены, и Джури с Сойком отправились в северную часть города. Когда они отъехали на приличное расстояние, Джури бросил через плечо взгляд на Ставр, оставшийся за спиной. С этого ракурса он никогда не видел город – не порадовала его открывшаяся картина и теперь. Ставр казался серым и невзрачным, как будто даже в ясный день над его грязными улицами висел туман. На месте случайных странников Джури объехал бы его стороной. И, тем не менее, это был дом, который пускай ему не пришлось выбирать, но который был единственным пристанищем. Вздохнув, он отвел глаза и мрачно уставился в спину Сойка, ехавшего прямо перед ним, даже думать не желая о том, что ему принесет завтрашний день. Джури и не подозревал, что мысли его спутника были куда более мрачными, чем его собственные.