***
Лучи заходящего солнца скользнули по крышам домов, отразились в окнах и скрылись за горизонтом, осветив напоследок Эмпайр Стейт Билдинг. Ночь вступила в свои права, вот только Нью-Йорк засыпать не торопился. Фонари, огни неоновых реклам, свет, льющийся из окон домов, шум оживлённой улицы — всё это создавало впечатление, будто день и не кончался. Но чем дальше от центра города, тем больше тёмных подворотен и меньше праздно шатающихся по улицам людей. Но даже вдали от суеты, в спальных районах, ночь полнилась звуками. Доносившаяся из соседних домов музыка и смех полуночных гуляк плавно сплетались с гулом машин, далёким воем сирен и лаем дворовых собак. Возможно, для многих всё это просто раздражающий шум, но для Рафа — это мелодия. Симфония не спящего города. — Ты... скучаешь по ним? — Ангел села рядом с Рафаэлем, разглядывающим ночной Нью-Йорк с крыши дома, в котором они теперь жили. Мальчишка ей не ответил, лишь нахмурился и сжал кулаки. — Может, стоит с ними поговорить? Встретиться? — Ангел накрыла своей ладошкой кулак Рафа, чувствуя шероховатые неровности на коже — последнее время тот часто приходил со сбитыми в кровь костяшками и всё новыми и новыми синяками. — Я же вижу, что они тебе нуж... — Не нужны! — оборвал её на полуслове Рафаэль, резко отстраняясь и вскакивая на ноги. — Не нужны, — повторил он, но уже тише, и стремительно покинул крышу. — Тогда почему ты всё ещё хранишь у себя рацию?.. — одними губами спросила в пустоту Ангел и зябко обхватила себя руками — ночи становились прохладными. В очередной раз их разговор окончился ничем.***
— С Рафом кто-нибудь уже говорил? — Леонардо сидел на полу посреди своей комнаты, сжимая в руках рацию и неосознанно проводя кончиком пальца по кнопке красного цвета. Сколько бы раз он не пытался поговорить с Рафаэлем через рацию, в ответ была только тишина. «Нет, — последовал ответ от Донателло. — Я пытался связаться с ним через рацию, но он не отвечает. А ещё не могу застать ни Кейси, ни Ангел: как ни приду — дома никого нет». «Ты ходил к ним в гости?» — подключился к разговору Майки. «Так я же живу всего в паре кварталах от их дома». «Слушайте, а может зайдём к Рафу завтра? Все вместе, воскресенье всё-таки». — Отличная идея, Микеланджело, — поддержал друга Лео. — Тогда встречаемся в... — Договорить ему не дал низкий чуть хрипловатый голос, донёсшийся из рации: «В полдень в Центральном парке у восточного входа. Хотите поговорить? Ладно, вот только не у меня дома». — Раф! — прозвучало на три голоса, но ответа не последовало. Всё, что хотел, Рафаэль сказал, на большее рассчитывать было глупо. Но даже этого хватило, чтобы в душе Леонардо зародилась надежда: возможно Раф и раньше был немым участником их разговоров, а значит — не всё потеряно, и их не так давно зародившуюся дружбу ещё можно спасти.***
Они пришли в назначенное место на полчаса раньше. Всей четвёркой, не сговариваясь, но на подсознательном уровне желая поскорее встретиться друг с другом. Слова приветствия прозвучали несколько скомкано и неуклюже. Хотелось поскорее начать разговор, вот только никто не знал как. Появившуюся было неловкость прервал Микеланджело, заметив следы побоев на лице и руках Рафа. — Ты с кем-то подрался? — Не совсем, — Рафаэль криво усмехнулся, вспоминая их спарринги с Карай. Шредер с первого дня натравливал их друг на дружку, делая не просто соперниками, а заклятыми врагами, готовыми перегрызть друг другу горло ради сдержанной похвалы Мастера. Большая часть синяков и ссадин были делом рук Карай, остальные же — следствием его самостоятельных тренировок. Он не хотел проигрывать и тренировался на износ. — Так о чём вы хотели поговорить? — О том, что ты должен вернуться в додзё. Твоё исключение было ошибкой, — в глазах Леонардо читалась уверенность в собственных словах. — Да-да-да, это всё Шин, он сказал, что ты его ударил, а на днях хвастал, что это благодаря нему тебя выгнали, — спешно затараторил Микеланджело. — Мы сказали обо всём Мастеру Сплинтеру, и он хотел сам прийти и поговорить с тобой, но Леонардо сказал, что лучше сначала мы тебе обо всём расскажем. Вот. — Майки, я ни слова не понял из того, что ты сейчас сказал. — Мастер Сплинтер выгнал тебя из-за клеветы одного из учеников, — пояснил Донателло. — Но я всё ещё не могу понять: почему ты не сказал о том, что ни в чём не виноват? Так вот в чём было дело! Значит Сплинтер не знал об участии в нелегальных боях... Какой же он дурак, так подставиться! Злость на себя переросла в агрессию — обвинять других в своих неудачах всё же легче. — А какой смысл? — Рафаэль скрестил на груди руки, глядя исподлобья на собеседников. — Да на меня с первого дня косо смотрели, и говорю я не только об учениках. Спорим, Сплинтер изначально считал, что я буду «проблемным», потому-то и поверил в россказни про драку. — Мастер Сплинтер очень сожалеет из-за своей ошибки, — вступился за учителя Лео. — Если честно, мне плевать. Да и вообще, я нашёл другого Мастера, который согласился меня обучать. — А имя у этого «мастера» есть? — Шредер. На лице Леонардо отразилось удивление, а следом — беспокойство. — Раф, ты хоть знаешь, куда ввязываешься? Шредер — опасный человек. — Тем лучше, — презрительно усмехнулся Рафаэль. — Раф, я серьёзно. Я не советую… — А мне твои советы не нужны! — Ну и прекрасно! — всё же вспылил Леонардо. — Губи свою жизнь и дальше, коль не хочешь прислушиваться к словам друзей! — Да пошёл ты! — буквально выплюнул Рафаэль и сжал кулаки, готовясь к драке. Лео на это лишь головой покачал. — Идёмте, — обратился он к Майки и Дону, — нам тут больше делать нечего. Глядя на спины удаляющихся мальчиков, Рафаэль едва сдерживал злость. Злость на придурка Шина, на Сплинтера, на Лео с его нравоучениями, которые так похожи на правду, что от этого становится не по себе. Но ещё больше он злился на себя: ведь только что он оттолкнул тех, кто желал ему добра и искренне за него беспокоился. Теперь-то уж точно все мосты были сожжены.