Фотоальбом

      Отодвигаю от себя бумаги и тру слипающиеся глаза, наверное, я сейчас похож на вампира. Похоже мой лимит работоспособности на сегодня исчерпан, потому что если я и дальше продолжу складывать расплывающиеся буквы в слова, то рискую вызвать какого-нибудь демона, а не найти ошибки в договоре. Поднимаюсь из-за стола, по дороге разминая затекшие конечности, и иду в спальню – если меня не посетили глюки, то именно туда ты пошел около получаса назад.       Невольно застываю на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдаю за тобой, сидящим с ногами на широком подоконнике. Ты разговариваешь по телефону и, пока кто-то на том конце что-то тебе рассказывает, дышишь на стекло и рисуешь на запотевшей поверхности какие-то причудливые узоры. Твоя фигура, одетая в белую футболку и светло-голубые джинсы, резко выделяется на темном фоне зимнего вечера за окном. Еще несколько минут стою на том же месте, но вижу, что ты замечаешь меня в отражении на стекле и иду к тебе, по дороге выключая свет в комнате и погружая ее в полутьму.       Ты так и следишь за моим приближением по отражению, продолжая разговаривать с невидимым собеседником. Обнимаю тебя за талию, целую в затылок, зарываясь носом в твои волосы, пахнущие пряной мятой – так в моем детстве пахли кусты "Мелиссы" в бабушкином саду. Ты прижимаешься ко мне, продолжая беседу, и улыбаешься. Я не пытаюсь даже прислушаться к твоему разговору, продолжаю целовать твою шею. Ты смотришь на меня через отражение с хитрой улыбкой, и я только сейчас вижу, что на улице идет снег, который кружится в темноте, выписывая свои плавные линии, превращает воздух в звездное небо. Я и не заметил, как ты закончил разговор и когда ты развернулся, обхватывая ногами мою талию.       – Вика звонила, приглашала к ним на новый год, – шепчешь мне на ухо.       Я немного отстраняюсь:       – Ты согласился?       – Пока нет.       – И почему же?       – Во-первых, я еще с тобой не посоветовался, – касаешься своими губами моих, они с таким привычным горьковатым привкусом сигарет. – Во-вторых, там будут ее родители и нам опять придется строить из себя хороших мальчиков, а это не лучший способ провести новогоднюю ночь, – еще одно касание губ. – Хотя... За торт, который готовит Вичкина мама, я, пожалуй, готов и потерпеть...       – То есть торт лучше, чем я? – делаю вид, что обиделся и уворачиваюсь от очередного поцелуя.       – Он сладкий... – прикрываешь глаза и облизываешь губы кончиком языка.       – А я, значит, не сладкий?       – Сладкий... Но торт все равно вкуснее! – продолжаешь упорно нарываться.       – Ах, так?! Пойдем-ка, покажу, какой я сладкий! – подхватываю тебя на руки, и ты вскрикиваешь от неожиданности.       Когда бросаю тебя на постель, ты изворачиваешься, а в меня летит подушка, под аккомпанемент твоего звонкого смеха. Ты сейчас такой очаровательно-растрепанный и беззаботный. Иногда я не понимаю, как ты можешь быть настолько разным, потому что видел не раз, какой ты на работе – собранный, серьезный, часто бескомпромиссный, а со мной ты будто оттаиваешь, снимаешь свой твердый панцирь. Я люблю тебя любым, но таким вот домашним особенно, потому что такой ты только для меня. Только мой.       Мы лежим в темноте и смотрим, как мигают разноцветные лампочки на гирлянде, которую ты повесил еще на прошлой неделе. Она то гаснет, то загорается, сменяя цвета и окрашивая темноту, то в красный, плавно перетекающий в желтый, то в синий, превращающийся в зеленый. Так уютно и уже не хочется никуда уезжать на новый год. Можно просто встретить его вдвоем, открыть без десяти двенадцать бутылку шампанского, выпить его под бой курантов и загадать желание, а потом валяться на ковре перед телевизором и смотреть уже заученные наизусть, но все равно интересные фильмы, без которых не проходит ни один новый год.       Ты придвигаешься ближе, укладываешь голову на мое плечо и шепчешь:       – Знаешь, не такой уж этот торт и сладкий...