Is it right?..

Когда Торис вошел в квартиру, он не сразу понял, что за странное чувство на него навалилось. Что-то заставило его пальцы похолодеть, тело напрячься. Он не хотел даже думать о том, что сейчас может быть не так. Нет, нет и еще раз нет! Все хорошо, прекрасно. Все, как обычно... стоп. Вот именно - как обычно! А значит... - Наташа? - осторожно позвал Торис, ответа не последовало, хотя он уже, почему-то, и не ожидал его услышать. Литовец, не снимая грязной обуви, прошелся по блестящему, чистому паркету - Наташа дома сходила с ума от безделья и, поэтому, мыла полы каждый день - гостинная, кухня, спальня... Ее нигде не было. Самое страшное - не было ни намека на то, что она здесь вообще когда-либо была: ее любимая чашка из шкафчика на кухне, ее ноутбук и тетради, духи с прикроватной тумбочки, ее одежда - все исчезло. Торис сел на кровать, в непонятном отупении, держась руками за голову. Тишина, которая, казалось, настолько сгустилась в воздухе, что ее можно было потрогать, давила, мешала дышать и соображать трезво. Как такое возможно? Как? Он трижды набрал ее номер - телефон выключен. Она же еще утром была здесь, он знает, он касался ее, целовал, но как же... На комоде белел тетрадный листок бумаги. Литва протянул руку и стянул его с гладкой деревянной поверхности. " Милый Торис, прости, что все так получилось, но... мне надо подумать. Я не отказываюсь от своих слов и решений, принятых за время, что я провела у тебя. В том числе, я не отказываюсь от решения выйти за тебя, но мне надо немного побыть одной. Пожалуйста, не трать время зря - не пытайся меня найти, ты и без того устал." Торис вгляделся в ровные строки. Это точно ее почерк. Она всегда писала аккуратными печатными буквами, как и ее брат... черт, Иван! Торис был готов поклясться, что это Россия был причиной Наташиного исчезновения. Он снова их разлучил. Торис в исступлении и злобе скомкал записку, бросил ее на пол и опять обхватил голову руками, упершись лбом в стену. Мысли в голове мешались и путались, его то бросало в жар, то знобило. Его трясло. Как будто сквозь подушку, издалека, он услышал звонок в дверь. Сколько времени уже прошло? Пятнадцать минут? Час? Два? За окном темно... - Atvirai!* - не думая, крикнул Торис, даже не поднимая головы. Дверь открылась и захлопнулась. Послышались тяжелые шаги по короткому коридору и в квартиру вновь вернулась тишина, продлившаяся, однако, недолго. - Как трогательно, - протянул столь знакомый ему, столь мерзкий, ненавистный голос. О да! Даже не глядя, Торис мог сказать, что это был Иван. Только его голос, как казалось Лоринайтису, был наполнен такой яркой ложью, фальшью, какой была наполнена его вечная гадкая ухмылочка (хотя, Иван утверждал, что он не ухмыляется - просто лицо у него такое). Торис поднял на русского свои зеленые глаза, полные ярой, такой нетипичной для него, ненависти. Однако Брагинский лишь ухмылялся, стоя на пороге его спальни и опираясь громадным плечом на дверной косяк. Этот "медведь" настолько огромен, что занимает собой весь дверной проем. Сиреневые глаза чуть поблескивали. - Что. Ты. С ней. Сделал? - произнося с нажимом каждое слово прорычал Торис. - Поверь, я точно так же, как и ты, пребываю в растерянности, - Иван развел руками, его фирменный жест, - и я весьма и весьма расстроен, - он нагнулся и, подняв бумажный комочек с пола, расправил записку и быстро прочитал, - хм... Ты сделал ей предложение? - Я тебя ненавижу, - грозно прошипел Торис, готовый уже врезать по этой ухмыляющейся русской морде, лишь бы стереть это ее мерзкое выражение. - Для меня это не новость, - протянул Иван и, развернувшись, пошел по коридору в другую часть квартиры, - Может, кофе? - раздался через секунду его голос из кухни. Торис поднялся и, как в тумане, пошел на кухню, обреченно опустив голову. Мысли все еще путались, казалось, что мозг превратился в овсяную кашу. В ушах звенело и голова вдруг так потяжелела, что даже если бы он захотел оторвать взгляд от блестящего паркета и грязных следов на нем - едва ли он бы смог это сделать. Он вошел на кухню, где Иван уже разливал кофе по кружкам, и опустился за стол, положив голову на руки. Это невыносимо... - Тебе, видимо, коньяк отдельно от кофе надо налить, - проговорил Иван и поставил перед ним кружку с кофе и стакан с коньяком, - предложил бы тебе водки, но у тебя едва ли найдется да и нельзя тебе... - Просто заткнись, -прошипел Торис, осушая стакан одним глотком и громко ставя его на стол, вроде как, мысли начали более-менее упорядочиваться. - Я-то заткнусь, но, поверь, проще тебе от этого не станет, - пожал плечами Россия, садясь напротив него и смыкая свои руки на кружке, - я проходил через это полгода назад и, поверь, тут только алкоголь помогает. - Она вернется, - Торис глотнул кофе, уверенно смотря на русского, тот удивленно поднял брови. - С чего ты взял? - Она забрала свое обручальное кольцо, то самое, что она носила тогда, в девятнадцатом, - Торис запнулся, увидев широкую ухмылку Ивана. - Ты его сохранил? Как мило, а я и не знал, - Россия громко хлебнул кофе, подавляя смешок. Он тоже помнил этот неудачный брак. - Ты сам мне ее тогда отдал, - гневно проговорил Литва, скрипя зубами. - Ага, только потому что ты сказал, что "Я согласен ее защищать только если она будет в моей постели", - фыркнул Ваня, морща нос. - Я не так сказал! - Но подразумевал же именно это, - Иван снова ухмыльнулся, увидев раздраженный взгляд Литвы, который ему сейчас напоминал какую-то разъяренную белку, и откинулся на спинку стула, - не поверишь, сколько интересных вещей сестра мне выдала о вашей совместной жизни, когда вернулась после развода домой. Первую брачную ночь она тебе никогда не забудет, по крайней мере, на рассказе о ней она разбила два полных набора обеденной посуды. - Девяносто пять лет прошло, - сам того не ожидая, спокойно сказал Торис, - с Наташей за это время случались вещи и похуже нашего брака. Взять хотя бы ту же Вторую Мировую. Германию же она простила. На секунду лицо Ивана как будто окаменело.Исчезла даже вечная ухмылка, а искорки, всегда блестевшие в его сиреневых глазах как будто потухли. В голове всплыли картинки огромных страшных ожогов на нежной белой коже, порезы и широко распахнутые мутные синие глаза, смотрящие пустым мертвым взглядом в темный потолок. Он нервно дернул головой, чтобы стряхнуть эти видения. Он был готов вспоминать что угодно, кроме этого. Только не сейчас. Лучше - никогда. - Ты не сравнивай. Физические травмы забываются быстро и то, что ты один раз обжегся о горячий чайник не значит, что ты перестанешь им пользоваться, возненавидев чай. Да и не простила она его, - Ваня снова хлебнул кофе, - в твоем же случае мы имеем дело с чувствами, это, скажем так, не плоть, они не зарастают. Если уж ты их искромсал - что ты, в принципе, и сделал - заново они не срастутся. Пусть ей сейчас в трудную минуту и приятна твоя забота, побыв одна немного она все вспомнит и не вернется. - А к тебе, значит, вернется? - фыркнул Лоринайтис, презрительно смотря на собеседника, - Поведай же мне, отсталому, почему? - В отличии от тебя, я ее ни разу не предавал. К тому же, - он на секунду задумался и продолжил, - у нас особая связь, - просто пожал плечами Иван, снова расплываясь в мерзкой ухмылочке, - и это немножечко больше, чем кровное родство. Нет, правда, - он заметил, как Торис закатывает глаза, - ты спишь с ней в одной кровати уже месяца три, разве не заметил, что Наташа никогда не бывает теплой? Много стран из нашей с ней родни обладают такой странной чертой? Даже наша сестра, Оля, - Ваня немного запнулся на имени старшей сестры, но сразу продолжил, - Ты провел с Наташей двести лет в Речи Посполитой, разве ты такое за ней замечал тогда? Торис хотел, было, что-то язвительно ответить, но осекся. Перед глазами снова стояло воспоминание об их первой встрече. Маленькая теплая ручка сжимает его пальцы. "Я - Белая Русь...". Он помнил, как целовал ее тогда, в лесу и тогда она тоже была не такой, как сейчас. Он даже помнил, как она заболела сравнительно незадолго до освобождения, может тогда? - Вот именно, - видимо, Брагинский заметил, как литовец изменился в лице, - много ты знаешь о славянской мифологии? - Ничего, - равнодушно ответил Лоринайтис. - А про "Генерала Мороза"? - Ну, ты ему вроде как продал душу, а в обмен он тебе пообещал мировое господство. Но, кажется, он тебя обманул. Теперь пришло время Ивану закатывать глаза. Он, конечно, знал, что если не все, то уж подавляющее большинство стран так считает, но то, что сказал Литва, от этого не переставало быть дичайшим бредом. Собрав все свои силы, чтобы не рассмеяться -тема-то серьезная - Иван продолжил. - На самом деле его не так зовут, в смысле,- он задумался, подбирая слова, - "Генерал Мороз" - скорее что-то вроде обидного прозвища, которое придумал Бонфуа. Имя его тебе вряд ли что скажет, да и не помню я его уже. И не обманывал он меня. Как бы тебе объяснить... - Иван посмотрел на Ториса как на первоклашку, которому ему предстояло вкратце изложить все законы высшей математики, никак не меньше. - Ты, главное, не усложняй, - иронично сказал Лит, заметив этот взгляд. Русский пожал плечами. - Ладно,- начал он, - как ты знаешь, наша с Олей и Наташей мама, Святослава, умерла в тринадцатом веке с началом Монголо-Татарского ига. На самом деле, это была запоздалая месть наших языческих Богов, а именно, так называемого "Генерала Мороза". Ведь когда-то, до принятия христианства, мама принадлежала ему и была под его защитой. Когда Русь перешла в православие, ей, по сути, было нечего терять - нас, ее детей, тогда еще и на свете не было - а потому, гнева старых Богов она не боялась, хотя, она вообще ничего не боялась. И они выждали. "Генерал" с остальными Богами хотели восстановить свою власть на этой земле. Когда пришла Орда и мама погибла, я остался один с убитой горем старшей и почти не умеющей разговаривать и ходить младшей сестрами. Мне было некуда идти, на меня нападали, мои князья не могли договориться друг с другом, а мне надо было платить огромную дань. Я был в тупике. Вот тогда-то он и появился - Ваня вздохнул, - я был совсем еще ребенком и он, так скажем, сжалился надо мной и предоставил свои услуги бесплатно, ничего не требуя взамен. Он давал защиту, небольшую, но ее хватало, чтобы избавляться от мелких проблем, а со временем, Ханы зажрались и ослабли и Орда медленно начал умирать. Можно сказать, я ему помог, ускорив его смерть своим мечом. Однако, после этого, неожиданно, "Генерал" сказал, что теперь я должен платить за его помощь и тогда он действительно просил мою душу. И я его прогнал. Не сделай я этого тогда - едва бы вы с поляком когда-либо смогли забрать у меня Наташу. Брагинский усмехнулся, и ,глотнув уже холодный кофе, достал сигареты. - Хочешь? - вытащив одну сигарету и прикурив, он протянул пачку и зажигалку. Торис молча вынул одну, прикурил, - кстати, это ты Наташу приучил курить? - Нет, у меня с табаком в стране жестко, - Торис безразлично смотрел на тающее облачко сигаретного дыма. - Ну что же, на чем я там остановился, - Иван почесал затылок, - ах да! Речь Посполитая. Когда я приехал в ту несчастную деревеньку, где вы нашли Наталочку, через пару дней после нападения на нее ляхов, я понял, как жестоко ошибся, отказавшись от защиты. Я до сих пор думаю, что и это - происки "Генерала", набивавшего цену. Я не сразу пошел к нему, но, спустя полтора века, окончательно выбившись из сил понял, что иначе мне сестру не вернуть. Но и его цена изменилась. Заключив договор, я долго и достаточно тяжело болел. Не было ни жара, ни ангины, ни каких признаков обычного заболевания. Мне просто было больно и холодно. Хотя, я думаю, что ты уже слышал об этих симптомах. От нее. - Ты продал ему... Наташу? - сказать, что Торис был шокирован - ничего не сказать. Да, он помнил ту странную болезнь Белой Руси. Однажды она просто упала во время прогулки и не смогла встать. Ее колотила дрожь, температура тела упала так, что даже ее нынешнее состояние было настоящим жаром, по сравнению с тем временем. Она не жаловалась, лишь лежала у себя в комнате, закусив губу до крови, сжимая кулаки и мученически смотря в потолок, однако во сне она не могла себя контролировать и просто кричала от боли, раздражая Феликса и ужасно беспокоя Ториса. - Никого я ему не продавал,- махнул рукой Иван, - это очень сложная магия, древняя,Англия бы тебе лучше это объяснил, он же у нас главный колдун, но я все же попробую.Я заключил на нас с Наташей один контракт. Он был действителен только в том случае, если она хотела освободиться, и, как выяснилось, она этого хотела. Взамен, "Генерал" берет часть нашей, скажем так, энергии, он ею, кажется, питается. Из-за этого наша кровь леденеет и первое время с непривычки тело сходит с ума, как ты видел у Наташи. Холодно, как на северном полюсе без одежды, сил нет совсем, к тому же ощущение, как будто тебе одновременно ломают все кости, - Брагинского передернуло, - врагу не пожелаешь, тем более родной сестре. Знал бы заранее, что она будет страдать, хоть и в меньшей степени, чем я - отказался бы от договора. - И в чем заключается ваша связь? - от свалившегося объема информации у Ториса разболелась голова, он потер лоб. - Не знаю, но мы оба с ней чувствуем, что что-то такое есть. - Она знает о том, что тоже повязана на контракте? - Ну, прямым текстом я ей это не говорил, но вряд ли она этого не замечает, - Ваня бросил окурок в пепельницу, - да и смысл? Даже я порой забываю, что, образно выражаясь, у меня за спиной стоит дух, сосущий мою энергию. Со временем перестаешь замечать усталость. Да и оно того стоит. У Ториса в голове вертелась еще куча вопросов. Избавится ли Наташа от этого? Как это на нее влияет? Почему "защита" иногда не действует (ведь несколько войн Иван все же проиграл, да и Наташа оказывалась в плену, взять хотя бы ту же Вторую Мировую Войну)? Однако, Брагинский встал. - Засиделся я у тебя, пойду, пожалуй, - он аккуратно завязал на шее свой вечный шарф, - мне еще сестру искать... Торис ничего не сказал, лишь тихо прошел за ним до выхода и смотрел, как Иван надевает пальто. - Знаешь, лучше забудь о ней, - вдруг серьезно сказал Иван, в этот раз издевка в голосе пропала, -моя милая сестра не прощает трех вещей: предательства, трусости и глупости. И она ничего не забывает. Он развернулся, вышел из квартиры и пошел вниз по лестнице. Ошарашенный Торис стоял на пороге. Головная боль усиливалась, но он нашел в себе силы. - Почему она ушла от тебя? - крикнул он вслед уходящему русскому. На секунду тот остановился. Литовцу показалось, что он сейчас вернется и врежет ему. Но нет. - Потому что я ужасный человек, - не оборачиваясь ответил Иван и пошел дальше. Тихое эхо разносило звуки его шагов по пустой лестнице. __________________________________________________________ *Atvirai! (лит.) - Открыто!