Жаркое солнце Техаса

      И всё-таки у жизни в сельской местности есть свои прелести. Многие любители и ценители природы могут долго и в красках описывать эти зелёные пастбища и сухие равнины, густой, буквально осязаемый воздух, свежие продукты и прочее, но Артур не был ценителем. Он и в деревнях раньше оказывался всего несколько раз, проездом, да и то ещё мальчишкой при живых родителях. Но сейчас, после стольких лет жизни в одном из промышленных районов Лондона, он начал входить во вкус.       Первое время у него немного кружилась голова, как будто всё было подёрнуто перед глазами белесой дымкой. Просто лёгкие с жадностью хватали кислород, стараясь накачать сердце под завязку. Дома же Артуру иногда приходилось, выходя за порог, несколько кварталов идти, прикрывая нос и рот носовым платком, который после прогулки становился грязно-серым. По улицам гулял смог, оседая на камнях плохо вымощенной улицы, на стенах, грязных, с разводами стёклах, на вывешенном почти из каждого окна белье. А когда опускался желтоватый туман, то, смешиваясь с пылью, так уплотнялся, что вытяни руку — и не увидишь собственных пальцев.       По утрам он просыпался очень рано из-за мерзкого дребезжания расшатанного омнибуса, который прокатывался по неровным камням прямо под его окном. Тощая кляча, задыхаясь от непосильного труда и витавшей в воздухе сажи, всегда так жалостливо, обречённо хрипела, а погонщик снова и снова заученной фразой зазывал пассажиров. Артур тогда работал клерком в небольшой, но крепкой конторе, поэтому он нехотя поднимался и собирался. Когда он, заперев дверь, сходил с крыльца, кутаясь в потёртый плащ, занявшийся рассвет уже набирал силу и выгонял из подъездов заводских рабочих. Серые толпы людей валили навстречу Кёркленду, и ему приходилось проталкиваться плечами, прокладывая себе дорогу. Постепенно с потоком людей нарастал назойливый гул, он вливался в уши и царапал голову изнутри. Страшно хотелось спать. Бумаги, бумаги, куча бумаг.       Работа, дом. Дом, работа. И так каждый день. Серое небо, как губка, источало серую морось осенью и весной, летом жарило город, словно каменную сковородку, а зимой заметало сугробами, но на дороге вместо белого снега по-прежнему было бурое месиво. Из окон небольшой, но не тесной квартирки были видны лишь дом напротив и чадящие трубы фабрики. Его любимые растения теснились на узких подоконниках, облепив окна листьями в попытке поймать немного солнца.       Но здесь, в этой старой развалине, которая играла роль хозяйского дома, Артур первые несколько дней сладко спал до полудня. Сначала было так непривычно просыпаться, когда солнце уже жарило вовсю. Ведь не было конторы, не было омнибуса, извозчика и гула толпы. Было так непривычно тихо, что это порой даже пугало с непривычки, будто он остался один на краю земли.       Дом, хоть и был в плачевном состоянии, всё же не отжил свой век. Альфред помог новому хозяину осмотреть второй этаж, потому что в одиночку это было рискованно — застрявшая в дыре трухлявого пола нога никому не нужна. Из всех комнат в относительно целом виде сохранилась только одна, где Артур и обустроился. Дальше по коридору, судя по количеству дверей, находились ещё пять небольших комнат-пеналов. Джонс, осторожно проводя его по закоулкам дома, рассказывал, что работники ранчо раньше жили здесь, все вместе. Хотя остальные крупные фермеры выделяли своим ковбоям какой-нибудь сарай, дед Артура был совершенно не против шумной компании.       Кёркленд повернулся с боку на бок и лениво открыл глаза. Сквозь дырку в шторе яркий луч проникал внутрь, рикошетя о зеркало на старенькую, потемневшую от времени грошовую гравюрку. Тишину нарушали только писк обжившихся на чердаке воробьёв да шуршание молодого тополя под окном. Старые пружины протяжно заскрипели, когда Артур, потянувшись, сел на кровати. Живот требовательно и недовольно забурчал, напоминая, что запасов у него с прошлого вечера не осталось, а всё потому, что взятая им на первые два-три дня провизия была рассчитана на одного человека, а не на двух. У Альфреда пока не было денег даже на что-то дешёвое, и Артур поделился чем было, но оказалось, что ковбою требуется никак не меньше двух Артуровых порций. Придётся сделать вылазку в город.       Артур оделся, привёл торчащие волосы в относительный порядок, взял свой потрёпанный бумажник и направился по тропинке к воротам. Хотя Альфред вчера показал ему второй выход, через который ходил сам, но главные ворота выходили прямо на тропинку, в свою очередь выходившую на дорогу к городу. Склон холма, по которому спускался молодой человек, зарос настолько, что над этим зелёным буйством виднелась лишь его светлая макушка. Был самый разгар дня, и солнце адски припекало, поэтому он ускорил шаг.       Город представлял собой «звезду», в центре которой находились промышленные здания и городские службы, а жилые дома, ранчо и фермы были разбросаны вокруг. На главной улице вплотную друг к другу располагались, судя по вывескам, салун, почтамт, лавка мясника, сапожная мастерская, полицейский участок… Артур шёл, вертя головой по сторонам, и с облегчением думал, что не всё так плохо, как он себе навоображал. Городок вовсе не был безлюдным, как ему сначала показалось, просто в такую жару все предпочитали судачить в лавках или салуне. Он чувствовал на себе заинтересованные взгляды из окон. В этом был ещё один недостаток деревни и захолустных городков — невозможно спрятаться от глаз людских. Где бы вы ни были и что бы ни сделали, будьте готовы, что на следующее утро сплетни о вас разойдутся быстрее, чем почтальон успеет доставить вам газету с новостями.       Молодой человек заметил маленькую лавчонку, ютившуюся в деревянном домике с навесом меж двух массивных каменных зданий полиции и банка. Не заметив колокольчика на двери, он просто постучался. Шорохи внутри прекратились, и дружелюбный старческий голос любезно пригласил его внутрь.       — Чего изволите, сэр?       Артур осмотрелся. В деревянных ящиках на полу и кое-где на полках рядом с небольшими жестяными бидончиками лежали овощи: помидоры, капуста, баклажаны, лук-порей. На лотке, прикрытый полотенцем, лежал хлеб. Тихо жужжали мухи под погашенной днём масляной лампой.       — Добрый день, мэм. Мне, пожалуйста, три батона хлеба, два баклажана и…       Не успел он договорить, как дверь резко распахнулась, ударившись о стену. В дверном проёме появился юркий человечек небольшого роста в немного потрёпанном костюме-тройке. Отдышавшись, он вошёл внутрь и, кивнув лавочнице, подошёл к Артуру и изучающее оглядел его с головы до пят. Англичанин сделал то же самое.       — Ви есть Артур Кирклянд? — обратился к нему человек с ужасным акцентом.       — Моя фамилия Кёркленд, сэр. Чем обязан? — холодно ответил Артур, скривившись при таком коверкании своей фамилии. Этот человек ему явно не нравился, а своему первому впечатлению он практически всегда доверял.       — Ви дольжны подписаться в получении. — С этими словами неприятный тип протянул Артуру пухлый коричневый конверт. — Вот здесь.       Артур одолжил у торговки перьевую ручку и расписался, принимая конверт, а человек, чуть ли не вырвав бумажку у него из рук, так же стремительно скрылся, с грохотом захлопнув дверь. Кёркленд в недоумении вертел в руках конверт, гадая, кто и зачем мог ему это передать.       — Ох, это мистер Фобс из банка, — поделилась пожилая леди, укладывая покупки Артура в корзину. — С гнильцой человек, скажу я вам, сэр. Не думаю, что там, — она указала на посылку, — что-то хорошее, помяните моё слово, сэр. Что-нибудь ещё, сэр?       — Две пинты молока… — рассеянно проговорил молодой человек. Ему тоже почему-то казалось, что этот случай попахивает.       — Осмелюсь спросить, сэр, как поживает молодой Альфред? — протягивая корзинку, полюбопытствовала лавочница.       — Как поживает… Хорошо поживает, мэм, — неуверенно ответил Артур, принимая покупки. — Сколько с меня?       — Шестьдесят восемь центов, сэр, и не могли бы вы, как снова окажетесь рядом, принести обратно корзину и бидон? — Пока покупатель искал мелочь, она продолжила: — Он хороший парень, сэр, добрый, и работник отличный. Вы его не обижайте, сэр.       — Да я и не собирался, — удивлёно приподнял бровь Артур, выкладывая деньги на прилавок.       — Это хорошо, сэр. Спасибо, сэр, приходите ещё!       — Конечно, мэм. — Кёркленд забрал корзину и, кивнув на прощание, вышел.       Банк, хм? Он кинул взгляд на здание банка, самое вычурное и роскошное во всём городе, он был уверен. Этот человек, должно быть, увидел его в окно и побежал за ним в лавку. Но откуда он узнал, что Артур это именно он? Хотя… сплетни, скорее всего. Ему очень не хотелось туда идти, поэтому он решил сначала прийти домой и посмотреть, что внутри конверта. По пути заглянул в мясную лавку за говядиной и жиром и поплёлся обратно с тяжеленной ношей. И, как он подсознательно почему-то ожидал, его окликнул брызжущий жизнерадостностью голос.       — Хэ-э-э-й, Арту-у-ур!       Артур обернулся и вынужден был шарахнуться в ближайшие кусты, так как на него на полном скаку мчался огромный жеребец.       — Тпру, Револьвер! Хороший мальчик! — Джонс с любовью потрепал лошадь по загривку. — Ходили в город?       — Д-да. — Откашливая дорожную пыль, Кёркленд наконец выбрался из канавы и, насколько было возможно, отряхнулся. Правда, это мало ему помогло, но он попытался. — Не мог бы ты в следующий раз не гнать так эту зверюгу прямо на меня? — недовольно пробурчал он, держась в сторонке.       — Но я же остановился! — фыркнул ковбой. — А вы могли бы не лезть прятаться в кусты.       — Да я и не… — смущённо пробормотал Артур, подумав, что это действительно, должно быть, выглядело глупо.       — Вас подкинуть? — Альфред, красуясь, сделал вокруг англичанина кружок рысью. — Домчимся с ветерком!       — Ну нет, я уж лучше пешком. — Развернувшись, Кёркленд снова зашагал к дому.       — Артур, не упрямьтесь! — Джонс догнал его и замедлил лошадь, идя вровень с хозяином ранчо. — Ну же!       — Я не полезу на это бешеное животное.       — Револьвер не бешеный! — обиженно возопил ковбой, гладя коня по холке. — Ну простите, что чуть не задавил.       — Прощаю.       — Ну так?..       — Нет, сказал же.       — Но, Артур!..       — Не полезу.       Препираясь, они дошли до развилки, где начиналась тропинка к дому. Но тут Альфред быстро обогнал Артура и поставил Револьвера поперёк прохода.       — Вот и всё, залезайте! — Парень нагнулся и протянул ему руку. — Не вынуждайте меня приказывать ему кусаться.       Артур недоверчиво покосился на морду лошади, потом на Джонса и, вздохнув, отдал ему корзину и с трудом забрался позади наездника, вцепившись в его рубаху.       — Но если он меня сбросит, я тебе врежу, — пообещал англичанин, подкрепив угрозу уверенным кивком.

***

      А это было… неплохо. Ну, то есть, он не упал с лошади, она его не укусила и не лягнула, а ветер, когда лошадь бежала, был спасением от застоявшейся духоты. Но он был так сосредоточен на том, чтобы не упасть, что почти не осмотрел окрестности. Ладно, ещё успеется. На данный момент оба молодых человека были больше озабочены бурчащими животами, поэтому Альфред отправился в конюшню поить Револьвера, а Артур решил обследовать кухню.       Поставив корзину на стол, он скорбным взглядом обвёл старый, чуть потрескавшийся очаг, чугунные котлы и огромные сковороды, жестяную посуду.       — Господи, из какого это века… — вздохнул Кёркленд, вертя в руках чуть помятую железную кружку. Мда, это тебе не тот фарфор, который в их семье передавался по наследству. Да и о том, как обращаться с очагом, он имел лишь приблизительное представление, потому что после смерти родителей по хозяйству ему помогала владелица дома. Пока молодой человек размышлял о превратностях судьбы, на крыльце послышались шаги подкованных сапог.       — Я вернулся!       — Чертовски рад за тебя… — задумчиво протянул в ответ Артур.       — Ну как дела с обедом? — воодушевлённо осведомился Альфред, заглядывая на кухню.       — Я знаю, что ты хочешь от меня услышать, но предпочту сказать правду. Я понятия не имею, как обращаться с этой штукой. — Англичанин показал на очаг. — Да и приготовить могу только что-то простое.       — Хм, ну, когда мы жили в этом доме, то я частенько готовил, так что, надеюсь, голодными мы не останемся. Если вы мне поможете, конечно.       — Как скажешь, — пожал плечами Артур.       Ковбой притащил охапку дров из задней части дома, уложил их в очаг и разжёг. Пламя неуверенно облизывало отсыревшие поленья, разгораясь.       — Так, давайте просто попробуем пожарить мясо? О, с луком и баклажанами, совсем неплохо! — Заглянув в корзину, Альфред вытащил продукты, заглянул в бидон с молоком и отнёс его в шкафчик, где было попрохладнее. — Вот, вы нарезайте овощи, а я займусь вырезкой.       Пытаясь ровно нарезать баклажан, Артур смотрел на конверт перед собой. Как же ему не хотелось его открывать… Он всё думал, что бы там могло быть, как его размышления прервал грохот прямо под ухом.       — Что ты чудишь?!       — А? Мясо отбиваю, говорят, оно тогда мягче становится…       — От него так ничего не останется! Не усердствуй так.       — Хорошо-хорошо, — послушно кивнул Джонс.       Сделав всё от него зависящее и оставив остальное Альфреду, Артур сел в кресло в гостиной и распечатал конверт. На колени ему посыпалась лавина бумажек. Он уже догадался, что это, но всё же взял из кучи одну. «Уважаемый сэр, спешим уведомить вас о том, что, вследствие неуплаты долга за этот месяц, мы вынуждены начислить указанный в залоговом документе процент сверх долга. Дата следующей выплаты 12 апреля 1881 года».       Артур судорожно просматривал бумажки, с ужасом обнаруживая практически полное их сходство. Долги, куча долгов, чёртова куча долгов!       — Альфред! Что это?! — Потрясая ворохом счетов, молодой человек вбежал на кухню.