Теплые руки

Наконец, мы попали в мою холостяцкую двушку. Я закрыл за нами дверь, разулся и, немного недоуменно пожав плечами, указал гостю на душ. Панки, конечно же, не моются и все такое, но тут дело деликатное. Я и мой гость все еще молчали – была в этом какая-то своя прелесть, иллюзия чего-то несуществующего, что разрушается с первым неудачно ляпнутым словом. В ванной мы неспешно раздели друг друга и долго стояли под теплыми согревающими струями. Он смотрел на меня спокойным изучающим взглядом – так, должно быть, эстеты разглядывают экспонаты на художественной выставке. Мужчина касался кончиками пальцев моей кожи, обводил по контуру татуировки на груди и предплечьях, пропускал между пальцев вместе с водой мои непослушные патлы. Я рассмеялся – что тут разглядывать, тоже мне, невиданный зверь – и, наклонившись, поцеловал его в губы. Испытывающе и жарко, пытаясь распробовать его собственный, растворенный в отдающей железом проточной воде, вкус. Впрочем, я сейчас не сильно против вкуса железа на его губах – только немного другого происхождения. Сжимаю плечи своего случайного любовника и толкаю его спиной на гладкий согревшийся кафель. Совсем нет сил долго церемониться, хочу его жестко и сейчас же. Рука на стену – и его голова запрокинута под моими жадными поцелуями. “А он не такой простой, этот милый дяденька: не опускает век и смотрит прямо на меня своими темными глазами. Заводит еще больше. Хочу его”. Руками соскальзываю по мокрой спине вниз, хватаю за зад и с силой вжимаю его в себя, чтобы дать почувствовать мое желание. Спешу. Сминаю под пальцами кожу, заставляю раздвинуть ноги – сейчас, сейчас. Нетерпеливо оглаживаю его мышцы, закусывая губу от осознания того, какой же он тугой. И вдруг до меня доходит, что может быть у него вообще… Черт! Хотя фиг с этим, я не против быть и снизу. Или он все же хотел бы… Бл***, ненавижу такие моменты! – Как ты хочешь? Кто кого? – рваным дыханием уточняю. Да уж, звучит дебильно, но ходить вокруг да около я не вижу смысла. Спрашиваю, а сам не могу оторваться от него, присасываясь к его шее, что тот вампир, зацеловывая и упиваясь осязанием пульсирующих артерий под своими губами. А он вдруг как кирпичом по голове: – Нет. – Что нет? – непонимающе мотаю головой. – Остановись, я не стану с тобой спать. “Он что, серьезно? Так обломать?! А я ведь даже… звездочки в животе, бабочки в голове...” – Да ну… как вообще? Ты гонишь… так не бывает... Но он, видимо, решил, что очень даже бывает и виновато повторил: – Нет. Прости. Я ошибся. Мне не нужно было тратить твое время. Он стал выходить из душевой, вытерся моим зеленым полотенцем. А я так и продолжать мокнуть. В голове у меня крутилась только одна мысль: “Какого хрена?!” Такой ерунды со мной не случалось даже в суровые четырнадцать, когда ты пытаешься развести на секс уже аппетитных, но еще во всю ломающихся девок. В своем возмущении я даже пропустил тот момент, когда он оделся и вышел. – Закрой за мной дверь, пожалуйста, – донеслось из коридора. “Ну уж нет! От меня еще никто не уходил… живым”. Я выскочил в зал, сдернул с дивана плед и завернулся в его кусачие объятия, прошлепал босыми ногами к убегающему гостю. Мне не хотелось его вот так отпускать. Нет, я не из тех, кто любит просить и уговаривать. Канючить у жизни плюшки не в моих правилах. Просто чем-то меня зацепил этот мужик, и даже если по его милости остаток вечера мне придется провести с неудовлетворенной болью в яйцах, все равно хочу, чтобы он остался рядом. – Прости еще раз. Я действительно некрасиво поступил, – ровным тоном произнес он, придерживая дверь с той стороны. – Ок, прощу. Но ты останься. Посидим. Нехорошо так уходить, нифига не по-пацански, – ляпнул, наконец, я. Мужчина пожал плечами и все же дал утащить себя за руку на кухню. – Ты, главное, не парься особо, – примирительно бубнил я и усиленно тарахтел чайником: почему-то еще с детства привык, что этот звук всегда добавляет атмосфере уюта и стабильности. Когда я, наконец, отрыл в своей горе хлама пару чашек да несколько чудом завалявшихся пакетиков чая и повернулся к гостю, тот сидел за столом, сложив на него руки, и улыбался. Наверное, его позабавили мои судорожные метания. – Данил, меня зовут Данил, – вдруг представился он. – Возможно, мне стоило с этого начать. – Да ладно, че там, секс не всегда повод для знакомства, – неудачно пошутил я. Но он все равно улыбался. Выжидающе. “Ах, да”. – Артем. Но вообще, я обычно отзываюсь на Роста. Это значит “ржавчина” на немецком. – Ты вроде вовсе не рыжий. – Ну да. Мне имя дали не из-за волос, а из-за вредности. Говорят, со мной многое “не так”... – я развернул стул спинкой от себя, оседлал его, положив голову на сложенные локти, и задумчиво спросил: – А что во мне не устроило тебя? Если ты понимаешь, о чем я, – усмешкой я, видимо, хоть немного пытался смягчить прямоту заданного в лоб вопроса. – Ты это что, серьезно спрашиваешь? – нахмурился он. – В смысле, решил, что проблема в тебе, и уже во всю занялся самокопанием, а не просто посчитал, что перед тобой очередной сволочной мудак. Я хохотнул. “Самокритично мужик выразился”. – Ну, не без того. А там, кто знает, какой ты. – Ладно, – махнул рукой на мой псевдокомплимент Данил. – Все так глупо вышло. Я хотел попробовать отношения с мужчинами. Но в гей-клуб идти – было выше моих сил. А тут вдруг ты. Я даже закашлялся – надо же, я оказался жертвой неудачного эксперимента. – Но видишь, ничего у меня не получилось, – продолжал свою исповедь мой гость. – Оказалось, эти предпочтения не то, что “попробуй чай, попробуй кофе, выбирай что больше нравится”. Нельзя вот так просто взять и стать геем – нужно им родиться. “Нельзя вот так просто взять и зайти в Мордор” – мысленно передразнил я мужика и продолжил давиться молчаливым хохотом, стараясь не перебивать его глубокомысленных рассуждений: уж очень забавная была у него физиономия от всех этих размышлений. Экспериментатор хренов. Данил видел мои судороги, но, похоже, не принимал слишком близко к сердцу. – А зачем тебе понадобились эти эксперименты? Скучаешь? Пишешь докторскую по половым девиациям? – Нет, это личное, – он покрутил чашку, нервно дернул рукой к виску поправить несуществующие очки. – Я пока решил отказаться от отношений с женщинами. По веским причинам. Ладно, не забивай себе голову ерундой. – Да все путем, не парься, – успокоил его я, предупреждая очередной побег, – я много психов разных повидал. Данил на секунду задумался, криво ухмыльнулся. – Да, я тоже какое-то время считал себя психом. Но знаешь, идти лечиться ко всяким наманикюренным мозгоправшам, которые обчитались модных книжечек и теперь цены себе сложить не могут, – желания особого нет. Я задницей почуял долгую и проникновенную историю, из тех, которые запивать лучше пивом, чем чаем, и вскочил со стула. Но вдруг запутался в его ножках своей лапой и повалил на пол: – Ты прости, что перебиваю, – сдавленно вякнул я Данилу, выпутываясь из стула – я на одну секундочку. Есть полтинник? Поспешно выхватив протянутую купюру, я пропрыгал на ушибленной ноге к выходу. В два прыжка пересек лестничную площадку и настойчиво позвонил в дверь, подкрепив звонок смачным пинком в дверь. (Неподбитой ногой, конечно же, что вы обо мне подумали). Открыл, ожидаемо, соседский прыщавый шкет: – Сгоняй в ларек, сдача тебе. – Чудило как всегда перепугано зыркнуло на меня из-под очков, кивнуло и сгребло бумажку в руку. Через несколько секунд я уже опять оседлал пострадавший стул и учтиво уставился на своего гостя: такого уютного и желанного, но, б**дь, такого неприступного! Если честно, я метнулся за пивом отчасти для того, чтобы дать ему немного времени одуматься с этими неожиданными откровениями. Но он, похоже, был серьезно настроен поиметь не меня, а мои дырявые уши. Поэтому к тому времени, когда я, наконец, обнялся с пивной банкой из притараненного Валериком кулька и всучил ему такую же, Данил все же собрался мне “все объяснить”. Я ждал, наверное, душещипательной любовной саги. А он просто сказал, глядя куда-то в окно: – От меня жена ушла уже несколько лет назад, оставила дочку. Я заботился о ней сам с пяти лет. Сейчас она уже вполне выросла, у нас с ней замечательные отношения, ничего такого. Вот только одна проблема появилась. Сейчас, когда я сплю с женщинами, я закрываю глаза и вижу ее. И во снах тоже только ее, в смысле, в тех самых снах... – П**дец, – только и вырвалось у меня. Данил согласно кивнул, прихлебывая пиво. – Естественно, я совершенно не собираюсь реализовывать этот “п**дец” в реальности. Да, в принципе, в реальности у меня как раз крыша не едет, с ней я общаюсь совершенно нормально, без всяких этих, знаешь, всплесков гормонов. Еще глоток пива. Он продолжал смотреть в окно в никуда, и я тоже пялился на ту самую точку, будто пытаясь поймать когерентную волну и хоть что-то понять. Чувак меня сейчас, мягко говоря, заинтриговал: вызвал эдакую смесь тошноты с любопытством. В первые секунды я как-то даже испугался. Захотелось его даже вытолкать, обозвав больным придурком. А в следующие – уже стыдился своего ханжества, вспомнив, какой я сам весь из себя “великий блюститель морали”. – Да, я люблю ее, однозначно, – продолжал Данил, – но только как отец. Я уверен в этом. Всякие извращенные сюжеты вроде того, что у Набокова, считаю полным бредом. В реальной жизни меня вполне устраивает сценарий, в котором я помогу ей доучиться, устроиться на работу. Пусть она выйдет замуж за какого-нибудь чудесного парня, и они будут навещать меня на старости лет и привозить в гости мелких карапузов. Вот такие вот дела. А что касается того дерьма, что сейчас творится у меня в голове – это только моя проблема. И никому не нужно о ней знать. “А мне нужно?” – мелькнуло у меня, и я тут же участливо добавил: – Ну, круто. Че сказать... А как ты собираешься с этим жить? Может, тебе все-таки стоит того, к доктору сходить? – Нет. Без вопросов нет. Я же говорю: не хочу, чтобы это выплыло наружу. Да и не нужно мне это – и самому мозгов хватило, чтобы почитать кое-какой литературы. У них основная идея – каким бы ты не был больным на голову, принимай себя таким, какой ты есть, ходи и радуйся. А врач, разве что, помогает раскопать корень проблемы. А я что, не знаю, какой корень? Мелькает у тебя перед глазами не один год полуголая девушка, феромоны во все стороны, вот механизм и срабатывает. Чистая физиология. Как пришло, так и уйдет. – Вам бы, батенька, жениться, – хохотнул я, утопив бычок в пиве на дне банке. Много позже я не раз вспоминал этот вечер и ловил себя на мысли, что я тогда постоянно ржал, как обдолбанный конь. Скорее всего, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение. Ведь что, по сути, произошло? Не повезло чуваку, пытается он справиться со своей проблемой как настоящий мужик. Молодец. А я разве могу хоть чем-то помочь? Бесит! Бессилие. – Да при чем тут жениться? Не самый это лучший повод для женитьбы. Да и хватило мне одного раза, – Данил провел ребром ладони у подбородка. А затем вдруг весь осунулся: – В общем, я в полном дерьме. Я даже пытаться с женщинами спать сейчас не хочу. Как я буду дочке в глаза потом смотреть после того, как ночью трахал кого-то, а видел при этом ее? – Данил смял кулаком жестяную банку и бессильно уронил голову на руки. Я был с ним совершенно согласен. Говенная ситуация. Моего нулевого уровня квалификации в области психиатрии как раз хватало, чтобы осознать нашу общую бесполезность. Но как только я четко решил, что делать ничего не надо, ибо невозможно, то чувство ответственности и досады вдруг само собой испарилось. Внутри я ощутил легкость и спокойствие, руки сами потянулись на верхний шкафчик, где у меня было припасено немного принесенной Гелом травы. Я скрутил косяк и присел на стол около Данила. – Я думаю, ты гений, – воодушевляюще сказал я ему, – я одобряю твой эксперимент и попытаюсь оказать посильную помощь. – Да хватит на сегодня экспериментов. – Тихо, не зуди, все путем. На вот, поддержи компанию, – протянул я ему травы. – Да я что-то не особо… – неуверенно начал он, но я только возмущенно фыркнул и сунул ему в руки косяк. – Не парься, говорю же. Она несильно штырит. Давай, тебе нужно расслабиться. В тебе еще слишком много самоконтроля на квадратный сантиметр мозга. Мой приятель, наконец, улыбнулся моей шутке, хотя бы уголком рта, и пару раз затянулся. Мы тогда еще немного посидели, добивая пивные запасы. Болтали о всякой ерунде. Он продолжал изучающе смотреть на меня, а я на него. Его взгляд был все таким же глубоким, глядящим прямо вглубь моей бестолковой душонки, но я почему-то не чувствовал от этого никакого дискомфорта: возможно потому, что не было в этом сканировании меня ничего оценивающего или осуждающего. Не было в его взгляде и такой желанной мною страсти и пошлости. К сожалению. А может, и к счастью.