Только не умирай! Я уже не смогу без тебя

Почти три недели моего больничного заточения не прошли для меня даром. Я шел на поправку медленно, но верно. Наши отношения с Шерлоком стали какими-то нереальными — я просто не знаю точно, как подобрать всему происходящему слово — просто фантастическими. Но он, несмотря на все свои нарушенные навыки социальной адаптации и нестандартность наших отношений, вообще-то смог почувствовать всю ментальность сложившейся ситуации. Он был бесподобен. Учтив, внимателен, перестал отпускать колкие замечания в мой адрес — не похож сам на себя, но такой теплый и родной. Он приходил каждый день, всегда с разным отпечатком дня на лице, но, как только наши глаза встречались и он произносил мое имя, тут же менялся до неузнаваемости, оставляя всю грязь и суету Лондона за дверью. Однажды Шерлок пришел позже обычного, немного взъерошенный и даже с еле уловимой тенью растерянности в глазах. — Шерлок, что случилось? Ты здоров? — По сравнению с тобой, я просто бессмертен! — на секунду метнув на меня свой взгляд, он опустил глаза. — Господи, Джон! Я совсем не то хотел сказать, прости! — Я все понимаю, спасибо, что это первая подобная шутка за все это время, ты держался молодцом, — я отвернулся в сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом, и пытался справиться с волнением, внезапно нахлынувшим на меня. Ком стоял в горле, не давая влаге покинуть мои глаза. Глубоко вздохнув, облизнул губы. Я мог бы ответить на эту фразу чем-нибудь из разряда "черного" юмора, но нервы абсолютно стали ни к черту, и я слишком близко принял ее к сердцу. Все это время Шерлок молчал, видимо, бессознательно чувствуя свою вину. — Джон, я ...вот тут принес... тебе небольшой презент, может, он сможет хоть немного загладить сказанное мной, — явно виноватым тоном произнес этот невообразимый гений. Я повернул голову и обомлел. На протянутой узкой ладони лежала ракушка. — Шерлок! Это откуда в конце декабря такое чудо? — воскликнул я и, взяв ее в руки, начал рассматривать и вдыхать запах моря. — С Барафандл Бэй, Джон. Когда ты бредил о нем, я был тут и решил: раз я не могу пока тебя туда отвезти, то хотя бы могу попытаться отыскать ракушку как напоминание о нем. Ты не представляешь, насколько безумной была эта идея. Я никогда не ощущал столь щемящего одиночества, как там, на берегу наедине с морем, переходящим в океан. И я не хочу, чтоб это чувство нас еще когда-нибудь посещало. — Шерлок, ты невозможен. А еще больше невозможно то чувство, которое ты рождаешь во мне. Я... — он не дал мне договорить, резко усевшись на кровать и прижав свои тонкие пальцы к моим губам. — Я знаю, Джон. Я знаю, — Шерлок прижался к моим губам и отдался поцелую. Уже более смелому, но такому же нежному и мягкому. Я ответил и, оторвавшись от его губ, покрыл все его лицо своими поцелуями, переходя на шею и переставая постепенно отдавать себе отчет в своих действиях. Пока не услышал тихий шепот Шерлока: — Джон, мы в больнице, притормози. Я не думаю, что господа военные будут рады нашей ...мм...э... тем более, после того, как ты бессовестно убил человека на их территории и, не приложив ни капельки усилий, остался невиновным. В общем, завтра я забираю тебя домой, Джон. Миссис Хадсон на Рождество уезжает к сестре. И ты меня познакомишь со всеми своими потаенными мыслями — я уверен, это может быть несколько интереснее моих чертогов, — и он улыбнулся в своей неподражаемой манере. — А сейчас мне пора, Джон. До завтра.