***
Макото так и не смог понять, ушёл ли он оттого, что испугался или отчего-то ещё. В любом случае, он даже не смог усидеть на месте в такой важный момент. Оказавшись в своей комнате, парень попытался взять себя в руки. Это просто увлечение. Глупое увлечение. Все проходят через это, так что не о чем беспокоиться. Это пройдёт. Он привлёк меня только тем, что стал немного взрослее по сравнению с прошлым годом. Это всего лишь сексуальное влечение, и НИЧЕГО БОЛЬШЕ. Чувствуя себя намного бодрее, Тачибана решил целиком и полностью убедиться в этом. Он достал фотоаппарат и стал просматривать снимки, сделанные во время празднования их победы, да и не только. Парень взглянул на первую фотографию и вздохнул. Много чёрных волос. Растрёпанных чёрных волос. Макото начал быстро просматривать на дисплее все фотографии. Чёрные волосы, чёрные волосы, чёрные волосы. Он пересмотрел их все и почувствовал, как паника нарастает в его груди. Синие глаза. Синие, как океан, глаза. Невозможно. Его ведь не могли тайно увлекать чёрные волосы и синие глаза, и, как следствие — Хару.***
Следующие несколько дней Макото провёл в состоянии, которое можно было бы окрестить, как «яростное, совершенное, абсолютное отрицание». Он полностью отказывался признавать своё поражение. Он собирался перебороть эту влюблённость. Он НЕ собирался оставаться влюблённым в Хару. Первоначальный план заключался в том, чтобы избегать его, пока чувства не пройдут, но это, конечно, было проще сказать, чем сделать. Нанасе оказался человеком, которого просто нереально избегать. Куда бы Макото ни шёл, Хару был там, сверкая большими красивыми глазами, шелковистыми чёрными волосами и стройным мускулистым телом, которое просто сводило юношу с ума. Происходящее походило на ночной кошмар. Каждый раз, когда Макото видел Хару или слышал эхо его голоса в спортзале или коридоре, он чувствовал тепло внутри и сжигающую волну желания, но затем тут же впадал в отчаяние, потому что Хару — единственный, кого Макото уж точно никогда не сможет заполучить. И это оказалось адски больно. Но хуже всего была неконтролируемая ревность. Он хотел избегать Харуку, но каждый раз, когда тот оказывался вне поля его зрения, у Тачибаны появлялись навязчивые мысли о том, где он сейчас может быть, с кем он, и что делает. Хотя Макото и так прекрасно знал все ответы. И это приводило его в состояние полнейшей паники. Он также обнаружил, что чрезвычайно ревнует всех, кто проводит хоть чуть-чуть времени с Хару. И это сводило его с ума. Макото боялся, что лишь вопрос времени, пока никто не пострадал. И под словом «пострадал» он подразумевал смотаться в ад и стать демоном, а вернутся обратно в рай ангелом. К несчастью, казалось, что вся эта безответная любовь к Нанасе привела Тачибану в состояние любовной тоски — в буквальном смысле. Он чувствовал опустошенность и проживал каждый день как на автомате, едва разговаривал с кем-нибудь, не желал делать ничего, если это, конечно, никак не касалось Харуки. Вечером он падал в кровать совершенно обессиленный, и был в состоянии лишь давиться слезами и мечтать о Хару.***
Хару сидел со всеми в столовой за завтраком, поедая тост и обдумывая, должно быть, уже в миллионный раз, всю ту ситуацию с другом детства. Его раздражало поведение Макото. Действительно, им тогда удалось провести несколько очень приятных минут в компании друг друга. Ладно, может, они и не так много говорили, но ощущения были просто невероятные. Хару никогда не чувствовал ничего подобного к кому бы то ни было. Ну, кроме как к Рину. А затем Макото всё разрушил своим поведением. И после этого стал игнорировать его. Он не сказал и пары слов Хару с того их нелепого несостоявшегося разговора. Складывалось впечатление, что тех минут в спортзале и вовсе не было. Почему бы МАКОТО просто не извиниться и тогда, может быть, они могли бы ещё раз попробовать поговорить? Хару тайком посмотрел в сторону стола и увидел Макото, сидевшего отдельно от всех и поливающего свой тост просто огромным количеством сиропа. Ему и в голову никогда не приходило, что друг может быть сладкоежкой, но очевидно, существовало много чего, что Харука не знал. Он вздохнул. Друзья уже несколько раз спрашивали его, что произошло в спортзале, но Хару не отвечал. Он просто не знал. В конце концов, все сошлись во мнении, что они поругались. И только Мацуока понимал. — Должно быть, у него проблемы, — протянул Рин, — поговори с ним ещёраз. А я прослежу, чтобы вам не мешали. Друзья прыснули. Хару ничего не ответил, покончил с завтраком и пошёл в спортзал, не желая опоздать на очередной частный урок. После победы к нему стали подходить младшеклассники и просить научить их Вольному стилю. Покидая столовую, он не заметил, как пара глаз — зелёных — следили за каждым его движением.***
У Хару было плохое предчувствие. Он проводил урок, где были младшеклассники из разных классов от десяти до тринадцати лет. Тренер внезапно объявил, что собирается распределить их на пары с партнёром. Хару знал, просто ЗНАЛ, что будет не один. Ему в пару кого-нибудь поставят. Предчувствия оправдались: его партнёром оказался Макото. Во-первых, потому, что они с самого первого класса вместе ходили в плавательную секцию. А во-вторых, они дружили с детства, и все привыкли видеть их вместе. Хару вздохнул и направился к Макото, который сидел с безропотным, измученным выражением лица, будто не спал целую вечность. — Привет, — сказал Хару. Макото просто кивнул, и юноша подавил желание наорать на него. Он что, не мог даже поздороваться? Но потом об этом пришлось забыть, так как их сразу же обступили ребята, и начались тренировки, которые длились четыре часа. Под конец Нанасе заметил то, что заставило его забеспокоиться. Друг выглядел ужасно. Ну, может быть, «ужасно» — не совсем то слово. Во время тренировки его глаза были ярче и взгляд яснее. Сейчас же глаза стали туманнее, ближе к зелёно-серому цвету. Кожа выглядела безупречно, но казалась болезненно-бледной, и даже волосы немного потускнели. Он выглядел совершенно измученным. Хотя, когда они тренировали младшеклассников, Макото смеялся, улыбался и его глаза были ярко-зелёными. — Мако, с тобой всё в порядке? — тихо и неуверенно спросил Хару. Конечно, Тачибана был всё тем же молчуном, который не снизошёл до того, чтобы сказать ему хоть слово. Макото повернулся и уставился на него в шоке. Но шок очень быстро сменился злобным взглядом. -Тебя это заботит? — ядовито прошипел шатен. Хару сжал зубы. — Нет, — ответил он и отвернулся.***
Макото уставился в затылок Хару с мрачной безысходностью. Он не должен был говорить с ним даже после того, как тот поздоровался с ним, ведь сам не знал, что может произнести. И до смерти боялся, что если попробует заговорить, слова, которые он произнесёт, будут наподобие: «иди сюда», или, ещё хуже: «если бы я мог переписать алфавит, я бы поставил буквы «u» и «I» рядом». И Макото не разговаривал с Хару, пытался сохранять над собой контроль, но потом тот спросил, всё ли с ним в порядке. Спросил мило и с искренней заботой в голосе, и Макото не выдержал. Пока Нанасе вёл себя равнодушно по отношению к нему, он ещё мог отрицать, что влюблён. Но если Хару собирался вести себя с Макото вежливо или делать вид, будто заботится о нем, пусть даже немного наигранно, парень уж точно долго не выдержит. Но он не хотел грубить ему, а теперь тот вообще с ним не разговаривает. А это было даже хуже. Сейчас Макото хотел упасть перед Хару на колени и извиняться, пока тот не простит его… Макото сглотнул и зажмурился. Остаток урока он провёл в полном молчании, в отчаянии глядя в свой чистый лист, не обращая внимания на удивлённые взгляды однокурсников.***
После урока Макото тут же выбежал в коридор, но не успел сделать и трёх шагов, как услышал голос: — Мако, подожди. Это был Хару. Макото неохотно остановился. Он медленно обернулся и выжидательно посмотрел на друга. Тот стоял у стены, скрестив руки на груди, на его лице было раздосадованное выражение. — Послушай вот что, — отрывисто произнёс Нанасе. — Я не знаю, что с тобой творится, но нам придётся всё разобрать, и соответственно, провести некоторое время вместе. Я свободен в воскресенье, мы сможем встретиться? Сердце Макото упало, от слов Хару глаза застило горячей пеленой слёз. Но на взаимность можно было и не рассчитывать. Слова: «я не знаю, что с тобой творится, но нам придётся всё разобрать» пронеслись в его голове снова, и Макото закусил губу. Он не плакал с шести лет и не собирался делать этого сейчас, особенно после того, что сказал Хару. Парень с трудом сглотнул. — Ладно, Хару. Только не таскай с собой своих друзей. Он не ответил, и Макото принял это за согласие.