Заключенный

Утром Макото ходил по своей комнате и прихорашивался, собираясь в гости в Хару. На душе было легко, и он что-то напевал себе под нос. — Привет, вижу, у тебя хорошее настроение, — раздался голос у него под ухом. Тачибана чуть не подпрыгнул от неожиданности. Это был Кисуми. Он заглянул к другу в комнату. — Да, привет, — вымолвил Макото, собираясь ещё быстрее. — Ты к Харуке? Вы помирились? — Вроде да. — Вроде? — Ну, я побежал! — и Тачибана выбежал из комнаты общежития «Иватоби».

***

Оказавшись прямо перед дверью дома Нанасэ, Тачибана закрыл глаза. Его сердце тяжело колотилось в груди, а дыхание сбилось. Он не мог больше так себя вести. Надо научиться хоть как-то контролировать себя. И Хару будет не рад этому. Теперь, если Макото захочет психануть, он обязательно что-нибудь придумает, облегчит свои чувства, вызванные ревностью. Тачибана, наконец, успокоился и позвонил в дверь. Харука открыл сразу и встретил друга взволнованным взглядом больших синих глаз. — Привет. — Привет. Тишина. — Проходи и располагайся. Макото поднялся по лестнице в комнату Харуки и уселся на его кровать. Как давно он не был у него в гостях! А комната даже не изменилась с тех пор. «Интересно, а Рин часто тут бывает?» — подумал Тачибана. Он оглядел комнату, и взгляд зацепился за телефон, лежащий на столе. Экран был разблокирован, и там высвечивались сообщения. Макото одним глазком, не беря телефон, взглянул на экран. Пришли сообщения от Мацуоки. Сердечки и милые слова. Макото почувствовал укол ревности. Тут он услышал шаги и отпрянул от телефона, посильнее вжавшись в кровать. Нанасэ появился на пороге, держа в руках стаканы с соком. Один протянул Макото, второй поставил на стол и сел рядом на кровать. Друг отпил и поставил свой стакан рядом с чужим. Несколько секунд оба молчали, а потом Макото выпалил: — Ты встречаешься с Рином?! «Не то!» Макото почувствовал, как сердце провалилось куда-то в живот. Однако он до последнего отказывался верить очевидным фактам. Хару же странно порозовел. — Не совс… — начал он, но тот его резко перебил: — Это его сообщения пикают?! Нанасэ тут же схватил телефон и спрятал в карман шорт. Тачибана прямо-таки наслаждался произведённым эффектом: на него ошеломлённо смотрела пара синих глаз. — Перевёл его в нашу команду, поселился с ним в одной комнате, проводишь время вместе. Всё время… Значит, встречаетесь, да? — продолжил он. — Почему бы тебе в его команду не перевестись-то сразу, а? — Перевод тут ни при чём, — тихо ответил Нанасэ. — И мне казалось, что никто не знает… После этих слов Макото сразу растерял всю свою злость и уныло сгорбился. — Но ты тогда… — прошептал он, глядя в пол. — Я увидел вас. Харука вспыхнул. — Что ж, — Хару поднялся и в упор посмотрел на друга, — отвечу теперь! Мой ответ: ДА! У меня было пять лет, чтобы завоевать его. И у него тоже! Тачибана некоторое время сидел, не в силах пошевелиться. Понимал, что друг абсолютно прав, но как же это больно! Если раньше он ещё сомневался, что именно испытывает к Хару, то тогда, застав его обнимающим Рина и занимающимся с ним сексом, почувствовал, как сердце рвётся на куски. Парень со всей ясностью осознал, насколько пугающе острым было желание оказаться на его месте. Оказалось невыносимо видеть их вместе изо дня в день такими счастливыми, такими довольными, такими весёлыми, в то время как его самого сжигала жгучая, едкая, противная до тошноты ревность. Спасал только крохотный огонёк надежды, что несмотря ни на что, он и Хару всё же останутся просто очень хорошими, близкими друзьями. И вот сейчас, глядя на парня, Макото почувствовал, как защипало в глазах. — Я не знал, что ты любишь меня, — последовал удивлённый ответ. — Ну хорошо, рад, что мы это выяснили, — Макото резко схватил того за руку и сжал. Нанасэ испуганно вздрогнул. — Так больше не может продолжаться. Мне всё равно, что ты с ним встречаешься. Я люблю только тебя. Любил всегда, но думал, что ты никогда не будешь интересоваться парнями. Поэтому молчал и был другом. А потом… потом… — Макото замолк, уткнувшись в плечо Хару. В ту же секунду его кровообращение резко изменилось. Тачибана открыл рот, но не смог издать ни звука. Он хотел бы услышать любое слово Харуки, но тот больше не говорил. Не поднял головы, даже услышав сдавленный смешок Тачибаны: — Похоже, кое-кто взял тебя за яйца? — Мако, — услышал он глухой неискренний ответ. — Он, должно быть, обалденно трахается, раз ты так на него реагируешь. Нанасэ был в шоке от таких слов и поведения друга. Он попытался вырвать руку и встать, но его потянули обратно. — О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — сбитый с толку Хару нервно нахмурился. — Не будь таким, — сказал Макото, подразумевая «бестолковым». Каждый мускул в теле натянулся, как струна. Макото сомневался, что мог бы двигаться, даже если бы его жизни угрожала серьёзная опасность. И он определённо не мог собраться с мыслями для более или менее связного ответа. — Он действительно отличный парень. И в настоящий момент ты не заслуживаешь его. Чем я хуже? Плаваю на его уровне. Почти. А ещё я знаю тебя раньше, больше, чем он. И люблю так же. Хару не мог даже посмотреть на Макото. Он все ещё сверлил взглядом пол, пока не ощутил тяжесть руки друга, которая отпустила его, хлопнула по плечу, а потом резко обхватила, и Нанасэ позволил себя обнять, пока изо всех сил старался собрать остатки собственного достоинства и образумиться настолько, чтобы уйти, как подобает. — Ты опять начинаешь… Самое большее, что Макото мог сделать, — слегка кивнуть в ответ. Этого оказалось недостаточно, и он поцеловал макушку друга, сильнее стискивая чужие плечи. А к Хару подкрадывалась паническая атака. Он не любил, когда люди навязывали ему свою волю — это гипнотизировало. Как в тот день… Пульс ускорился от стресса и злости: интересно, почему так случилось? Он сделал что-то неправильно? — Не поступай так мной, Макото, — дрожащим голосом попросил он. — Я с трудом пытаюсь быть нормальным. Ты этого не понимаешь и, думаю, не поймёшь. У Хару перехватило горло. Он не мог дышать. Брови Макото сошлись вместе в замешательстве. — О чём ты? И это также твоя вина, что не рассказал мне ничего, — добавил Макото именно в тот момент, когда другу требовалось услышать это подтверждение. Харука расслабился на маленькую толику, но тот не закончил. Вместо того, чтобы считать предупреждающие знаки, Тачибана продолжил давить: — Что с тобой? Ты хотел что-то другое мне сказать? — Я. Не. Буду. Отвечать! — вскипел Хару. — Ни ради тебя. Ни ради кого бы то ни было. Я хочу быть таким же, как и все остальные. Почему ты не можешь этого понять? Харука теперь начал экспрессивно размахивать руками, подчеркивая жестами свои слова. Тачибана побелел. Казалось, кровь перестала течь по его венам, несмотря на то, что пульс стучал, как молот Тора по наковальне. — Если я отвечу, то посыплются осуждения. Отовсюду, ото всех людей, ожидающих от меня идеальности; когда же все поймут, что необязательно знать и осуждать чужую любовь и отношения? Я не разрушу его жизнь из-за того, что он имел несчастье по уши влюбиться в меня! Как и я в него! «О. О, боже», — подумал Макото, теряя нить мысли. Нанасэ вырвался из захвата, встал, опустил голову на руки, надавливая кончиками пальцев на глаза. Он не плакал. Вместо этого парень сконцентрировался на звуках дыхания, ставшего тяжелым. На эти долгие секунды он напрочь позабыл и о недопониманиях между ними, и о бесконечных тёрках. Харука проклинал себя: именно он был во всём виноват. Ясно, что Макото теперь ненавидит его. Разве могло быть иначе? — Я так виноват, что не рассказал тебе всего, — прошептал Харука сквозь пальцы. — Знаю, — сказал Макото, и его голос стал резким и отрывистым. — Но на данный момент этого недостаточно. Он отошёл, взял свой недопитый стакан с соком. Пить не хотелось. Он просто игрался с ним, чтобы занять руки. Отвлекающий маневр, может быть. И не самый лучший. Друзья ещё не успели успокоиться, когда Макото начало трясти. Его охватил озноб, ставший таким сильным, что у него застучали зубы. Дрожь не прекращалась! Он был так переполнен страхом и страшной потребностью познать Хару, прижать к себе, впечататься всем телом в его, пока они не перестанут быть разными людьми, а станут двумя половинками целого. Харука обеспокоенно взглянул на него и шагнул поближе, чтобы поддержать, заглядывая в глаза, приобнять и больше ничего. Внезапно в груди у Тачибаны что-то сломалось. Он почувствовал тревогу, всепоглощающую потребность, ударившую изнутри, и впился в рот Хару, неистово раздвигая его губы и вталкивая язык. Внезапно острый металлический вкус крови наполнил его рот, но он продолжал крепко целовать его, изо всех сил впиваясь пальцами в спину, захватывая в крепкие объятия. Почему вместо беседы случилось это?!