Heavy burden

* * * - За что? Квон уронил на пол чашку с чаем: Минхёк впервые за 2 часа заговорил. Чашка вдребезги разбилась, но Юквон этого даже не заметил. Он взволнованно подбежал к парню и присел на его постель. - Минхёкки? Родной мой... Тебе получше? - За что? - повторил Мин свой вопрос убитым голосом, без всяких эмоций. - Я не знаю, за что. Но они за все ответят. Глаза Квонни сверкнули яростным огнем, но он тут же взял себя в руки. Осторожно придвинулся ближе к своему парню и стал покрывать невесомыми поцелуями его тело, стараясь хоть чуть-чуть облегчить его страдания: душа Минхёка сейчас была сплошным комком нервов. Ему хотелось содрать с себя кожу, стереть себе память, лишь бы только забыть весь этот кошмар, который сотворили с ним лучшие друзья. Простить? Нет, это невозможно. - Я хочу, чтобы им вернулось все сполна. - Им вернется, поверь... Юквон нежно гладил волосы Хека до тех пор, пока тот не забылся тяжелым сном. * * * Зико так и не заснул в эту ночь. Он разглядывал каждую черточку лица своего Кёна, желая запечатлеть у себя в памяти мельчайшие детали. Такое хрупкое, такое невинное дитя лежало у него в объятьях и жалобно всхлипывало во сне. Слез у Зико больше не осталось, он все уже выплакал и сейчас только нервно вздыхал, от еще не совсем прошедшей истерики. - Кен-а... Мой Кён. Я люблю тебя больше жизни. - прошептал он едва слышно, одними губами. Осторожно наклонился к его губам и дотронулся до них своими нежно-нежно, как только умел, боясь нарушить его драгоценный сон. - Возьми меня. - вдруг прошептал Кен сонным голосом ему на ухо. - Что? Родной мой, тебе нужно спать... В 7 утра тебя уведут в операционную. - Я хочу тебя так, как никогда еще не хотел. Возьми. Зико заглянул в его темные глаза и увидел в них дикое, какое-то нечеловеческое желание. - Прошу тебя, Чихо, возьми меня... Казалось, парень вот-вот сгорит от медленно нарастающей в нем страсти: в его затуманенном ото сна взгляде виднелся сумасшедший, будто потусторонний огонек. Сопротивляться, а тем более заставлять его спать в таком состоянии - бесполезно и глупо, поэтому Зико не стал медлить. Он бережно притянул к себе Кёна и, взглянув на его ссохшиеся от жажды поцелуя губы, поспешно облизнул их языком. Кён ответил на поцелуй так, будто от этого зависела сейчас его жизнь; он отдавал себя целиком и полностью. Сердце Чихо билось в нереально быстром темпе, от переполняющей его любви к этому хрупкому мальчику, и еще каких-то необъяснимых, бешеных чувств. Он ласкал его тело, словно оно было драгоценным, вкладывая в прикосновения всю свою нежность. Кён награждал его слух сладостными стонами, он переплел их пальцы и извивался под ним, желая слиться с любимым в единое целое. Они занимались любовью до изнеможения, и только когда за окном начало светать, Кён уснул на плече у Зико со счастливой улыбкой. Буквально через полчаса в палату вошла медсестра и позвала парня в операционную. * * * - Квонни? - Минхёк сладко потянулся, но резкая боль по всему телу тут же напомнила о вчерашнем кошмаре. - Я здесь, мой хороший. Еще очень рано, спи. Я с тобой. Сквозь занавешенные шторы пробивалась полоска света, что заставило слезиться глаза Минхёкки. Юквон это заметил и прижал парня к себе покрепче, чтобы никакие внешние факторы не мешали ему отдыхать. Он уже проваливался в сладкую утреннюю дрему, как вдруг почувствовал приятное и горячее прикосновение внизу живота. - Хёкки, ты чего... Не надо, спи. Минхёк медленно провел ладонью по бедру парня. Ким попытался убрать его руку, но не тут-то было: ласки Мина становились только настойчивее. - Ммм, Хёкки... Не открывая глаза, Квон перевернулся на спину и потянул парня на себя. Внезапный визг Минхёка заставил его подскочить. - Что, что такое, маленький мой??... - Бля, больно... - Ли со стоном лег в прежнее положение и захныкал. - Ну все, все. Лежи тихонько, сейчас легче станет. Какой тебе сейчас секс, дурак! Что ты творишь! - Я хотел сделать тебе приятное... - Хёк состроил умильные глазки, отчего Юквон сразу же перестал злиться и стал нежно перебирать его волосы, утешая. - Не в твоем же состоянии, дурачок. - Я осторожненько! - парень вновь потянулся к телу Кима, но тот резко отдернул его руки и закинул их ему за голову. - С ума сошел?? Смерти хочешь?! Спи, я сказал! Тон Квона не терпел возражений, поэтому Минхёк послушно улегся и почти сразу же уснул. * * * - Чихо... Это я, Ким. На том конце провода слышалось нервное молчание. - Чихо, я позвонил только для того, чтобы спросить... Как он?... Йа, Чихоя! Ащщщщ...... Ащ... Минхёк лежал в постели и внимательно наблюдал за своим парнем: Квон отбросил мобильник на стол и на несколько секунд уставился в одну точку. - Зико ничего не отвечал, а затем просто отключился. - наконец произнес он. Присел на край кровати, оперся локтями на колени и опустил голову, словно обдумывая что-то. Хёк не решался помешать ему, поэтому просто молча ждал. - С Кёном ведь всё будет в порядке?... - какой-то дребезжащий голос, с ноткой страха. Минхёк молчал. Юквон, не дождавшись ответа на свой вопрос, медленно обернулся. Нащупал под одеялом его руку, и крепко сжал. - Минхёкки, я... Я мысленно желал ему смерти, всю ночь и все сегодняшнее утро, но сейчас... Я хочу взять свои слова обратно... Я понимаю, что ты их не простишь, но... - Я тоже не хочу, чтобы с Кёном что-то случилось. - неожиданно перебил Минхёк. - Как бы я ни ненавидел этих двоих, - я искренне хочу, чтобы Кён выжил. Его жизнь - это слишком жестокая расплата... * * * Зико не чувствовал ничего. Этот пустой взгляд в никуда, неподвижное и застывшее, словно цемент, тело - это все защитная реакция психики. Он просто заставил себя отключиться от внешнего мира и не реагировать ни на что. Врачи и медсестры, снующие туда-сюда по коридору, сочувственно смотрели на всегда такого властного, сильного, - а сейчас сгорбленного и сломленного парня. Когда Пак Кёна положили в больницу, этот Чихо уверенным и не терпящим возражения тоном заявил, что не отойдет от своего парня ни на шаг. Спорить с ним было бесполезно: в тот день он просто захлопнул дверь палаты перед носом главного врача. Сейчас этот решительный и даже вселяющий некий страх парень напоминал лишь жалкое подобие человека. Он сидел на полу возле операционной, скрючившись и не шевелясь уже минут 20. Лицо его было серого цвета, взгляд устремлен словно внутрь себя. Никто из медперсонала не имел понятия, как сообщить ему о том, что спасти жизнь его любимого человека почти нет шансов...