***
— Мадам! Прошу вас, проснитесь! — теребя за плечо блондинку, Хельга в который раз пыталась достучаться до хозяйки. Видя, что девушка никак не реагирует на её слова и все также продолжает оставаться в мире сновидений, плача и крича при этом что-то про то, чтобы ей вернули сына, Хельга поняла, что ситуация оказалась немного сложней, чем она предполагала. Состояние хозяйки её вовсе не радовало, а учитывая сколько она перенесла за последнее время, кошмары — совсем обычное дело. Переведя взгляд на прикроватную тумбочку, брюнетка увидела раскрытую упаковку очень крепкого снотворного. И, судя по всему, хозяйка приняла немалую дозу. Предприняв еще одну безуспешную попытку её разбудить, Хельга немного испугалась и уже собиралась кого-нибудь позвать, как блондинка сама открыла глаза с громким криком. Приподнявшись, Раф тяжело дышала, осматриваясь вокруг. — Что… что произошло? — заплетающимся языком тихо спросила девушка, чувствуя, как пересохло горло и ощущая острую потребность в глотке воды. — Вам приснился кошмар, и я не могла вас разбудить, — спокойно ответила служанка, поднося стакан с водой. — Вам плохо? Может, позвать врача или вашего мужа? При упоминании о последнем, Раф поежилась. Нет уж, спасибо, только его здесь не хватало. Покачав головой и выпроводив прислугу, блондинка, игнорируя слабость во всем теле и сильную головную боль, с трудом встала с кровати. Накинув на тело легкий шелковый халат, девушка тут же покинула свои покои, с трудом переставляя ноги и держась за стены. Ей было нужно, просто необходимо сейчас же увидеть своего сына! Пусть разум и подсказывал, что это был всего лишь дурной сон, материнское сердце вело её прямо в детскую. И плевать, что она, должно быть, выглядит страшнее смерти и едва не теряет сознания. Главное было увидеть Николоса. Дойдя до его комнаты и никого там не обнаружив, Раф почувствовала уже знакомый укол страха. Пытаясь успокоиться и предположить где он может быть, девушка лихорадочно перебирала распорядок дня своего сына. И, вспомнив, что сейчас-то он как раз таки должен быть здесь, она забеспокоилась еще сильнее. После того, что ей только что приснилось, Раф было просто необходимо удостовериться в его безопасности. И только она собиралась снова идти искать сына, как услышала до боли знакомый детский плач. Уже через несколько секунд в дверях появилась гувернантка, держащая в руках маленького мальчика, завернутого в полотенце. Кол почему-то был в крайне плохом настроении и то и дело начинал хныкать, маленькими ладошками вытирая мокрые от слез щеки. И тогда Раф вспомнила, что он не очень-то любит принимать ванные процедуры. Отсюда, по-видимому, и такая истерика. Умилившись и подойдя ближе, блондинка осторожно забрала его из рук уже совсем растерявшейся няни, которая понятия не имела, как еще можно успокоить этого беспокойного ребенка. А еще ей, наверное, было стыдно, что она не может управиться с малышом на глазах его матери, которая в любой момент может и вовсе выгнать с работы столь непутевого сотрудника. — Что произошло? — обеспокоенно спросила девушка, прижимая к себе мальчика и ласково целуя в лобик. — Он плохо себя чувствует? — Нет, что вы, мадам, мы внимательно следим за его здоровьем, — тут же выпалила смутившаяся женщина, ошарашено наблюдая за тем, как ребенок сразу перестал плакать, стоило только передать его в руки матери. Теперь Кол выглядел довольно счастливым и безмятежным, увлеченно рассматривая цепочку на шее Раф. — Просто в последнее время ваш мальчик стал чуточку неспокойным… — В каком смысле? — Понимаете, мы уже и не знаем, что думать. И подгузник поменяем, и досыта накормим, и развлечем всеми возможными игрушками — да только без толку всё. Как-будто подменили. Всё время, чем бы он не занимался, начинает плакать. Вот и сейчас: пошла его искупать, а у него снова глаза на мокром месте. А стоило вам, мадам, только появиться, так он сразу успокоился. Должно быть, Кол просто очень по Вам скучал. — Да, наверное, — отрешенно отозвалась блондинка, переключая все свое внимание на маленькое чудо, мирно покоившееся на её руках. — Эй, я тоже скучала. Очень сильно. — Уже обращаясь к сыну, прошептала ему на ухо Раф, нежно поглаживая по спине. В ответ она получила такую искреннюю и добрую улыбку, что на секунду ей показалось, что Кол понимает намного больше, чем положено детям его возраста. А ведь эта мысль уже не в первый раз посетила ее. Девушка давно заметила, что между ними как-будто есть какая-то невидимая нить, которая навсегда связала воедино. Каждый раз, когда она убивалась из-за Сульфуса, Николас будто чувствовал её боль. И был её единственным утешением. Единственным, кто способен её успокоить. Порой, ловя на себе его такой серьезный и не по-детски осмысленный взгляд, блондинка удивлялась, как такое вообще возможно. Пусть так и говорит каждая вторая мать про свое чадо, но Раф была точно уверенна, что Кол необычный ребенок. Бережно положив его на кровать и достав из комода несколько чистых вещичек, блондинка уверила гувернантку, что справиться сама и дала время на отдых. Закончив с переодеванием, девушка взяла уже засыпающего сына на руки. Обычно в это время его практически невозможно уложить спать, но, по всей видимости, частые слезы и истерики, а также теплая ванна его окончательно уморили. Улыбнувшись, Раф начала укачивать сына, шагами меряя комнату и напевая совсем тихую колыбель. Удивившись, как быстро он уснул, девушка аккуратно положила его в кроватку, а сама села рядом, охраняя его сон. По почти незаметной улыбке на его лице, она поймала себя на мысли, что, должно быть, ему снится что-то хорошее. Ну, хоть кому-то из них. Вспомнив о своих кошмарах, Раф вздрогнула. Хорошо, что это просто её разыгравшаяся фантазия вперемешку с паранойей. Хотя, когда в прошлый раз ей снился кошмар в этом доме, через некоторое время умер мистер Бренгстон. Но Раф старалась не думать об этом, списав все на случайность. Все-таки, её сыну ничего не угрожает, так ведь?***
Посидев с Колом еще немного и, дождавшись возвращения гувернантки, Раф все-таки вернулась в свою комнату, дав обещание, что скоро снова нагрянет с визитом. Но прежде чем дальше разгуливать по дому, нужно было привести себя в должный вид. После того инцидента, когда Сульфус пытался взять ее против воли, прошло всего пять дней и большинство гематом на её теле так и не зажило. В основном Раф приходилось скрывать это с помощью косметики и длинной одежды. Но слух всё равно-таки пошел. Но вовсе не о возможном изнасиловании. Кто-то из прислуги увидел на шее хозяйки яркие засосы, и тут-то все и началось. Кто-то думал, что она нашла себе любовника и втайне от мужа встречается с ним. О том, что это мог сделать сам Сульфус, люди подумали не сразу, ведь все давно знают, что муж и жена в этом доме не делят супружеское ложе, и женатыми людьми их можно назвать разве что формально. Но потом кто-то вспомнил, что видел, как после бала Сульфус поздно ночью заявился в покои своей жены. И все сразу списали эти несчастные засосы на то, что муженек особо не осторожничал, когда в порыве страсти потерял голову. Те девушки из прислуги, кто имел постоянную «прописку» в постели Сульфуса, даже немного злились на Раф и за спиной плели свои змеиные заговоры. Мол, кто она такая и как посмела забрать у них предмет воздыхания? Но блондинке, честно говоря, было глубоко плевать, что и кто о ней там говорит. Видели бы они какой «добрый» бывает их любовник, так сразу бы позакрывали рты. Ведь помимо многочисленных засосов, синяков и ссадин, Сульфус сделал с ней кое-что еще. Подарил настоящую паранойю. Теперь Раф то и дело оглядывается, прежде чем куда-то выйти, лишь бы на мужа не нарваться. А по ночам то и дело ждет его прихода. Даже спать не может спокойно, постоянно просыпается. Оттуда и такая изобильная коллекция разных снотворных на её тумбочке. А еще она очень боялась переодеваться при ком-либо из служанок. Если увидят все эти «узоры» на её теле, то непременно начнут шептаться. А Раф очень не хотела злить Сульфуса. Ему вполне нравилась та теория о том, что они добровольно провели ночь вместе и опровергать это он не спешил. Кто-то даже поговаривал, что он, одумавшись, разорвал все отношения с одной из давних любовниц, какой-то там Кетрин. И что теперь он вернулся к жене. И будет больше уделять ей внимания. А как раз таки этого она до жути и боится. Ведь Сульфус говорил, кажется, что хочет напоказ построить идеальную семью. А значит, Раф не зря ожидает его прихода. Ведь вполне возможно, что когда он придет в следующий раз, его ничто уже не остановит и, на правах законного мужа, уложит ее в постель. «Как бы ему еще детишек не захотелось». — с отвращением думала Раф, представляя надменное лицо дражайшего супруга, когда он будет возвышаться над ней, ехидно улыбаясь. А ведь он вполне мог заделать ей еще одного отпрыска просто чтобы поразвлечься, наблюдая за тем, как она будет действовать дальше. Сульфусу ведь это ничего не стоит, а вот она потеряет последнюю надежду на возможную свободу. Её не совсем веселые размышления прервал стук в дверь. Вздрогнув, блондинка произнесла негромкое «Войдите». На пороге стояли две девушки. Те самые, что готовили ее к тому проклятому вечеру, когда Сульфус потащил ее на бал. С тех пор они приходят каждый день, уговаривая Раф дать им привести себя в порядок. Поначалу это казалось странным, но потом она узнала, что это приказ Сульфуса. «Моя жена всегда должна выглядеть безупречно. Так, как подобает ее статусу», — говорил он. Все эти дни Раф прогоняла служанок, боясь, что они ненароком увидят ее гематомы. Но сегодня она не стала этого делать. Напротив, была даже рада. Ей срочно нужна хоть какая-нибудь компания, пока она не сошла с ума. Тем более, что наводить марафет самой у нее попросту не было сил. Быстренько умывшись и приняв пару таблеток сильного обезболивающего, Раф позволила им кружиться вокруг себя, накладывая макияж и укладывая волосы. Но вот одеваться она по-прежнему решила в одиночестве и вновь отвергла их наряды со слишком откровенными вырезами. Не хотелось привлекать внимания, да к тому же нужно было спрятать синяки. Так что выбор она остановила на полностью закрытом черном платье, напрочь игнорируя недавно купленную Сульфусом одежду. Не хотелось даже смотреть в сторону того, что он трогал и выбирал на свой вкус. Да и вообще этот повышенный интерес к ее персоне уже начинал доставать. Как же раньше было чудно, когда он мог не вспоминать о ней месяцами. Закончив с переодеванием, девушка решила вновь навестить сына и, если получится, взять его на небольшую прогулку. Дальше сада на заднем дворе их никто, конечно, не пустит, но даже так было бы неплохо. Выйдя из своей комнаты и торопливо идя по направлению к детской, Раф тихо надеялась, что не встретит на пути мужа. Но судьба, как мы знаем, забавная штука и уж точно не собирается исполнять ее желания. Они столкнулись буквально нос к носу посреди коридора. Когда Раф заметила его, отступать уже было бы глупо и поздно. Он стоял на расстоянии пяти шагов в окружении своей охраны, а вокруг то и дело проходило множество слуг, которые засуетились при виде босса. Первая встреча за целых пять дней. Как жаль, что они не способны на более длительное расставание. До этого момента этот дом не казался ей уж таким тесным. — Здравствуй, Раф, — его голос, как всегда спокойный и непоколебимый, эхом отдался в ее голове. — Как твои дела? — Все хорошо, — она надеялась, что это прозвучало убедительно. Нельзя было показывать свой страх и напряженность, когда за ними наблюдает половина прислуги. — Рада тебя видеть. — Улыбнувшись, она подошла ближе и легонько коснулась губами его щеки. — Извини, но мне уже пора. — Куда-то торопишься? — ехидно поинтересовался брюнет, как-то непривычно нежно держа ее за руку. Не давая возможности отдалиться, он невесомо проводил кончиком носа от уха вниз по шее, наслаждаясь ее реакцией. — Я соскучился. — Я… — дрожа всем телом от столь неприятной близости, блондинка не могла взять себя в руки. — Я шла к… нашему… сыну. Было очень страшно и мерзко от происходящего. Как после всего случившегося он может так спокойно и непринужденно себя вести по отношению к ней? Хватало только одного его взгляда, и Раф будто снова оказывалась прижатой к постели его весом и будто снова ощущала ту боль, когда он прикасался к ней против ее воли. Хотелось вырваться, накричать и со всей силы ударить. Но она не могла. Здесь было слишком много людей. И они оба должны играть свои дурацкие роли. Она обязательно выскажется. Но не сейчас. Нужно подождать своего часа. — Да? Какое совпадение, я как раз собирался его навестить. Давно не общался с нашим прелестным мальчиком. — Тогда, наверное, я зайду к нему попозже, — неловко улыбаясь, ответила блондинка, собираясь уйти, но Сульфус так и не отпустил ее запястье. И держал довольно крепко. Знает ведь, сукин сын, что там итак много синяков, но хватку свою не ослабляет. — Ну что ты. Мы можем прийти к нему вместе. Представляю, как он, наверное, обрадуется, увидев обоих своих родителей одновременно. — Разумеется. Из последних сил пытаясь восстановить самообладание, Раф постаралась придать лицу невозмутимый вид и довольную улыбку. Но получалось хреново. Она не помнит, как преодолела два мучительно долгих коридора под взором попадающихся на пути людей. Почему-то казалось, что они смотрят на нее с каким-то осуждением. Она думала, что, оставшись с мучителем наедине, ей полегчает, ибо не нужно будет носить глупую маску. Но это оказалось не так. Раф вздрогнула, когда он приказал гувернанткам оставить их одних и закрыл за ними дверь. В комнате было слишком тихо, ибо Кол до сих пор спал. И, что самое неприятное, шторы были плотно закрыты, создавая в комнате интимную обстановку. — Чего ты так напряглась? Не думаешь же, что я наброшусь на тебя прямо здесь? Извини, конечно, что рушу образ конченного извращенца, но заниматься сексом на глазах нашего сына я пока не готов, — ухмыльнулся мужчина, подходя к кроватке крепко спящего ребенка и наблюдая за его безмятежным личиком. — К тому же я дал обещание, что взамен на твою покорность и хорошую актерскую игру в счастливую семейку я никогда не трону тебя при нем. — Мне просто сложно находиться с тобой в одном помещении после того… — После того, как мы чуть не переспали? — обрывая на полуслове жену, ехидно поинтересовался мужчина. — После того, как ты чуть не изнасиловал меня, — со злостью поправила его Раф. — Не считаю, что секс между мужем и женой, в какой бы грубой форме он ни был, можно назвать изнасилованием. Ты моя во всех смыслах; хочешь того или нет, но я имею право владеть и тобой, и твоим телом. — Была твоей, — снова поправила девушка, удивляясь, как он может так запросто переворачивать все ее слова. — Ну-ну, — улыбаясь, ответил брюнет, все так же не сводя глаз с мило сопящего малыша. — Но не советую рыпаться в следующий раз. Нам повезло, что на этот раз все списали твои синяки на обычную разбушевавшуюся страсть. — Тебе повезло, — сердито фыркнула девушка. — Мне-то как раз таки было бы хорошо если бы все прознали, какой ты тиран. Твоя репутация упала, в глазах людей ты жестокий деспот, ни чем не отличающийся от своего отца и не способный управлять своими эмоциями. Меня бы пожалели, а ты растеряешь все свои акции и партнеров, и станешь никем. — И что же тебя останавливает сделать так, чтобы люди узнали? — прищурившись и сжав кулаки от злости, яростно прошипел мужчина. На его вопрос Раф так и не нашла ответа. — Ты не знаешь? Тогда позволь ответить за тебя: если паду я, ты падешь вместе со мной. Думаешь, я оставлю тебя в живых, когда потеряю все и этот бессмысленный маскарад уже не будет иметь смысла? Я раздавлю тебя так же быстро, как и возвысил когда-то. Не забывай кем ты была, когда мы встретились. — До какой же степени ты мне отвратителен. — Тогда почему же ты вышла за меня? Не помню, чтобы насильно тащил тебя под алтарь. Кажется, это ты торопила свадьбу, боясь залететь раньше времени и осуждения тех же самых людей, в коих сейчас ты ищешь поддержку. Ты должна благодарить меня каждый день за то, что я не выбросил тебя как шавку и все-таки женился, а ведь мог, знаешь ли, найти кого-нибудь получше, а ты бы так и осталась обычной серой пустышкой. Раф смотрела на него в упор и впервые не хотела опустить взор. Ей хотелось, чтобы каждое произнесенное слово он сказал, смотря ей прямо в глаза. Она уже не злилась и даже не хотела плакать. Уже было так больно и так до одури привычно, что он причиняет ей эти страдания. Девушка молчала, когда Сульфус говорил все, что думал, обзывая и унижая её. Молчала даже тогда, когда его шепот перешел на крик и разбудил Кола, который тут же начал плакать. Молчала до последнего. Раф промолчала даже когда дала ему резкую пощечину и, развернувшись, вышла. Ей просто не хотелось ничего говорить. Ей просто нечего было ему сказать. Ведь он в чем-то даже прав. Она действительно дура.***
Вернувшись в свою комнату, девушка неторопливо прошагала до своей кровати и, сняв каблуки, забралась на нее с ногами. Порывшись в тумбочке, она достала бутылек с какими-то-там таблетками, название которых она уже давно не помнит. Просто принимая их, ей становилось легче. Ненадолго. Пока опять не накроет. Раньше у нее была Ури, которой можно было выговориться. Которая поймет и даст совет. Рядом с которой становилось уютно. Но Ури предала ее. Потом был мистер Бренгстон, которому Раф могла рассказать все на свете. И он обязательно бы угостил ее чаем и рассказал одну из своих забавных историй, и Раф бы ненадолго забыла о своих горестях, потому что рядом с ним она находила тот уют, который потеряла с Ури. Но теперь мистер Бренгстон, а по совместительству ее настоящий отец, мертв. Истек кровью прямо на ее глазах. И тогда Раф осталась одна. По-настоящему. И если бы не Кол, она бы давно наглоталась снотворного и уснула. Навсегда. Но она должна жить ради него. Даже если не хочет. Пусть теперь ей и некому было выговориться, она нашла способ как успокоиться. Эти таблетки были ее спасением. И уж их-то у нее никто не отберет.***
Через пару часов Сульфус снова навестил ее. Сидел в кресле напротив ее кровати и смотрел. Еще чуть-чуть и точно прожег бы в ней дыру. Раф, открыв глаза, немного удивилась «гостю». Обычно, наговорив гадости, он возвращается через пару-тройку дней. А тут всего два часа. Вау. Удивил. Приподнявшись на локтях, блондинка пыталась вспомнить, как так получилось, что она вырубилась и не заметила прихода мужа. Видимо, те чудо-пилюли обладали каким-то побочным действием и отрубили ее. Ну хоть выспалась наконец. И то радует. — Что ты здесь делаешь? Вспомнил еще какую-нибудь пакость, которую забыл сказать сразу и пришел договорить? Ну, валяй, я вся во внимании. — Твой сарказм неуместен. И нет, я пришел не для того, чтобы поливать тебя грязью. Я хочу извиниться. — Да ну? — удивилась блондинка, не веря своим ушам. — Не вижу в этом смысла, я уже привыкла. Да и странно как-то. Ты что, пьян? — Нет. И я отменил несколько деловых встреч, пока ждал, когда ты проснешься. — Ничего себе, — с поддельным восторгом воскликнула девушка. — Послушай меня внимательно и, пожалуйста, не перебивай. Ненавижу когда так делают. Не беспокойся, я дам тебе время выпустить потом пару колкостей в мой адрес. — Признаюсь, заинтриговал. Ну, давай, а я пока придумаю «пару колкостей», — подражая ему, сказала Раф, вставая с кровати и обуваясь. — Прости меня. За то, что наговорил. И за то, что сделал той ночью. Это… неправильно, — вставая с кресла и подходя к ней, проговорил мужчина. — И я это понял. Ты в самом деле очень дорога мне, Раф. Ты мать моего сына и я обещал не кричать на тебя при нем. И я, черт возьми, не сдержал свое слово. Блондинка не смогла сдержать разочарованного смешка, когда он сказал, что беспокоится только за несдержанное обещание. Хотя, впрочем, ничего удивительного. Давно пора привыкнуть, что на ее чувства, он, в общем-то, забил. Ничего не говоря, девушка подошла к своему туалетному столику и, открыв ящик, достала оттуда ожерелье его матери, которое он ей временно «одолжил». — Возьми, — протягивая ему украшение, проговорила Раф. — Как ты там говорил? Время сказки закончилось и я снова никому ненужная служанка, место которой у ног своего хозяина. Позвольте же вернуть Вам хрустальную туфельку, милая Фея-Крестная. Обиделась. И хочет показать свою гордость. Сульфус не смог сдержать улыбку, но вовремя подавил смех. — Ну что ты, оставь себе. У тебя будет еще возможность его надеть. К тому же оно так чудесно смотрится на твоей шейке. — Ага, а еще это единственное из того, что ты на мне не разорвал в ту ночь. — Да, жаль, то красное платье было красиво, — вздохнул мужчина, вспоминая, как оно хорошо сидело на болтливой женушке. — Но я ведь исправился. Нанял тебе визажистов и стилистов, купил новую одежду. Почему, кстати, ты ее не носишь? — Слишком безвкусно и похабно, — процедила блондинка, заметно уставая от компании надоедливого мужа. — Да и дорогое. Жаль будет, когда и это ты разорвешь на мелкие кусочки, желая надругаться надо мной. — Ты права. Зато твою одежду уничтожать действительно не жалко, — не сдержавшись, выдал Сульфус. — Но мне больше не придется на тебе ничего рвать. — Интересно, почему же? — Ты отдашься мне добровольно, — подходя вплотную к девушке, на ухо прошептал брюнет. — Ты захочешь этого не меньше меня. И сама придешь ко мне. — Ни за что, — злобно проговорила девушка, по слогам выплёвывая слова. — О, это мы еще посмотрим, — последнее, что сказал Сульфус, прежде чем вышел, оставляя ее наедине со своими мыслями.