***
Почувствовав непривычную для дневного времени суток сонливость, Раф направилась на кухню с намерением выпить чашечку крепкого кофе. Столкнувшись там с одной из служанок и дав указание, она села за барную стойку, ожидая напиток. От нечего делать она начала взглядом изучать девушку, которая по неопытности и из страха совершить ошибку перед хозяйкой, трясущими руками выполняла поручение. Снисходительно улыбнувшись, блондинка покачала головой, немного обидевшись на то, что ее так боятся. Хотя, конечно, это можно было понять — Сульфус являлся истинным тираном и за малейшую ошибку ужасно наказывал, заставляя трепетать перед ним. Неудивительно, что все вокруг избегают и его жену, думая, что она, должно быть, столь же жестока и избалована. И что только заставляет людей у него работать, терпя такое унижение? Такой же вопрос Раф может задать и себе, прекрасно понимая, что, если ты попал сюда, то уйти не так уж просто. Хотя, кому-то, безусловно везет. Например пару дней назад муженек с позором выгнал одну из горничных, унизив всеми возможными словами просто за то, что она ненароком уронила вазу с цветами (на которую, Сульфусу, на самом-то деле глубоко плевать, но покричать же надо было). Ту беднягу не спасло от хозяйского гнева даже то, что она являлась одной из постоянных любовниц. Да, как бы это не казалось странным, Раф знала, что, несмотря на все его ухаживания, Сульфус не переставал гоняться за каждой женской юбкой. Хоть он этого и не скрывал, но все же старался лишний раз не афишировать, надеясь все-таки когда-нибудь забраться в постель жены. И, если честно, Раф уже была готова пойти на жертву, риск и отвращение, если бы это только подавило его к ней влечение. Даже добровольно обнажилась перед ним, только бы побыстрее закончить эту дурацкую игру. Но Сульфусу это, видимо, не понравилось. Ему хотелось, чтобы она умоляла его об этом. Хотелось, чтобы вместо слез на глазах он увидел удовольствие и радость от мысли, что он овладеет ею. Ему не нужна была безвольная кукла, которая, тихо скуля от боли и ненависти, лежала бы неподвижно. Ему необходимо слышать ее стоны и знать, что это именно он доставляет ей истинное наслаждение. Сульфус хотел, чтобы все было как пару лет назад, когда девушка до безумия была в него влюблена и таяла только от одной мысли о том, что он проводит время в постели именно с ней, а не с кем-то другим. Да вот только эта мысль у нее вызывала уже не радость, а лишь глупую усмешку на губах. Как, впрочем, и всё, о чем она раньше мечтала вместе с ним. — Ваш кофе, мадам, — ставя перед ней чашку с наполненной до краев черной жидкостью, пролепетала служанка. — Благодарю, — вежливо улыбнувшись в ответ, сказала блондинка, поднося к губам напиток. Бросив мимолетный взгляд в сторону кивнувшей ей девушки, Раф вдруг вспомнила, что не знает, как ее зовут. Должно быть, это та новенькая, которая пришла на место провинившейся любовницы мужа. — Как твое имя? — Дольче, мадам, — смущенно заправив выбившуюся из-под головного убора прядь, пискляво произнесла девушка. Проследив за ее движениями, Раф разглядела цвет ее волос и осталась довольно удивлена. Примерно настолько же, насколько поразилась необычному имени. — Впервые слышу такое имя. Оно довольно… экзотическое, — чуть было не сказав «странное» ответила Раф. — У моей матери была довольно богатая фантазия, — с улыбкой пояснила она. — Мой отец этого не оценил. — Моему мужу тоже не нравится имя, которое я дала нашему сыну. Но, думаю, мужчины со временем к этому привыкают, — пытаясь показать всю свою доброжелательность и дружелюбность, тем самым завоевав доверие, усмехнулась блондинка. — Я раньше не видела тебя здесь. Ты, должно быть, только устроилась, верно? — Да, я прохожу испытательный срок до тех пор, пока ваш муж не вернется, — кивнула Дольче, более-менее раскрепостившись. — Мне сказали, что он в командировке и потому я подписала контракт с его агентом. — Ты ведь наверняка слышала много плохих слухов, так почему же пришла сюда работать? — не сдержавшись, Раф задала терзающий ее долгое время вопрос. Ну действительно, кто в здравом уме придет сюда по своей воли? — Из всех мест, в которых я была, здесь самая большая зарплата. Чтобы не говорили о вашем муже, но платить он умеет… — замялась Дольче, явно не ожидавшая таких расспросов. Тем более, что приходится качественно подбирать слова, ведь нельзя же просто так взять и сказать его жене, что она до ужаса его боится, но выбирать не приходится. — А мне… мне очень нужны деньги. Моя сестра больна, и ей необходимы дорогие лекарства. Раф, закусив губу, взяла горячую чашку двумя руками, обжигая кожу. Погрузившись в свои мысли, она, казалось, даже не замечала боли. Ей стало до ужаса жаль эту милую, на первый взгляд абсолютно невинную девушку, которая попала сюда только потому, что была вынуждена. Она, должно быть, не до конца знала, на что подписалась. — Мой муж достаточно сложный человек, — осторожно начала Раф, — его настроение невозможно предугадать и ты можешь в любой момент попасть в своего рода различные… неприятности, — уточнять, что именно подразумевалось под этим словом, было выше ее сил. — И что же мне делать? — со слезами на глазах спросила Дольче, не на шутку взволнованная тем, что услышала. — Уволиться? В ответ ей лишь покачали головой. — Не сможешь. Ты подписала контракт, который очень трудно аннулировать, потому что у Сульфуса хорошие адвокаты, а в договоре слишком много текста, написанного маленьким шрифтом где-то на десятой странице, который, ты, естественно, не видела, — ухмыльнулась блондинка, устало закрыв глаза. — Но выход все же, думаю, есть. — Какой? — шепотом спросила служанка, чувствуя подступившие к глазам слезы. Ей просто не верилось в то, что происходит. — Будешь работать лично на меня. Думаю, интерес моего мужа будет к тебе не столь высок, если ты всегда будешь при мне. Так что это будет твоей личной защитой, — проговорила Раф, стараясь скрыть неуверенность в голосе. На ум сразу пришла ситуация с Ури. Тогда Сульфуса не остановило то, что «жертвой» являлась лучшая подруга его невесты, так остановит ли его сейчас какая-то глупая должность? — К тому же, мне было бы неплохо найти друга, с который можно поговорить. Что скажешь? — Буду рада стать им, мадам, — просияла Дольче, которую очень порадовала подобная перспектива. — Зови меня просто Раф, — улыбнувшись, проговорила девушка, предвкушая начало чего-то нового.***
Вернувшийся через неделю супруг не доставил ей этим никакую радость. Сульфус, в которого словно вселилось еще парочку бесов, то и дело бесился, срывая злость на всех, кто находился в радиусе пяти метров от него. И если окружающие еще хоть как-то могли спрятаться, то вот Раф было очень несладко, ибо муженек ничуть не забыл об ее существовании за время своего отсутствия. Что именно вызвало у него такую перемену в настроении, знать она, честно говоря, не хотела, посему и не интересовалась. Хорошо, что и его не тянуло на душевные разговоры, которые бы непременно закончились неловкой паузой. С тяжелым вздохом отбросив телефон, Раф посмотрела в зеркало, игнорируя подступившие к уголкам глаз слезы. Пытаясь отвлечься, она в сотый раз проверила, не испорчен ли макияж. Вновь кинув быстрый взгляд в сторону мобильника, она подавила в себе желание ответить на пришедшее сообщение. С того самого дня, как девушка узнала о предательстве Ури, письма с мольбой о прощении приходят чуть ли не каждый день. Но ни на одно из них блондинка так и не ответила, предпочитая полностью вычеркнуть из жизни человека, который не только воткнул ей нож в спину, но и молчал об этом, обманывая каждый раз, когда они виделись. Двуличности своей бывшей подруги она могла только удивиться. Кажется, столько желчи нет даже в ее испорченном муженьке, который привык сразу и обо всем открыто говорить, не думая о жестоких словах, что могут ранить. Ури же, притворяясь подругой, лгала ей чуть ли не с самого начала. Теперь понятно, почему она так резко избегала ее мужа, боясь, что тот, по-видимому, раскроет ее тайну. Единственное, чего Раф так и не может понять — это зачем с ней так поступили. Если с Сульфусом все, в принципе, понятно, то вот Ури — уже другой вопрос. Чего она хотела этим добиться и как может оправдаться? А есть ли предателям вообще хоть какое-то оправдание? Блондинка считает, что лучше полностью изолировать себя от таких людей и послать их куда подальше. И если с одной это прокатило, то вот со вторым эта фишка явно не работает. Сульфус никогда не оставит ее в покое, преследуя вечным кошмаром. Не обращая внимание на вновь пришедшее смс-оповещение, девушка, довольно расклеившаяся от собственных мыслей, с тяжелым сердцем вышла из комнаты. Уже как целый месяц, помимо прочего, в ее обязанности входит традиционный ужин с супругом (если тот, конечно, не найдет себе занятий поинтересней). Дни, когда Раф может поесть в спокойной обстановке, можно пересчитать по пальцам, ведь мужчина почти никогда не пропускал вечернюю трапезу. Ровно как и сегодня. С каждым шагом, что она делала в сторону прилегающей к кухне столовой, звуки, доносившиеся оттуда, становились все четче. Дойдя до туда и, остановившись в дверях, блондинка с непониманием уставилась на происходящее. Перед до ужаса злым и кричащим Сульфусом стояла маленькая, заплаканная Дольче, плечи которой сотрясались в такт ее безмолвным рыданиям. В голову сразу пришли воспоминания тех дней, когда она сама ровно также стояла перед ним, выслушивая грязные унижения, а никто вокруг не мог ее защитить. Чувство жалости и понимания сработали своеобразным спусковым крючком, заставив девушку сделать шаг вперед, подходя к мужу. — Оставь ее в покое, — стальным голосом проговорила блондинка, удивляясь подобной уверенности перед разъяренным мужчиной. — Что она тебе сделала? Сульфус, не обращавший ни на что внимания до сих пор, резко повернул голову в сторону, взглядом встречаясь с непоколебимо стоящей женой, которая осторожно взяла его за руку, отводя от «жертвы». Поборов в себе желание сокрушать все на своем пути, он одарил ее злобной ухмылкой. — Она находится в моем доме, — кивнув на рядом стоящую девушку, процедил брюнет. — И при этом смеет не выполнять мои приказы! — Дольче не твоя собственность и не должна распинаться перед тобой, — решительно проговорила Раф, после чего выразительно посмотрела на домработницу, взглядом говоря той выйти. Та, кивнув и мысленно поблагодарив за спасение, поспешила к дверям. — У тебя и так слишком много ручных собачек, а она работает на меня и является моей помощницей. Следовательно, исполняет мои поручения. — Не многовато ли у тебя служанок, любимая? — усмехнулся мужчина, не обращая внимание на то, что раньше такой вакансии, как «помощница жены» в этом доме еще не было. — Я думал, твоей маленькой сообщницей является Хельга. — Знаешь, я тоже так думала, — с лукавой улыбкой ответила она, склонив голову на бок. — Однако мне немножко не нравится тот факт, что ты её трахаешь. — А ты, наверное, хочешь быть на ее месте? — ничуть не растерявшись, хмыкнул Сульфус, игриво обняв ее за талию и, наклонившись к уху, прошептал: — Да и с чего ты взяла, что я не стану спать с твоей новой подружкой? Ты ведь знаешь, как меня манит все, что мне недоступно. Ожидая чего-то подобного, Раф лишь скривилась, одарив его серьезным взглядом. — Только попробуй притронуться к ней, и тогда я перестану играть в наш маленький спектакль. Тебе ведь очень важно показать сыну и остальным единство нашей семьи, не так ли? Так вот, я могу просто очень сильно обидеться и более не подыгрывать тебе. Не стоит мне угрожать, дорогой муж. Сульфус, явно не ожидавший такого поворота от своей вечной скромной и пугливой женушки, которая только и могла, что терпеть и плакать, был явно удивлен. Одарив ее восхищенным взглядом, он усмехнулся. — Мне нравится то, какой ты стала… Такая взрослая, жесткая и непоколебимая. Приятно знать, что именно я приложил к этому руку. Видимо, не зря тренировал тебя эти годы. Теперь ты действительно расцвела под моим чутким руководством. Я, знаешь ли, очень горд и польщен. Раф, губы которой изогнулись в кривом смешке, продолжила буравить его злобным взглядом. Хотелось ударить его, кричать и высказать все, что накопилось за это время. Он сломал ее, выпотрошил изнутри, и оставил подыхать в луже собственной крови, сотканной из множества разбитых надежд и неосуществимых иллюзий. Он издевался, бил и унижал ее только для того, чтобы она соответствовала его ожиданиям. Ему не нужна личность со своими амбициями и мечтами; ему нужна идеальная куколка, которую он сам слепит, по кускам вытачивая подходящие под его фантазии пропорции ее крошечного тельца. Тогда ей захотелось выть от боли. Но она смолчала, гордо подняв голову и не удостоила его словом. — Знаешь, если бы только наш брак перестал быть формальностью и мы снова узаконили его, разделив брачное ложе, я бы и не посмотрел больше ни на одну служанку, которая и в подметки не годится моей новой, потрясающе-прекрасной женушке, — прошептал он, прикоснувшись к тыльной стороне ее запястья и оставив там нежный поцелуй. — Но раз нет, ты все равно можешь быть спокойна. Я не притронусь к твоей подружке ровно до тех пор, пока ты будешь сдерживать свои обещания. К тому же, то, как яро ты ее защищаешь, вызывает восхищение. — Тогда отлично, — отдергивая руку, безэмоционально проговорила девушка. — Отлично, — вторил он, понимая, что со стороны они выглядят скорее как совершенно чужие друг другу люди, только что заключившие деловую сделку, нежели как муж и жена.***
Сжав руку в кулак с такой силой, что ногти до крови впились в кожу, Кетрин изо всех сил старалась сдерживать слезы. Её буквально трясло от злости, боли и обиды. Даже несмотря на то, что она, наконец, нашла вещь, за которой гонялась двадцать с лишним лет, легче не становилось. Столько лет она представляла, как станет спокойно и умиротворенно на душе, когда придет время узнать правду. Женщина считала, что тогда приступы агонии и невыносимо тяжкий груз на сердце будет сброшен. Достаточно узнать всего лишь одну маленькую истину, которая в свое время лишила ее всякой попытки на счастье. Она почти была уверена, что сможет, наконец, отпустить прошлое и спокойно вздохнуть, начав новую главу жизни. Однако та боль и злость, что таилась в ее сердце столько лет, лишь отравила всякие остатки человечности. Теперь потухла даже самая маленькая искра в ее душе, что была способна на добро и сострадание. Найдя ответы на вопрос о том, кто убил ее беззащитную, крошечную девочку, Кетрин потеряла последнюю надежду на спокойствие. Если бы она только знала, что не единожды за эти годы пересекалась с виновницей произошедшего, то все бы закончилось намного раньше. Теперь она даже не понимала, что больше бесит в данный момент: то, что Сульфус ради своей нерадивой женушки подсуетился и нашел нужную информацию всего за несколько недель, или то, что эта Раф и является тем, кто виноват во всех ее бедах? У этой суки (как шатенка негласно окрестила жену своего бывшего), было все, что только душеньке угодно. Одно понимание того, что все это время она зря крутилась возле Сульфуса, отравляло разум. Кетрин ведь и спала с ним только из-за того, что он единственный, кто мог найти информацию о событиях того дня. Получается, что столько лет она старалась только ради того, чтобы в один прекрасный день он отдал всю нужную ей информацию своей суке-жене? И где же после этого эта гребанная справедливость? Ладно, что от Билли есть хоть какая-то польза. Когда Сульфус нашел все документы (не очень надежно их спрятав, так скажем), мужчина решил порадовать свою любимую, сделав копии и принеся ей это на золотом блюдечке. И хоть там очень не кстати зачеркнуты и скрыты имена заказчиков убийства, Кетрин была несказанно рада. Женщина решила, что для начала нужно было разобраться с той блондинистой тварью, а уж потом приниматься за поиски тех, кто находится во главе этих махинаций. Потому что они-то никуда, как она считала, не денутся, а вот добраться до Раф с каждым днем сложнее. Особенно, если ты больше не имеешь влияние на ее неотесанного муженька, что, кажись, оказывает ей слишком много лишнего внимания. Где-то очень глубоко в душе Кетрин, наверное, понимала, что вины Раф в этой ситуации по большей части нет, но убедить себя в этом трудно. Ведь даже если это произошло не по ее воле, то в этом виновата ее мать, Анжели, которая не только развязала «войну», но и не постеснялась подкинуть под поезд чужие женские тела, среди которых была дочь самой Кетрин. Разве Клара, которая итак была очень больна, заслужила такого? Ее маленькая девочка очень хотела жить и радоваться, изо всех сил борясь с ужасной болезнью и крошечными ладошками цепляясь за свое существование. Так за что же ее наказали, отобрав у бесконечно любящей матери и подарив такую ужасную смерть, как быть заживо брошенной под поезд? Особенно после того, как врачи сказали, что лекарства начали действовать и Клара, возможно, поправится… — Я знаю, что тебе сейчас очень трудно смириться с этим, но ведь ты сама хотела знать правду, — осторожно начал мужчина, подходя к ней со спины. — Когда мне сказали, что у Сульфуса есть необходимая нам информация, я не мог ею не воспользоваться и не принести тебе. Ведь я очень люблю тебя и готов выполнить любую твою просьбу, — положив руки ей на плечи и прижав к себе, продолжил он. — Есть ли у тебя еще пожелания? — Да, — горько усмехнувшись и повернувшись к нему лицом, ответила шатенка. — Я хочу отомстить этой сучке за все, что она мне сделала. И, к тому же, хочу имена тех, кто заказал это убийство. На секунду Билли замешкался и, сжав губы в тонкую линию, пытался не показывать того, как сильно испугался, услышав последнее предложение своей возлюбленной. — И как же ты хочешь отомстить этой… Раф? — с трудом вспомнив имя их будущей жертвы, спросил он. Если честно, ему было вообще плевать на эту странную, глупую женскую месть. Но чего не сделаешь ради любимой, верно? Тем более, что у него свои счеты с матерью этой бедняжки. И, получается, с самой Раф. Хотя он никогда не был сторонником династической мести. Если отомстил своим врагам, то зачем трогать их детей? Впрочем, одной смертью больше, одной меньше. Какая разница, если на его счету уже итак множество невинных душ? К тому же, помогая Кетрин с местью, будет легче увести ее от мыслей о заказчиках убийства. А ему это только на руку. — Как поживает твоя милая, беременная дочурка, Билли? — неожиданно поинтересовалась шатенка, с озорством смотря на ничего непонимающего мужчину. — Причем здесь Грейс? — Перед тем, как убить Раф, я хочу ее помучить. По кусочкам отобрать все, что ей дорого, — с улыбкой произнесла она. — Я знаю, что своего сына она любит больше всего на свете, — «Совсем как я любила свою Клару» — думала Кетрин, невольно усмехнувшись. — А значит, избавившись от щенка, мы уничтожим и его суку-мать. — Хочешь убить мальчика? — без энтузиазма спросил Билли, сев на стул и с интересом смотря на собеседницу. — Я не настолько опустилась, чтобы убивать детей, от каких бы тварей они не были рождены. Тем более, что мстить за смерть дочери, пролив кровь еще одного беззащитного дитя, было бы глупо, — злобно процедила Кетрин, которую воротило только от одной такой мысли. — Сначала я низвергну ее сыночка, забрав всю папочкину любовь, а потом, оставив его ни с чем, убью саму Раф. До чего ей, должно быть, будет досадно умирать, зная, что ее кровинушка остался у разбитого корыта. — Так причем здесь Грейс? — Притом, — закатив глаза, фыркнула женщина, поразившись его несообразительности. — Сульфусу нужны еще дети, я сама слышала, как он об этом говорил. А если Грейс принесет ему здоровенького малыша, который будет способен стать преемником, у нас в руках будет больше козырей. — Ты, наверное, не учла, что он по-прежнему женат и любой ребенок, рожденный от другой женщины, вряд ли унаследует его фамилию, — складывая кусочки сложной мозаики воедино, удрученно проговорил мужчина. — К тому же, его жена в любой момент может забеременеть. — Не забеременеет, можешь быть уверен, — процедила сквозь зубы Кетрин. — Я видел их недавно, со стороны выглядят вполне счастливыми. Так что же может помешать завести законного ребенка? — Я знаю Сульфуса слишком хорошо, чтобы не увидеть явного притворства. Он несчастлив рядом с ней и старается всеми силами скрыть это ради репутации семьи и благополучия их сына. Да вот только надолго ли его хватит? Скоро ему это надоест и он начнет искать кого-то поприличней. И тогда на шахматном поле вновь станет фигурка твоей покладистой дочурки, которая, к тому же, уже беременна. — Ты хоть понимаешь, как это абсурдно и рискованно? Столько может случиться. Вдруг, она, к примеру, не сможет родить этого ребенка или вдруг он сразу же умрет? Нельзя строить планы на того, кого еще даже нет на этом свете. — А ты молись, Билли. Можешь даже свечку поставить за благополучие своего будущего внука, — злобно хмыкнула женщина, скрестив руки на груди. — И надейся, что это родится мальчик, способный затмить другого сына, рожденного от той шлюхи. Ведь если у Грейс этого не получится, я вернусь к Сульфусу и сделаю все сама. Теперь тебе придется понять, что я не остановлюсь ни перед чем в стремлении отомстить Раф. Чувствуя нарастающую истерику, Кетрин глубоко вздохнула, принимаясь считать до десяти. Один. Два. Три. Уже легче. — Надеюсь, мы друг друга поняли, дорогой, — жестко отчеканила шатенка, развернувшись к двери и, не оборачиваясь, покинула комнату, оставляя мужчину наедине со своими мыслями.***
Проскользнувший поздно вечером в ее покои супруг вызвал долю удивления. С одной стороны было, безусловно, странно, что он пришел сюда без какого-либо приглашения. Но с другой, посмотрев на его обеспокоенное выражение лица и плотно сжатые губы, причина визита становилась ясна. Полубоком лежавшая на кровати Раф хотела было встать, чтобы при последующей беседе стоять с ним лицом к лицу. Но, опомнившись и бросив быстрый взгляд на вторую половину кровати, осталась в том же положении. Рядом с ней крепко спал маленький мальчик, сладко посапывая. И девушка, нежно поглаживая и периодически убаюкивая, охраняла его сон. Ведь стоило только ей отстраниться, как Кол, словно почувствовав пустоту вместо ласковых материнских рук, начинал возиться и, хныкая, просыпаться. Сульфус, по всей видимости поняв это, подошел сам и остановился в двух шагах от кровати, тенью нависая над безмятежно спящим малышом. Стоило мужчине только увидеть его и, казалось, все тревоги тут же улетучились, уступая место глубокой задумчивости. — Мне сказали, он плохо себя чувствует, — напряженно проговорил брюнет, оценивающим взглядом смотря на сына. — Я пришел сразу, как только появилась возможность. — Уже все позади и ему стало лучше, — облегченно прошептала девушка, нежно проведя ладонью по волосам мальчика. — Врач сказал, что была высокая температура. — Я рад, что все обошлось. — Я тоже, — грустно улыбнувшись, ответила блондинка, переведя свой взор на мужа. — Боже, я так испугалась за него! Он так плакал… И… и постоянно кричал. Я думала, что… — закрыв лицо руками, приглушенно продолжила она. — … что сойду с ума раньше, чем найду способ помочь ему. — Мне жаль, что я не смог приехать раньше. — Главное, что сейчас ты здесь, — от усталости прикрыв глаза, сказала Раф. — Спасибо. — Не стоит, — отмахнулся брюнет, присаживаясь на край кровати. — Он и мой сын тоже; я беспокоюсь не меньше твоего. — Знаешь, он так любит тебя, — усмехнулась девушка, немного огорченная сие фактом. Она не понимала, откуда у сына такая привязанность к человеку, который в свое время причинил и ему немало страданий. Хотя, чему удивляться, если и сама она недалеко ушла. Быть может, это у них семейное? — Во сне он звал тебя пару раз, — то была правда. Кол дважды что-то почти невнятно пробормотал и если бы не Раф, которая все эти часы прислушивалась к тишайшему дыханию сына, это бы так и осталось незамеченным. Интересно, в какой уже раз мальчик зовет во сне своего отца? Сульфус, не ожидавший подобных подробностей, опешил. И только спустя пару мгновений до него, наконец, дошел смысл всего сказанного. Счастливая и немного самодовольная улыбка заиграла на губах. — Никогда не устану удивляться тому, как он похож на тебя, — продолжила вслух рассуждать блондинка, переводя взгляд то на мужа, то на его маленькую копию. Осталось ли в их сыне хоть что-то, унаследованное от матери? Ведь чем Кол старше, тем становилось понятней в чью, как говорится, породу он пошел. — Думаю, нам обоим стоит надеяться на то, что характер у него не мой, иначе будет трудновато, — с ухмылкой проговорил брюнет, вызвав ответный смешок у жены. — Хотя я, знаешь, не против того, что мы так похожи. Сразу видно, что в свое время будущий папочка хорошо постарался над его созданием. Девушка, которая просто не знала, что на это можно ответить, лишь тихо фыркнула. — Я никогда не говорил тебе спасибо, — спустя несколько минут молчания выдал мужчина, смотря на удивленную его словами супругу. — За то, что ты, несмотря ни на что, дала ему жизнь. Я благодарен тебе за это, Раф. Почувствовав подступающие к глазам слезы, блондинка резко отвернулась. Слышать такое от своего мучителя было выше ее сил. Мужчина, поняв это, тяжело вздохнул. — Тебе нужно отдохнуть, сегодня был трудный день, — видя, что она собирается возразить, он спешно добавил: — Ты устала и вряд ли можешь следить за сыном. Не беспокойся, я буду рядом, чтобы охранять его сон. Одарив его благодарной улыбкой, но не произнеся ни слова, блондинка все же позволила себе уронить голову на подушку и блаженно закрыть глаза. События сегодняшнего дня действительно слишком сильно уморили ее, поэтому уже через несколько минут она заснула, щекой прижавшись к маленькой ладошке сына. Мягко улыбнувшись в ответ, Сульфус, предварительно сняв пиджак, лег рядом и даже не заметил, как сам начал проваливаться в приятное небытие… …а зашедшая спустя сорок минут Сладкая удивилась, наблюдая столь необычную картину. Совсем забыв о данных ей поручениях, девушка могла думать только о том, что это, пожалуй, самое милое, что ей доводилось видеть.***
С трудом разлепив веки и осмотревшись по сторонам, Сульфус пытался вспомнить, где находится и как здесь очутился. Ведь за два года он почти забыл, как выглядит спальня жены и какое должно быть чувство, когда ты просыпаешься в ней. Кинув быстрый взгляд в сторону не обремененного занавесками окна, мужчина сделал пометку, что сейчас все еще ночь. А значит, проспал он здесь недолго. Стрелки на часах, показывающие пол двенадцатого, лишь подтвердили его гипотезу. Чувствуя непривычную бодрость, брюнет встал, не сводя глаз с беспечно спящих жену и сына. Подойдя к двери, он открыл ее, столкнувшись в коридоре с одной из служанок, гуляющих по дому в столь позднем часу. Дав ей указание унести Кола в детскую, брюнет уже хотел пойти следом, возвращаясь в свой кабинет, пока не услышал странную возню. Обернувшись, он увидел растерянную и сонную супругу, которая, водя рукой по пустующей половине кровати, недоуменно посмотрела на него. Предугадав вопрос, который она хотела произнести, Сульфус решил опередить, ответив заранее: — Я попросил отнести Кола в его комнату. Не заметив какой-либо реакции с ее стороны, мужчина, развернувшись, вновь коснулся дверной ручки, собираясь уйти. В следующую секунду дошедший до его ушей тихий женский голос, полный мольбы, заставил остановиться. — Пожалуйста… — прошептала девушка. — Не уходи… Нахмурившись и непонимающе уставившись на жену, Сульфус подошел ближе, разглядев застывшие в уголках глаз слезы. Та сторона его души, что была пропитана эгоизмом и злобой, буквально кричала уходить отсюда и не тратить время. Однако он остался, явно заинтересованный происходящим. Не каждый день Раф пытается продлить их времяпровождение. — Что произошло? — присаживаясь напротив нее, требовательно спросил мужчина. Бросившаяся в его объятья блондинка буквально выбила почву из-под ног. — Мне так страшно… — уткнувшись лицом ему в грудь, проговорила она, чувствуя надвигающуюся бурю в виде слез. — Мне приснился кошмар, где Кол чуть не умер, а, проснувшись и не увидев его рядом, я чуть не сошла с ума. — Это всего лишь сон, Раф, — поглаживая трясущуюся жену по волосам, ответил брюнет. — Это лишь игра твоего подсознания. Не больше, не меньше. — Но мне снится это не в первый раз! — взревела она с новой силой, чувствуя уже не только панику, но и приближающуюся злость. — Вдруг… вдруг это знак того, что ему грозит опасность? — Ты ведь знаешь, что я никому не позволю обидеть нашего сына, так к чему разводить панику? — приподняв ее лицо за подбородок и смотря в глаза, раздраженно спросил мужчина. — Ты уверен, что ему ничего не угрожает? — Абсолютно. — Тогда я верю тебе, — дрожащим голосом сказала она, надеясь, что он не лжет. — Уж пожалуйста, — устало ответил он, явно недовольный тем, что в нем на секунду усомнились. — А теперь подвинься. — Зачем? — с искренним непониманием спросила Раф. — Я побуду здесь, пока ты опять не заснешь, а то чую, что самой тебе это не под силу. Так и будешь всю ночь себя накручивать, а моему сыну, к твоему сведению, нужна заботливая и внимательная мать, которая не станет засыпать на ходу. — Вообще-то, я и сама могу уснуть. Я тебе не ребенок, чтобы меня укладывать! — взорвалась блондинка, скрестив руки на груди и с недовольством смотря на мужа, который расположился на ее кровати. — Ну конечно. Разве я посмел бы сравнивать тебя с непослушными, маленькими детишками? — с сарказмом в голосе ухмыльнулся Сульфус. — А теперь, дорогуша, ложись рядом с папочкой и закрой глазки, — притягивая к себе сопротивляющееся тело жены, закончил он. Громко сопя от возмущения, блондинка все же расположилась у него на груди, чувствуя, как он стальной хваткой обхватил ее за талию. — Если ты все же хоть на долю секунды принял меня за ребенка, то знай, что ты в таком случае гребанный педофил. — Не заставляй меня ставить тебя в угол за плохие слова, — предупреждающе прошипел мужчина, укоризненно посмотрев на собеседницу. — Спасибо, что предупредил. Наказаний от тебя мне и так хватает, — фыркнула блондинка, будучи довольно напряженной от его близости. — Ну, если бы ты не нарывалась, я бы и не стал вести профилактические беседы, верно? — Если ты считаешь, что избиение, унижение и моральный террор — это всего лишь «профилактика», то ты явно псих. — Ну, иногда приходится быть пожестче, любимая. Люди, как показывает практика, по-другому не понимают. Веди себя хорошо, и я буду доволен. Скривившись, она устало закрыла глаза. В голову сразу пришли слова, сказанные им пару дней назад. «Видимо, я не зря тренировал тебя эти годы». Одна только мысль, и ей снова становится нестерпимо больно. Уничтожая ее по кусочкам, отравляя тело и разум, он думал, что делает ее сильнее. Однако ему и в голову не приходило, что это чуть не уничтожило девушку. Стараясь разжечь в ней нужную ему искорку, Сульфус едва не спалил ее дотла. Так значит, все эти годы страданий только ради того, чтобы он всласть насытился своей маленькой забавой? — Ты ведь знаешь, что я тебя ненавижу? — горько усмехнувшись, спросила Раф. — Да. — А помнишь ли ты, как сильно я тебя любила? Застрявшее в горле слово «нет» так и осталось не озвученным. Не в силах вымолвить одну простую, но такую обидную для девушки вещь, Сульфус прикоснулся к ее лицу. Проведя ладонью по щеке и, заправив мешающуюся прядь за ухо, брюнет посмотрел в глаза, силясь прочитать там хоть что-то, кроме ненависти и боли. Надеясь хоть как-то отвлечь блондинку от грустных мыслей и, ко всему прочему, почувствовав собственное острое желание, мужчина потянулся к ее губам. Удивленная от подобного действия Раф не сразу сообразила всю суть происходящего. Пытаясь заглушить ноющее чувство в груди и хоть на мгновение забыться, она не стала возражать, когда супруг углубил поцелуй, переворачивая девушку на спину и подминая под себя. Жадно набросившись на ее тело, он неспешно ласкал его, стараясь вызвать ответное желание. Когда Сульфус опустился к ее шее с новой порцией еще более провокационных поцелуев, блондинка распахнула глаза, прижимая его к себе как можно ближе. Казалось, что сил на то, чтобы сделать глоток воздуха, уже не осталось. Несмотря на то, что предыдущие засосы на ее теле так и не прошли, он старался оставить как можно больше новых. Вдоволь наигравшись, мужчина, схватив за запястья, зафиксировал ее руки над головой, после чего вернулся к своему делу. Приподняв тонкую ткань ее блузки и, прикоснувшись к оголенной коже живота, он почувствовал, как Раф задрожала. Остановившись ровно на несколько секунд, брюнет оценивающим взглядом пробежался по груди, скрытой за кружевным бюстгальтером. Потянувшись к застежке верхней части нижнего белья, Сульфус тут же стянул с нее уже давно мешавшую ему вещицу. Когда его губы вновь припали к ее уже не скрытой одеждой коже, Раф, выгнувшись, громко застонала. Для него это прозвучало как своеобразное согласие, которым он, не задумываясь, собирался воспользоваться. Тем более, что и сам он уже давно был на взводе, а звуки наслаждения, издаваемые женой, напрочь убивали остатки самообладания. — Я больше не могу сдерживаться… — сквозь череду новых провокационных поцелуев прошептал мужчина. — Я хочу тебя. Сульфус лишь усмехнулся, глядя на то, как она, не сказав ни слова, сама потянулась к его рубашке, нетерпеливо срывая ее вместе с пуговицами. Не мешая ей в приятном стремлении оставить его без одежды, мужчина с трудом дождался, пока она закончит. После чего сам, не теряя времени зря, начал стаскивать с нее джинсы, осознавая, что момент его триумфа наконец настал. Игра закончилась. И он вновь вышел победителем.***
С того момента, как они занялись любовью, прошло чуть более получаса. Однако, как ей кажется, минула целая вечность. Сейчас, когда страсть уже приутихла, уступая место разуму, Раф могла подумать о произошедшем. Она не стала отрицать того, что ей это понравилось и даже принесло долю своего удовольствия. Ведь, в отличие от мужа, девушка не проводила время в постели с кем-то другим, оставаясь ему верной до последнего. Жалеть сейчас о случившемся было бы глупо, так как рано или поздно это все равно бы произошло. Тем более, что те настойчивые поцелуи и ласковые прикосновения уничтожали последние остатки самообладания и способность к мышлению. Поэтому Раф позволила снять с себя одежду и помогла избавиться от его собственной. Именно поэтому она не сопротивлялась, когда он, закончив с прелюдиями и сгорая от желания, приступил к самому главному. В тот момент девушка не остановила его, а, поддавшись навстречу, обхватила его бедра ногами, позволяя ему овладеть своим телом. Не произнося ни звука, она царапала ногтями спину мужа, стараясь передать ему хоть частичку своих страданий. Но Сульфус, кажется, совсем не замечал этого, трогая ее обнаженную кожу в своей привычной манере и шепча слова о том, как же она прекрасна. Тогда Раф едва ему не поверила. Ей на мгновение показалось, что они вернулись в прошлое, где их еще не разделяла огромная пропасть непонимания и обид. Блондинке так хотелось в это верить и знать, что, открыв глаза, она увидит, что последние два года были просто плохим сном. Но, когда наваждение спало, ей пришлось понять, что это была лишь невозможная иллюзия. Назад дороги нет. Она понимала это и в тот момент, когда, закончив, Сульфус вновь притянул к себе, укладывая ее голову на грудь. Периодически целуя в висок и перебирая в руках спутавшиеся белокурые локоны, он обнаружил, что в свете луны они отливают серебром. Мужчина, мысленно радуясь столь приятной близости и чувствуя полное удовлетворение, решил, что впредь все вернется на круги своя. Однако он, погруженный в свои раздумья, так и не заметил маленькую слезинку, что скатилась по ее щеке. Горько улыбаясь и прижимаясь к нему еще ближе, девушка позволила мужу касаться ее и думать, что она вновь попала в его ловушку. Пусть тешит себя глупыми иллюзиями ровно столько, сколько хочет; ей уже давно наплевать. Потому что совсем скоро все действительно изменится и Раф, наконец, обретет долгожданную свободу, о которой так долго мечтала.