***
Зайдя в свой кабинет, первым делом он решил проверить содержимое ящика, в котором хранил особо важные документы. Убедившись в том, что все лежит на своих местах, Сульфус довольно улыбнулся и, взяв со стола бутылку ранее недопитого им виски, устроился в мягком кресле. Блаженно прикрыв глаза, он старался игнорировать ту усталость, что преследует его в последние дни. Сложнее всего бывает ночами, когда приходится просыпаться среди ночи от очередного кошмара. И кто бы мог подумать, что он — до невозможности самоуверенный и жесткий человек — дрожит как листик на ветру в те моменты, когда ему снится прошлое? Раньше эти припадки сумасшествия были реже, однако сейчас они посещают его чаще, чем хотелось бы. Он не знал, почему это происходит и понятия не имел, как это можно остановить. Самому найти ответ практически невозможно, а обращаться за помощью было не в его стиле. Сульфус не мог позволить себе опуститься до такого, чтобы в его голове шарился какой-то придурок, что зовет себя психиатром. Поэтому приходилось хоть как-то отвлекать себя, чтобы не подвергнуться очередному приступу. Для этого он делал все, что, по его мнению, могло помочь. Алкоголь, проститутки, дополнительная нагрузка на работе. Однако как бы мужчина от этого не бежал, приходилось понимать, что сон — физиологическая потребность человека и природа рано или поздно возьмет свое. К тому же он не спал нормально почти три дня, — с тех самых пор, когда случайно уснул рядом с женой и сыном. Удивительно, но это был единственный раз, когда прошлое не смогло засосать в воронку воспоминаний и ужасов, что с ним происходили. И только тогда Сульфус понял до чего же приятно просыпаться по своей воле. Поставив бутылку на стол, он сжал правую руку в кулак, останавливая взгляд на запястье, где находился маленький шрам. Это было единственным, что напоминало о его не самом радужном детстве. Десять лет назад Сульфус решил свести все подобные «метки» и рубцы, вежливо оставленные на память тем ублюдком, что звал себя его отцом. Однако это оставил, чтобы помнить обо всем, что творил Маркус. Потому что в его понятии забыть — это значит простить. А подобной роскоши Сульфус себе позволить не мог. И плевать, что, смотря на шрам, в голове снова возникают картинки из детства, где отец решил потушить свою сигарету о запястье пятилетнего сына. Со временем становится плевать и на то, что когда мать пыталась его защитить, Маркус выбил ей парочку зубов. Тогда для него это было трагедией. Сейчас лишь маленький пустяк. Ведь это сделало его сильнее. Пусть и поломало всю психику к чертям, превратив в монстра, подобного своему родителю. Заскрипевшая позади дверь напомнила ему о том, что не время ностальгировать. — Ну и куда ты пропал? — пискляво протянул женский голос за его спиной, — Эй, с тобой всё в порядке? — это было сказано с неприкрытым безразличием и, видимо, из простой любезности. — Я думаю, — спокойно ответил Сульфус, не удостоив ее взглядом и проигнорировав второй вопрос. Кажется, это одновременно рассмешило и удивило гостью, ведь следующие слова она произнесла со смешком и иронией: — О чем таком важном может думать молодой мужчина, когда в паре метров от него стоит полуголая и готовая на всё женщина? — Тебя это не касается. — Как грубо, — фыркнула Эмбер, театрально закатив глаза. — Заткнись и иди в постель, — твердо отрезал брюнет, не желая продолжать диалог. — Я скоро приду. — В спальне скучно, — тоскливо пропищала девушка, нахмурившись, — к тому же негоже одной ходить по дому. Вдруг меня заметит твоя жена? — с поддельной тревогой спросила она, склонив голову набок. — Хотя, признаться честно, подобная перспектива даже заводит, не находишь? — Понятия не имею, как я должен отреагировать на то, что тебя возбуждают мысли о моей женушке, — ухмыльнулся мужчина, отпивая из бутылки горькую на вкус жидкость. — Однако можешь об этом не беспокоиться. Комната Раф находится в другом конце дома и здесь она бывает нечасто. — Как же так случилось, что супруга одного из самых желанных мужчин штата забыла дорогу в его постель? — насмешливо задала вопрос Эмбер, сев ему на колени и нежно гладя по щеке. Конечно, ответ был ей прекрасно известен. Только глухой или слепой не знал, что происходило в этой семейке. Слухи о том, что творится в доме молодого миллиардера, расползались с невиданной скоростью. Впрочем, журналисты в погоне за сенсациями не оставляли в покое ни одну публичную личность. Тем более, если вокруг этого человека крутилось множество скандалов и интрижек. А Сульфус, признаем, никогда не умел скрывать свои похождения. Или ему просто было плевать на такую мелочь. Во всяком случае, было грех не воспользоваться положением не попытаться привлечь его к себе ближе, чем на пару часиков. Этим-то Эмбер и занимается, изо всех сил обращая на себя внимание. — Кажется, ты забыла свое место, дорогуша, — жестко отчеканил мужчина, глаза которого загорелись недобрым огоньком, не предвещающим ничего хорошего. — Еще одно слово про Раф, — и я отрежу твой милый острый язычок. Надеюсь, мы друг друга поняли, — грубо схватив ее за волосы, прошипел Сульфус. — Да, — жалобно пропищала девушка, терпя тупую боль в затылке. — Вот и отлично, — отпуская её, подытожил брюнет, — а теперь займись тем, для чего тебя сюда позвали. Кротко кивнув, она потянулась к его губам, одновременно избавляя от одежды.***
Грейс смотрела в одну точку не мигая. С некоторых пор это стало одним из любимейших занятий. Ведь последние четыре месяца ей запрещено выходить даже из комнаты. Как ей говорили, это из соображений безопасности. Не её, конечно. Билли было плевать, где и с кем проводит время его дочь. А вот ребенок в её утробе уж слишком сильно интересовал без пяти минут счастливейшего дедушку. Точнее сказать, — его шлюху, которой он привык во всем потакать. И для чего только Кетрин нужен этот уродец, из-за которого Грейс сидит в заточении столько времени? Если окажется, что его отдадут на какие-то незаконные опыты, она сильно не расстроится. Мало того, что её раздуло как последнюю корову, так еще и заперли как птичку в клетке. С содроганием вспоминаются первые месяцы, когда тошнило каждые две минуты. И как только остальные женщины умудряются любить этих маленьких монстров, что вылезают из них, разрывая на части, а после еще и требуя постоянного внимания? Вспоминая о том, с какой нежностью Раф смотрела на своего ублюдка, Грейс становится противно. Порой ей кажется, что на своего собственного ребенка она так и не сможет взглянуть без отвращения. Тем более, что её вины здесь, в общем-то, даже и нет. Забеременеть ее заставил отец, который, находясь под влиянием своей любовницы, не видит дальше своего носа. Ей сразу дали понять, что если станет бесполезной, то её труп найдут на дне какого-нибудь озера. А если отслужит хорошо и выполнит все условия, — вскоре окажется на свободе. Подальше от влияния Билла и Кетрин. А это с некоторых пор стало мечтой номер один. Так что когда спустя пару месяцев, которые она провела в постели Сульфуса, тест на беременность оказался отрицательным, Грейс испугалась как никогда. Ей нужно было как можно быстрее зачать, чтобы от нее отстали. Но этого, как назло, не происходило. Поэтому ей пришлось соврать и носить под майкой подставной живот, дабы не терять позиции перед Раф, у которой, между прочим, уже был один ребенок. Кстати говоря, в тот день, когда они встретились в кафе, Грейс действительно была беременна, пусть и не знала об этом. Тогда она сказала Раф, что находится на четвертом месяце, хотя по факту, как оказалось, было всего несколько недель. Ведь первый триместр лже-беременности, когда живота не должно было быть по факту, они с Сульфусом все еще делили постель. И до чего же ей повезло, что он в свое время отвернулся от жены, что носила его ребенка. Ведь получилось так, что Сульфус ни черта не знает о беременных и обманывать его было до невозможности просто. Да вот только что делать сейчас? По идее она должна быть на восьмом месяце, когда по факту — четвертый. Как это вообще можно объяснить? Он, в конце концов, не дурак и уж такую разницу точно поймет. А признаваться, что первое время Грейс его обманывала — это значит подписать себе смертный приговор. Черт, лучше бы она сразу сделала аборт, а ему сказала, что случился выкидыш, пусть и на таком серьезном сроке. Сульфус бы определенно не стал углубляться в эту историю и поверил. Это, наверное, единственная сфера жизни, где его можно обвести вокруг пальца. Если, конечно, не начнет копать или не спросит совета у своей жены. Хорошо хоть, что эти четыре месяца им не приходилось видеться. Грейс соврала, что улетела в другую страну и вернется лишь когда отойдет от родов. Периодически, конечно, приходилось отправлять ему поддельные анализы и снимки УЗИ, но это было вполне терпимо. В конечном итоге он все равно узнает правду, и кто знает, как Сульфус на это отреагирует. Ведь он терпеть не мог, когда его обманывают. И жестоко наказывает тех, кто осмелится на такое. Интересно, как он поступит с Раф, когда узнает, что и она знала правду, но молчала? Ведь, судя по тому, что мужчина ничего не предпринимает, это значит, что его женушка решила умолчать их с Грейс маленький секрет. Приятно осознавать, что под раздачу наказаний и криков попадет не только она одна. Проблема с путаницой срока была хоть и важной, но все-таки не основной. Самый главный вопрос был в том, что делать с ребенком, когда он родится. Быть ему матерью Грейс не собиралась. И на то были свои причины. Во-первых, она его не хотела. Во-вторых, она понятия не имеет, что такое материнство. Самой у нее матери никогда не было. Грейс не особо вникала в ту историю, но часто слышала ее от перешептывающихся слуг или прямиком от отца, который не стеснялся в красках описать все произошедшее. Однажды он жестоко изнасиловал девушку, которой на тот момент едва исполнилось шестнадцать. Когда пару месяцев спустя она пришла к нему и сообщила о беременности, Билли рассмеялся и приказал выгнать ее из дома. Однако спустя какое-то время что-то в его мозгу переклинило и он, вдруг захотев сына, приказал разыскать девчонку. В тот день, когда вместо ожидаемого наследничка родилась здоровая девочка, мужчина был вне себя от злости. Но отказываться от них означало испортить свою репутацию. И Билли забрал их к себе, в одночасье подписав им обеим смертный приговор. Когда Грейс было шесть, отец вновь надругался, а после и выкинул с балкона женщину, что звалась ее матерью. Тогда, правда, та уже сошла с ума. Грейс помнит, как мама выдирала себе волосы и целыми днями смеялась, и почему-то слезы текли по её щекам. Та девушка свихнулась от тирании Билли, который сперва лишил её юности, а после и жизни. На тот момент ей было двадцать два и при другом раскладе она могла прожить вполне счастливую жизнь. Но умерла, оставив свою маленькую дочку на попечении монстра в человеческом обличии. Когда Грейс было десять, папа сорвал на ней свою злость и избил так, что две недели она пролежала в больнице. В пятнадцать он запер ее в подвале на несколько дней только из-за того, что она посмела ослушаться его приказа. В девятнадцать он заставил ее спать с его конкурентами и узнавать их секреты. В двадцать четыре он принудил её забеременеть от одного из них только потому, что так захотела его пассия. Она ненавидела Билли каждой клеточкой своего тела. Но одновременно и до ужаса боялась. Грейс знала о всех его преступлениях, но молчала. И если бы кто-нибудь спросил ее в обмен на безопасность, она бы тут же согласилась. Например она помнит, как, проходя однажды мимо его кабинета еще совсем ребенком, услышала странный разговор. Рядом с ним стоял один из его партнеров и ближайших друзей. Кажется, его звали Маркус и, по слухам, он был садистом похлеще самого Билли. Быть может, поэтому они так хорошо и ладили? Будучи маленькой, Грейс не придала особого значения. Но теперь отчетливо понимала каждое слово. Речь тогда шла о какой-то женщине, которая сильно сумела им насолить. Тогда они решили отомстить, заказав убийство. Ту бедняжку бросили под поезд вместе с её новорожденной дочерью. И единственным свидетелем преступления оказалась пятилетняя девочка, случайно услышавшая страшные слова. Грейс корила себя за то, что никому не рассказала. Хотя, кто бы ей поверил, когда за спиной отца были сотни адвокатов и юристов? Тем более, что она ребенок и её слову никто не внял бы, списав на разбушевавшуюся детскую фантазию. Да и разве есть человек, которому была бы интересна эта история? Однако бремя ответственности за их смерть она несет всю жизнь. Ведь знание и бездействие — половина самого преступления. И как же искупить свой грех?***
Последние несколько дней Раф сидела как на иголках. С того дня, как она вновь сблизилась с мужем, прошло всего четверо суток. И хоть пока что он не возвращался, она понимала, что это лишь недолгая отсрочка. Тем более, что теперь у нее нет аргументов в пользу того, чтобы отказать ему. Сульфус вновь заявил своё право на ее тело, и до тех пор, пока она живет в его доме и в паспорте стоит печать, так будет продолжаться. Если только… Если только она не сломает это чертово колесо и не убежит от него на другой конец света. И это вовсе не шутка, ведь ради свободы Раф готова на всё, лишь бы только подальше от него. Три дня назад — прямо на следующее утро после близости с Сульфусом, — с ней наконец связался Гейб, который сообщил о том, что все почти готово. Он сможет вытащить ее отсюда в ближайшие дни, хоть и придется постараться. Раф знала, на что ей придется ради этого пойти и вполне была к этому готова. В мире нет ничего бесплатного, и за все приходится платить. Так что придется засунуть свои принципы глубоко и подальше, сделав то, что потребуется. В конце концов, она это делает не только ради себя, но и ради сына. Неизвестно когда Сульфуса снова переклинит и девушка меньше всего хотела, чтобы Кол когда-нибудь узнал о том, каков его отец. А если однажды спросит, то она обязательно скажет, что Сульфус был героем, который погиб, спасая людей из горящего дома или доставая котенка с дерева. Или что там еще говорят детишкам в подобной ситуации? Однако прежде, чем заглядывать в столь далекое будущее, нужно было дожить настоящее и сделать всё, чтобы план смог осуществиться. Он не должен был что-либо заподозрить до того, как Раф вместе с сыном сядет в самолет. А учитывая, как искусно Сульфус играет с людьми и их эмоциями, оставаться непринужденной будет проблематично. Девушка поправляла прическу, когда почувствовала руки на своей талии, что притянули ее к широкой груди. В нос ударил знакомый запах его одеколона, и Раф вздрогнула, покрывшись мурашками, когда Сульфус кончиком носа провел по её обнаженной шее. Стараясь утихомирить ускоренное сердцебиение, она с опаской повернулась к нему лицом. Черт, и как только у этого человека получается появляться столь неожиданно и каждый раз заставлять ее нервничать? Сейчас, смотря в его глаза, где читалось сильное желание обладать ею, Раф поняла, что дела у нее явно не очень. Если не остановить его прямо сейчас, все обернется не лучшим для нее образом. Да вот только как это сделать? — Я соскучился, — прошептал он, припав к ее шее с нежными поцелуями, ведь прекрасно знал, что это является одной из ее эрогенных точек. Кажется, он знает ее тело лучше, чем она сама. — Нет, Сульфус, подожди… — отталкивая от себя супруга, проговорила девушка. — Я не могу… — Неужели мы возвращаемся к тому, с чего начали? — раздраженно выдохнул брюнет, стараясь сдерживать рвущийся наружу гнев. — Мне казалось, мы все обсудили и прояснили. Ты моя жена, не забывай об этом и о своих обязанностях. «Как будто ты когда-нибудь вспоминал о своих», — хотелось сказать ей, но все же промолчала. — Дело не в этом, я действительно не могу… не сегодня, — прикусив губу и стремительно избегая его взгляда, оправдалась Раф, чувствуя, как на щеках расцветает румянец. — Поверь мне, у женщин есть причины удерживать мужей от права на их тело. Глупая отмазка, достойная глупой школьницы. Но, как говорится, на войне все средства хороши. И если надо косить под дурочку, то она будет это делать. Тем более что крови у нее действительно не было, но на то, чтобы придумать более правдивое оправдание, времени не оказалось. Сульфус, кажется, не поверил ей, но хватку все же ослабил, молча отступив. Однако насмешливый взгляд и ехидная ухмылка на его лице говорили больше, чем множество слов. — Как скажешь, — спокойно протянул он, продолжая внимательно разглядывать волновавшуюся девушку. Через несколько минут он вновь подошел ближе и поднял ее лицо за подбородок, заглядывая в глаза. — Ты что-то от меня скрываешь, не так ли? — Нет, — одними губами прошептала Раф, стараясь сделать это как можно увереннее. Впервые ложь далась ей настолько легко. — И все же если я узнаю, что у тебя есть от меня секреты, я очень разозлюсь. А мы ведь оба этого не хотим, правда? Мне было бы неприятно возвращаться в прошлое и вновь прибегать к наказаниям. Мы же только нашли общий язык. — Клянусь, Сульфус, я не понимаю о чем ты. — Отлично, — с улыбкой проговорил он, наконец отпустив ее. — Я уеду, но вернусь через два дня. К тому времени, я надеюсь, ты решишь все свои проблемы и не станешь мне отказывать. — Хорошо, я поняла тебя, — закрывая глаза от усталости, откликнулась Раф. — Рад знать, что у меня столь податливая и послушная женушка. Уверен, что в будущем мы непременно будем счастливы, — ухмыльнулся Сульфус, вызвав на ее лице ответный оскал. Когда в следующую минуту послышался звук закрывающейся за ним двери, Раф смогла вздохнуть с облегчением.***
Дни тянулись слишком мучительно. Теперь она действительно понимала, что ожидание гораздо сложнее, чем ей думалось. Ведь когда столько свободного времени перед побегом, ты начинаешь задумываться о многом. Например о том, что все может сорваться в самый последний момент, или им вовсе не получится даже ступить за порог дома. А что, если Сульфус найдет их? Ответ пришел почти сразу — он убьет её не задумываясь. И тогда останется только молиться о том, что это будет быстро и безболезненно. Раф поняла, что если проведет еще хоть пару минут с подобными мыслями в голове, то просто сойдет с ума. Завтра, когда она трижды убедится, что муж уехал, начнется самое ответственное дело в её жизни. То, что определит дальнейший исход судьбы. И сидеть сложа руки больше нельзя. Надо действовать, пусть и с осторожностью. Собирать вещи Раф не собиралась — привлечет ненужное внимание. Самое необходимое она положила в дорожную сумочку, надежно спрятав там деньги и запасную одежду для Кола. Брать с собой документы не было ни возможности, ни нужды. Во-первых, Сульфус предусмотрительно хранил их у себя. Во-вторых, уезжать из страны под настоящим именем было бы крайне глупо. Гейб говорил, что раздобудет поддельные паспорта. На это, наверное, у него и ушло столько времени. Застегнув сумочку, Раф запихала её под кровать в самый дальний угол. Тяжело вздохнув, она поняла, что сейчас надо решить одну очень важную проблему. Для того, чтобы покинуть стены дома с сыном на руках, нужно либо разрешение мужа, либо чрезвычайная ситуация, ставящая их жизни под угрозу. Первый вариант, ясное дело, отпадает сразу. Сульфус никогда не даст им выйти куда-либо без него самого. А вот альтернатива была вполне осуществима. Нужно лишь найти возможность создать панику и хаос, где их экстренно выведут из дома. Для подобного рода дел нужен был человек, которому она действительно могла верить. Тот, кто не предаст и обязательно поможет. Единственный, на кого ее муж не имеет столь сильного влияния. И до чего же прекрасно осознавать, что такая личность у нее на примете имеется.***
— Ты поможешь мне? — с надеждой спросила Раф, стараясь говорить как можно тише. — Я не знаю, смогу ли, — раздосадовано ответила Дольче, непонимающе смотря на девушку. — Мадам, это очень опасно и рискованно. Что, если Ваш муж узнает? — Не узнает. Обещаю, Сладкая. Ты будешь последней, на кого он подумает. Сульфус будет считать, что это сделали его враги, похитившие нас за вознаграждение. — А что же делать, когда он всё поймет? Очень скоро обман раскроется, Вы должны это понимать, — качая головой, прошептала Дольче. С одной стороны она полностью поддерживала храбрость своей хозяйки, которая, наконец, решила избавиться от тирании. Тем более, что в последнее время они сильно сдружились, и стали близки как никогда. По правде сказать, она любила ее как свою родную сестру. Однако нужно было подумать и о собственной безопасности. Ведь если он узнает о ее причастии к преступлению против его воли, ей несдобровать. — Тогда мы обе уже будем далеко отсюда, — уверенно произнесла Раф, слишком поглощенная своими мечтами об этом. Потянувшись к карману брюк, она вытащила оттуда небольшую стопку купюр. — Возьми. Этого вполне хватит, чтобы уехать вместе с сестрой и пожить некоторое время для себя, дабы обустроиться. — Тут слишком много, я не могу их взять, — твердо сказала Сладкая, удивленно смотря на предложенные деньги. — Вам они нужны не меньше моего. — Не беспокойся об этом, я могу о себе позаботиться. Считай это компенсацией за преждевременное увольнение, — с улыбкой проговорила Раф, вложив ей в руки «аванс». — И помни: как только исполнишь мою просьбу, немедленно уходи. В суматохе никто не заметит. — Берегите себя, — кивнула Дольче, чувствуя подступающие к глазам слезы. Она ненавидела прощаться. — Ты тоже, — ласково ответила блондинка, после чего поддалась неожиданному порыву обнять её. — И прекрати уже, наконец, обращаться ко мне во множественном числе. — Привычка, — хихикнула она, принимая столь теплые дружеские объятья, по которым определенно будет скучать.***
Всё следующее утро Сладкая ужасно нервничала. Она понимала, что от нее зависит свобода и успех девушки, которая являлась ей не только хозяйкой, но и подругой. И если что-то пойдет не так, второго шанса может не быть. От этих удушающих мыслей все буквально валилось из рук, отчего она не раз получала нагоняй от дворецкого. Хотя Дольче и понимала, что её страх — ничто по сравнению с тем, что, должно быть, сейчас испытывает сама Раф. Ведь сегодня настал день, которого она слишком долго ждала. И видит Бог, ей пришлось пережить множество ужасов, прежде чем найти мужество на побег. Так что если что-то не получится, это будет самой большой несправедливостью судьбы, которую она когда-либо видела. Сейчас как никогда хотелось увидеться с Раф. Поговорить, еще раз обсудить детали. Да элементарно поддержать хотя бы. Но делать этого нельзя. У них нет возможности даже попрощаться, ведь никто не должен видеть их сегодня вместе. Для ее же безопасности. Потому сегодня придется работать на Сульфуса. Хотя она сама определенно предпочла бы пойти куда угодно, но только не сюда. Как жаль, что все места на кухне были заняты. Дольче постоянно ощущала на себе удивленные взгляды остальных девушек. Тех, что по слухам являлись его любовницами. Несмотря на то, что у них было больше привилегий, возможностей и зарплаты, ей совсем не хотелось пополнять их ряды. «Это просто отвратительно, — думала Сладкая, — как вообще можно по доброй воле делить постель с таким чудовищем?» Да, она определенно ненавидит Сульфуса и никогда не сможет проникнуться к нему даже долей симпатии. Так что когда он неожиданно возник перед ней, перекрыв дорогу, девушка чуть не выронила из рук тазик с бельем, которое хотела повесить сушиться. С секунду он молча рассматривал ее, и под его взором ей стало до невозможности неудобно. Стыдливо опустив глаза к полу, Дольче молча ждала момента, когда сможет уйти. — Сэр, — вспомнив о нормах приличия, она все же кивнула ему в знак приветствия. Подняв ее голову за подбородок, Сульфус посмотрел ей в глаза, про себя отметив их красивый серый оттенок, что неплохо сочетался с малиновыми волосами. Кажется, он не мог её вспомнить. И то было неудивительно; всех, кто прислуживает лично ему, он знает наизусть. Притом, что виделись они всего раз и не при лучших обстоятельствах, девушка понимала, что хозяин вряд ли ее узнает. — Ты ведь прислуживаешь моей жене, не так ли? — сомнительно вопросил мужчина, так и не убрав руку. — Да, — кротко ответила она, стараясь скрыть испуг. Ей до ужаса не хотелось привлекать его внимания, учитывая, что через пару часов она его предаст. — Тогда почему пару минут назад ты вышла из моей комнаты? — Мадам сказала, что хочет побыть сегодня одна, и не нуждается в наших услугах. Поэтому нам с Хельгой пришлось найти другой вид работы, — уверенно отчеканила Сладкая и удивилась, как легко ей дались эти слова. Хотя она сказала полную правду, которую нет смысла скрывать. — Ясно, — одобрительно кивнул Сульфус, поверив ей. — В таком случае, раз уж ты отныне работаешь на меня, тебе придется… Округлив глаза от страха, Дольче задержала дыхание. Нет, нет, нет! Этого не может быть. Она сразу поняла к чему он ведет. Ни одна его служанка не остается нетронутой. Но ей просто не хотелось верить в то, что сейчас будет сказано. Он не посмеет принуждать ее к близости! — …быть более внимательной и ничего не терять, — специально растягивая слова, почти что пропел Сульфус, наслаждаясь ее маленькой истерикой. А после нагнулся, демонстративно подняв с пола платок, который она уронила, когда чуть не врезалась в него. — Я, знаешь ли, требую полной педантичности от своих сотрудников. Все еще забавляясь реакцией девушки, он одарил ее самодовольной улыбкой, уходя с прохода и пропуская вперед. Только после того, как ей удалось окончательно скрыться от его взора, Сладкая поняла, что впервые ошиблась на его счет.***
Дождавшись, когда хозяин, напоследок переговорив с начальником охраны, все-таки покинет дом, Дольче поняла, что пора действовать. Стоя у окна, она провожала взглядом его удаляющуюся фигуру, что вскоре и вовсе скрылась в автомобиле. Решив подождать еще полтора часа, дабы полностью убедиться, что Сульфус не вернется, девушка все же исполнила поручение, стараясь оказаться незамеченной. На то, чтобы все осознали опасность и подняли тревогу, уйдет не более получаса. И она надеялась, что блондинке этого будет достаточно, чтобы окончательно собраться. А еще внутренне уповала на то, что никто не пострадает. Ведь тогда это будет на её совести. А сейчас не остается ничего иного, как передать Раф эстафету.***
Посмотрев на часы, она поняла, что время движется к назначенному часу. Должно быть, Сладкая уже исполнила их маленькую шалость, или делает это прямо сейчас. Во всяком случае, ждать больше было нельзя. Осторожно выскользнув из своей комнаты, она прошмыгнула в кабинет мужа. Раф понятия не имела, где искать нужные ей бумаги. В этой части дома она никогда не была хозяйкой, ведь её попросту сюда не пускали. Облазив шкафчики и все возможные полочки, девушка с третьей попытки все же нашла необходимую бумажку. Она понятия не имела, зачем это Гейбу, однако в подробности не вдавалась. Если это все, что он попросил в обмен за помощь в побеге, то цена невероятно маленькая. И плевать, что там написано. В дела мужа Раф никогда не лезла. Это было первым, что Сульфус вбил ей в мозг во времена супружеской жизни. Развернувшись в сторону двери, девушка вдруг остановилась, поняв, что это не все, чего бы она хотела сделать перед уходом. Опустив взор на безымянный палец левой руки, Раф с презрением осматривала обручальное колечко, как будто видит его впервые. Несмотря на то, что это было дорогое и довольно красивое украшение, она находила его самым уродливым, что ей доводилось видеть. Потому что слишком много означал. Это был символ того, что она является его собственностью. Подтверждением, что он мог делать с ней все, что хотел и когда хотел. Кажется, пришел момент расстаться с этим. Прямо здесь и сейчас. Сняв кольцо с пальца, Раф положила его на середину рабочего стола. Она хотела, чтобы это было первым, что муж увидит по возвращению домой. Если, конечно, от этого места вообще хоть что-нибудь останется. Неожиданно ее внимание привлекла стоящая рядом фотография. На ней был запечатлен её сын, её маленький мальчик. Единственный мужчина, которого она позволит себе любить. Но ведь она не единственная, кто им дорожит, так ведь? Старательно отгоняя от себя дурные мысли, Раф уверила себя, что ее супруг вполне заслуживает такого исхода. — Прощай, Сульфус, — без капли сожаления произнесла девушка, покидая комнату.***
Прижимая к себе Кола, Раф отсчитывала минуты до того момента, когда кто-нибудь из слуг ворвется в комнату и скажет о возникшем пожаре. Однако время всё шло, и никто не торопился. Ей начало казаться, что Сладкая не исполнила поручение и все планы нарушены. Оставаться непринужденной и несведущей было все трудней; нетерпение и страх съедали ее изнутри. Блондинке начало мерещиться, что все взгляды в комнате прикованы к ней и нянечки смотря на нее с каким-то осуждением и презрением, будто говоря: «Мы знаем, что ты наделала, безответственная и безнравственная дурочка». Еще немного, — говорила себе Раф, — совсем чуть-чуть. Так что когда к ним все-таки забежала взволнованная служанка, девушка изо всех сил старалась изобразить крайний испуг и удивление. Крепко держа сына, она тут же дала распоряжение немедленно эвакуировать всех, кто находится в доме. С максимальной скоростью одев на Кола теплые вещички, она забежала в свою комнату, накинув куртку и достав из-под кровати заранее приготовленную сумку. Быстро выйдя и спустившись по ступенькам вниз, Раф поняла, что настало самое важное. Чтобы не происходило в доме, охране дана четкая инструкция не спускать с них глаз и не выпускать из дома. Но прямо сейчас ей придется применить все свое обаяние и навык общения, чтобы убедить их в обратном. — Что происходит? — спросила она, подойдя к начальнику охраны, которого, кажется, звали Дрейком. — Пожар в левом крыле дома. Огнем охвачено небольшое помещение, но все же стоит быть осторожнее. — Вы уже сообщили моему мужу? — Да. — В таком случае немедленно уведите нас отсюда и проверьте, чтобы вышли остальные. — Простите, но Вам запрещено покидать дом вместе с мальчиком. Это приказ господина Сульфуса. — О каких приказах вы можете говорить, когда дом в любой момент может рухнуть? — злобно процедила блондинка. — Угроза не критична, мы уже разбираемся с этим. Вам лучше дождаться мужа. Он уже едет. Устало закрыв глаза, Раф прокляла их упертость. Она прекрасно понимала и без них, что Сульфус, узнав о тревоге, тут же поспешит вернуться. И это означало только то, что времени у нее до ужаса мало. Гейб наверняка уже ждет неподалеку, как они и договаривались. Кол, почувствовав напряжение, заплакал, чем привлек к себе внимание. — Я не позволю рисковать жизнью своего сына. Вам лучше подумать о том, что сделает Сульфус, когда узнает, что Николас мог пострадать, находясь в опасности. Сейчас речь не о его принципах и запретах; на кону здоровье его семьи. С минуту он стоял молча, переваривая ее слова. — Хорошо, — сквозь стиснутые зубы процедил мужчина, сдавшись. — Но вы выйдете только в сопровождении личной охраны. — Как угодно, — парировала девушка, покачивая на руках кричащего ребенка. Дождавшись, когда к ним спустится трое человек, Раф наконец смогла выйти наружу. С одной стороны она понимала, почему ей так не доверяют. Дрейку вполне было известно о том случае, когда она сбежала ради короткого свидания с Гейбом. Странно, что он так и не рассказал об этом Сульфусу. Наверное, просто побоялся, ведь это именно он за ней не уследил. Пусть он и сдался, но отпустил ее крайне неохотно. Во-первых, он напрочь ей не доверял и имел на то все причины. Во-вторых, ему было жалко выделять людей для её сопровождения, когда они должны были вместо этого найти причины возгорания и пытаться погасить пламя. — Куда Вы идете? — раздался за спиной недоверчивый голос одного из телохранителей, когда Раф вместо автомобиля повернула в другую сторону. Оставив их без ответа, она прибавила шаг. Растерянные мужчины поспешили за ней, пытаясь остановить. К тому моменту, когда они осознали происходящее, рядом уже оказался Гейб, который без лишних слов взял ее за руку. Хотевшие было возразить охранники так и не смогли этого сделать, ведь в следующую секунду их окружили доверенные лица Гейба. Это дало им фору и время скрыться. Раф очень сомневалась, что эти мужчины когда-нибудь вернутся домой, и ей стало плохо от этого осознания. Но свидетели им и вправду были не нужны. — Ты готова? — заботливо спросил Гейб, когда они уже сели в машину. — Да, — ни минуты не раздумывая, ответила девушка. — Когда мы улетаем? — Придется немного подождать, — отведя взгляд в сторону, задумчиво произнес он. — Ты принесла то, о чем я просил? — Да, — доставая бумагу из сумки, кивнула блондинка. — Но зачем тебе? Какое ты имеешь к этому отношение? — накануне вечером она прочитала содержимое, которое и так было ей известно. Однако она совсем не понимала зачем это ее другу. — Скоро узнаешь, — с улыбкой произнес Гейб. — Есть один человек, который очень хочет с тобой увидеться. На молчаливый вопрос девушки он лишь покачал головой, будто говоря о том, что скоро она все сама поймет. А пока что Раф может вздохнуть полной грудью и позволить везти себя навстречу новой жизни, новым эмоциям и безоговорочной свободе. И сейчас она поняла, что очень скоро будет вспоминать всё произошедшее лишь как страшный сон.