Animos

Было время, когда я, в силу юношеского максимализма и самоуверенности, обнаружив у себя способности к эмпатии, решил, что смогу так же обнаружить способность привить то или иное чувство к человеку, заставить его любить, горевать, радоваться и так далее. Но все это оказалось лишь предположениями, которые довольно быстро были жизнью опровергнуты. Человека нельзя заставить чувствовать насильно - так же, как и заставить потерять то или иное чувство. Ты можешь постараться развеселить или удивить человека, причинить ему боль умышленно. Но если ты скажешь ему "грусти" или "испытывай душевную боль", он разве что рассмеется. Так что ужасная догадка, что я как-то случайно "подделал" чувства Шерлока, оказалась, естественно, полнейшим вздором или просто легким приступом мании величия. Но в общем, мной овладела жуткая нервозность. Я абсолютно не представлял, что делать, а тут еще масла в огонь подлили ранее незамечаемые (или просто неправильно оцененные) взгляды, вздохи, все другие мимолетные детали, практически незаметные и вполне объясняемые чем-нибудь иным, не будь я так осведомлен. Да, Шерлок любил меня. Не очень понимаю, как такое возможно - любить меня. Да, некоторым - отнюдь не многим - я нравлюсь, но чувство любви ко мне еще никто не испытывал. Симпатия, влечение - может быть. Любовь - почему? Людей умных и красивых, коим Шерлок является, должно тянуть на хотя бы наполовину таких же умных и красивых. Молодых. Не на отставных военных, хорошенько потрепанных жизнью. Не на глупых, невнимательных докторов. Не на эмпатов. И, конечно, проблема так же была в том, что несмотря на восхищение и симпатию к Холмсу, я не мог сказать, нравится ли мне Шерлок в смысле телесного влечения. Ну, и точно - я не люблю его. Я не люблю Шерлока Холмса так же, как Шерлок Холмс любит меня. И чувства детектива грозятся быть неразделенными. От этого мне стало невыносимо тоскливо. Так всегда становится, когда ты знаешь, что можно сделать, но не знаешь как - потому что это невозможно. Потому что я при всем желании не смогу заставить себя любить искренне. А если попробую притвориться - Шерлок раскусит меня мгновенно - он слишком наблюдательный и умный, а я слишком плохой актер. И даже просто приятельство будет разорвано. Он наверняка не потерпит "подачек". Я не знал, что делать, а чувство собственного бессилия всегда вводило меня в неуравновешенное состояние, близкое к бешенству. *** Я стал старательно не обращать ни на что внимания - не видеть ничего. Закрываться от всего, от чего только можно. Это не очень удавалось, но то, что касалось банальной наблюдательности, я мог убрать. То есть, я просто почти не смотрел на Шерлока, тем более в его глаза. Я знал, что он может подумать совсем о другом, скажем, о том, что я обиделся или огорчен. К сожалению, пришлось жертвовать покоем ради покоя. Ведь Шерлок, заметив мое смущение, наверняка захочет узнать причину. Не ради утешения - из-за скуки или интереса, хотя, возможно, ему будет все равно. И, боюсь, слов утешения я не выдержу. Тем временем жизнь шла своим чередом. Шерлок блестяще раскрыл несколько сложных дел, но последнюю неделю для него не было работы, и детектив маялся от скуки. Я смог устроиться в больницу, и теперь у меня были немного другие заботы. Времени на общение с Шерлоком было мало, тем более что я почти каждый день оставался на дежурства - по понятной причине. Работа отвлекала. Постепенно волнение в душе стихло, осталось только немного жалости и тоски, но все так глубоко, что иногда я забывал об этом. Наверное, это удавалось мне потому, что я признал себе - ничего с этим я поделать не мог. Я не собирался никоим образом очаровывать детектива, да и вряд ли у меня бы это получилось. Да и любовь имеет под собой так же всплеск гормонов. Если она безответна, то лишь в особых случаях сохранится на всю жизнь (на самом деле, я встречал такое только в Гарри Поттере). Так что Шерлок сможет принять это лишь за досадное недоразумение, пережиток прошлого. Когда-нибудь. Мои отговорки на самом деле были не слишком правдоподобны, но я на самом деле ничего не мог поделать. Разве что иногда заставлять его есть и спать. *** Кстати, про сон. Совсем недавно мне начали сниться непонятные вещи. Толком я своих снов не помнил - просто просыпался от чего-то, от едва различимого стона, словно снова побывал в Афганистане, но страха не чувствовал. Быстро засыпал и снова просыпался от того же еле различимого голоса, словно кто-то звал меня по имени. Сны были настолько реальны, что я не мог в них держаться. Это было странно. Были дни, когда я просыпался по несколько раз за ночь. Так бы продолжалось довольно долго, если бы в одну ночь на меня не напала бессонница. Я хорошо помню эту ночь: Шерлок ушел спать, пожелав мне приятной ночи, а я остался сидеть в своем кресле, раздумывая воспользоваться моментом и почитать какую-нибудь книгу. Возможно, сон бы и пришел ко мне. Камин был затоплен, и блики от огня, пляшущие по ногам, пледу и страницам, успокаивали. Я просидел так почти два часа, и уже доходил до конца книги, когда услышал странный стон, точь-в-точь такой, какой я слышал в своих снах. Я вздрогнул. Стон раздался еще раз, еще более громкий и явственный. И на этот раз прекрасно было слышно, что исходит он из комнаты Шерлока. Я, не помня себя от страха, бросился к нему в спальню. Рывком влетев в комнату, я сначала не мог отдышаться, еще несколько секунд - привыкнуть к полумраку. Но после я прекрасно видел, в чем дело. Шерлок лежал на своей кровати, согнув ноги в коленях и широко расставив их. Одеяло было на полу, а простыня прилипла к потной груди. Недвусмысленные движения сотрясали тело Холмса: тишину комнаты разрезали звуки тяжелого дыхания. Иногда Шерлок постанывал, но тихо. Окончательно привыкнув к свету из щели, как к полноценному источнику света, я покраснел: так получилось, что мне открылся вид на его красный, блестящий член, на его ладонь, на его пальцы, мягко поглаживающие головку. Самое удивительное было, конечно, то, что Шерлок совсем не замечал меня. Его тело точно сотрясали тысячи ударов током, так оно дрожало. Губы, влажные, распухшие от укусов собственных зубов, открылись, и из горла Шерлока вырвался тот самый душераздирающий крик, который не давал мне спать. И снова на секунду я испугался, что Шерлоку больно. И я неосознанно подошел ближе, чувствуя, как жарко становится лицу. И нет, конечно Холмсу не было больно. Его лицо искривилось, и, изогнувшийся такой дугой, что я всерьез испытал опасения за его позвоночник, детектив, асексуальный, во всяком случае, по его словам (теперь-то было понятно, что он врал), заорал мое имя настолько дурным голосом, что я вздрогнул. А Шерлок в изнеможении плюхнулся на кровать. Через некоторое время его дыхание выровнялась. Я понял, что он спит. Теперь понятно, почему я до сих пор остался незамеченным. Чуть отойдя от кровати, я чувствовал, насколько потен и смущен. В паху было как-то горячо, хотя возбуждения не было. Прислушавшись к себе, я почувствовал, как колотится мое сердце. Так сильно, что стук неприятным гулом отдавался в ушах. Никогда раньше я не испытывал ничего подобного, разве что несколько раз перетерпел приступы тахикардии. Эмпатам сложно испытывать чувства - слишком быстро привыкаешь довольствоваться лишь чужими. И от новых ощущений меня бросало в холод и колотило не хуже, чем еще совсем недавно Шерлока. Неосознанно я подошел ближе к нему. И, когда это заметил, отошел почти к самой двери. Надо было уходить. Первый шок от того, что Шерлок во сне на меня дрочит, прошел. Хотя, может, это был и не шок. Я вышел и осторожно прикрыл за собой дверь. Ощущая слабость в коленях, я доплелся до своего кресла и упал в него, подрагивая всем телом. Безумное смущение, смятение и... слабое возбуждение. Как в физическом, так и в духовном смысле. И нет, на шок это уже нельзя было свалить. Я испытывал к Шерлоку симпатию? Да. Определенно. Я испытывал к Шерлоку влечение ранее? Нет. Может, и да, конечно, но тогда получалось, что оно было настолько скрытым даже от меня. И только сейчас вырвалось на свет. Если это, конечно, не банальное отражение чувств Шерлока. Да, надо бы почаще анализировать и себя тоже. Я закрыл глаза. Эмпат мог ответно влюбиться, если достаточно силен и служит "свету". Тогда это произойдет вне зависимости от его воли, если любовь другого человека останется безответной, но только если те странные силы посчитают, что человек (не эмпат) достоин счастья. И как только этот человек охладевал, охладевал, естественно, и эмпат. В другом случае это могла быть как и просто любовь, какая бывает у всех нормальных людей, или самовнушение на почве "ах он бедный несчастный". О, я ведь любил все это. Любил добродетельно относиться к людям. Хотя, наверное, причина моих чувств, какими бы они ни были, была не важна - все равно, изменить ее нельзя. Другое дело - чувства. Были ли они вообще? Я чувствую жар и немного возбуждение, да. Но любовь? В моем случае это было слишком сложно. Я восхищался им, можно сказать, я был его фанатом, естественно, я его любил. Только как? Как друга? Как кумира? Как человека? Я не мог разобраться в собственных чувствах. В голове и вовсе была каша, с каждой минутой слипающаяся в огромный склизкий ком. И я еще называю себя эмпатом? Ха.