Параллельные кривые

Таня сидела в машине, наблюдая как люди с чемоданами и сумками снуют туда-сюда. Возле аэропорта Домодедово всегда кипела жизнь, а сам аэропорт был похож на мельтешащий муравейник. Суета, толкучка. Нет, сегодня ей не хотелось быть в эпицентре толпы, сегодня ей хотелось укрыться и спрятаться подальше от глаз людских, и особенно от вездесущих журналистов. Сегодня возвращался Макс. Они не виделись десять дней. Десять дней разлуки, тоски и боли. Да, именно боли, потому что отсутствие любимого человека она ощущала физически, ощущала пустоту внутри, и каждый раз при воспоминании о дорогом лице, о любимых руках, о прекрасных глазах она чувствовала укол в сердце и глубоко задерживала дыхание. Трудно, очень трудно было возвращаться в пустую квартиру, ожидая услышать родной голос, увидеть разбросанные вещи, и снова натыкаться на гнетущую тишину. Поэтому она старалась больше находиться в обществе, на людях, даже к Стефу в Швейцарию на шоу съездила, только чтобы не думать, не чувствовать, не скучать. Потом Оля приехала проведать и поддержать. Люди, конечно, отвлекали, днем было легче забыться, отвлечься от воспоминаний и грустных мыслей, а вот ночью… Ночи превратились в муку. Она просыпалась от того, что в желании прикоснуться, прижаться к любимому телу во сне, она натыкалась на пустоту и холодную подушку. Одиноко. До боли, безумно одиноко. Спасали только ночные разговоры с Максом по скайпу, потому что он также не мог спать и также безумно скучал. Таня так глубоко погрузилась в свои мысли, что вздрогнула от стука в окно машины. Она повернула голову и наткнулась на взгляд бездонных глаз. Со скоростью молнии Таня выбралась из машины и повисла на молодом человеке. Наконец-то родные объятия. Наконец-то долгожданный жадный поцелуй. Когда они оторвались друг от друга, лица обоих светились от счастья. Макс смотрел на самую прекрасную, самую солнечную улыбку в мире и к нему возвращалось осознание того, что он дома. В его объятиях самый любимый, самый дорогой человечек, и он счастлив. Эти десять дней без нее были настоящей мукой. Так надолго они никогда не расставались. Можно представить, как он страдал, если даже четыре часа, когда Таня уезжала на лекции, для него были настоящим мучением. Там в Германии ему казалось, что у него вынули сердце и душу, лишили воздуха и солнечного света. Он не ощущал тепла, утро не встречало его сияющей улыбкой, день был хмурым, как погода за окном. Дошло до того, что «розовые сопли», которые про них пишут, начали казаться ему не таким уж бредом. А их сравнение с птичками-неразлучниками он воспринял вполне серьезно и даже выложил в инстаграм картинку птичек. Ни за что и никогда он больше не согласится разлучаться так надолго со своей любимой. Зайдя в дом, Таня отправила Макса мыть руки, а сама принялась накрывать на стол. Прекрасно зная, что тем, чем кормят в самолетах, сыт не будешь, а уж для Макса это вообще не еда, она приготовила для своего мужчины его любимые блюда. Таня стояла у плиты, что-то помешивая, когда почувствовала на своих плечах тепло родных ладоней. Макс стоял у нее за спиной, вдыхая чудесный аромат волос. Потом он наклонился и слегка прикусил мочку уха, а затем прикоснулся губами к чувствительной шее, и у Тани перехватило дыхание. Вечность, целую вечность она не испытывала таких ощущений. Целую вечность Макс не держал свое сокровище в объятиях. Его руки переместились на ее живот, посильнее прижав к себе, а губы продолжали ласкать шею. Таня отложила в сторону ложку и откинулась назад, положив ладони поверх ладоней Макса. - Ты же голодный, – еле выдохнула девушка, млея от поцелуев любимых губ. - Да, я голодный, - согласился Макс и выключил газ на плите. – Пойдем. И взявшись за руки, молодые люди пошли в спальню. Остановившись около кровати, они долго смотрели друг другу в глаза. Тоска и боль разлуки, одиночество прошедших дней, как они их прожили вдали друг от друга, об этом говорили их взгляды. Затем сделав шаг на встречу, они заключили друг друга в объятия. Это объятие говорило больше, чем слова. Оно говорило о страхах и надеждах, переживаниях и волнении, о нежности и бесконечной любви. Спустя несколько секунд Таня подняла голову, оторвавшись от груди Макса, и провела ладонью по его щеке. Макс сделал то же самое. Это короткое ласковое прикосновение вызвало бурю эмоций. Оба едва сдерживали слезы и накинулись друг на друга с жадными иссушающими поцелуями. Губы терзали губы, языки сталкивались в неистовом танце, каждому из них хотелось поглотить любимого целиком. Оторвавшись друг от друга и тяжело дыша от нехватки воздуха и захватившего обоих желания, оба принялись стаскивать с себя одежду. Таня наблюдала как раздевается Макс и неосознанно отмечала, что теперь он свободно и самостоятельно может это сделать. Освободившись от таких ненужных сейчас вещей, они прижались друг к другу, ощущая и впитывая всеми порами кожи тепло любимого тела. Их движения были зеркальными, ладони гладили по спине, опускаясь ниже, губы слились в возбуждающем поцелуе. Руки Макса переместились вверх и накрыли нежные груди. Таня тихо вздохнула, подставив шею под ласки волшебных губ. Длинные пальцы сжимали мягкие холмки, и сладкая истома растекалась по венам. Девушка еще теснее прижалась к телу мужчины и сразу же ощутила неоспоримое доказательство его желания. Рука сама собой потянулась вниз... Как давно она не ощущала его силу. Макс судорожно сглотнул от прикосновения возлюбленной. Как же давно он не ощущал ее нежность. Она продолжала ласкать его, а он накинулся на ее губы. Поцелуй становился все глубже и настойчивее, а ласки Тани становились все резче и сильнее. Макс понял, что долго не выдержит и уложил Таню на кровать. Теперь ничто не сдерживало его страсть, и он мог любить свою женщину так, как ему нравится. Он провел ладонями по всему ее телу от груди до лодыжек, затем обратно. Казалось бы, простое прикосновение, но Таня таяла от тепла его рук. Макс опять захватил любимые половинки и несильно сжал. С губ девушки сорвался тихий вздох. Когда к пальцам присоединились губы, она уже не могла сдержать стона и выгнулась ему навстречу. Таня запустила пальцы в непослушные волосы, притягивая голову мужчины ближе и ближе, а он все продолжал терзать ее груди. Затем его губы двинулись ниже, проложив дорожку их поцелуев от груди до живота. Макс упивался ее нежным телом, как будто добрался до самого изысканного лакомства. Таня думала, что задохнется. Что творили его губы и язык, не передать словами. Голова девушки металась по подушке, пальцы вцепились в простынь. Внутри уже бушевал пожар такой силы, что казалось, она сейчас сгорит без остатка. Она могла только повторять «Макс, Макс», а Макс продолжал свою сладостную пытку. Он наслаждался ее мягкостью и податливостью, он впитывал в себя ее страсть, как странник пустыни он утолял мучившую его жажду. И только когда ее стоны стали громче, а руки обхватили его голову и потянули наверх, он внял ее мольбам, приподнялся и навис над ней. Наконец они могли не думать о его злополучном плече, что сдерживало их действия и делало движения аккуратными. Сегодня они могли позволить себе свободу, свободу любви и страсти. Одним плавным движением Макс вошел в нее, а Таня притянула к себе его голову для поцелуя. Она обхватила его руками и ногами, чувствуя, как перекатываются мышцы на спине и как неистово бьется сердце в его груди. О Боже, какое блаженство ощущать на себе тяжесть любимого мужского тела. Уже одно это чувство полного единения, когда крепкие руки сжимают тебя в объятиях, как самую большую драгоценность, вызывало сладостную дрожь и трепет. Но когда Макс начал двигаться, все мысли вылетели у Тани из головы, остались только чувства всепоглощающего желания и острого удовольствия. Каждое его движение Таня встречала ответным. На каждый его вздох слышался сдавленный стон. На каждый его поцелуй она отвечала с жадным восторгом. Ритм движений ускорялся, Макс приподнялся на локтях, наблюдая за любимой. Ее стоны, ее взгляд, выражение удовольствия на ее лице дарили ему не меньшее наслаждение, чем мягкость и сладость ее тела. Он даже не думал сдерживаться, знал, что ей нравится, когда сильно и мощно, и он наконец мог подарить ей эту силу и мощь. Поняв, что оба приближаются к финалу, Макс стал двигаться более глубоко и резко. Выпад, еще один, вздох, и он понял, что Таня достигла наивысшей точки, когда аккуратные ноготки впились в его спину, а следом и его накрыл сильнейший вал наслаждения, и он упал на нее, почти отключившись. Когда сознание вернулось, Макс приподнялся и посмотрел на свое солнышко. Она улыбалась. Гладила его по щеке и улыбалась своей самой теплой, самой ласковой, самой замечательной улыбкой. - Как же я тебя люблю! – и опять слова в унисон, и снова оба улыбнулись.

***

Макса накрыла хандра. Таня поняла это по звукам музыки, доносившимся из комнаты. «Дельфин» - любимая группа Макса. Легкой музыку назвать было нельзя, но слова у песен с глубоким смыслом. Что-то потянуло ее любимого на философию. Конечно, одной из причин мрачного настроения Макса был проходящий сейчас в Сочи чемпионат России. На котором они не участвовали. И ее любимый чемпион опять погрузился в печаль из-за их невозможности выйти на лед. Он пристально наблюдал за тем, что сейчас происходит в мировом и российском фигурном катании, знал, что про них пишут и не всегда лестные отзывы, ему уже казалось, что многие их просто списали со счетов и не верят в их возвращение и способность бороться за победу. И Макс был готов хоть сейчас пойти и доказать всем, что они все те же Волосожар-Траньков, чемпионы, нацеленные на победу. В общем, Макс готов был хоть сейчас выйти на лед и порвать всех как Тузик грелку, если бы не плечо, которое постоянно напоминало о себе. Таня принесла в комнату чашки с чаем и тарелку с любимыми бутербродами фигуриста, надеясь таким образом отвлечь его от невеселых размышлений и поднять настроение. Макс, лежавший на диване с закрытыми глазами, открыл их и взглянул на девушку. Его любимое солнышко. Что бы он без нее делал? Она как лучик света рассеивает тьму вокруг него, одним прикосновением изгоняет тоску, одним поцелуем дарует радость. Таня села рядом с ним на диване и провела ладонью по колючей щеке. Потом поправила его непослушные волосы, которые уже сильно отрасли и постоянно лезли в глаза. - Хандрим? - Да есть немного. Тошно. - Может надо было в Сочи поехать? За наших бы поболели, да за Рыжиков, ну и за Палыча само собой. - Нет. Там было бы еще хуже. Сидеть на трибунах, смотреть на лед и понимать, что ты не можешь на него выйти… И знать, что если бы мы были, если бы я был сейчас в форме, мы наверняка бы выиграли… Хотя даже не в победе дело, а в том, что так хотелось новые программы на публике показать. При этих словах Таня опустила голову и несильно сжала руку Макса. Да, ей тоже не хватало соревновательного адреналина и очень хотелось полноценно откатать их новые программы. Они ей так нравились. Такая зажигательная короткая. И такая чувственная произвольная. И в обеих ее любимый партнер был неотразим. - Тебе просто доставляет удовольствие меня кусать, вот ты и рвешься на лед, - с улыбкой произнесла Танюша. - А тебе доставляет удовольствие, когда я тебя кусаю, и не только на льду, - ухмыльнулся Макс. - Вы слишком самоуверенны, молодой человек. С чего вы взяли, что мне это доставляет удовольствие, да еще и на льду? - По глазам твоим вижу, - молодой человек с улыбкой смотрел на любимую. – А еще ты так вздыхаешь, что мне сразу же хочется кусать тебя еще и везде. - Предлагаю «еще и везде» перенести со льда в более укромное место, - Таня рассмеялась и наклонилась к его лицу. – И тогда можешь кусать меня как хочешь и где хочешь, - и мягко поцеловала любимого. - Хочу. Всегда и везде, - вполне серьезно ответил Макс и проник рукой за ее свитер. Но Таня покачала головой и отстранилась. - Давай чай пить, а то остынет. - Танюш, да какой чай, когда тут…, - и Макс многозначительно подмигнул. - Нет Максик, у меня намечено много дел, которые нам перед отъездом обязательно надо сделать. И в эти делах тебе отводится очень важная роль. Тут Макс закатил глаза. - Я понял – водителя и носильщика. - Ты еще забыл добавить – личной охраны, - Таня с улыбкой встала и достала из сумочки листок бумаги. - Вот список того, что нам надо купить, а внизу дописано, что еще надо сделать, особенно в новой квартире. Макс взял протянутый листок, взглянул на написанное, и первый же пункт поверг его в легкий ступор. - Шторы? Нам надо купить шторы? – его взгляд был ну очень удивленным. - Да, шторы, в новую квартиру. Только я никак не могу определиться с расцветкой. По прошлому разу Макс помнил, что шторы та еще пытка, а если еще и не с того конца-края начнешь…. Он сел и потянулся за чаем. - Понятно. День обещает быть долгим. - Не то слово, - ответила Таня и тоже взялась за бутерброд. – Нам еще кое-что перед поездкой прикупить надо. Макс заглянул в список. Приступ шопоголизма был неотвратим. - Кое-что это вот все эти вещи? А теперь скажи мне, зачем тебе столько одежды в этом тропическом раю? - Максик, ну как же я без обновок на отдых поеду. - Ты еще скажи, что тебе нечего надеть. И только Таня открыла рот, чтобы ответить, Макс продолжал: - И потом, ключевая фраза здесь – «в тропическом РАЮ». А как ходили в раю? Правильно, без ничего. Поэтому не думаю, что тебе вообще туда нужно брать одежду. Макс обернулся и посмотрел на девушку, а в глазах плясали смешинки. - Тебе же самому надоест постоянно меня голой видеть, - Таня мило улыбнулась. – Ничто так не возбуждает как нагота полускрытая. - Хорошо, согласен, пару купальников возьми и хватит. - А по вечерам? Я же замерзну. - Солныщко, не забывай, что ты обладатель собственной и довольно-таки горячей грелки. - Вот да, на грелку я не жалуюсь, - рассмеялась Таня. Когда они доели бутерброды, девушка поторопила своего партнера. - Давай, собирайся. А то нам к показу пар и девочек надо успеть. - Так я же не хотел их смотреть, - удивился Макс. - Себя-то не обманывай. Сейчас же сам весть интернет в поисках протоколов облазишь. И подумав, добавила: - Только сразу Феде с Ксюшей не звони. Лично тобою выставленные оценки ты им потом озвучишь. Им элементарно отдышаться и прийти в себя нужно будет. А разбор полетов устроите попозже. И вообще, у нас для этого Нина Михайловна есть, все же главный тренер как никак. Макс только было собрался ей что-то возразить, как Таня опять заговорила: - И Рыжиков тоже сразу после проката не трогай. Они молодые, им на взрослых соревнованиях еще пообкататься надо. - Да я их разве трогаю! Я так, пару замечаний только и подбодрить. - Под подбодрить ты имеешь в виду «сегодня ты не таким столбом катался» и «ты же девочку в выброс кидаешь, а не мешок с картошкой»? Макс усмехнулся и уже решил было начать спорить, как Таня молча встала, собрала посуду и пошла на кухню. Переспорить Макса было практически невозможно, но сегодня она не доставит ему такого удовольствия. - Эй, ну я же им как старший товарищ подсказываю, передаю чемпионский опыт, так сказать, - Макс повысил голос, чтобы она его услышала. - Ага, как правильно кидать мешок с картошкой, - девушка рассмеялась. Она заметила, что у ее любимого партнера улучшилось настроение, шутит и язвит как обычно. И у самой Татьяны тоже настроение поднялось. Особенно в предвкушении похода по магазинам и скорой поездки. Впереди их ждал отдых и встреча Нового года на Бали. И еще надо обязательно купить шторы.