Много ли, мало ли, но прошло уже около полугода с той судьбоносной встречи с лисом. За это время мало что изменилось в жизни Наруто. Его по-прежнему ненавидят, по-прежнему не гнушаются насилием над ребенком, у него прежнее недоедание. Но появилась существенная поправка. Узумаки Наруто больше не позволяет себе плакать, а когда становится особенно грустно он успокаивает себя: «Я больше не один». Улыбка намного чаще гостит на его губах.
А сам предмет его дум, девятихвостый, все это время продумывал ситуацию. Курама за эти полгода успел побранить себя за то, что не воспользовался шансом сбежать. Попросить ребенка сорвать печать и все, он был бы уже свободен. Но ему было жаль Наруто, ему и так сильно достается из-за биджу, но в этом лис себе не признавался. Как демон ни пытался снова уснуть, чувства парня, его переживания и эмоции, не дали ему это сделать. И в итоге монстр сам не заметил, как начал продумывать программу обучения для несмышленыша.
Тем временем сам Наруто с "недоняней" шли за покупками. Китсу быстро шагала, ей было неприятно появляться на улице с монстром, и вообще ее ненависть только возросла. А все дело в том, что девятихвостый убил ее стареньких родителей, и она просто вымещала свою злость на ребенке, зная, что тот не сможет дать сдачи. А отказаться от демона, не позволяла жадность, слишком хорошо ей платят за содержание Наруто. Сам паренек никак не поспевал за теткой и случилась вполне ожидаемая вещь — он отстал.
Блондин окончательно понял, что заблудился, в третий раз останавливаясь в тупике. Мальчик возвратился к перекрестку и продолжил поиски дороги домой. Он подсознательно пытался обойти людные места, стараясь не попадаться никому на глаза. Но все же малыш просто не мог избежать всех ненавидящих взоров. Наруто блуждал по улицам Конохи до самого вечера и, совершенно вымотанный, остановился у безлюдного переулка.
По воле случая в переулок повернули двое пьяных мужиков. На обоих были Коноховские жилетки, что означало, что эти двое — шиноби. Узумаки еще не знал, чем эта встреча обернется, ведь малыш редко бывал в городе, да и во двор к другим детям его редко отпускали.
— Смотри, демон! — воскликнул один из них.
— Он убил мою сестренку! — зло отозвался второй.
В деревне, скрытой в листве, запрещено говорить о джинчурики. Но слухи запретить невозможно. Так уж получилось, несмотря на запрет на распространение тайны личности ребенка, в котором запечатан лис, все взрослые о нем знали. Все ненавидели его и передавали детям свою ненависть.
Когда Наруто понял, что намерения шиноби далеко не дружелюбные, было слишком поздно бежать. Правда, очень сомневаюсь, что маленький трехлетний ребенок, уставший, смог бы убежать от двух мужиков, владеющих чакрой. Следующие полчаса Наруто не забудет никогда. Думаю, без надобности описывать зверства пьяных и очень недовольных существованием биджу, и, как следствие, ненавидящих джинчурики людей. Улица поприветствовала мальчика в своей излюбленной манере, преподнеся урок первый — выживание: нужно уметь убегать или же стать незаметным, если не можешь защитить себя.
— Нет... пожалуйста... не бейте... дяденьки... пожалуйста, не надо, — ребенок захлебывался слезами, кровью и болью. Но его мольбы приносили мучителям наслаждение, зазывали продолжать. И они продолжали...
Наруто чудом оставался в сознании, когда шиноби ушли, оставив демона на произвол судьбы. А то, что блондин виноват лишь в том, что его выбрали как сосуд для монстра, никого не волновало. Малыш лежал на земле, не имея возможности даже пошевелиться. Тело болело невыносимо. Наверное, рука сломана и несколько ребер. В эти секунды, будь вместо джинчурики кто-то другой, на тех пьянчуг ополчилось бы целое селение, а в нашем случае бы еще и помогли. От осознания этого тихо зверел Курама, что будучи заточенным внутри, чувствовал все то же, что и его носитель.
«И они меня монстром называют? Рвать! Метать! Убить!» — прорычал демон, как же это было невыносимо. Он просто смотрел, как его джинчурики избивают, не имея возможности что-то исправить. — «Они поплатятся за это», — тихо, но от того не менее грозно, закончил зверь, сомневаться в его обещании не приходилось. Кьюби слов на ветер не бросает.
Сверху за всем этим наблюдал боец АНБУ, он оказался случайным свидетелем расправы над монстром, но не спешил помогать ребенку, про себя молясь, чтобы демона хорошенько избили. А идеальным было бы, чтобы парень вообще подох. Но видя, что ребенок еще жив, боец вспомнил о долге, о том, что это недоразумение считается главным оружием деревни. И чисто на голом патриотизме он спустился, чтобы помочь джинчурики, небрежно закинул избитое тело на свое плечо и потащил к больнице. Но этого Наруто уже не видел, болевой шок вырубил его.
Ребенок снова оказался в подсознании и, едва увидев туннель, помчался к лису. Под его ногами шлепала вода, мешая передвигаться, замедляя ход. По колено в воде, которая символизирует чакру в теле, Наруто мчался к своему другу, по его щекам бежали слезы. Едва ребенок оказался у лиса в клетке, сразу уткнулся в рыжую шерсть и разревелся. В голове малыша был лишь один вопрос: «За что?».
Биджу молча ожидал, когда истерика ребенка подойдет к концу. По правде говоря, зверь просто не знал, как можно утешить парня. Да и причин как-то не было это делать. Сам девятихвостый был зол, в его глазах горела жажда крови обидчиков. Но Кьюби сдерживался, чтобы не напугать Наруто еще больше. Как же он ненавидит человечество!
— Прекрати реветь, — спустя пять минут пробасил Курама, — ты мужик или кто? — все-таки девятихвостый это девятихвостый, быть нежным и чутким не для него.
— Мужик, — всхлипнув, произнес блондинчик. Слезы больше не бежали по его щекам, но голос все же дрожал и срывался.
— Ну так не веди себя как баба, — все в той же манере произнес лис. — Слезы не дело для шиноби.
— Шиноби? Что это? — переспросил Наруто.
— Не что, а кто, — лис был доволен собой, он смог заинтересовать ребенка, — шиноби-но-моно это ниндзя, которые никогда не плачут, и могут защитить себя, — как можно мягче подал термин демон, — а еще шиноби умеют делать разные крутые техники и пользоваться чакрой.
— Ниндзя? — заинтересованно спросил ребенок.
— Ну, ниндзя, — лис задумался как подать маленькому ребенку кто они такие, — они незаметны, выносливы и сильны. Выполняют разные опасные задания и получают за это деньги...
Так и началось обучение Наруто. Курама поплыл по течению своих знаний, рассказывал много и интересно, отвечая на все вопросы ребенка. Зверю было приятно внимание, ему нравилось рассказывать, учить. А мальчик оказался благодарным слушателем. Наруто предстоит еще много чего понять и многому научиться, зверь поклялся себе, что поможет несмышленышу стать сильным.
***
Просторный кабинет Хокаге. Несмотря на то, что на часах уже было около одиннадцати и почти все рабочие покинули резиденцию, Намикадзе Минато сидел за столом и разбирался с бумагами. Йондайме Хокаге каждый день задерживался на работе, он не любил возвращаться домой раньше полуночи. Одиночество поглощало его, едва он переступал порог своего особняка, такого большого и пустого. Минато так и не обзавелся семьей.
Хокаге перечитывал отчеты из миссий, когда в его двери постучали. «Что-то случилось», — мелькнуло в его мыслях.
— Входите, — пригласил Минато посетителя, поднимаясь из насиженного местечка и готовясь к любым неожиданностям, вплоть до нападения девятихвостого.
— Йондайме Хокаге, — сразу начал АНБУ в маске кота, — на джинчурики было совершено нападение.
— Что? — Намикадзе даже опешил от такого заявления. — Где сейчас Наруто? — обеспокоено спросил Минато.
— В больнице, — не успел АНБУ и глазом моргнуть, как Хокаге уже не было в резиденции. Йондайме, ни секунды не думая, помчался в лечебницу разузнать что случилось.
Минато молнией возник в кабинете главврача. Он был очень обеспокоен и разгневан, когда Хокаге в таком состоянии лучше под горячую руку не попадать.
— Чем обязан столь позднему визиту? — вежливо произнес ирьенин.
— В какой палате Наруто Узумаки? — пропустив все формальности, в лоб спросил Намикадзе.
То, что он увидел в палате, его повергло в шок. Избитое тело трехлетнего ребенка, все в крови, сброшенное кое-как, валялось на койке. Нормально уложить его даже не подумали. Никакой стерильности в палате и в помине не было, а что уж говорить о малыше, которого даже не проверили, не то что начали лечить. Спустя три минуты вся больница стояла на ушах. Минато быстро выбил всю дурь с недоврачей, которые даже не удосужились проверить ребенка на переломы, просто бросив демона в палате. Хокаге в гневе страшнее девятихвостого, это поняли все ирьенины больницы.
Спустя час вышел указ о неприкосновенности джинчурики.
***
— Я стану самым крутым и сильным ниндзя! — убежденно воскликнул блондинчик, на что лис лишь усмехнулся. «Так-то лучше, а теперь пора направить энергию Наруто в нужное русло».
— Но-но-но, — начал хитрющий лис, — для этого нужно тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. Просто так ничего в мире не будет.
— Тренироваться? — с небольшим сомнением в голосе произнес джинчурики.
— И лучше всего, тренироваться под руководством сенсея, так эффективней, — проговорил лис в духе «по-секрету-говорю».
— Курама-сан, — ой, а глазки то как заблестели! — вы станете моим сенсеем? — сама невинность в лице светловолосого мальчишки.
— Хорошо, — сделал вид, что сдался, лис. По правде говоря, он ждал от малыша этого предложения и поэтому не медля создал свою мини-копию для тренировок. Маленький Курама-кун должен показать ряд упражнений, ну и отправиться с Наруто, когда тот будет покидать подсознание.
— Какой рыженький и красивый! — мальчик не терял времени даром, он уже схватил маленькую копию ужасного демона и начал вертеть ее и так, и сяк, гладя ее, тиская, почесывая за ухом. Чтобы веселиться при контакте со страшной и ужасной чакрой демона, нужно быть либо очень смелым, либо очень глупым, либо Узумаки Наруто. Почему Наруто? Отчасти потому, что он был и смелым и глупым одновременно, а еще упорным, упертым, да и вовсе каким-то особенным ребенком. Хотя лис и сам понимал, что маленький кусочек его чакры принял довольно занимательный вид, его действительно можно назвать рыжим, красивым и даже милым. Курама невольно задумался, неужели он выглядит так же хорошо? Но нет. Девятихвостый ведь огромен, его взгляд ужасен, а задавить он может не то, что лапой, даже усом. А вот лисенок возле Наруто был крошечным, пушистым и с маленькими глазками. Настолько пушистым, что больше походил на меховой колобок.
— Ути, какой ты милашечка, — продолжал умиляться Наруто. Он стиснул пушистый комочек в своих объятиях, вложив в них всю любовь и нежность. Лисенок пытался вырваться, но мальчик прижимал его к себе, и объятия эти становились все крепче и крепче с каждой секундой. Через пару мгновений рыжий колобок издал пронзительный звук, напоминающий писк, и затих, не подавая признаков жизни.
— Наруто, тебе не кажется, что это слишком? Ты же его задушил, — спокойно, даже как-то вяло подметил Курама.
— Вот еще! — не соглашался мальчик, всем своим видом выражая негодование. — Я же это любя, а от любви не умирают, — ребенок улыбнулся, в его глазах плескалась уверенность в своих же словах. Девятихвостый вздохнул и прикрыл морду массивными лапами, Наруто еще совсем маленький и не знает, что убить может что угодно. Лис вздохнул еще раз, он понимал, что проблем теперь не оберешься. «Может поумнеет, когда подрастет», — с надеждой подумал Курама, наблюдая за малышом. — «Ну чего с него возьмешь?»
