Мать моя Орочимару! У меня прям дежавю!

      Ксо, ксо, ксо! Вот это, блять, поворот… Кто-нибудь, скажите, что это шутка. Ведь это просто бред, это невозможно.       На стуле рядом с моей кроватью сидела красивая молодая женщина. Длинные красные волосы падали на спину, чёлка была заколота, из тёмно-синих глаз с фиолетовым отливом лились слезы. Не может быть. Мама…       – Наруто! – воскликнула она, а затем, прижав ладонь ко рту, громко разрыдалась, между всхлипами приговаривая: «О Ками-сама, ты в порядке!», «Я знала, я верила, молилась…» и подобное.       Я сразу понял, что я в больнице, ещё до того, как увидел Кушину. Но теперь, когда полностью вернулось ощущение собственного тела, я понял, что у меня на лице маска искусственного дыхания, боковым зрением я заметил много разных пикающих приборов и капельниц, из моего тела торчала куча разных трубок.       – Мама, – прошептал я. Из-за маски и постоянных пиканий кардиографа (или как он там называется) и других приборов мой голос прозвучал слишком тихо и приглушенно.       Кушина подняла на меня заплаканные глаза и прошептала: «Сынок, бедный мой сыночек». Моё сердце сжалось. Разум был слегка затуманен, однако я просто не мог видеть её слёз. Я попытался сесть, поднял руку, чтобы прикоснуться к маме, чтобы поддержать и убедиться, что она не мираж. Однако стоило мне дёрнуться, как моё тело прострелила просто адская боль. Казалось, что все нервы, суставы и сухожилия полопались. Мир завертелся перед глазами, затем всё потухло. Последнее, что я помню перед тем, как вырубиться, это испуганный крик моей матери, которая окликнула меня по имени и стала звать врача.       Далее я оказался в подсознании. По крайней мере, я так думал. Ибо на месте привычной канализации вдруг появилась какая-то пещера. Стены, пол и потолок были неровными. Однако вода тут всё ещё была. Она заливала всё вокруг и доставала мне почти до щиколотки, капала с потолка и стекала по стенам. Везде было темно, но я неплохо ориентировался в пространстве. Быть может, из-за того, что это моё подсознание (по крайней мере, надежда была). Когда здесь ещё была канализация, я тоже неплохо видел в темноте.       – Да что здесь происходит… – пробормотал я, с изумлением оглядываясь. – Куда всё делось?       – Наруто… – вдалеке раздался знакомый рык.       – Эй, Курама! – громко позвал я. – Это ты?       Мой голос прокатился по пещере эхом, столь непривычным. Раньше в моей канализации его не было… По крайней мере, не таким сильным.       – Иди сюда, Наруто, – проговорил Лис, а затем раздался приглушенный и равномерный стук. Мне почему-то показалось, что он бьёт хвостами по стене или полу.       – Иду, – тихо буркнул я, а затем, внимательно прислушиваясь, пошёл на этот стук.       Коридоры пещеры то расширялись, то сужались, но ничего такого необычного я больше не заметил. По неровному и залитому водой полу идти было неудобно, но я ещё и не такое переживал, так что не жаловался. С каждым моим шагом стук становился всё громче и яснее, и вскоре я вышел в огромный зал. Что-то вроде основной пещеры. Потолок был таким высоким, что его было не разглядеть в темноте над головой. Где-то посередине стояли решётчатые врата, правда, распахнутые. До боли знакомые врата. И вот, возле них и лежал мой рыжий друг. Надо сказать, что выглядел он неважно. Похудел, его пушистая и мягкая шерсть была мокрой и всклокоченной. Облезлые хвосты тихонько стучали по полу, но, когда я вошёл, Кьюби прекратил стучать и как-то лениво приоткрыл один глаз.       – О, вот и ты, – произнёс он.       – Выглядишь так, словно тебя постирали и поставили сушиться, – с ходу ответил я, ухмыльнувшись краешком губ.       – Заносчивый человек, – недовольно буркнул Лис, открыв второй глаз и приподняв голову, которая до этого мирно покоилась на передних лапах. – Не каждый день всё-таки между мирами путешествуем.       – Ну да, да… – на автомате ответил я, а затем, осознав смысл сказанного, с удивлением посмотрел на Девятихвостого. – Ты шутишь, – пусть в моем голосе и была уверенность, но на душе было неспокойно. Что-то мне подсказывало, что всё это не к добру.       – К сожалению, нет, – покачал головой тот. – Если бы мы и правда погибли, то я бы сейчас мучился от процесса реинкарнации (довольно неприятная процедура, знаешь ли), а ты бы попал на тот свет.       – То есть, погибли? – недоумённо проговорил я.       Кьюби осёкся, а затем внимательно на меня посмотрел. Под серьёзным взглядом огромных алых глаз было довольно неуютно, но я чисто из принципа смотрел прямо в них.       – Наруто, – наконец, произнёс Курама, – что последнее ты помнишь?       Я растерялся, а затем нахмурился и стал напряженно думать. Так, что же произошло? Я вернулся с миссии (насколько я помню, нужно было сопроводить дочь Даймё далеко на север, вроде в Страну Льда), а затем ещё пару недель относительно спокойной жизни. Миссии и так далее. Потом я попал в больницу. Мне было очень хреново. Я бредил, а потом… Оу. Оу! Я был на Грани, где какой-то странный голос (который и принадлежал-то неизвестно кому) сказал, что я умер, но меня отправят в другое место. А, вот оно что. Он (или оно), значит, имел в виду параллельный мир?       – Ну, что, вспомнил теперь? – поинтересовался Ку, глядя как моё сосредоточенное выражение лица сменяется шокированным.       – Я же умер, – пробормотал я. – Тогда, во время приступов в больнице, я постоянно всё забывал, но сейчас ясно всё помню. Все свои жуткие видения, сны и галлюцинации. А потом только голос на так называемой Грани, – я посмотрел на Лиса. – Он… оно… это… Тебайо! – я взмахнул руками, а затем продолжил. – На Грани сказали, что меня отправят в какое-то место вместе с моим другом. Полагаю, имелось в виду попадание в параллельный мир с тобой?       – Верно, – кивнул рыжий. – Я не слышал того, что сказали тебе, но лично мне сообщили, что «какие-то придурки» случайно убили моего носителя. Но его, то есть тебя, посылают в параллельный мир. Похоже, эти личности преследуют какие-то свои цели, – мой друг недовольно сощурился, демонстрируя своё к этому отношение. – И меня отправляют вместе с тобой.       Некоторое время мы сидели в тишине. Я с трудом пытался принять мысль о собственной смерти, что сейчас казалось каким-то абсурдом, и то, что мы с Ку сейчас в другом мире. Где я совершенно ничего не знаю. Ксо, да что за…       – Скорее всего, в этом мире всё будет вверх тормашками, – первым нарушил молчание Девятихвостый.       Я молча посмотрел на него, требуя пояснений.       – Эти Высшие, или как их там, настоящие хитрожопы, – фыркнул тот. – Просто так ничего не делают. Но каждое их вмешательство полностью преображает жизни тех, кто попал под удар, так сказать.       – Откуда ты всё это знаешь? – спросил я.       – Да я, как бы, не с самого начала был в твоём родном мире, – спокойно произнёс Курама. Мол, да всё в порядке вещей, не роняй челюсть.       – Что? – шокировано проговорил я, чуть не вскочив на ноги от удивления. – То есть…       – Моя судьба и судьба Кьюби, в чьё тело я попал в том мире, была практически полностью идентична, – вяло отмахнулся Биджуу. – Ничего страшного, в общем-то, и не произошло. Не знаю, зачем Они поменяли нас местами. Возможно, чтобы предотвратить что-либо в одном из двух наших миров.       – Хм… ясно, – произнёс я, а затем тяжело вздохнул. – Ладно, что нам теперь делать?       – Для начала осмотреться, – предложил Кьюби. – Узнать, чем этот мир отличается от нашего. Ты же, вроде, недавно приходил в сознание, так? Рассказывай, что ты там видел.       – Ну, я был в больнице, – начал я. – Пикали разные штуковины, – услышав про «штуковины», Курама фыркнул. Я посмотрел на него, безмолвно прося не перебивать меня, а затем продолжил. – В общем, с этим ясно. Мне было весьма хреново. Тело ломило, чего-то я и вовсе не чувствовал. Да и мозги соображали вяло, я многого не заметил. Но… – я замялся, а затем выдал. – Рядом на стуле сидела Кушина.       – Что?! – от удивления Девятихвостый невольно рыкнул громче, чем следовало. Я поморщился от столь громкого звука.       – Да уж. Вот тебе и первая странность этого мира. Человек, который должен быть мёртвым, жив. И, скорее всего, мама не одна такая.       – И что дальше?       – Ничего, – пожал я плечами. – Я вырубился.       – Как? – казалось, Кьюби был искренне удивлён.       – Мне, судя по всему, вообще шевелиться нельзя, – ответил я. – Только дёрнулся, а потом стало так чертовски больно, что я и отключился. Как-то так.       – Н-да… – протянул рыжик. – Негусто.       – Ну, тут ещё подсознание изменилось, – добавил я и ещё раз осмотрел пещеру. – Но с чем это связано?       – Со сменой тела, – ответил мне мой девятихвостый друг. – Каждый раз, когда Они переносят кого-то из одного мира в другой, то переносится только душа в тело того, кто в новом мире был отражением того, чью душу переместили. То есть, только душа и меняет местоположение, тела остаются в своих мирах. Перенос и тела, и души возможен только с помощью особых техник, ещё времён Рикудо. Но, во-первых, их никто не знает, они не сохранились, а во-вторых, они слишком опасные, сильные и чакрозатратные. Никто не сможет их выполнить.       – То есть, я теперь в чужом теле? – уточнил я.       – Грубо говоря, да. Но теперь это твоё тело, тебе в этом мире жить.       – А что произошло с душой отражения меня в этом мире?       – Не знаю. Его души не было, когда заселились мы.       – Ладно… – я задумчиво склонил голову набок. – Ку, можешь осмотреть моё тело и подсознание? Я пока ещё плохо ориентируюсь, полная власть в подсознании ещё не установилась.       Курама кивнул, а затем прикрыл глаза. Это одна из наших способностей, обитателей этого внутреннего мира. Мы полностью контролируем это место (по крайней мере, скоро сможем), знаем, что, где, куда и как. Также Кьюби может исследовать моё тело, так сказать. Когда я был в отрубе, он всегда будил меня и докладывал о повреждениях, что уже залечил, а что – нет. Сейчас, когда я не чувствовал своей власти в подсознании, я попросил своего «квартиранта» исследовать и доложить обстановку.       – У-у-у… – протянул он, открыв глаза. – Попал ты, блонди.       – Что, всё так плохо? – осторожно проговорил я.       Алые глаза вспыхнули ехидством и каким-то предвкушением. Что-то мне нравится это всё меньше и меньше.       – Что? – недовольно буркнул я, глядя на эту ехидную морду.       – Физический возраст – семь-восемь лет, – медленно протянул Курама, с удовольствием глядя на едва заметную смену выражений моего лица. Привычка со времён поступления в АНБУ – скрывать свои истинные чувства и вообще контролировать то, что отражается на лице. Хотя сейчас сдерживаться было очень трудно. – Тело нетренированное, абсолютно. Достаточно худое для такого возраста. Чакроканалы вообще не развиты, хотя самой чакры довольно много. Почти как у тебя в этом же возрасте. Левая рука сломана в нескольких местах, есть парочка ножевых ранений, правда, неглубоких. Также лёгкое сотрясение мозга, множество гематом, ушибов, синяков…       Я застыл а-ля «каменное изваяние». Информация усваивалась и осознавалась из рук вон плохо. То есть… как это? Я в теле маленького мальчишки? Тем более, такого покалеченного! Хотя, я же очнулся в больнице, поэтому наличие травм вполне логично. Но всё же. Чёрт! Джуби вас подери, Высшие (или кто они)! За что мне всё это, а? Какого, блять…       – Ну-ну, не переживай, Нару, – снисходительно проговорил Девятихвостый, со смешинками в глазах глядя на меня. – Все не так уж и плохо.       Я оторвал руку от лица и мрачно глянул на него.       – Ну, во-первых, Кушина жива, – вполне серьёзно продолжил тот, вопреки моим ожиданиям. – Возможно, жив и Минато. Во-вторых, большинство твоих товарищей должны быть твоими ровесниками. Значит, они ещё не погибли. И, в-третьих, если в этом мире есть Акацуки или кто-то вроде них, то у тебя есть все шансы исправить судьбу этого мира. Чтобы не повторилось того, что было в твоём.       – Различия между мирами могут быть не только хорошими, но и плохими, – хмуро ответил я, хотя Курама всё-таки смог вернуть меня в нормальное состояние. – Например, Первым Хокаге с тем же успехом мог стать Мадара, как ещё один из основателей Конохи. Или, например, Четвёртая Война могла уже произойти. А может, сейчас какая-нибудь война в самом разгаре. Или ещё что-нибудь в этом роде.       – Когда это ты успел стать пессимистом? – хмыкнул Девятихвостый.       – А что насчёт баланса? – вздохнул я, пытаясь перевести тему на что-нибудь другое. – Тут ведь и без тебя должен быть Кьюби, верно? А двоих, по идее, быть не может.       – Мы махнулись со здешним Лисом местами, – ответил Хвостатый. – Меня тот тип на Грани предупредил, что Йоко этого мира он перенесёт в наш, чтобы не нарушить этот самый баланс. Твоё отражение, к слову, тоже было Джинчуурики.       – А почему клетка открыта?       – Вот это уже не знаю. Может, плюшка от Них, – хмыкнул мой друг в ответ. – А может, это какая-то реакция или результат неких неизведанных законов вселенной…       – В тебе умирает великий актёр, Ку, – сделав серьёзное лицо, сказал я.       – Да кто бы говорил… – не остался в долгу рыжий. Очередное соревнование в остроумии началось. Как всегда. – Вот, года два назад не ты ли разыграл в деревне на границе с Ю но Куни настоящую сцену? Я аплодировал стоя. Такой талантище грех прятать! Я навсегда запомнил выражение лиц твоих сокомандников…       – А ну, цыц! – не выдержал я.       Не люблю вспоминать ту миссию. Бабуля Цунаде решила немного разнообразить мою работу и поручила «длительное и опасное задание, на котором без мастерских умений шпионажа, притворства и тайного проникновения делать нечего» (как она сама сказала). Отправила со мной команду, состав – трое АНБУшников, ещё зелёные новички, которых отправили на пустяковую миссию с опытным командиром. Это можно сравнить с миссиями D-ранга, где, кроме генинов, есть ещё и наставник-джоунин. Тут примерно так же было. Короче, весь шпионаж, притворство и тайное проникновение оказались настоящим б… Цензурных выражений не хватает, в самом деле! Короче говоря, по сути надо было втереться в доверие к старосте деревни (это само по себе минимум неделя-две), который на самом деле скрывает важный документ и просто прикидывается недалёким простаком, а затем этот документ, собственно говоря, и выкрасть. У этого старика были и мозги, и деньги, чтобы нанять себе опытных ниндзя, поэтому старый проверенный метод с закладками, гендзютсу и прочим категорически отметался. Мы с ребятами прикинулись рабочими. Один из сокомандников – архитектор, ещё двое – столяры, а я – инженер. В общем, весёлая компания. Мне, после многих миссий, где требовалось сдерживание эмоций, хладнокровность и так далее, было немного… необычно и даже неудобно прикидываться беззаботным человеком, который вечно сетует то на отсутствие денег, то на высокие цены, то на ещё что-нибудь из раздела «Моя жена не понимает, что бухнуть после работы с ребятами – дело святое и безотлагательное».       А про тот случай, который упомянул Курама… Ну… В общем, мне нужно было получить работу у одного влиятельного человека в деревне. А тот любил выпить и пожаловаться на жизнь. Брать он меня не хотел, видя перед собой только юнца, который ещё не понял, в чём заключается «смысл жизни». В общем, ясно всё. Он мне начал говорить, мол, пороху не нюхал (ага, как же, нанюхался до конца жизни и даже больше), пацан, не знаешь ты нихуя… Кхм. Ну, у меня и выхода-то не было. Вот я и решил разыграть там сцену, дабы показать мужику, что он не один на свете такой несчастный, у кого жена постоянно флиртует с соседями и тратит деньги на всякую «ненужную дребедень». Я изобразил праведный гнев, схватил его за грудки и начал вопить в лицо о том, что это он них… ничего не знает. Мол, отец был алкашом, мать свинтила куда подальше, и теперь мне приходится пахать, свесив язык на плечо, ради младшего брата-разгильдяя, который просирает деньги незнамо где. В итоге моя «вспышка гнева» плавно перетекла в «истерику бедного молодого человека, которому в жизни не повезло». Я рыдал, подвывал, цеплялся за впечатлённого всем этим спектаклем мужчину. А потом выпил с ним две бутылки саке в местном баре, чтобы «успокоить нервы». Только вот старик не знал, что я шиноби. Есть такая особая печать, которую Узумаки изобрели (практичные родственнички у меня были, кстати). Она активируется при определённом количестве алкоголя в крови и мгновенно приводит носителя в трезвое состояние. Я, зная свой предел, до которого ещё могу контролировать свои действия, настроил её и – вуаля! Хотя, надо сказать, что ещё до употребления первой капли саке я выпил одну очень хорошую микстуру, да и потом, в процессе спаивания «работодателя», периодично разгонял чакру по каналам. Был свеж, как огурчик, но, раз во мне неожиданно проснулся гениальный актёр, изобразить в стельку пьяного не составило труда. В итоге, единственным невменяемым был только тот бедный мужик, что стал жертвой моего «гения». Он согласился на все мои условия, даже назвал своим сыном и ещё в чём-то там клялся. Я ему вторил, а потом, подав знак сокомандникам, скомандовал продолжение спектакля. Те, смекнув, изобразили, что утаскивают пьяных товарищей домой.       Кстати, стоит сказать пару слов и о моих партнёрах. Они всё это время наблюдали за моей «работой» и сильно впечатлились. Девятихвостый прав, я до сих пор помню их лица! И после этого они стали уважать меня ещё больше, представляете? Сделали вывод, мол, шиноби должен приспосабливаться к любой обстановке, должен сделать всё возможное и невозможное ради выполнения миссии и так далее. А я, великий Узумаки Наруто, Герой Пяти Наций, идеально подхожу под это определение и только что всё это продемонстрировал. Забавно получилось. Я как-то не задумывался, что мой небольшой цирк можно назвать такими красивыми словами. О, а если вспомнить реакцию Цунаде, когда она слушала наш отчёт! Собственно, потом Сенджу отдельно допытывалась спрашивала мою команду о миссии (и конкретно обо мне, моих действиях и так далее) во всех подробностях. Те, впечатлённые мастерством старшего товарища, описали всех и всё во всех красках. Даже немного приукрасили. Ну, после этого впечатлилась уже Пятая.       А теперь возвращаемся к событиям настоящего…       – Не затыкай меня, человечишко, – фыркнул Кьюби на мое раздражённое «цыц!».       – Нашёлся тут гигант, – вторил ему я. – Ты ещё вспомни мою единственную проваленную миссию за всё время службы в АНБУ.       – А что её вспоминать? – ехидно протянул Курама. – Очередной пример глупости моего Джинчуурики.       – Значит, это я был виноват в провале? – возмутился я.       – Ну, а кто ещё?       – Разумеется, Саске!       – Не упоминай при мне этого Учиху.       – А что только его? Ты же вообще Шаринганистых не любишь.       – Ну, он же единственный остался.       – Типа вывернулся. И вообще, мы ушли от темы, тебайо! В провале был виноват не я, а Саске!       – Ты же на его помидор наступил. Спровоцировал, а ведь знал, что он неуравновешенный психопат.       – Нечего тут овощами разбрасываться… И не говори так о моём друге.       – Просто признай, что ты неправ.       – Нани?! Это ты признай свою неправоту!       – Слушай, хвалёный капитан АНБУ, что-то ты слишком эмоциональный. Заболел?       – Чёрт, Ку, а ты прав… В последний раз я так горячился, когда после миссии с той долбанутой принцессой Страны Огня узнал об экспериментах над остатками Узумаки…       – Бедная Цунаде. Даже Принцесса Слизней не осталась равнодушной к твоей Ки и огромному запасу непечатных эпитетов.       – Это детское тело так на меня влияет. Не могу остановить словесный понос, даттебайо. Такое в последний раз лет пять-шесть назад было.       – Ну, ты же теперь малолетняя блондиночка, – в алых глазах вспыхнуло ехидство и насмешка. Наслаждается тем, что, наконец, после стольких лет службы в АНБУ, меня так легко можно вывести из равновесия, да? – И вообще, спящая красавица, тебе пора просыпаться. Чую, сюда идёт кто-то с сильной чакрой.       И эта тварь выпнула меня из подсознания.       Вот, я снова упираюсь взглядом в этот серый потолок. В комнате светло, сейчас день. И на этот раз, в палате я был один. Лежа осматриваться было неудобно, но выхода не оставалось. Во-первых, мне же нельзя шевелиться. Боюсь, я снова отключусь. А во-вторых, тело и без лишних движений болело нещадно. Казалось, что я – просто одна огромная рана. Своих ног я не чувствовал совсем, левая рука была в гипсе, а всё остальное было туго перебинтовано. Боковым зрением я опять заметил медицинскую аппаратуру и кучу капельниц. На кардиографе был показан мой пульс. Ну, или как там говорят. Ах да, маска искусственного дыхания опять была на мне.       Неожиданно дверь в палату открылась с лёгким скрипом, и в комнату вошёл высокий мужчина. Он был довольно молод. Чуть раскосые голубые глаза, приятные черты лица, красные волосы доставали до плеч и были собраны в чуть небрежный и растрёпанный хвост… Стоп, что? Красные волосы?! Ох, ты ж ё…       – О, Наруто-кун, – доброжелательно улыбнулся он, – ты уже пришёл в себя.       Отвечать не хотелось. Не было ни сил, ни желания, да и маска эта меня чертовски раздражала. Вот я и промолчал. Но этот Узумаки, судя по всему, не нуждался в ответе. Он подошёл ко мне, тщательно проверил все приборы, трубочки, что были прикреплены к моему телу, а затем внимательно посмотрел мне в глаза.       – Моргни три раза, если слышишь и понимаешь меня, – скомандовал он.       Я подчинился.       – Отлично, – опять улыбнулся, судя по форме, врач. – Тебе очень повезло, Наруто-кун. Мало кто верил, что ты выживешь, но ты справился. Молодец!       Мне оставалось лишь недоумённо похлопать глазами.       – Ты приходил в сознание вчера вечером, но, по словам твоей матери, сразу отключился, – продолжал разглагольствования красноволосый. – Сейчас её нет, но я обязательно передам, что ты очнулся. А теперь отдыхай, голубчик, тебе надо набраться сил.       Далее мне вкололи снотворное, и я забылся глубоким сном без сновидений.

***

      Через неделю моё состояние, как сказали медики, стабилизировалось. Маску искусственного дыхания сняли, многие приборы отключили и увезли. Из-за моей врождённой регенерации, присущей всем Узумаки, и энергии Кьюби внутри восстановление проходило довольно стремительно. Немаловажную роль сыграли и лекарства, и постоянное лечение ирьёниндзютсу. Мне всё ещё запрещали двигаться, необходимые для поддержания вещества поступали через капельницу… Иначе говоря, эти гады меня не кормили. А я хотел есть. Нормальную еду, мать вашу за ногу. Но всё это лирика. Перейдем же к более существенным проблемам.       Насчёт повреждений и общей характеристики Ку был абсолютно прав. Я, несмотря на сложившуюся ситуацию, оставался шиноби и, конечно же, чувствовал свою чакру. Поднимать руки я мог, если честно, еле-еле. Пробовал пару раз сложить печать, но не вышло. Пальцы узлами заплетались. Хотя я и так чувствовал, что моя СЦЧ совершенно неразвита. Да и тело нетренированное. Чем занимался здешний Наруто, а?       За это время ко мне приходила только мама и врачи. Говорил я еле-еле, поэтому, рассудив, что не стоит зря тратить силы, всё время молчал. Правда, потом, когда мама начала мне что-то рассказывать о каком-то Киоши и других людях, мне пришлось разыграть сцену. Недоумённо похлопав глазами, я сказал, что не понимаю, о чём она, и не знаю этих людей. Бедная Кушина смертельно побледнела, начала опять мне что-то втирать, а потом громко позвала врача (от её пронзительного крика я чуть не оглох). Тот осмотрел меня и начал задавать вопросы.       – Как тебя зовут?       – Узумаки Наруто, – на автомате выдал я. У мамы от удивления вытянулось лицо. Значит, зовут меня не так…       – Ты Намикадзе Наруто-кун, сынок, – покачал головой врач, а затем задал следующий вопрос. – Сколько тебе лет?       Я промолчал. Курама назвал мне примерный физический возраст, да и я всё это время осматривал себя. Довольно мелкий. Лет шесть-семь. К слову, первое время мне в этой новой шкуре было довольно неудобно, но сейчас уже привык.       – Наруто-кун? – позвал меня врач. С тяжёлым вздохом мне пришлось ответить.       – Семь? – произнёс я, но невольно в голосе проскользнула вопросительная интонация.       – Восемь, – ответил мужчина, который с каждым моим неточным ответом становился всё мрачнее и мрачнее. – Как зовут твоих родителей?       – Узумаки Кушина и Намикадзе Минато, – ответил я.       – Ясно, – с умным видом кивнул врач, а затем повернулся к Кушине, которая всё это время молча сидела на стуле с обеспокоенным лицом. – Кушина-сан, боюсь Вас огорчать, но у Вашего сына действительно амнезия.       Мой спектакль прошёл на «ура».       – Насколько всё плохо? – решила уточнить она.       – Не то чтобы очень, – покачал головой мужчина, который, к слову, тоже был красноволосым Узумаки, но не тем, которого я видел в первый раз. – Имя, возраст и, скорее всего, большинство событий из своей жизни он не помнит. Однако знание языка, имена родителей и, возможно, информация о чём-либо ещё осталась с ним. Частичная амнезия, я бы сказал.       – Потерянные воспоминания вернутся к нему? – снова задала вопрос Кушина.       – Не знаю, – пожал плечами медик. – Может, вернутся. А может, и нет. В большинстве случаев воспоминания возвращались при частичной амнезии, особенно когда человек попадал в знакомую обстановку, но гарантий я дать не могу.       – Ясно, – вздохнула мама. – Спасибо Вам, Иоширо-сенсей.       – Всегда пожалуйста, Кушина-сан, – кивнув, Иоширо вышел из палаты, и мы с мамой остались наедине.       Тишина. Было слышно только тиканье часов. Мама молчала, погрузившись в свои мысли, и я молчал, не желая говорить что-либо, да и ситуацию надо было обдумать. Ну, думаю, что эта история с амнезией (на подобный исход я рассчитывал с самого начала) была мне только на руку. Все странности, незнание чего-либо, что могло вызвать подозрения окружающих, можно спихнуть на амнезию. Правда, стоит вести себя осторожно. Мало ли, вдруг этот Намикадзе Наруто моя полная противоположность. Не думаю, что такие странности, если я буду вести себя беспечно, можно будет списать на потерю памяти. Так что, план дальнейших действий более-менее готов. Не высовываться (Ку в моем подсознании ехидно хмыкнул, но я это проигнорировал), вести себя предусмотрительно и осторожно, но при этом надо узнать как можно больше об этом странном мире.       – Наруто, – тишину прервала Кушина, осторожно взглянув на меня, – ты же меня помнишь?       – Да, мама, – говорил я с трудом, как уже указывалось выше.       – А кого ещё ты помнишь? – Ками-сама, сейчас она выглядела такой расстроенной. Не то чтобы меня сильно мучила совесть, просто она моя мать… Точнее, выглядит как моя мать.       – Папу.       – А Киоши, Нагато и Юмеху? – начала перечислять Кушина.       – Кто это? – выдавил я. В её глазах стояли слёзы, но она тут же смахнула их и попыталась улыбнуться.       – Ну, ничего страшного, сынок, – Кушина продолжала гримасничать, пытаясь выдавить улыбку, но, честно говоря, получалось у неё хреново. – Потом с ними познакомишься. Они тебе обязательно понравятся.       – Кто это? – повторил я свой вопрос.       – Твои старшие братья и младшая сестра, – ответила она.       Я лишь кивнул в ответ.       Никто из моей семьи, кроме матери, меня не навещал. Было довольно обидно, но Кушина, которая поставила себе цель «вернуть мне воспоминания», постоянно о них рассказывала. Как оказалось, самый старший из детей, Нагато, не так давно стал генином и сейчас был полностью погружен в миссии, тренировки и прочее. Он был на четыре года старше меня, то есть ему сейчас двенадцать. Второй сын, Киоши, был на два года старше меня. Ему сейчас десять, он учится в Академии. По словам мамы, мы с ним не очень ладили (точнее, здешний Наруто, но сути это не меняет), но он всё равно мой брат и на самом деле любит меня и бла-бла-бла. Короче, не навещал он меня. А вот моей сестрёнке, которую звали Юмеха, был всего один год. Про папу мама ничего не говорила. Когда я спросил, где он, что с ним и почему не заходит ко мне, та ответила, что он Четвёртый Хокаге и у него полно работы, мол, ни единой свободной минутки. Что же, хочется верить.       Мне в этом мире было восемь лет, я уже учился в Академии. Мама не стала заострять на этом моменте внимания. А вот меня сей факт не очень обрадовал. Не люблю я Академию. Там нудно, скучно и вообще… Нет, сейчас я, конечно же, понимаю, что все эти знания необходимы в будущем, но, во-первых, я их уже получил, во-вторых, в том мире (опять-таки, для меня это звучит уж очень дико) я как-то выжил без них. Правда, потом я всё равно всё это узнал, и моя жизнь была бы намного легче, если бы я не гонял балду в своё время, но что было, то было.       Ах да, чуть не забыл. Помните, Курама перечислил все мои повреждения? А я потом ещё увидел бинты, гипс и прочее, когда очнулся. Так вот. После такой упорной попытки угробить меня я (то есть здешний Наруто… или уже я) провалялся две недели в коме. Н-да. Нехило отделали. И знаете, кто меня так? Без понятия, мама ограничилась лишь фразами «Тебя выкрали шиноби, чтобы потом получить выкуп, как за сына Хокаге» и «Тебя спасла команда АНБУ». Больше ни слова, как бы я не упрашивал. Поэтому неизвестно, какие именно шиноби это были. Кумо, Суна, Кири? Или же отступники? Впрочем, не так уж это и важно.       Вот так, потихоньку-потихоньку прошло три недели с тех пор, как я очнулся. Собственно, а почему потихоньку? Нифига не потихоньку! Это детское тело странно на меня влияло. Внушало какие-то детские желания. Например, не так давно мне нестерпимо захотелось проверить, что будет, если в капельницу залить бульон от рамена (Ку в этот момент подавился своим смехом, видимо, не ожидая от меня такой дури). Да и голодание сыграло свою роль, ибо я жуть как соскучился по нормальной и полноценной пище. Шило в одном месте вновь со мной, как когда-то в детстве. Всё это меня постоянно раздражало, ведь старые привычки остались. А контролировать эмоции, как раньше, я уже не мог, хоть и старался.       Также я пробовал пару раз потренироваться. Сначала, решив зря не рисковать и лишний раз напрягать это хрупкое тельце восьмилетнего мальчишки, приступил к медитации. Чакру чувствовал хорошо, разгонять по каналам умел. Потом тренировался складывать печати без чакры, пытаясь добиться, если не былого мастерства и скорости, то хотя бы того, что уже на третьем символе пальцы не заплетались в косички. Получалось, откровенно говоря, не очень. Также пробовал выполнить какую-нибудь технику. Начал с Теневого Клонирования. Естественно, у меня получился только «пшик». Я, конечно, не такой дурак, чтобы мнить, что в таком состоянии я с первой попытки идеально выполню запретную технику B-ранга. Но, во-первых, я просто не мог не попробовать исполнить своё коронное дзютсу, с которым у меня связаны особые чувства и воспоминания, во-вторых, у меня была почти детская и несбыточная надежда на то, что всё не так плохо, хотя всё вокруг подтверждало прямо противоположенное. Далее я пытался создать Иллюзорных Клонов, но всё провалилось. Утешал себя тем, что они у меня никогда не получались. После этого я пришёл к выводу, что с такой ужасной СЦЧ вообще никакая техника не получится, поэтому надо тренироваться. И в первую очередь необходимо работать над физической подготовкой, ибо она просто ужасна. Нуль. Самое дно.       Итак, как вы уже поняли, я стал отжиматься и выполнять прочие упражнения прямо в палате. На третьем приседании заныли ноги. Так, словно я тут несколько километров пробежал на корточках и с костылями. На втором недо-отжимании я растёкся лужицей на полу. Блин… Знаете, всё так ужасно, что даже съязвить на эту тему не могу. В общем, во время очередной тренировки (если эти потуги можно так назвать) я немного переусердствовал и потерял сознание. Обнаружили меня медсёстры. Естественно, об этом инциденте узнали и врачи, и мама. За мной стали постоянно следить, а я больше не стал рисковать. К слову, дабы не вызывать ненужных подозрений, я не сказал, что пытался привести своё тело в порядок. Заявил, что хотел пойти в уборную, но потом закружилась голова, потемнело в глазах и… собственно, вот. В конце концов, судя по состоянию этого тела, здешний Наруто не отличался усердием в тренировках. А я, не имея более точной и достоверной информацией, решил лишний раз не отсвечивать. Хотя эта вынужденная ложь потом аукнулась мне дополнительными осмотрами и исследованиями. Невелика потеря, если честно.       В конце третьей недели с тех пор, как я очнулся, меня уже собрались выписывать. Слава Ками! Не могу больше здесь торчать. Скучно и однообразно. Тем более что я полностью восстановился. Ну, почти. Небольшая слабость, всё ещё забинтованная левая рука и заторможенные рефлексы… Хотя, последнее можно спокойно списать на это совершенно нетренированное тело. Короче говоря, меня всё-таки выписали. Сто раз осмотрели, перепроверили, а затем отпустили. Мама принесла мне одежду и что-то обговорила с Иоширо-сенсеем. Скорее всего, про меня и моё здоровье.       Когда мы шли по деревне, моему удивлению не было предела. Эта Коноха была не той, что я знал. Да, многие вещи были на своих местах. Это была деревня Листа до нападения Пейна, не перестроенная. Кварталы кланов были ближе к границе деревни, причём располагались так, чтобы в случае нападения отразить атаку, но и не превратиться в процессе в руины. Постепенно, приближаясь к центру, жилые дома сменялись магазинами, рынками и прочими зданиями. В самом центре находился парк, которого в моём мире не было. Мы с мамой проходили мимо, но я успел заметить только изящные кованые ворота и большую статую, скорее всего, в центре. Резиденция Хокаге находилась неподалёку. И немного дальше Резиденции, ближе к Монументу Хокаге, находился дом нашей семьи. Массивный особняк, обитель Йондайме и его семьи. Ну что же, погнали. Пожелайте мне удачи. ________________________________________ Буншин но Дзютсу – (яп. 分身の術 – «Техника Клонирования») — стандартная техника ранга E, которой обучают уже в Академии. Ниндзютсу, которое создаёт нематериальную копию собственного тела, без какого-либо вещества. Иллюзорные Клоны и Буншин но Дзютсу – одно и то же. Техника Теневого Клонирования (яп. 影分身の術, Каге Буншин но Дзютсу; дословно: «Искусство Теневого Деления Тела») — Ниндзютсу ранга B, разработанное Вторым Хокаге — в зависимости от имеющегося количества чакры, создаётся большее или меньшее количество теневых клонов. Техника считается опасной (особенно в руках обладателя безграничной чакры), так как клоны не иллюзорны (обладают реальными телами), зрительно неотличимы от оригинала и могут передавать ему свой опыт, а также пользоваться ручными печатями, хотя их выносливость не очень велика — чакра разделяется поровну между всеми клонами (и, вероятно, при сокращении количества клонов не перераспределяется). Обычно шиноби рангом ниже джоунина не могут использовать эту технику. В случае ранения клона, он исчезает.