Жить, чтобы умереть

POV Бьякуя. Консерватизм. Безусловно присущее качество такому человеку, как я, ненавидящему все новые моральные устои этого века, постоянно меняющиеся под растущим натиском человеческих пороков. Гниение души, распутство тела и неверие в самого себя в такое время не наказывается, а во многом даже поощряется. Я ненавижу подобное, но ничего не могу с этим поделать. Откинув одеяло в сторону, я поднялся с кровати и несколько раз потянулся, высоко подняв руки над головой. Переодев пижаму, я направился в ванную, минуя гостиную и длинный пустой коридор, стены которого быль сплошь заставлены рамками с фотографиями. Их были десятки, может, даже ближе к сотне – и везде радостные, улыбающиеся лица моих близких и дальних родственников, всех членов клана Кучики. В особенности две девушки, похожие друг на друга как две капли воды. Я не хотел, чтобы об этом знал хоть кто-то, но проходить мимо тех жизнерадостных улыбок и теплых взглядов было слишком приятно, чтобы лишать себя подобного. Приятно до боли. Приятно до противного щемящего чувства пустоты в сердце. И все равно, слишком приятно. Я взглянул в зеркало и, проведя ладонью по шершавым щекам, схватился за бритву. Острое лезвие отражало синеватый свет ванной. Я протяжно вздохнул, стараясь не смотреть на старый рисунок Рукии, прикрепленный к углу зеркала, и провел бритвой по коже. Послышался звонок, и я надавил бритвой так сильно, что по подбородку потекла тонкая струйка крови. Я никогда не был пугливым, но что-то внутри подсказывало мне, что именно звонок этот будет не таким, как всегда. Голос в трубке не напоминал ни жесткий бас начальника, ни тоненькую нотку страха в голосах своих многочисленных подчиненных. Я знал этот голос. Я всегда боялся услышать его в трубке – с тех пор, как именно этот голос оповестил меня о смерти Хисаны. POV Ренджи. Надежда. Я любил повторять себе, что я сильный. Что выдержу абсолютно все, что преподнесет мне судьба. Не важно, что именно, и на чем, будь то золотое блюдечко с круглой каемочкой или же покрытое сетью трещин маленькой подобие тарелки. Я думал, что я сильный и надежный, пока не узнал о том, что мой лучший друг умирает. Пока не уехал от своего лучшего друга, когда он был уже на полпути к смерти. Не остановился. Не почувствовал. Не смог. Мое пробуждение началось в непривычное время – не утром, а поздней ночью, когда основная масса молодежи бежит в клубы, громко хлопая дверями в подъездах. Кусочки того ужасающего сна так глубоко впечатались в мою память, что лоб все еще был покрыт испариной, а руки дрожали, все еще чувствуя прикосновения холодного трупа. - Рукия, – её имя машинально сорвалось с покусанных губ. Взяв себя в руки, я вскочил на ноги и поплелся на кухню, желая обжигающего кофе либо полную бутылку джина. Но чтобы достать джин, нужно было бы идти в магазин, а для такого человека, как я, поход в магазин в это время – настоящая проблема. Стараясь отогнать ужасающее изображение Рукии с пустыми глазницами, я стукнулся об дверной косяк, оставивший после удара клеверообразный синяк на моем плече. Я сделал себе самый крепкий кофе, горькость которого граничила с противностью, и вышел на балкон, облокотившись на низкие перила. Весь город лежал у меня как на ладони. Маленькие точки автомобилей сновали в разные стороны, и с такого расстояния невозможно было определить, какая марка была у того автомобиля, что сейчас завернул к Макдональдсу или той машины, остановившейся у самого входа в это жилое, совсем новое здание. Мне было интересно, так ли, как и я сейчас, Бог наблюдает за нашими жизнями? Точно так же он, не смотря на нашу нацию или расу, судит нас по поступкам и словам? Действительно ли он послал свою излюбленную игрушку Смерть к той, которая была её недостойна? Действительно ли Он, или это просто оплошность, ошибка судьбы? И почему же Бог дарует такое «счастье» именно невинным людям, когда такого достойны тысячи, даже миллионы существ, чье существование должно быть прервано сейчас, пока не было поздно? Я видел множество подобных существ, когда из Китая меня отправили на месяц в Афганистан. Я читал о таких существах, которым нужно дать еще одну жизнь, чтобы еще раз уничтожить их более ужасным, болезненным способом. Бога нет. Есть лишь мы, неразумные идиоты, в руки которым дали целый мир, который мы медленно разрушаем. Я любил говорить Рукии, что я надежный. Но так же быстро, как и слова, вылетавшие из моего рта, я разбил эту иллюзию своим необдуманным поступком. Амбиции и возможные успехи ослепили меня до того, что они покрыли все, что могло покрыть своим толстым покрывалом, в центре которого была лишь пустота. Веселая мелодия, совершенно не подходившая к моему состоянию прозвенела на все комнаты, эхом отражаясь от серых, безжизненных стен. Я вздрогнул и медленно повернулся к телефону, стараясь унять вновь начинающуюся дрожь в руках. *** POV Бьякуя. Апатия. Когда умерла Хисана, мной овладело это ощущение. Я совершенно ничего не хотел, совершенно ничего не желал. Я даже не желал самому себе смерти. Я только сидел в комнате и просто смотрел на фотографию Хисаны, на рисунки Рукии, чувствуя, как вместе со слезами из меня вытекает умение чувствовать. Умение хоть что-то ощущать. Хоть что-то... О болезни Рукии я узнал самым первым. Голос, сказавший мне о смерти одной из сестер, говорил о смерти другой, кромсая оставшуюся часть моей души на мелкие кусочки. Её голос был наполнен фальшивым сочувствием, и хотя мы знали друг друга очень давно, Унохана просто не могла показать свою скорбь достойно – так, чтобы я действительно поверил. Тогда я впервые почувствовал, как сердце забилось сильнее, а руки задрожали, боясь потерять еще одно дорогое мне чудо. Совершенно забытое чудо. Я влетел в кабинет Уноханы Рецу, стараясь держать себя в руках. - Где она? – спокойно спросил я, хотя внутри бушевал ураган волнения. - Она в соседней палате, - ответила женщина, кинув мне сочувственный взгляд. Я вышел из кабинета и прошел в палату. Знакомую своей белоснежной чистотой, своими ослепляюще белыми шторами и своими ужасными пикающими устройствами, от которых зависела жизнь одной из сестер. Устройствами, которые не справились со своим назначением. Бесполезные машины. Мой взгляд тут же заметил сгорбленную фигуру у кровати, стоящей в центре, и я, стараясь идти спокойно, направился к Рукии, голова которой была обвязана толстым слоем бинтов. - Что случилось, Рукия? – спросил я и только сейчас заметил сидящего рядом парня, чья голова покоилась на коленях у моей сестры. Он спокойно спал, пока рука девушки была зарыта в его густые, рыжие волосы. - Прости, Нии-сама, - прошептала она и спрятала лицо в ладонях. Страх в её голосе разбивал мое восстановленное сердце. - Что случилось, Рукия? – повторил я свой вопрос, пристально глядя на её опущенную голову. - Она упала в обморок, - ответил за неё мужской голос, и в палату вошел знакомый парень, с которым я недавно играл за одним столом в казино. – Не дави на нее. - Я не давлю, - холодно произнес я и снова повернулся к младшей сестре. - Привет, Широсаки-сан, - слабо улыбнулась Рукия прибывшему гостю, и я крепко сцепил зубы, не позволяя чувствам отразится на моем лице. – Как дела? - Ты спрашиваешь, как у меня дела? – усмехнулся он и, подойдя к кровати, легко пнул спящего парня: - Эй, проснись, Ичи! Ты сюда дрыхнуть пришел? Я устало вздохнул и, повернувшись, вышел из палаты, негромко хлопнув дверью. Даже спиной я ощущал обиженный взгляд фиалковых глаз. *** POV Ренджи. Стыд. Быть лучшим другом девчонки из богатой семьи – это не так легко, как может показаться с первого взгляда. Я был сиротой. Я жил в детдоме, где содержались в основном малолетние преступники. Мне было стыдно встречаться взглядом с Кучики Бьякуей, когда этот высокомерный подросток проходил рядом со мной к играющей Рукии, награждая меня своим фирменным смертельным взглядом. У меня совсем не было денег дарить достойные подарки моей лучшей подруге, когда у неё были дни рождения. У меня совсем не было денег водить её в кино или кафе. У меня не было ничего, что я мог бы дать Рукии, в то время как она дарила мне все самое лучшее. Мне было стыдно ходить на собственные дни рождения за её счет. Мне было стыдно ходить в цирк за деньги её семьи. Мне было стыдно постоянно просить её одолжить мне денег. Мое детство было не самым лучшим, но его скрасила одна вечно улыбающаяся девчонка, которая постоянно таскала мне еду из своего дома. Мне было стыдно, но я был счастлив. Не реагируя на крики девушки из регистратуры, я побежал в седьмую палату. Тайчо только что позвонил мне и сказал, что Рукия попала в больницу. Причину он не знал. Меня всегда необъяснимо волновало незнание человека, который всегда все знает. - Рукия! – взволнованно выкрикнул я, и, стукнувшись об косяк двери, рванул к койке, около которой стояли два брата-извращенца. – Ты как? Нормально? - Со мной все хорошо, Ренджи, - хрипло проговорила девушка и послала мне слабую, почти незаметную улыбку. - Что с тобой произошло? – спросил я, пытаясь отдышаться. - Я просто упала в обморок и ударилась головой. - Ты была одна? - Нет, с Ичиго. – Взгляд Рукии тут же направился к Куросаки. Я крепко сжал руки в кулаки и, повернувшись, ударил Ичиго по голове. - Придурок, - процедил я, краем глаза заметив как его близнец усмехнулся: - Ты должен был следить за ней, а не зевать по сторонам! - Я знаю, что я... - Я выхожу замуж, Ренджи, - тепло произнесла Рукия и, её глаза впервые за долгое время засветились от счастья. - Что? – произнес я ошарашенно, заметив, как вопрос был задан не только моим голосом. Я посмотрел на такое же взволнованное лицо Широсаки и обернулся. Я впервые видел на лице тайчо такую растерянность. *** Счастье. Я всегда был счастлив, когда была счастлива Рукия. И до сих пор я все еще чувствую на себе тот теплый взгляд, сопровождаемый теми словами. И до сих пор я ощущаю ту любовь, витавшую в седьмой палате вместе с запахом лекарств. У Рукии не было сил одеть кимоно, да и времени тоже, потому что ей хотелось лишь одного – выйти замуж за Ичиго. Успеть стать ему самой родной, стать ему самой близкой. Не только на словах, не только на деле – официально. Они не могли дожидаться конца свадебного путешествия, они не могли пригласить сотню гостей, у них не было времени, чтобы подготовиться к свадьбе – им было все равно. Даже при таких обстоятельствах Рукия была на седьмом небе от счастья. Священник прибыл только что. Старенький лысый мужчина, глаза которого были словно закрыты. Зато почти до пола с его подбородка свисала густая борода. - Кто здесь Куросаки Ичиго? – спросил старик громогласным голосом. - Я. – Ичиго с улыбкой вышел вперед, приглаживая на животе свою оранжевую футболку. - Вы не похожи на мужчину, который собирается пожениться. Надеюсь, ваша будущая жена не относится к вашему полу. Где она? – строго спросил он. - Я тут, - ответила Рукия, с улыбкой махая священнику ладошкой. - О, – опираясь на трость, пожилой мужчина прошел к девушке. – Так вы невеста? - Да, – Рукия так тепло улыбалась старику, что тот незаметно улыбнулся – было понятно по странному движению его бороды. - Пройдите сюда, Куросаки Ичиго... Ичиго встал рядом с Рукией, крепко схватив её за руку. - Давайте отбросим японские традиции, - прокряхтел он. – Вы, Куросаки Ичиго согласны... - Согласен, - твердо ответил Куросаки, даже не дождавшись, пока священник закончит. - А вы, Кучики Рукия, согласны стать женой Куросаки Ичиго и быть рядом с ним и в болезни и в здравии? Рукия закрыла глаза и с улыбкой слушала монотонный голос мужчины. Я понял, что ей нравится, как все это звучит. - Согласна. - Вы можете поцеловать невесту, - казалось, проворчал старик и снова улыбнулся, глядя как Ичиго положил руку на щеку девушки, освобожденную от бинтов, и с нежностью поцеловал. - Поздравляю, Рукия, - проговорил тихий голос, заставивший меня обернуться. В дверном проеме стоял Тайчо, который держал в руках огромного и розового Чаппи. А за его спиной широко улыбались Орихиме и Укитаке. *** POV Бьякуя. Пренебрежение. Когда Хисане было двенадцать, а Рукии – десять, я уже работал, ведь наш дед умер и оставил на меня воспитание сестер и свою должность капитана. Тогда мне было всего двадцать, и я работал изо всех сил, чтобы доказать всем, не только деду, что я способен на большее. Я помню, что тот день был днем святого Валентина. Этот день всегда отличался от других тем, что многие преступления планируются именно в этот праздник - мужчины решают убить в день влюбленных своих бывших жен, а женщины разбиться на небоскребе, чтобы доказать бывшему, что тот не стоит её. Мои сестры написали мне любовные письма. Они написали, как любят своего старшего брата. Они оставили их на моем рабочем столе, но я выбросил их вместе с ненужными документами, не заметив нарисованных человечков на краях конвертов. Через год я написал своим сестрам любовные письма. Я написал, как я любил их. Я написал, насколько они обе были мне дороги. Спустя несколько дней мне сказали, что у Хисаны рак легких. Я держал в руках большого игрушечного кролика, которых, как я знал, так любила Рукия. Надеюсь я выполнил одно из желаний её списка, когда выиграл ту кучу денег в казино и купил ей подарок. Я надеюсь, что сделал хоть что-то, за что она улыбнется мне при встрече и спросит, как у меня дела. - Поздравляю, Рукия.