***
Всю ночь Тсуна не мог заснуть, ворочаясь во сне из стороны в сторону, комкая в руках одеяло. Из головы никак не хотели улетать последние слова, брошенные Мукуро Тсуне. Признаться, Саваде было так обидно из-за этих слов, что хотелось лезть на стенку и выть волком. «Если я ему не дорог, то зачем он это делает? В чём его смысл? Он же клялся, что это всё не для захвата моего тела, а на деле? Что он задумал?» Однако чем больше вопросов Тсунаёши себе задавал, тем больше путался в своих мыслях. Подобная мозготряска выматывала не хуже математики или тренировок Реборна, и от всего этого у Тсуны вскоре начала болеть голова, но прекратить думать юноша не мог. Мысли сами лезли в голову, заставляя шестерёнки в мозгу крутиться вновь и вновь, не давая возможности Тсунаёши забыться глубоким сном. — Если ты сейчас же не уснёшь, то поймаешь пулю в лоб, — послышался голос Реборна, который и сонным-то не был. — Реборн, я же ничего не говорю! — возмутился Тсуна, вскакивая с места. Он надеялся, что репетитор сможет чем-то помочь ему, даст совет, как делал это всегда. Как же. Рядом просвистела пуля, которая оставила дымящийся кратер после себя. К своей чести, Тсуна не закричал. Привык уже. — Ты громко думаешь, — отозвался аркобалено, и Леон вновь трансформировался в хамелеона. — Спи давай — Но, Реборн, что я должен... — Тсуна, мне тебя заткнуть? — Понял, понял, — прошипел парень, зарываясь в одеяло и закрывая глаза. Но всё вновь возвращалось к Мукуро. Да что за человек такой, если даже спать нормально не даёт! — К слову, если ты не захочешь, то просто скажи «нет». Но берегись Мукуро, ещё неизвестно, что он может натворить, — неожиданно раздался голос Реборна откуда-то из темноты. — Ну спасибо, успокоил! — психанул Тсуна. Послышался щелчок затвора, а затем выстрел. Тсуна уснул мертвецким сном. В переносном смысле, конечно. — Завтра сам будешь виноват, — самодовольно сообщил Реборн в пустоту, наконец, засыпая.***
Тсунёши разбудил ощутимый пинок в одно очень интересное место. Издав непонятный звук, Савада упал на пол, потирая ушиб и затравленно смотря на своего репетитора, который выглядел донельзя счастливым и довольным. Редки были те моменты, когда он не пользовался Леоном, чтобы разбудить своего любимого ученика. — Реборн! — привычно крикнул Тсуна. — Ну разве можно так? Будильник же ещё не прозвенел, а я мог бы и дальше спать! Во сколько ты на этот раз меня разбудил? На час-два раньше? Боже, Реборн, я же умру на уроках, а у нас ещё физкультура, понимаешь? Физкультура! А я буду уставшим, мои результаты только начали улучшаться! Ты изверг! И, вообще, знаешь что... Все реплики Тсунаёши Реборн слушал с неким удовольствием, иногда удивлённо выгибая брови домиком, но за широким полями шляпы этого, конечно, видно не было. Какие-то особенно смачные ругательства, которые вырывались с губ обычно не ругающегося Тсуны, Реборн записывал в блокнот, кривя губы в злобной усмешке. После школы он сполна отыграется на Тсуне за эти грязные слова и заставит съесть мыло. Негоже Десятому Боссу Вонголы так пачкать свою речь словесным поносом. — Ты закончил? — спросил аркобалено, когда Тсуна умолк, пытаясь отдышаться. — Тем более разбудил тебя я вовремя, потому что через десять минут у тебя начнутся уроки. — Что?! — крикнул Тсуна и ринулся в ванную. — Реборн, почему ты не разбудил меня раньше? Почему будильник не прозвенел? — Ты задаёшь вопросы в неправильном порядке, мой никчёмный ученик, — важно отозвался аркобалено, шагая в ванную вслед за Тсуной. — Будильник я сломал. — Зачем? — на Реборна уставилась моська, которая была вся измазана в зубной пасте. Карамельные глаза горели праведным гневом, на дне которых плескался жидкий огонь, и они, казалось, могли испепелить аркобалено на месте. «Неужели у моего ученика прорезаются клыки? — самодовольно подумал Реборн, глядя Тсуне в глаза. — Вот он, взгляд босса самой влиятельной семьи в мире мафии!» — Будильник был слишком шумным и надоедливым и напомнил мне тупую корову. — Это не оправдание! — Кто знает, — хмыкнул Реборн. — А ты бы успел в школу, если бы не ругался, — Тсунаёши не обратил на его слова никакого внимания, вытер лицо полотенцем и побежал обратно в комнату. Реборн последовал за ним. — Учти, что мы ещё поговорим насчёт твоего лексикона. — Я ничего не слышу, — проворчал Тсуна, натягивая на себя школьную форму и пулей вылетая из дома, прихватив с собой бутерброд и забыв сменку. Тсунаёши вспомнил о ней лишь тогда, когда подходил к средней Намимори, но не обратил внимания, так как уроки уже начались, а дисциплинарный комитет начал патрулировать школу, вылавливая опоздавших и прогульщиков. Тсунаёши медленно и осторожно подкрадывался к школе, оглядываясь по сторонам, молясь, чтобы его не поймал Хибари Кёя, который очень любил забивать его до смерти. Пусть Облако и пыталось всякий раз покусать своё Небо, Тсуна не боялся своего хранителя. Нетрудно было догадаться, что у того на уме, так как Мукуро Тсуна не знал. Он был самой настоящей загадкой, не даром ведь, что Туман, и был страшнее, намного страшнее Хибари. Поэтому Тсуна предпочитал бояться Тумана, а не Облака, потому что из двух зол выбирают меньшее. За своими размышлениями Тсуна не заметил чужого присутствия. — Савада Тсунаёши, ты снова опоздал, — послышался тяжёлый вздох, который заставил Тсуну отвлечься от своих мыслей и посмотреть на «нарушителя» своего спокойствия. Имени этого человека Тсуна не знал, но чёрная форма и характерная вытянутая причёска может принадлежать только членам дисциплинарного комитета. Тсуна обречённо выдохнул, проклиная себя и Мукуро. Себя за не внимательность, Рокудо за нервы, которые уже не вернуть. — Сразу поведёте к Хибари-сану? — исподлобья глядя на члена ДК, обречённо спросил Тсуна. Строить глаза не было смысла, поэтому Тсуна просто смирился с неизбежным избиением и новой порцией издевательств. — Поторопись на урок. Твоё наказание будет позже, — сказал член ДК, грозно посмотрев на Тсуну. Тот тут же сорвался с места, чтобы очутиться в кабинете ненавистной математики как можно скорее. — Савада, не бегай по коридорам! Но Тсуна не услышал, продолжая бежать, и притормозил лишь тогда, когда оказался рядом с кабинетом. Вздохнув, Тсуна постучал в дверь, а затем вошёл в класс, извиняясь. — Савада, — едва слышно прорычал учитель. — Тебе так ненавистна математика, что ты на каждый мой урок опаздываешь? — юноша ничего не ответил, и учитель решил смиловаться: — Ладно, садись уже на место. Тсуна поплёлся к своей парте, не обращая внимания на смешки своих одноклассников, которые тут же смолкли, стоило Гокудере злобно сверкнуть глазами. Учитель продолжил урок. — Джудайме, — позвал шёпотом Тсуну Хаято, нагнувшись ближе к боссу. Ураган выглядел обеспокоенным и пытался поймать взгляд Тсуны, но тот умело его избегал. — Всё хорошо? Вы бледный какой-то. — Всё хорошо, Гокудера-кун, не беспокойся, — так же шёпотом сказал Тсуна, не замечая, как тихо стало в классе, а учитель от злости чуть ли не молниями мечет. — Савада! — зычный голос учителя заставил Тсуну и Хаято подпрыгнуть на месте. Парни ударились лбами и схватились за места ушибов, потирая их. — Ещё одна такая выходка, и вылетишь из класса! — Да, Хабашира-сан, — тихо проскулил Тсуна и попробовал вновь сосредоточиться на уроке. Вскоре в классе вновь воцарилась привычная атмосфера, и Тсуна позволил себе расслабиться. Видимо, трогать его пока никто не был намерен. — Пс-с-с, Тсуна, — на этот раз это был Ямамото. — С тобой точно всё хорошо? Вид у тебя действительно уставший. Учитель отвернулся к доске, и Тсуна воспользовался моментом, повернувшись лицом к Такеши: — Всё хорошо, Ямамото, не беспокойся, пожалуйста, — Такеши кивнул, улыбнулся, а потом немного испуганно посмотрел вперёд. В классе вновь настала тишина, которая Тсуну порядком напрягла. — Савада! Тсуна дёрнулся, когда голос прозвучал прямо над ухом. Посмотрев на своего учителя снизу вверх, Тсунаёши тихо извинился, стыдливо опустив взгляд на свои кеды, которые вызвали у него такой неожиданный интерес. Выслушав новую порцию замечаний, Тсуна вновь начал изображать бурную деятельность, пытаясь понять хоть что-то, о чём говорил учитель. Тсуна честно пытался вникнуть в суть дела и не заснуть, но парта показалась на удивление мягкой, не хуже кровати... — Савада Тсунаёши! — с нотками истерики крикнул учитель, и Тсуна вновь подпрыгнул от неожиданности, сонно потирая глаза. — Встать! — Тсуна встал, недоумённо хлопая глазами. — Ты сделал домашнее задание? — грозно спросил мужчина, будто домашнее задание — это нечто важное в жизни каждого человека, как, например, воздух или вода. Савада отрицательно покачал головой, испуганно посмотрев на покрасневшего от злости мужчину. Тот безо всяких сожалений влепил Тсуне двойку, приказав сесть, и начал объяснять новый материал. Тсуна вновь почувствовал, как усталость берёт своё, поэтому он, чтобы вновь не вырубиться, решил осмотреться по сторонам. Всё равно этот материал Гокудера лучше объяснит. Тсунаёши грустно посмотрел в окно и вскочил с места, когда увидел, как по деревьям прыгает, кажется, Мукуро. Тсуна протёр глаза, но иллюзионист уже исчез. Через секунду до него дошло, что урок идёт до сих пор, а он нагло прервал его. Опасливо повернув голову к доске, Савада встретился уже с обречённым и усталым взглядом учителя. — Савада, ты знаешь, как решить подобное? — Мужчина отошёл в сторону, открывая перед Тсуной довольно сложный пример. Одноклассники, затаив дыхание, наблюдали за этой картиной. Ну ещё бы! Никчёмный Тсуна бьёт все рекорды по своей никчёмности всего за день! Тсуна сглотнул, чувствуя, как краснеет со стыда, и едва слышно сказал: — Нет... — Савада, живо в дисциплинарный кабинет! — вконец взорвался учитель и сел на своё места, быстро что-то написал на бумаге, пока Тсуна медленно собирал сумку, и на выходе вручил листок Тсуне. — Передашь это Хибари-сану, и только подумай выкинуть!.. Тсуну выперли из кабинета, и он медленно побрёл вдоль коридора, слушая, как в классе громко ругается Гокудера, которого пытается успокоить, видимо, Ямамото. А они, между прочим, тоже на уроках баклуши бьют, но их-то не выгоняют к Хибари! «Хотя Гокудера же учится хорошо, — уныло подумал Тсуна. — К нему ведь и не придраться, а у Ямамото природное обаяние, поэтому виноват я сам». Тсуна довольно быстро дошёл до нужного кабинета. Юноша робко постучал костяшками пальцев о дверь и, не дожидаясь ответа, открыл её, прошмыгнув в кабинет. Хибари Кёя сидел за своим столом, просматривая какие-то документы, и с неким интересом посмотрел на Саваду. На голове грозы всея Намимори разместился Хибёрд, который насвистывал гимн школы. Тсунаёши замер у двери, сжав в руках школьную сумку, и пристально смотрел на хранителя Облака, ничуть не смущаясь. За всё то время, что он знаком с главой комитета, Тсуна успел привыкнуть к нему и уже не вздрагивал от страха, когда глаза цвета стали сверлили в нём дырку. — Что ты здесь делаешь? — тихо поинтересовался Хибари, даже не предпринимая попыток выхватить тонфа, чтобы избить Саваду просто за то, что тот имел наглость зайти в его кабинет без разрешения. Хибёрд тут же смолк и сильнее зарылся в густые волосы своего хозяина. — Кусакабе должен был привести тебя после занятий. «Он хотел, чтобы меня привели под настоящим конвоем?! Я бы ведь и сам пришёл!» — в мыслях возмутился юноша. Было обидно, что Хибари до сих пор считает его трусом, пусть на самом деле он так не считал. — Хибари-сан, меня с урока выгнали и сказали, чтобы я пришёл к вам, — ответил Тсуна и подошёл ближе к письменному столу. Савада протянул листочек, переданный учителем, Хибари. Кёя неоднозначно хмыкнул, принимая записку, и Тсуна спросил: — Вы не будете меня избивать? — Сядь, — вместо ответа произнёс Кёя, кивком указав на диван, а сам погрузился в бумаги. Записку он не стал читать, а лишь смял и выкинул. Тсуна не посмел ослушаться, поэтому тихими шажками направился к мягкому дивану и осторожно присел на него, краем глаза наблюдая за Хибари, интерес к которому мгновенно пропал, и Тсуна предпочёл внимательнее рассмотреть царящую вокруг него обстановку. Когда он был здесь в свой первый и последний раз, он не успел как следует рассмотреть кабинет, так как был занят несколько другими делами, напрямик связанные с Хибари Кёей. Тсуна осмотрелся вокруг, поражаясь силе и влиянию хранителя Облака. Сложно представить, как можно было добиться такого уважения и священного страха, но определённо все люди Намимори испытывали именно эти чувства перед Хибари. Кроме, конечно, Тсунаёши. Он искренне уважал и восхищался Хибари, хотя и был убеждён, что нельзя всего добиться только с помощью силы и страха. «Но, если подумать, — размышлял Тсуна, прикусив губу, — то люди Хибари-сана действительно преданны ему. Может, в какой-то степени они уважают и любят его», — Тсунаёши вновь обвёл кабинет взглядом, начиная тихо завидовать ГДК. В голове появилась ненавязчивая идея, что было бы здорово, если бы его так уважали. А вот чтобы боялись, Тсуна не хотел. Вонгола Дечимо не знал точно, сколько времени они просидели в полной тишине, но когда прозвенел спасительный для учеников звонок, он встал со своего места и, извиняясь, поспешил покинуть кабинет, чтобы успеть к следующему уроку, и пообещал забежать в конце учебного дня. — Зверёк, я тебя никуда не отпускал, поэтому сядь на своё место, — заприметив нерешительность в глазах Тсуны, ГДК мягче уже добавил: — Я почти закончил. — Но, Хибари-сан, у меня следующий урок японского и... — Кёя не стал его слушать, вызвав в кабинет своего вице-президента. Не прошло и тридцати секунд, как тот появился в кабинете. — Что-то случилось, Кё-сан? — Кусакабе, сообщишь, что Савада не появится на уроках. Он будет отрабатывать своё наказание, — приказал Хибари, игнорируя слова протеста Тсуны. — Это всё, глава? — Да, теперь иди. Вице-президент поклонился, как-то жалостливо посмотрел на Тсуну и поспешил удалиться. У Тсунаёши мурашки поползли по коже. Он боязливо покосился на Хибари. — Савада Тсунаёши, присядь на стул, — Тсуна встал на ноги и, пошатываясь, побрёл к месту своей возможной казни. Он присел на краешек стула, настороженно глядя на Хибари и нервно улыбаясь. Сердце отбивало бешеный ритмы, разгоняя кровь по сосудам, так что вскоре у Тсуны слегка закружилась голова, но виду он не подал, продолжая буравить Кёю испытующим взглядом. — Хибари-сан, вы же не помолчать меня позвали? — подал голос Тсуна, сам поражаясь своей собственной наглости. Хибари кинул на него взгляд, неопределенно хмыкнул и взял кипу бумаг в руки. — Савада Тсунаёши, — в который раз повторил его имя глава ДК и начал: — За неделю перед каникулами ты много чего учудил: опаздывал на первые уроки, прогуливал физкультуру, получал выговоры от учителей, выбил окно, — Хибари посмотрел Тсуне в глаза, — хотя я знаю, что в этом виноват один из твоих травоядных, Ямамото Такеши, — вкрадчиво произнёс он, а затем продолжил: — Напал на старшеклассника, при этом взорвал один из кабинетов, — глаза Хибари сверкнули опасным блеском, — и я знаю, что это не ты. После оказал сопротивление дисциплинарному комитету, хотя это вновь был не ты! — Кёя устало потёр переносицу и произнёс: — Зверёк, тебе не надоело брать вину на себя за своих шумных травоядных? — Ну, в какой-то степени я тоже виноват, Хибари-сан, — немедленно ответил Тсунаёши, заметно расслабляясь, поняв, что убивать его пока не спешат. — Так что это было бы плохо, если бы попало только им. — Ты полностью взял вину на себя, — напомнил Кёя. — Это уже косяк ваших подчинённых, Хибари-сан, — определённо, Тсуне надоело жить. — Вот значит как, — глава откинулся на спинку своего кресла, задумчиво глядя на своего маленького босса, что-то прикидывая в голове. — Сегодня мне сообщили, что ты опоздал, пришёл без сменной обуви и к тому же устроил переполох на уроке, раз тебя выгнали. Не хочешь объясниться? Ты обещал, что со следующей учебной недели будешь паинькой и постараешься не создавать мне проблем. — Насчёт своего опоздания и забытой сменки... Это виноват Реборн! — тут же выдал своего репетитора Тсунаёши. — Он меня поздно разбудил. — А ты настолько беспомощный, что не можешь самостоятельно встать с кровати? — не удержался от шпильки Кёя, незаметно для Савады улыбнувшись краешком губ. — Не думаю, что малыш виноват. — Вы всегда на стороне Реборна, — обиженно буркнул Тсуна, скрестив руки на груди и отводя взгляд в сторону. — Давай назначим твоё наказание, зверёк, — произнёс хранитель Облака. — Сейчас мы с тобой идём в библиотеку, где ты расставишь книги по нужному мне порядку. — Почему я?! — Савада негодовал. — Этим же должен заниматься библиотечный комитет! — Меня не устроила их работа, поэтому, — Кёя сделал драматическую паузу, — я забил их до смерти. — Я не удивлён, — просипел Тсунаёши, испуганно сжавшись. — Так же ты приберёшься в кабинете математики, где ты сорвал урок, — добавил Кёя, получая садистское удовольствие от того, какая обречённая моська нарисовалась на лице мелкого зверька. Тсуне пришло в голову, что Хибари точь-в-точь как Реборн. — Это уже нечестно! — обиженно воскликнул Тсунаёши. — Работы в библиотеке итак много будет! — Меня это не волнует, — произнёс Кёя, вновь глядя Тсуне в глаза, но на этот раз во взгляде был какой-то хищный интерес. — Я мог бы, — Хибари перегнулся через стол, так что чуть не ткнулся носом в Тсуну, и прошептал: — Я мог бы, — Тсуна едва заметно задрожал, но далеко не от страха, — я мог... — Что? — не выдержал Тсуна, также шёпотом сказав эти слова. Кёя ухмыльнулся и приблизился ещё ближе, уже шепча в самые губы: — Я мог бы забить тебя до смерти, чтобы ты высвободил свою силу, но я этого делать не стану, — и быстро вернулся на прежнее место, довольно глядя на то, как Савада глупо хлопает глазами, находясь в явном недоумении. Секунду, другая, и вот Тсунаёши покрывается лёгким румянцем и он отводит взгляд. «Боже, о чём я только подумал! — пристыженно думал Тсуна. — Я думал, что он... он поцелует меня! Я что, извращенец?!» — Савада, хватит буравить шкаф взглядом. Пошли за мной, — Хибари уже давно стоял у дверей, дожидаясь Тсуну. — Зачем, Хибари-сан? — ничего не соображая и находясь явно в другой реальности, спросил Тсуна. Глава устало вздохнул. — А наказание кто будет отрабатывать, зверёк? А ну, марш в библиотеку!***
— Хибари-сан, — после десяти минут пребывания в библиотеке подал голос Тсуна, — почему только я отдуваюсь? — Потому что ты взял на себя всю ответственность, — лаконично ответил Хибари, листая какую-то книгу в старом переплёте. — Я знаю, что я взял всю вину на себя, но вы же знаете, что не я один виноват! — Тсунаёши потянулся на цыпочках к верхней полке и, чудом не упав, поставил книгу на место. — Это нечестно! — Лестница в двух шагах от тебя, ленивое ты создание, — невпопад бросил Кёя. — И малыш меня попросил строго наказать тебя. — Так и знал, что Реборн тоже виноват! — обречённо взвыл Тсунаёши и, уже не возмущаясь, стал перебирать книги, ставя их в нужном порядке. — Где эта справедливость? Кёя разумно промолчал, наблюдая за парнем. С трудом верилось, что в этом мешке с костями скрыта невероятная сила, которую ему, Хибари Кёе, посчастливилось увидеть. В голове всплыли картины того, каким чистым и красивым было пламя Тсуны, заставляющее пасть на колени и подчиниться. Травоядные уже так поступили, но Облако ни за что не опустится до такого. Впрочем, как и Туман. Прошло не меньше часа, прежде чем Тсунаёши закончил свои дела в библиотеке. Всё это время он пытался разговорить ГДК, но тот угрюмо молчал и взглядом отбивал всякое желание продолжать разговоры, пусть Тсуне было неудобно работать в полной тишине, когда рядом «вертелось» живое существо, но своё недовольство Тсунаёши предпочёл держать в себе. — Теперь в класс, да? — устало спросил Савада, стирая пот со лба. Глава молча кивнул, откладывая книгу на место, и жестом позвал Тсуну следовать за ним. Савада схватил свою сумку и направился вслед за Хибари, держась от него на некотором расстоянии, и молча смотрел ему в спину. Кёя шёл не спеша, будто прогуливался, и с какой-то ненормальной любовью смотрел на стены родной школы. Тсунаёши неловко поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы Хибари на него посмотрел так же. Хоть один раз. Солнце уже начало окрашивать небо Намимори золотистыми оттенками. Его лучи проникали в школу через большие окна, отбрасывая длинные тени от людей и предметов, и Тсунаёши вспомнил, что кроме жалкого бутерброда он ничего не ел. Желудок требовательно заурчал, заставив Саваду покраснеть, когда глава бросил на него непонятный взгляд. Кёя утомлённо выдохнул, закатил глаза и достал откуда-то из глубин своего пиджака свежую дынную булочку, которая немедля перекочевала в руки Тсуны. Савада благодарно улыбнулся и мгновенно умял предложенное угощение. Конечно, это неполноценная еда, но всё-таки лучше, чем ничего. Неожиданно Тсуна подумал, что Кёя — самый настоящий волшебник, только вместо посоха у него тонфа, а его единственное заклинание состоит из трёх простых слов: «Забью до смерти». Хотя стоит заметить, что «заклинание» и впрямь работает. Молодые люди уже подходили к нужному кабинету, когда к ним подбежал встревоженный член дисциплинарного комитета. — Хибари-сан! К нам заявилась банда школы N! — Неужели этим травоядным жить надоело, раз они посмели прийти сюда? — задал риторический вопрос Хибари, и от Тсуны не укрылся хищный оскал. Кёя повернулся к Тсунаёши, на лице которого было написано самое настоящее любопытство и капелька страха, и наказал: — Ты убираешь кабинет, а я после охоты приду и проверю, ясно? Тсуна с минуту находился в прострации, но физически почувствовав на себе чуть насмешливый взгляд, кивнул и со вздохом вошёл в кабинет, оглядываясь. Сперва стоило полить растения, затем протереть шкафы, после заняться полом, а потом за парты и стулья. Тсуна отбросил сумку в сторону, закатал рукава рубашки и уже хотел взяться за работу, как гипер-интуиция громко зазвенела, отзываясь болью в голове. Было такое ощущение, будто сотни маленьких молотков бьют со всей силы по черепной коробке, проламывая крепкую кость и добираясь до мозга. Тсунаёши схватился за голову, тихо застонав, и повернулся назад. В дверях стоял Рокудо Мукуро и улыбался. Головная боль вмиг прошла, но на душе не было спокойно. Тсуна знал, что что-то плохое случится именно из-за иллюзиониста Вонголы. — Мукуро, ты что здесь делаешь? — спросил Тсуна, всё ещё отходя от нестерпимой боли. Мукуро тихонько засмеялся, прикрыв дверь кабинета, и двинулся в сторону Тсуны, заставляя парня отступать назад и нервно подрагивать. — Я пришёл за ответом, Вонгола, — улыбаясь, сказал Мукуро и, когда Тсуна оказался припечатан к стене, аккуратно взял его за подборок, с нескрываемой нежностью глядя в глаза Тсуне. — Ты же не забыл? — Нет, не забыл, — прошептал Тсуна и прежде чем Мукуро успел его поцеловать, поспешил сказать: — Нет, я не согласен. Эти слова заставили Мукуро отпрять от его лицо и разочарованно посмотреть на него. — Что ты сказал? — Я сказал «нет», — вспоминая Реборна, ответил парень. — Так что прошу, уйди, — Тсунаёши, не в силах смотреть в глаза этому человеку, опустил взгляд в пол. Выражение лица Мукуры стремительно изменилось. Вместо удивления и грусти появились злость и ненависть, а глаза налились ещё большим безумием, чем день назад. — Я, наверное, пойду. Мукуро промолчал, и Тсуна попробовал проскользнуть и сбежать, но иллюзионист ловко скрутил ему руки, развернул его и, не жалея сил, приложил парня о стену, так что в ушах возник звон. Тсуна почувствовал, как по щеке катится капля крови, щекоча кожу. Савада едва слышно застонал от боли, напрягаясь, когда в его бёдра вжался Мукуро. — «Нет», говоришь? — злобно прошипел парень на ухо Тсуне, правой рукой придерживая запястья мальчишки, а левой хватая его за волосы, наклоняя голову назад. — Ты знаешь, что я всегда получаю то, что хочу, Тсу-на-ёши-кун? — Мукуро потёрся пахом о зад Тсуны, издав утробный, тихий рык. Юноша выгнулся, стараясь уйти от подобных прикосновений, пытался сильнее вжаться в стену, будто надеялся слиться с ней воедино. Тем временем иллюзионист ощутимо укусил его за шею, тут же зализывая место укуса, краем глаза наблюдая, как Десятый пытается дёрнуть головой, чтобы избавиться от неприятных, щекочущих ощущений, при это стараясь не касаться задом возбуждённого члена Рокудо. Хранитель Тумана прокуфуфукал, оттянув голову Тсуну сильнее, так что казалось, что ещё чуть-чуть, и шея парня переломится, не выдержав напора. Губы Мукуро нашли губы Тсуны, и первый грубо поцеловал парня, языком сминая недоступный рот, больно кусаясь и слизывая выступающую кровь. Савада дёрнулся в руках сильнее, отворачивая голову в сторону и попросил: — Пожалуйста, не надо... — Нужно было раньше думать, Вонгола, — Мукуро отпустил волосы парня, взялся за пряжку ремня на его брюках, расстегнул её и спустил штаны. Рука жадно огладила округлые ягодицы, которые судорожно сжались, стоило указательному пальцу чуть нажать на анус. — Прекрати, — глухо простонал Тсуна, едва сдерживая слёзы. Такого унижения он никогда не испытывал, а ведь Мукуро даже толком и не начал. Рокудо не слушал и отпустил запястья парня из своего плена. Тсунаёши был не в силах пошевелиться, судорожно всхлипывал и пытался уйти от прикосновений. Он чувствовал, как чужие пальцы больно вцепились в его ягодицы, чтобы раздвинуть их в стороны, а ко в ходу пристала чужая головка члена, уже влажная, сочащаяся смазкой. — Прошу, я... — следующие слова утонули в диком крике боли, так как Мукуро без предупреждения, не растянув вход, резко толкнулся в парня, негромко застонав. Из глаз Тсуны брызнули слёзы, а щёки покрыл стыдливый румянец. Тсунаёши двинулся вперёд, пытаясь вытолкнуть чужой член из себя, но Мукуро не позволил, прижав дрожащее тело к себе поближе. Он осторожно толкнулся, но, чувствуя, как зад мальчишки плотно охватывают его возбуждённую плоть, не выдержал и начал жёстко и грубо толкаться в него, уже не заботясь о том, что Небо Вонголы испытывает адскую боль не столько физическую, сколько моральную. Парень надрывно закашлялся, молясь, чтобы он, наконец, провалился в блаженную пустоту, но ничего не выходило. Мукуро продолжал свои движения, тихо постанывая от удовольствия, по-животному вылизывая шею и щёки парня, приходя в неимоверный восторг. Тсунаёши беззвучно плакал, бессильно сжимая и разжимая ладони, оставляя на них красные борозды, и уговаривал самого себя думать о чём угодно, но только не о Рокудо Мукуро. «Думай о другом, пожалуйста, думай о другом! — уговаривал сам себя Тсуна. В голове, как назло, не было мыслей. Его сознание волновало лишь долбящийся в него член и мысль о том, что его, кажется, порвали. — Пожалуйста, думай о другом!» Неожиданно головка члена коснулась простаты, заставив Тсуну едва ли задохнуться от смеси боли и наслаждения и выгнуться дугой. — Неужели нашёл?.. — на одном выдохе сказал Мукуро и толкнулся в нужную точку ещё раз. Тсуна вновь выгнулся, застонав уже не только от боли. Парень с ужасом понял, что начинает возбуждаться и инстинктивно подмахивать бёдрами своему собственному насильнику. Рука Мукуро огладила грудь и живот Тсуны, медленно скользнула вниз, пока не обхватила полувозбуждённый член. Рокудо начал движения вверх-вниз, в тоже время сильнее толкаясь в нужную точку, доводя себя и партнёра до экстаза. Спустя несколько секунд, Мукуро бурно кончил в зад парня, а рука на автомате дрочила, но Тсуна тоже продержался недолго, с едва слышным стоном кончив в руку Мукуро. Иллюзионист отошёл от Тсуны, выпуская, наконец, из своих объятий, быстро натянул штаны, не обращая никакого внимания на лежащего на полу парня, и поспешил уйти. Тсуна безразличным взглядом проводил фигуру Мукуро, чувствуя, как из него вытекает чужое семя. Глянув вниз, Тсуна отстранённо заметил, что семя смешано с кровью. Значит, всё-таки порвали. Савада горько прикрыл глаза, сдерживая слёзы. Плакать было некогда. Парень попробовал встать, но попытка не увенчалась успехом. Он старался не думать о том, что сейчас произошло. Он лишь хотел как можно быстрее прибрать за собой и сбежать домой, пока его не нашёл Хибари или кто-нибудь ещё. Тсуне было страшно подумать о том, что скажет глава дисциплинарного комитета, если найдёт его в таком состоянии, но Тсунаёши был пожизненным неудачником, поэтому не удивился появлению Хибари в дверном проёме, когда он вновь пытался встать. Нет, он удивился, когда услышал обеспокоенность в голосе своего хранителя Облака: — Тсунаёши?.. И Савада зарыдал в голос.