Англо-французские драбблики

«Знаешь, странно, но сейчас, крепко прижимая тебя к себе, прислушиваясь к твоему тихому и ровному дыханию, я чувствую себя невероятно счастливым и умиротворенным. Настало очередное утро, которое мы встретили вместе. Интересно, которое оно уже по счету? Сколько раз мы просыпались вместе? Я не знаю, не задумывался над этим. Все началось так спонтанно и в тоже время так предсказуемо. Ты приехал ко мне обсудить условия очередной программы по торгово-экономическому сотрудничеству. Ты приехал всего на один день. Кто же знал, что ты останешься надолго? Не знаю, что на меня тогда нашло, может, это был ударивший в голову алкоголь, а может, наши с тобой разговоры о былом так меня растрогали? Вероятно, подействовало и то и другое, но факт остается фактом: я поцеловал тебя. В глубине души я знал, что ты не оттолкнешь, но полной уверенности у меня все-таки не было. Утром следующего дня мы впервые проснулись вместе. Я помню, как открыл глаза, как почувствовал, что твоя голова лежит на моем плече. В тот день мы ни словом не заикнулись о произошедшем между нами. Позавтракав в молчании, я стал собираться на работу. Я лишь попросил тебя, при уходе оставить ключ под ковриком. Для меня стало сюрпризом, что в тот же вечер ты вновь приехал ко мне с двумя тяжелыми пакетами под завязку набитыми различными продуктами. Видя мою явную озадаченность, ты с улыбкой и полушутя объяснил, что у меня в холодильнике шаром покати, и ты просто не мог позволить мне умереть с голоду. До сих пор поражаюсь своей спокойной реакции на эту твою выходку. Нужно было выставить тебя за дверь, со всей твоей поклажей. Это было бы намного разумнее и лучше, но мой разум не всегда совладает с моими поступками. Черт знает, почему так происходит, но когда ты рядом, мой разум глух к моим мольбам о помощи. Ненавижу тебя за это. Рядом с тобой я забываю обо всем. В том числе и о нашем прошлом, и это меня пугает. Иногда ты напоминаешь мне умелого музыканта, который знает, до какой струны нужно дотронуться, чтобы полилась красивая и чистая мелодия, но и способного устроить адскую какофонию из звуков. Тебе без труда удается пробудить все то хорошее и доброе, что есть во мне, но ты же способен столкнуть меня в бездну боли, злости и отчаяния. Слишком много слилось в твоем образе для меня. Рядом с тобой я не чувствую щемящей пустоты и глухого одиночества, словно все становится на свои места. Сейчас я глажу тебя по волосам и жду, пока ты проснешься. Обожаю тебя таким: чуть сонным, теплым и еще разнеженным после долгого сна. В такие моменты я ощущаю, что ты полностью мой. Мой, и больше ничей. Я жуткий собственник, за столько столетий я так и не смог побороть в себе это качество. Хуже всего то, что тебе об этом хорошо известно, и ты даже не сопротивляешься. Неужели я так привязал тебя к себе? Глупый, зачем ты мне это позволил? Я знаю, что для нас двоих это ничем хорошим не кончится. Слишком близко, слишком тесно». — Коль буйны радости, конец их буен; В победе — смерть их.* — Тихо прошептал Артур, отодвигаясь от француза на другой край кровати. «Вчера я впервые осознал, что слишком привязался к тебе. Часы на кухне показывали одиннадцать вечера, а ты так и не появился на пороге моего дома. Мне пришлось одному готовить поздний ужин, странно, ведь в последнее время мы всегда готовили вместе. Нет, за самим процессом приготовления следил, конечно, ты, а я помогал тебе, нарезая и подготавливая все необходимые ингредиенты. Я уже давно не отрицаю, твои кулинарные таланты и, даже, не скрываю, что тоже не прочь вкусно поесть. Я, незаметно для самого себя, позволил тебе перейти невидимую черту, определяющую наши отношения. И вот теперь мне кажется дикой, сама мысль о том, что я буду спать один в своей, слишком большой для одного, кровати. От раздумий меня отвлек звонок в дверь. Господи, как же я счастлив, что ты не можешь читать мысли и никогда не узнаешь, как я счастлив, видеть тебя, такого запыхавшегося, растрепанного и чуть смущенного. Я вполуха слушаю твои извинения. Если бы ты знал, как я счастлив, видеть тебя на пороге своего дома».