The Service of the Demon

      Оставшись с Сиэлем наедине, Себастьян первым делом откинулся на спинку трона и запрокинул голову. Он страшно устал. В этот момент он словно потерялся, мир утратил очертания, а всё происходящее перестало иметь значение. Кажется, Сиэль звал его, однако безуспешно. Очнулся Себастьян лишь некоторое время спустя, когда Сиэль промакивал его лоб мокрым полотенцем.       — Я что, отключился? — Себастьян поморщился, массируя виски, но прохлада полотенца была приятной. — Только не говори мне, что да.       Сиэль опустил глаза, резко отвернувшись к тазу с водой, чтобы отжать полотенце. Было бы нехорошо, если бы Себастьян заметил его дурное настроение.       — Да, на пару минут, — вздохнул Сиэль, снова поворачиваясь. — Ты стал слишком сильно уставать, ты знаешь это?       Себастьян отвёл взгляд, не желая отвечать, и Сиэлю это не понравилось. Пронзительно взглянув на него, Сиэль резко навис над Себастьяном, упершись ладонями в края широкой спинки его трона. Вздрогнув, Себастьян отпрянул и нахмурился.       — Мне не нравится, что ты так смотришь.       — А мне не нравится, что ты молчишь! — резко выдохнул Сиэль. — У тебя усталый вид. В последнее время почти постоянно, а это давно началось, я знаю. Ты после разговора с Фаэленом пришёл до ужаса мрачный, а когда я спросил — в очередной раз ушёл от вопроса. Я не собирался разжигать конфликт при Альфреде, но теперь… мне надоело.       Себастьян устало вздохнул и потёр глаза пальцами, начиная массировать брови. Возмущение Сиэля имело веские основания, и было бы даже наивным полагать, что этого вопроса можно будет избегать ещё какую-то тысячу лет, но Себастьян просто не мог решиться. Это были и сомнения в правильности действий: учитывая огромный масштаб ноши, которую уже взвалил на себя Сиэль. Это была и растерянность: Себастьян в собственной голове это с трудом укладывал, а потому формулировки выходили неясными, и, по его же мнению, крайне нелепыми.       А ещё страх. Страх был главной причиной — больше всего Себастьян боялся чувствовать себя слабым.       — Себастьян, если ты не будешь говорить со мной…       — Я буду, — резко ответил Себастьян, заметив, с какой силой Сиэль прикусил губу. — Извини. Я задумался. Но почему сейчас?       — А когда? — тем же тоном спросил Сиэль, сдув чёлку. — Я ещё вчера пытался поговорить об этом.       — Я понимаю, но что послужило причиной подобного тона? — Себастьян заглянул Сиэлю в глаза, и его взгляд стал очень внимательным. — Ты напуган, Сиэль. Я это вижу. Итак, чем?       — Почему ты был на коронации не в истинной форме?       Сиэль задал вопрос твёрдо и чётко. А вот Себастьян, не совсем ожидая его, резко изменился в лице. Его лицо помрачнело, брови сдвинулись, а губы сомкнулись в одну плотную линию, на что Сиэль ответил таким же выражением, однако его глаза вспыхнули с ещё большей требовательностью. Себастьян склонил голову к плечу, прищурившись. Между ними редко бывало такое напряжение, но сейчас буквально искрило. Ещё чуть чуть — и взорвётся.       — Отвечать вопросом на вопрос невежливо, Сиэль.       — Мои родители умерли раньше, чем я стал следовать хорошим манерам.       Себастьян закрыл глаза, сдерживая внутреннее рычание. Сиэль же смотрел на него так, словно стал абсолютно безразличен ко всему. Но Себастьян помнил, что это была маска. Одна из наихудших масок, и если в такие моменты не уступить Сиэлю, то последствия оказавылись либо очень неприятными, либо горькими. Тяжело вздохнув, Себастьян опустил глаза, прикусив губу, и через некоторое время вновь поднял их.       На лице Себастьяна отражалась такая боль вперемешку с раскаянием, что Сиэль не смог противостоять этому, и его защита моментально треснула.       — Мне кажется, что тебе было бы лучше присесть, — небрежно начал Себастьян.       — У тебя же только одно кресло, — раздражённо отозвался Сиэль.       Себастьян, цыкнув, щёлкнул пальцами, и позади Сиэля тут же появилось такое же кресло, как в кабинете его родного особняка Фантомхайв. Впрочем, Сиэль сейчас был не в том состоянии, чтобы оценить этот знак внимания по достоинству, и абсолютно безучастно взгромоздился на него, уставившись на Себастьяна ещё более требовательным взглядом.       — В общем, я… — Себастьян поджал губы, не зная, как начать. — Наверное, будет правильно сказать, болен. Это из-за голода, скорее всего.       — Скорее всего?! — не выдержал Сиэль. — С тобой уже несколько недель творится чёрт-те что, а ты даже не понимаешь, что является тому причиной?! — он даже ударил рукой по подлокотнику.       Себастьян тяжело вздохнул, поморщившись. Сиэль, догадавшись, чем чревата его вспыльчивость, приложил усилия, чтобы поумерить свою экспрессию, но вышло всё равно плохо. А вот Себастьян после этого вопроса ушёл в себя — его взгляд стал растерянным и даже немного смущённым.       Сиэль недоумённо нахмурился.       — Я позволю себе ответную грубость и задам встречный вопрос, — неожиданно начал Себастьян. — Я догадываюсь, что про коронацию ты спросил не с собственной подачи. Фаэлен, верно? — на его немой вопрос Сиэль только кивнул. — Меня волнует другое. Ты сам, лично, замечал что-то странное?       Выражение лица Сиэля стало твёрдым.       — Да.       — Вот как? И что именно?       Вместо того чтобы ответить, Сиэль неожиданно встал и под недоумённым взглядом Себастьяна направился куда-то в другой конец спальни. Но когда он развернулся с небольшим предметом в руках, Себастьян медленно приподнял подбородок. Его охватила тревога.       — Мне не показалось, — ещё мрачнее ответил Сиэль, держа в руках расчёску. Себастьян нахмурился сильнее. — Вот, — Сиэль достал из неё волос. — Себастьян, он седой. Я, возможно, чего-то не понимаю, но уверен, что у таких, как ты, подобного быть не должно. Да и… много чего ещё не должно быть.       — Много чего? — Себастьян изогнул бровь.       — Избавь меня от необходимости перечислять весь тот огромный набор странностей, которые творятся с тобой в последние недели, — Сиэль закатил глаза. — Если уж хотел уберечь от меня тайну своей проблемы, надо было вести себя более скрытно. Сегодня я нашёл седой волос. А вот ещё в Рождество, к примеру, твою личную щёточку для чистки зубов. Чёрную, кстати.       Себастьян снова промолчал.       — Себастьян. Ответь мне чётко и прямо сейчас. Что с тобой происходит?       — Я болен, Сиэль, — мрачно ответил Себастьян. — Иначе не могу это назвать. Я тяжело болен.       Сиэль зажмурил глаза и сжал руки в кулаки, так, словно с трудом удерживался от удара. Это позволило Себастьяну с силой прикусить губу и остаться при этом незамеченным. Сиэль на любое подобное действие с его стороны отреагировал бы неестественно резко.       — И чем же? — хрипло спросил Сиэль, прокашлявшись.       — Названия нет. Но симптомы неутешительны. Если вкратце, то… мои чувства, так скажем, плохо воздействуют на мою истинную сущность. К слову, — на этих словах Себастьян неожиданно стянул с себя перчатку, зажав её в зубах. — Видишь порез? Это после тренировки с Альфредом, и он только сейчас начал затягиваться.       Сиэль медленно взял руку Себастьяна, растерянно огладив большим пальцем пространство вокруг красной линии. В его лице чувствовался холод, он очень сильно побледнел. Тем не менее, Себастьян мрачно продолжил:       — Моя регенерация сейчас очень близка к человеческой. Её пока что компенсирует магия, но… мне всё труднее ей управлять, так как я начинаю терять контроль над чакровыми каналами. К тому же, физические ощущения стали гораздо большей частью меня, чем раньше. Крылья раскрыть смогу, но если и сделаю это, то останусь с ними до конца. Думаю, если мне сейчас отрубят, к примеру, руку, вряд ли она заново отрастёт. Я больше не тот, кем был раньше.       — Это можно как-то остановить? — тихо спросил Сиэль.       — Я пытался, — искренне ответил Себастьян. — Пусть только силой воли, но пытался. Слишком поздно. Мне сейчас не помогут даже души, мой организм уже живёт не за счёт энергии, а, скорее, по инерции… Я не знаю, сколько у меня осталось времени. Но я бы хотел провести его с пользой.       Сиэлю впервые за последние полгода захотелось просто умереть. И чтобы больше ничего. Это чувство нельзя было описать словами, оно мгновенно высасывало изнутри все жизненные соки. Кажется, он не мог даже думать: в голове было гулко и пусто. Как в старом склепе.       Он полностью перестал шевелиться в кресле, мёртво уставившись в одну точку, и Себастьян, зная, что так будет и дальше, подошёл к Сиэлю, склонившись над ним. Тот безжизненно, как марионетка, приподнял голову. Сверни ему шею — он бы почувствовал щекотку.       — Если тебе станет легче, мы в одном и том же дерьме. Шансов на выживание у нас обоих очень мало.       Всё-таки Сиэль зарыдал.       — Если бы ты знал, как больше всего на свете сейчас я хочу просто… залезть под одеяло, с тобой, навечно… больше мне ничего не надо. Вместо этого мы находимся здесь, в этом ужасном месте, и… и… — Себастьян подхватил его, так как Сиэль начал падать вперёд лицом. Положив голову Себастьяну на плечо, Сиэль ничего не видел перед собой. Его взгляд был пустым, а слёзы — холодными. — У нас ведь практически не было времени побыть вместе. Те дни, после моего дня рождения… были лучшими в моей жизни. Единственное, чего я хочу, это просто быть с тобой. Я так устал. Себастьян… я так устал.       Себастьян вложил все свои силы в то, чтобы крепко удержать Сиэля и помочь ему подняться на ноги. Если бы сейчас у него спросили его собственное имя — он бы не сказал. Его единственным желанием было как можно скорее успокоить Сиэля. Неизвестно, почему судьба взвалила на его мальчика столько страданий, но было ясно одно — он их не заслужил. Ни единым вздохом.       — Пойдём, Сиэль, — хрипло прошептал Себастьян, взяв его на руки. — Пойдём. Нам надо искупаться. Вода смывает всю грязь: и пот, и горечь.       Ванна, как её скромно называл Себастьян, и горячие источники размером с небольшое озеро, как их назвал бы любой нормальный человек, были ничем иным, как образовавшийся в углублении горы бассейн, такой же чёрный, выложенный из обсидиана, как и все эти стены. Благодаря расположению башни, в которой и находилась спальня, вода всегда лилась прямо из неровной каменной кладки у стены и просачивалась вниз через небольшие ущелья, постоянно придерживаясь одного объёма, что предотвращало возможность затопления.       К ванной вел небольшой предбанник, в котором находилось две торжественные софы в стиле барокко и четыре статуи в виде всадников на жеребцах¹ из Откровения Иоанна Богослова. Предбанник разделял зону купания и зону для утоления естественных нужд. Если бы у Сиэля были силы поднять глаза, пока Себастьян стягивал с них обоих костюмы, то он бы непременно увидел нечто невообразимое: ванную можно было назвать настоящим гротом.       Это было тёмное, неровное, но очень просторное и свежее помещение, в обилии обставленное свечами в высоких золотых канделябрах и хаотично обвешанное красными портьерами. С правой стороны находилось огромное готическое окно — немного похожее на то, которое имелось в старом особняке Себастьяна, но только в несколько раз больше. Также можно было увидеть несколько необычных статуй. Они были необычны по той причине, что не были зловещими, изображая каменные вазы с изящными розами, лепестки которых были из морганита. А пар, исходящий от воды, создавал эффект дыма.       Как только они оказались полностью раздетыми, Сиэль по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, продолжая тихо дышать Себастьяну в плечо. Вздохнув, тот нежно опустил его в воду, забравшись в неё, и Сиэль моментально вздрогнул, осторожно приподняв голову.       — Где мы? — он наконец-то нашёл в себе силы осмотреться, и Себастьян осторожно ослабил хватку, помня, что тут было достаточно глубоко. Судя по изменившемуся и немного приобрётшему жизнь взгляду Сиэля, место ему понравилось. — Здесь красиво…       — Тут глубоко, будь осторожен. Это моя ванная комната, — Себастьян обвёл носом помещение. — Ну, или её часть. Так сказать, купальная зона.       Сиэль нашёл в себе силы немного улыбнуться, но на большее его не хватило. Понимая, что одним этим его вряд ли реанимируешь, Себастьян медленно поплыл в сторону водопада, продолжая удерживать Сиэля на руках.       — Держись за меня, хорошо? Тут действительно глубоко. Наверное, этажа два.       Сиэль хотел ответить что-то вроде «и как тут только всё это помещается…», но получилось только «угу». Когда они остановились у водопада, Себастьян сделал так, чтобы Сиэль обхватил его за бёдра ногами.       — Хочешь, помою тебе голову? — спросил Себастьян. — Я наклоню тебя к водопаду, у меня тут есть кое-что для мытья. Ты только держись покрепче.       Сиэль только растерянно кивнул, уставляясь взглядом в потолок и задерживая его на небольших мерцающих вкраплениях — алмазах, которые создавали иллюзию звёзд. Смотря на них, Сиэль неожиданно кое-что вспомнил, и его глаза покрылись слабой испариной.       Вспенив голову Сиэля, Себастьян мягко наклонил его к водопаду так, чтобы вода не стекала на лицо, обмывая исключительно волосы. Это был один из новых способов релаксации. Он действительно наслаждался, когда мог проявить свою заботу к Сиэлю, это создавало очень успокаивающее и умиротворяющее ощущение. Судя по всему, на того тоже. Спустя некоторое время скулы Сиэля порозовели от воздействия пара.       Себастьяну неожиданно было ощутить себя буквально затянутым под фонтан, так как Сиэль утянул его целоваться. Это было действительно долго, но очень трогательно и мокро. Открыв глаза, Себастьян почувствовал, как тот гладит его щёку, пока вода стекала по их лицам, спускаясь к шее и груди.       — Ты абсолютно прав, Себастьян, — с одышкой ответил Сиэль, продолжая стоять с Себастьяном под фонтаном. — Нам нельзя терять время. Я сегодня же возобновлю тренировку и буду заниматься до тех пор, пока не свалюсь навзничь.       — Я бы и сам хотел показать тебе парочку приёмов, — усмехнулся Себастьян. — А ты не сможешь вынести максимальной пользы из этого, если будешь уставшим. Всему своё время.       — Часа мне, думаю, хватит, — буркнул Сиэль, выплёвывая набежавшие потоки воды.       — Двух часов, — строго ответил Себастьян. — И не меньше.       — Давай подвинемся ближе к краю, — вдруг попросил Сиэль.       Себастьян, немного отпрянув, стал продвигаться вместе с ним ближе к краю ванны, и когда они остановились, Сиэль потянул его на себя, так, что Себастьян практически лёг на Сиэля своим телом.       — Вот так, — вздохнул Сиэль, обхватив лицо Себастьяна руками. — Давай просто постоим в таком положении и попаримся. А если хочешь, — Сиэль выдавил мыла себе на руку, — я тебе тоже голову помою. Или спину потру, — Сиэль провёл губкой по спине Себастьяна, но тот неожиданно зашипел, что заставило Сиэля отпрянуть, вздрогнув. — Что такое?       Себастьян устало улыбнулся и мягко отвёл руки Сиэля от себя. После чего сразу же обнял, лишая возможности всполошиться по этому поводу.       — Всё хорошо, Сиэль, — он уткнулся ему в шею, закрыв глаза. — Я просто чувствую себя очень уставшим. Давай просто попаримся.       Если бы Сиэль и хотел возразить, то всё равно не стал бы этого делать. Когда Себастьян полностью лёг на него, он постарался расслабиться. В голову до сих пор заглядывали тревожные мысли, но Сиэль посчитал правильным не обращать на них внимания. Ведь, если им действительно осталось немного — это того совсем не стоило. Вздохнув, он обхватил Себастьяна за шею крепче.       А Себастьян так и не мог закрыть глаза, физически чувствуя тяжесть поселившихся в них теней. Он старался не думать об этом, однако в его душу давно закралось отчаяние, и всё, чем он отныне жил — вело к катастрофе. Сиэль был невероятно мудрым, стойким и храбрым мальчиком, однако даже ему, с его незаменимой поддержкой, было не под силу остановить нечто большее, чем просто тяжелое заболевание. То, чем страдал Себастьян, не только лишало возможности надеяться на его выздоровление, но и отрицало саму возможность существования такого, как он. Это было то же самое, что выпить смертельную дозу яда. Убивающего медленно, мучительно; оставляющего после себя непревзойдённо сильную душевную неудовлетворённость. Себастьян выпил его добровольно.       Его самочувствие не осталось незамеченным для Сиэля, у которого тоже не было сна ни в одном глазу, однако только потому, что тот слишком увлёкся разглядыванием окружающей обстановки: пейзаж за окном был действительно завораживающим, особенно, если учесть, что Сиэль мог разглядеть даже потоки струившейся по стенам горы лавы. Именно они нагревали воду здесь.       Погладив его по пояснице, Сиэль ощутил, что Себастьян был действительно напряжён. Прикусив губу, он немного отодвинулся и просунул руку между ними, обхватив пенис Себастьяна под водой. Тот резко раскрыл глаза.       — Сиэль?       — Тихо, тихо… — Сиэль прижал Себастьяна к себе ближе за затылок, заставив его опустить свою голову к себе на плечо. — Я просто хочу помочь тебе расслабиться. Закрой глаза и наслаждайся. Здесь так мягко, правда? — он начал неторопливо ласкать его, понимая, что высокая скорость тут будет совершенно не нужна, а вот медленные поглаживания послужат лучше всякого снотворного.       — Да… — Себастьян покорно расслабился, закрыв глаза. — Сиэль…       — М? — тот ответил, мягко поцеловав его в висок. — Что-то не так?       — Ничего, — Себастьян отвёл взгляд. — Продолжай.       Сиэль возобновил ласки, прижав его к себе ближе. Опустив локти на бортики лагуны, Себастьян всё же задремал, медленно и плавно погружаясь в иллюзию спокойного сна. Сиэль, осторожно двигая рукой, вдруг понял, что его это тоже убаюкивало, хотя к себе он даже не планировал прикасаться. Не то что бы желания не было, а просто самочувствие Себастьяна сейчас казалось ему намного важнее. Вода успокаивающе шумела, струившись водопадом, а круживший туманом пар своей мягкостью и теплом создавал ощущение одеяла. Они засопели.       Когда прошло сорок минут, Сиэль пошевельнулся, почувствовав, что Себастьян кончил — об этом говорила появившаяся в руке липкость. Помыв руку несколькими движениями, он попробовал привстать. Это разбудило Себастьяна, который тут же приподнялся на локтях.       — Я же сказал, что отдыхать мы будем не меньше двух часов, — он нахмурился. — Сиди и не рыпайся.       — Нет, — Сиэль категорично покачал головой. — Ни в коем случае. Тем более, я себя достаточно хорошо чувствую. Ты, если хочешь, отдыхай, а вот мне пора заниматься. Я до сих пор плохо стреляю в движении и по движущимся объектам.       — Как будто я засну, терзая себя мыслями, что ты слишком перетруждаешься, — Себастьян раздражённо откинулся в сторону бортика. — Однако, зная тебя, проще уговорить осла. Просто помни, что если к завтрашнему дню ты будешь не в форме, то мы покойники. Оба.       Сиэль усмехнулся, заметив это неодобрительное выражение, и, специально сконцентрировав взгляд Себастьяна на себе, резко встал на ноги. Мокрые волосы на его голове взметнулись, спина вытянулась, а капли, скользящие по ней, спустились к белым ягодицам. Шаловливо повиснув на них, они скрылись во впадине меж ними. Себастьян медленно втянул носом воздух, прищурив глаза, а Сиэль, как ни в чём не бывало, залез на камни. Его припухший пенис дразняще покачнулся недалеко от лица сосредоточенного, как на невероятно важной миссии, Себастьяна, а после скрылся под полотенцем.       — Мне кажется, или всё это помещение всё равно меньше, чем твоя кровать? — Сиэль, утерев тело, обернул полотенце вокруг бедер. — В любом случае, тут очень уютно.       Себастьян, оценив его направляющийся к уборной силуэт, нахмурился. Сиэль всегда мастерски сводил на нет неприятные диалоги.       Когда Сиэль покинул зону горячих источников, Себастьян тяжело вздохнул и приподнялся. Тело приятно расслабилось, однако он всё равно не мог сказать, что у него сейчас было хорошее настроение. Видимо, сказывалась усталость. Хотя, скорее всего, не только она. Себастьян почему-то начал чувствовать настоящий голод. Она выражалась не просто общей слабостью организма, а вполне ощутимой пустотой в желудке. Которая, тем не менее, по-прежнему оставалась только пустотой.       Потянувшись, Себастьян отряхнулся от воды и направился к халату, чтобы как можно скорее набросить его на своё обнажённое тело. У него имелись причины спешить, тем не менее, Сиэль вернулся гораздо быстрее, чем он ожидал.       — Что с твоей спиной?       Себастьян резко обернулся на его голос, инстинктивно набросив на себя халат. Сиэль уже успел увидеть всё, что не следовало, и смотрел на него так, словно здесь только что кого-то выпотрошили. Тяжело закрыв глаза, Себастьян подошёл к нему, обняв за талию. То ли это была попытка извиниться, то ли скрыть неудобство, в любом случае, Себастьяну было не по себе. А Сиэлю — тем более.       Вместо ответа на вопрос Сиэль получил молчание. Однако оно было красноречивей любых выражений.       — Это то, о чём я думаю?       Себастьян кивнул, и Сиэль прикусил губу.       — Дай мне посмотреть.       Себастьян явно не хотел делать этого и попытался просто уйти, однако Сиэль вцепился в него с невероятно категоричным выражением, и тот был вынужден отступить. Как только халат свалился на гладкие камни под их ногами, молчание Сиэля стало чуть ли не гробовым.       Вся спина Себастьяна была усеяна ранами. И хоть они не кровоточили, выглядя относительно не опасно, их наличие всё равно поражало. Они были разных видов тяжести, форм и размеров, но наиболее крупные две на лопатках — судя по всему, оставшихся от крыльев, — до сих пор выглядели очень болезненно. Кажется, у Себастьяна присутствовали следы увечий на лице, но они практически не были видны. Сиэль дал себе мысленную пощёчину: и как только он сразу не заметил это?       — Это после трансформации, так? — когда Сиэль задал вопрос, Себастьян небрежно кивнул и вырвался, раздражённо накинув на себя халат. В такие моменты он терял контроль над ситуацией и чувствовал себя особенно уязвимо. — Не воспринимай это так, словно я с тебя кожу живьём сдираю. Я просто волнуюсь, понимаешь?       — Понимаю. Но это не значит, что надо мной надо трястись, как курица-наседка, — Себастьян сказал это достаточно агрессивно, и Сиэль захлопал глазами — ему было явно неприятно слышать такое. Зажмурившись и поджав губы, Себастьян вздохнул и виновато посмотрел на него. — Извини. Просто когда ты акцентируешь на этом внимание, мне становится очень не по себе. Хватит. Это далеко не худшее, что со мной было. А переживаниями ты делу не поможешь.       — А твои запястья? — Сиэль не унимался.       — Я ещё утром менял бинты. И потом несколько раз. Всё, Сиэль, прекрати. Это раздражает.       — Ну уж извини, что я переживаю за твоё состояние, когда у нас на носу серьёзнейшая по важности миссия, а ты, ко всему прочему, ещё и болен!       Сиэль явно не планировал повышать голос, но не сумел сдержаться. Обернувшись, Себастьян увидел, как тот поджал губы. Хоть Сиэль и считал себя правым, всё равно порицал свой поступок, и Себастьян, смотря на это, смягчился. Вздохнув, он подошёл к нему, дотронувшись указательным пальцем до кончика его носа. Сиэль, не ожидав такого, посмотрел на Себастьяна и тут же покраснел.       — Давай не будем ссориться. Просто не надо, — он обнял Сиэля, и тот, закрыв глаза, уткнулся лбом ему в плечо. Руками, в попытке извиниться, Сиэль осторожно огладил его спину, а Себастьян прошёлся носом по его шее. — Мы много нервничаем, обстановка очень неспокойная. Нам надо быть мудрее.       — Ты только поспи, как следует, ладно? — Сиэль приподнял голову. На категоричный взгляд Себастьяна он закатил глаза. — Да прекращаю я, прекращаю.       — Ты тоже себя до седьмого пота не изводи. Если не хочешь, чтобы мы завтра умерли, конечно, — Себастьян усмехнулся, заметив, как Сиэль возмущённо нахмурился. — Ладно, — Себастьян развернулся в сторону спальни. — Не забудь позвать моего фамильяра — тебе будет достаточно хлопнуть в ладоши. Пока я буду спать, его защита не помешает. Думаю, он сейчас на крыше. Он всегда там.       Покинув ванную, Сиэль ещё некоторое время просто стоял, наблюдая за тем, как Себастьян развязывает пояс, медленно раскрывает полы халата, откидывает одеяло и ложится в постель. Его голова коснулась подушки, а лицо исказило настолько сильное облегчение, что Сиэль прикусил губу и закрыл глаза, направившись с костюмом в оружейную, где и планировал переодеться.       Переходя через новый ряд чёрных арок, испещрённых мерзкими фресками горгулий в районе замковых камней, Сиэль даже не поморщился, с уверенностью схватив висящий сбоку автомат. Он не мог сказать, что чувствовал себя как дома в этом месте, но никакого страха не испытывал. А ведь когда небо начинало особенно сильно темнеть — не из-за наступавшей ночи, а сгущавшихся над замком облаков смога, — а спальню окутывали мрачные тени, вытягиваясь от особенно странных на вид предметов, тут действительно становилось довольно мрачно.       Тем не менее, Себастьян, со своей мягкой улыбкой, когда их руки дотрагивались друг до друга в мимолётном соприкосновении, или с абсолютно потерявшимся, но спокойным выражением лица, когда его разум погружался в пучину глубокого сна, не просто не вписывался в эту атмосферу, а нейтрализовал её, лишая Сиэля возможности испытывать хоть малейшую тревогу.       Занимаясь в оружейной, Сиэль чувствовал то же самое. Пусть она не просто походила на камеру пыток, а фактически являлась ей — Раум переместил сюда все предметы, которые раньше находились в ванной, — Сиэль двигался по периметру с полной уверенностью в ногах и теле, и впервые в жизни был счастлив, что его фигура была такой компактной. Это помогало ему гораздо быстрее перемещаться в пространстве. Ко всему прочему, Себастьян очень угадал с моделью: автомат был действительно по руке.       После новой очереди по мишеням в движении, Сиэль обернулся, стоя на колене. Вероятно, если Себастьян и наложил звуковой барьер, то явно не полной мощности, так как сильно ворочался после каждого нового выстрела. Вздохнув, Сиэль продолжил тренироваться. Даже учёба катанию на коньках, а позже — игры в хоккей, не выматывала так сильно. Однако Сиэль всё равно твёрдо решил не останавливаться, по крайней мере, пока не натрёт руки до мозолей.       И это было его единственной возможностью ориентироваться во времени помимо собственных внутренних часов. Ведь они находились в мире, где никогда не вставало и не садилось солнце.       Сиэль вышел на террасу спустя примерно четыре с половиной часа, чувствуя себя достаточно уставшим, чтобы быть довольным собой, но вместе с тем достаточно живым, чтобы вдруг собраться с силами в случае непредвиденной катастрофы. Костюма на нём больше не было — от длительного ношения трико очень сильно уставала кожа, а пока у них с Себастьяном была возможность походить налегке, её следовало использовать. Тем не менее, в одном только халате на террасе Сиэль чувствовал себя очень некомфортно, потому не решился зайти слишком далеко. Кажется, Себастьян попросил позвать фамильяра.       Осмотревшись по сторонам и не увидев никого, Сиэль нахмурился, но всё-таки хлопнул в ладоши.       Дыхание перехватило, когда неожиданно прямо с крыши сорвалась стая воронов, которая, прокружив вихрем, перевоплотилась в очаровательное человекоподобное существо — Раум всегда выглядел самым безобидным и спокойным из всех демонов. Осмотрев его с ног до головы, Сиэль немного растерялся.       — Себастьян сказал, что мне стоит позвать тебя для дополнительной защиты, — начал Сиэль, прокашлявшись. — И, вероятно, мне стоит извиниться за то, что я стал нарушителем твоего привычного образа жизни? — он изогнул бровь. — Утром, когда мы были наедине, моя голова была занята совсем другим.       — Вам не за что извиняться, сэр, — Раум поклонился. — Я рад видеть, что вы в порядке и что Его Сиятельству с вами комфортно. Это всё, что мне необходимо знать.       Сиэль удивлённо приподнял брови, не ожидав настолько дипломатичного и миролюбивого ответа от демона, и даже прошёл немного дальше, опершись локтями об оставшуюся полуразрушенную часть колонны. Ему почему-то не хотелось так быстро заканчивать разговор.       — Мне кажется, или мы уже встречались? — повернулся к нему Сиэль, пока Раум продолжать стоять на своём месте в абсолютно той же позе, подобно фонарю. — Нет, в смысле, до подземелий Клода. У меня такое чувство, что я тебя и раньше где-то видел.       — В первый раз мы встретились на балу Его Сиятельства, сэр, когда тот ещё был заточён в Мире смертных, — ответил Раум, и Сиэлю отчётливо показалось, что с такой интонацией он разговаривает, вероятно, всю свою жизнь. — А ещё позже вы дали мне имя. Чаки, сэр. Звучит очень благородно.       — Ну да, у нас так зовут… — Сиэль неловко улыбнулся, пытаясь назвать хоть одно известное лицо с таким именем, но йоркширский терьер у достопочтенной миссис Сомерсет, которая однажды заглядывала к ним на чай в его десятый день рождения — был единственным, кого он смог вспомнить. Потому просто предпочёл перевести тему: — Кое-кого очень влиятельного. Вообще, я достаточно удивлён тому, как ты воспринимаешь меня. Разве здесь не действует правило «Вассал моего вассала — не мой вассал»? Я не видел, чтобы ты подчинялся повелителю Себастьяна, хотя подчиняешься мне.       — Не помню, чтобы вы являлись повелителем Его Сиятельства, господин Сиэль, — Раум внезапно дёрнул уголком губ, изображая что-то наподобие улыбки, и это была самая яркая его эмоция, которую Сиэль видел за сегодняшний день.       — Но при этом ты называешь меня господином, — Сиэль растерялся.       — Могу снова вернуться к обращению «сэр», сэр, — дипломатично ответил Раум.       — Мне нравится и так, и так. Просто я всё равно не могу понять, почему ты обращаешься ко мне так же уважительно, как к Себастьяну, хотя вроде как подчиняешься только его приказам.       — О.       Раум, судя по всему, не ожидал вопроса, и его брови слегка приподнялись, выражая максимальную степень его удивления. Сиэль нахмурился, скрестив руки на груди: ему не нравилось чувствовать себя не настолько умным, как обычно, ибо Раум явно считал это слишком очевидным.       — У нас так принято, сэр, — ответил он несколько секунд спустя.       — Принято, эм… — Сиэль захлопал глазами. — Обращаться так к очень почётным гостям господ, или как?       — Нет, — Раум отрицательно мотнул головой. — Так принято поступать, если господин связан узами брака. У нас это очень редкое явление, тем не менее, владычица Первого круга состоит в официальной связи с владыкой Второго², и многие их слуги подчиняются им обоим одновременно.       Сиэль не думал, что его способно ещё что-либо смутить после порядочной закалки, однако он явно переоценил себя. Слова Раума настолько сильно всполошили его чувства, что он замолчал на целую минуту, а его лицо настолько покраснело, что затмило здешний закат. Прокашлявшись, Сиэль попытался выдавить из себя в ответ хоть что-нибудь, но получилось только затеребить поясок халата.       — Сэр, он сейчас развяжется, — Раум деликатно намекнул Сиэлю на приоткрывшееся бедро. Тот покраснел пуще прежнего, спешно запахнув халат.       — М-мы не… — Сиэль стыдливо зажмурился: у него дрожал голос. — Мы не состоим в браке. Это в принципе не возможно, что по правилам мира Себастьяна, что моего.       — Но вы ведь вместе, так? — спокойно спросил Раум.       Сиэль сглотнул слюну и поджал губы, не понимая, как ещё не зажарился на собственных скулах, но кивнул.       — Значит, всё правильно, — он кивнул и добавил: — господин Сиэль.       Это действительно очень смущало. Не настолько, чтобы хотелось провалиться под землю, но достаточно для того, чтобы нервно перекачнуться с ноги на ногу и отойти ближе к центру террасы из-за вдруг возникшего желания прогуляться. Отойдя ближе к краю, где они утром стояли с Себастьяном, Сиэль некоторое время помолчал, но всё же решился спросить:       — А разве ты не должен быть против? — он сощурил глаза, вдруг ощутив, что всё смущение куда-то резко исчезло. — Ну, то есть. Разве ты не должен относиться к таким отношениям неодобрительно? Как делают все.       — Нет, если это не противоречит воле моего господина.       — Но это ведёт его к разрушению, — веско добавил Сиэль и тут же осёкся: ему следовало держать язык за зубами. Однако Раум практически никак не отреагировал. Разве что его глаза немного прикрылись, так, словно ему резко захотелось спать, или же он глубоко задумался.       — Это неважно, — по его интонации Сиэль понял, что ответ был искренним. — Если он хочет этого, значит, так правильно. Я никогда не размышлял над правильностью его приказов или действий, ибо моё дело — чётко выполнять его указания и заранее предугадывать желания. Если бы он захотел снова высечь меня до кости — я бы подставил тело. А если бы захотел, чтобы я столкнул его со скалы — я бы столкнул. Потому что такова его воля.       Сиэль надолго замолчал. Слова Раума его действительно впечатлили, и, признаться, на своём веку он практически не встречал настолько преданного существа, за исключением Танаки, его прежнего дворецкого, который был верен его семье до самого конца. И, вспоминая ту самую ночь, в том числе взмывавшие в небо потоки огня, которые вырывались прямо из окон родительской спальни, Сиэль осматривал Баатор, где земля буквально пылала, и чувствовал, что не только избавился от фобии, но также, возможно, немного вырос.       Если раньше он был самовлюблённым, зацикленным на себе идиотом, то сейчас он был просто влюблённым идиотом. Волей-неволей, а жертвенность во имя другого, чем эгоцентричное желание спасти самого себя, всё же казалась чем-то гораздо более благородным. Даже если это ещё большая глупость.       — А каким он был раньше? — Сиэль улыбнулся, обернувшись на Раума, и его силуэт объяло красное свечение, которое на контрасте делало его кожу практически бесцветной. — Ну, Себастьян. Я столько слышал о нём.       — Не таким, как сейчас, сэр, — Сиэлю показалось, или это действительно была сдержанная улыбка? — Он никогда не пропускал ни одной битвы, даже самой незначительной. Всё, что касалось Баатора — вызывало в нём настоящую страсть. Он активно участвовал в политической жизни, присутствовал на всех мероприятиях, был безжалостен к врагам и щедр по отношению к соратникам — хотя не доверял им, это было только для того, чтобы потешить своё эго. Вся его деятельность была основана на жестокости и военных достижениях, и когда пришло время выбирать главнокомандующего армией — ему этот пост отошёл без всяких возражений и сомнений. Он даже метил на пост главного советника, но быстро охладел к этой затее, так как не желал быть чьим-то верным псом. Сами понимаете, что по его возвращению сюда многие были разочарованы. Он действительно изменился.       — А ты был разочарован? — Сиэль сощурился.       — Не знаю, что нужно чувствовать, когда испытываешь такое, — невинно ответил Раум. — Сэр, я не очень эмоционален.       — Да ничего, — Сиэль развернулся, вдруг обнаружив, что улыбается. По какой-то причине он ощутил, что немного привязался к этому странному созданию. Наверное, потому, что его разговоры «по душам» обычно бывали только с Себастьяном, а остальные… остальных он практически потерял. Ради этой новой жизни он полностью отринул старую, хотя вряд ли планировал нечто подобное несколько месяцев назад. — Мне было действительно приятно поговорить. Это было, хм… как с другом.       — Его Сиятельство никогда не произносил слова «друг», сэр, — Раум вопросительно склонил голову к плечу. — По крайней мере, в моём присутствии. Что это значит?       Сиэль прикусил губу, не зная, почему это вызвало в нём настолько глубокую печаль. Он поднял глаза, чтобы ответить, но неожиданно Себастьян закричал. Его собственное имя.       Коротко взглянув на Раума, Сиэль бросил только неловкое «извини», хотя знал, что не должен был извиняться, и побежал в спальню. Тот за ним не последовал. Наверное, догадался, что это был их личный вопрос.       Полностью бледный, Сиэль застыл у кровати в нескольких шагах, смотря на Себастьяна и пытаясь понять, что вызвало причину крика. Он уже был готов бросаться в оружейную за автоматом на случай непредвиденной беды, однако на удивление не смог заприметить абсолютно ничего. Но спустя секунду понял. Резко повернувшись к нему, Себастьян снова закричал его имя, хотя его глаза были по-прежнему закрыты. Причём, он прокричал это настолько страшным и отчаянным голосом, что Сиэль едва ли не поседел.       Его руки прижали к себе голову Себастьяна меньше, чем секунду спустя. А затем стали неистово трясти её: Себастьяну снился кошмар. Открыв глаза, он вцепился в Сиэля так, словно это было единственным, за что он мог держаться над пропастью.       — Ты здесь… — это было сказано облегчённым, но страшно вымученным тоном. Сиэль успокаивающе провёл рукой по его лицу, смазывая большим пальцем несколько капель его пота. Себастьян весь дрожал.       — Я здесь, — быстро повторил Сиэль, прижав его к себе ещё ближе. Его ладонь начала мягко гладить Себастьяна по макушке, и тот застонал. У Сиэля в груди ухнуло. — Ты кричал во сне… тебе снился кошмар?       — Да, — мрачно ответил Себастьян, делая глубокий вдох, чтобы привести дыхание в порядок. Его взгляд был напряжён и отведён в сторону.       Сиэль расположился рядом с ним, вытянувшись во весь рост.       — Расскажи, — попросил Сиэль. — Так будет лучше. Ты выглядишь очень напуганным.       — Да мне вообще никогда не снились сны до этого момента, откуда мне было знать, что это не реальность?! — Себастьян снова повысил тон, застыдившись своего страха. Однако Сиэль не разозлился. Вместо этого он снова погладил Себастьяна по лицу и тот, выдохнув, поджал губы. — Не хотел кричать.       — Ничего, — спокойно кивнул Сиэль, мягко проведя пальцем по линии его брови. — Так что тебе снилось?       Себастьян вдруг обнял его настолько сильно, что у Сиэля даже заслезились глаза: он буквально кожей почувствовал, как много эмоций было вложено в этот простой жест. А также ощутил мурашки Себастьяна, особенно в тех местах, где халат приоткрылся, и тот касался его голого тела своей кожей. Догадавшись, что Себастьяну нужно время, Сиэль избавился от своего халата и накинул на них одеяло. Теперь они были похожи на двух бабочек, которые по странному стечению обстоятельств попали в один кокон.       — Мне снилось, что кругом была тьма. Мрак, — голос Себастьяна дрогнул. — А тебя не было. Кругом ничто, и я сам… ничто.       — Это не ничто, — успокаивающе ответил Сиэль. — Это лишь полностью заполнившие ночное небо тучи, через которые однажды непременно пробьются звёзды. Тебе просто нужно взглянуть на ситуацию под другим углом.       Себастьян сделал новый тяжёлый вздох и поцеловал Сиэля в скулу, благодарно проведя рукой по его спине. Это выразило его чувства намного лучше, чем все возможные слова благодарности. Сиэль потёрся носом о его шею.       — Я закончил тренироваться, — Сиэль сказал это, надеясь, что это хоть немного поднимет Себастьяну настроение. — Завтра утром ты сможешь показать мне несколько приёмов. А пока что… мне полежать с тобой?       — Конечно, — он неожиданно поднырнул под его подбородок, опустившись немного ниже. — Только… пошепчи мне что-нибудь. Хорошее. Пожалуйста.       Теснее закутав их в одеяло, Сиэль устроился немного поудобнее и прижал к себе голову Себастьяна так, чтобы иметь возможность касаться своими губами его уха. Мягко поцеловав его в мочку, Сиэль безо всякого стеснения, робости, но с абсолютной искренностью стал повторять, как мантру, три слова. Достаточно громко, чтобы Себастьян слышал это и не мог сдерживать улыбки, но вместе с тем достаточно тихо, чтобы кроме Себастьяна этого не мог услышать никто.       На замок стремительно нависала тень, и они очень старались не думать о том, что эта ночь у них, возможно, последняя. Осмотрев их долгим взглядом, Раум развязал ленту портьеры. Спальня погрузилась в полумрак.

***

      Бездна представляла собой в основном безжизненные пустоши, в которых могли выживать лишь танар’ри — демоны данного измерения, да те баатезу, что доказали свое могущество. «Слоистость» измерения позволяла его обитателям скрываться от своих преследователей не одну тысячу лет, а высокий смертный риск для всех непрошеных гостей — увеличивал этот срок в несколько раз.       Верхние слои Бездны напоминали собой пораженную войной пустыню: красно-черные руины; возникавшие тут и там деревья, тлеющие слабыми малиновыми огоньками, вонзившимися в толстую каменистую кору подобно сколопендре; а также многочисленные белесые кости, слабо светившиеся в свете адского пламени. Были здесь и останки павших демонов, медленно сгорающие дотла. Некоторые из трупов на самом деле были живыми существами, но всепожирающее пламя не оставляло пути к отступлению. Как и тот факт, что они находились в Бездне, где всем управляло только одно — сила. И те, кто не обладают ей, измерению были без надобности. Как и те, кто не способен эту силу удержать.       Клод Фаустус был не таким. Даже когда его силы почти иссякали, он считался не менее опасным, более того, тот, кто рассчитывал убить его в подобном состоянии, сам оказывался жертвой своей цели. Подобно истинному баатезу, Клод не знал чувства жалости. Ему было плевать, выживет ли кто-то из его потенциальных охотников, но Левиафан приказал скрываться, и не выжил никто.       Стоя на одной из скал верхнего слоя Бездны, — равнины Бесконечных Порталов, — Клод медленно приоткрыл ядовито-желтые глаза, прежде чем безучастно посмотреть в сторону звёзд, нарисованных кровью «бракованных» — людей, что считались потомственными наследниками аристократических семей, не будучи ими при этом. Что ж, даже они на что-то годятся. Фаустус оскалился, глядя на сферу голубоватого оттенка, повисшую над фокусом главной звезды, и перемещающиеся в ней осколки Сердца. Ещё немного, ещё самую малость.       Он спрыгнул со скалы вниз, не обращая и малейшего внимания на круживших в воздухе подчиненных Пазузу — Владыки здешнего слоя. Фактически один из принцев Бездны уже признал Левиафана своим правителем, но Клод как никто понимал, что тот лишь выжидает: ни один из состоявшихся принцев Бездны не признает над собой правителя, кроме самого себя. Клод сам был таким же.       Левиафан подозревал о его предательстве, не мог не подозревать, так как был знатным параноиком, но это не отменяло того, что Клод по-прежнему был нужен ему для завершения операции. Возможно, они оба выжидали подходящего момента, чтобы уничтожить друг друга.       Клод ничего не говорил Левиафану, мастерски умея не только блокировать собственные мысли, но и видоизменять их для тех, кто пожелал бы вторгнуться в его сознание. Не пытался узнать планы Пазузу, и уж тем более, не пытался вмешаться. Если одному из властителей Бездны удастся сделать что-то стоящее, то Клод будет тем, кто соберет урожай. Если же нет, то он вернется к ожиданию. Рано или поздно Левиафан совершит ошибку, которая будет стоить ему всего. И тогда, вне зависимости, будет ли Сердце у Левиафана или же нет, он не сможет спастись. Но прежде надо разобраться с прочими надоедливыми созданиями. В частности, с вновь коронованным Великим Маркизом.       Клод долго смеялся, услышав, что этой пародии на баатезу вернули титул. От прежнего Андраса в этом Маркизе не осталось практически ничего, кроме человеческой оболочки, и уже за одно это Клод презирал своего врага. О, сколько он планировал свою месть этому отродью, сколько лет было потрачено на совершенствование навыков, сколько амбиций возлагалось на отмщение за прошлые унижения. И в итоге все это оказалось бесполезным.       Потому что самого Андраса не стало. Была лишь непонятная тварь, использующая это имя. Клод пытался вытащить того, кому не стыдно было бы отомстить. Дьявол, он пытался найти хоть что-то от бывшего Андраса в этой дряни, однако ему оставалось лишь засвидетельствовать падение некогда великого демона.       Клод был разочарован.       И тем болезненнее был тот факт, что, даже будучи в подобном состоянии, Андрас раз за разом разрушал его планы. А этот его смертный… Клод выдохнул сквозь зубы, морщась от неприятного запаха, свойственного всем слоям Бездны. Сиэль Фантомхайв не представлял собой ничего особенного. Помимо того, что он по чистой случайности оказался владельцем одного из осколков Сердца и был одним из «не бракованных» аристократов, мальчишка был слаб, как может быть слаб только смертный, да и гением его вряд ли можно было назвать, после контракта с демоном.       Тогда почему?       Клод не хотел отвечать на этот вопрос. Ему надо было знать только одно: человеческое отродье стало слабостью его противника. И он не погнушается этим воспользоваться.       Он оскалился, подходя ближе к звезде. Демоны, ответственные за ритуал, стояли на концах пятиконечной звезды, чуть поодаль стояли те, кто их сменит при малейшем признаке магической истощенности. Им нельзя останавливаться, только не сейчас. Если хоть что-то пойдет не так, то все годы подготовки пойдут к Дьяволу. Клод отлично знал, что с объединенной армией Баатезу они справиться не смогут, тем более все заинтересованные лица знали об их местонахождении. Однако у них до сих пор была одна, решающая абсолютно всё, лазейка. Сердце, пусть и без согласия владельцев, можно было соединить, на время, которого должно было хватить с лихвой, чтобы устроить хаос во имя шантажа. Во имя одного этого они и вели тщательную подготовку, собирая тех, кто обладал необходимой кровью.       — Сколько ещё? — спросил Клод.       — Сложно сказать, милорд. Сердце сопротивляется, — ответил один из стоящих наготове, смотря на сферу. — Мы собираем его без разрешения владельцев, милорд. Но магической составляющей должно хватить.       Словно отзываясь на его слова, Сердце угрожающе засияло, но, подавляемое кровью, затихло, вернувшись к бесполезному кружению по сфере.       — Надейся, чтобы это оказалось так, — как ни в чем не бывало, заметил Фаустус. — Иначе я отправлю вас к бывшим лордам Бездны. Кто знает, насколько они проголодались со времен своего заточения?       Стоявшие демоны заметно передернулись, но Клод не обращал на них внимания, внимательно смотря, как осколки Сердца в сфере дернулись, сближаясь, прежде чем отлететь к периферии, на мгновение сверкнув. Магическое давление, почти вдавившее всех присутствующих в землю, исчезло вместе с погасшей искрой, и камни снова закружили вокруг друг друга, сохраняя расстояние между собой. Это явление вызвало крик, человеческий крик со стороны, но Клод даже бровью не повел, повернувшись к одному из магов.       — Дополнительная кровь?       Один из подручных указал на дерево в стороне. На земле подле него сидела девушка, ровесница человеческого отродья. Чёрные длинные волосы покрывала кровь и сажа, а тёмно-зеленое платье скрывало под собой всю её фигуру, за исключением тонких изящных рук, прикованных цепью к стволу дерева. Она неотрывно смотрела на них, сощурив свои зеленые глаза, но молчала, прекрасно понимая, в каком положении оказалась.       — Истинная?       — Да, милорд.       Клод удовлетворённо приподнял подбородок, собравшись с мыслями, прежде чем развернулся к заклинателям спиной. Ещё немного, и даже само Сердце не сможет сопротивляться их воле. И тогда можно будет начать игру по-настоящему.       — Ханна?       — В камере на четвертом уровне, милорд.       Надо признать, на Сердце была его основная ставка. Вот только послужит оно не Левиафану, а ему. Стоит Сердцу соединиться, его повелитель тотчас начнет разрывать ткань пространства и времени между измерением людей и Баатором. Вот только, вот незадача, это потребует намного больше сил, чем Левиафан планирует. Не зря Клод подкорректировал его расчеты. И тогда, даже если Сердце не испепелит Левиафана дотла, он вполне сможет украсть артефакт из его ослабевшей хватки, а его самого оставить на растерзание адским псам.       Сам Баатор потеряет часть солдат, пытаясь восстановить ткань реальности. Все демоны с магическим талантом будут отправлены на это задание в попытках избежать божественного вмешательства. Баатезу будут так заняты, что не заметят, как Сердце украли у них из-под носа. А когда они это поймут, будет уже слишком поздно.       Он низвергнет всех и каждого, кто попытается ему противостоять. Особенно это затронет Андраса и его маленькую игрушку. Только надо будет поблагодарить их за предоставленную возможность, прежде чем убить.       Мимолетно усмехнувшись, Клод стремглав направился к порталу на четвертый слой, где обосновался его временный повелитель. Тем более, пока игра еще не началась, необходимо обеспечить страховку.       Порталы в Бездне напоминали дыры, соединяющие два слоя путем связывания материй пространства в определенной точке, что обеспечивало их стабильность даже в слоях, где магия практически отсутствовала большую часть времени. Перемещение, правда, было достаточно неудобным, но ни танар’ри, ни лордов Бездны, ни баатезу этот факт не беспокоил. У лордов Бездны были свои методы перемещения, а баатезу вполне спокойно мирились с таким перемещением, в виду стремления сохранить собственные магические резервы.       Мысленно скривившись от прошивших все его тело невидимых игл, Клод спустя мгновение стоял во дворе нынешнего убежища Левиафана — замка, чем-то напоминавшего замок Малагард своим стилем, хотя отсутствие лавы немного искажало это впечатление. К сожалению, ритуал по объединению осколков нельзя было провести на этом слое: в основном из-за опасности оного. К тому же, равнина Бесконечных Порталов идеально подходила для восстановления связи Сердца с другими измерениями через, собственно, порталы. От Стикса — реки, связывающей все миры демонов, от Бездны до самого Нессуса на Бааторе, — место проведения ритуала было отгорожено мощнейшими щитами, не позволявшими шпионам даже близко подобраться к этой зоне.       Всего через каких-то десять минут он стоял перед дверью кабинета Левиафана, отметив, что Ананель шёл по направлению к временной темнице Ханны. Явно решил поиздеваться, но Фаустусу до этого дела не было.       Распахнув двери, он зашел в сумрачную залу, едва освещаемую поставленной на столе свечой, горевшей неестественным фиолетовым пламенем.       — Повелитель, вы меня вызывали? — нейтрально спросил Клод, следя за тем, что его выражение лица даже случайно не показало Левиафану о его подлинных намерениях. Впрочем, он не сомневался, что тот уже давно обо всем догадывается. По крайней мере, о неверности с его стороны — точно. Другое дело, что он не действовал в соответствии со своими подозрениями.       — Да, — обронил Левиафан, отходя от окна-бойницы, почти не пропускавшего в залу даже какое-то подобие света. — У меня есть для тебя задание, касающееся нашего старого знакомого.       Клод, прекрасно понимая, о ком идет речь, поднял бровь.       — До меня дошли сведения, что Великий Маркиз собирается встретиться с Гробовщиком. Скорее всего, чтобы заполучить его помощь с Сердцем.       — В чем будет состоять моя задача, повелитель?       Левиафан на единую долю мгновения посмотрел на Клода своими гетерохромными глазами, прежде чем повернуться к нему спиной.       — Встреться с Гробовщиком раньше них. Даже если жнец работает на нас, всегда остается риск, что ему станет все равно, кому и как помогать. Уговори его устроить засаду, убей Великого Маркиза, а мальчишку приведи сюда. Согласие одной стороны на объединение осколков упростит нам задачу, но если шанса не возникнет, убей и его. Если же они поговорят с Гробовщиком первыми, убедись, что он все ещё на нашей стороне.       — Как прикажете, повелитель.       «Не выдавай себя. Будь холоден. Будь апатичен. Будь непринужден. Будь баатезу».       Никто так не знает цену самим себе, как баатезу, размышлял Клод, разворачиваясь к двери. Левиафан, чьё лицо потеряло всякое выражение, смотрел ему вслед, прежде чем его белые волосы едва сжались на его шее, но опали так же быстро, как устремились к нему. Никто так не знает цену тем, кто им служит, как баатезу.       Левиафан скривил губы; его волосы послушно легли на его плечи аккуратными волнами, прежде чем он щелчком пальцев закрыл двери за Клодом. Тот усмехнулся, тенью переместившись к порталу в мир людей, и ступил в него. Фиолетово-красный вихрь, обхвативший его, пронёс Клода над тысячью и тысячью реальностей, как тех, где правит порядок, так и тех, где правит хаос. Это выглядело так, словно миры проносились вокруг него, показывая моментальные видения крови, войны, мира, спокойствия, тотального разрушения, утопии. За три тысячи лет жизни, он повидал каждый из них, воевал практически с каждым, пытался завоевать каждое хотя бы раз.       Фаустус элегантно приземлился на крышу одного из зданий и осмотрелся. В мире людей за последнее пять лет он бывал намного больше, чем любой из демонов. По крайней мере, среди тех, кого не отправили сюда на временное проживание. Так что Клод прекрасно понимал, куда ему идти, и, не теряя ни минуты, он сорвался с крыши вниз, спокойно скользя по трубам и почти бесшумно ударяя каблуками своих сапог об асфальт. Смертные даже вскользь не посмотрели на странного мужчину, спрыгнувшего с крыши и спокойно пошедшего дальше.       Клоду это было только на руку. Не торопясь, он направился в сторону лавки Гробовщика, изредка смотря по сторонам, но не видел ничего, кроме серой массы. Невольно его мысли вернулись к смертному отродью, и Клод поморщился, более не обращая внимания на тех, чьи души вряд ли стоили хотя бы чего-то.       Наконец впереди показалось его место назначения, и Клода на мгновение охватило чувство надвигающейся катастрофы. Его интуиция взвыла, и он резко поднял голову вверх, увидев одного из заклинателей, который, свернув крылья, приземлился прямо рядом с ним.       — Милорд! Ханна сбежала! И она нарушила контур щита со Стиксом!       — Что? — зашипел Клод, прежде чем посмотреть на свою цель, находившуюся всего в паре десятков метров. Он не мог рисковать. Если контур нарушен, то вражеские баатезу в любой момент могли сорвать ритуал, а они не могли себе этого позволить.       — Открывай портал, живо! — отрезал Зепар, и спрыгнул вниз, потянув демона за собой. — Как она сбежала? — спросил он, выскочив на равнину Бесконечных порталов и побежав в сторону звёзд.       — Поменялась местами с Ананелем. Она вырубила его и поменяла свой облик, — добросовестно отчеканил заклинатель. — Мы не заметили подмены, так как они близнецы, пока она не разрушила фокус щита. Мы удерживаем границы, но если мы не вернем щиту стабильность в ближайшие пятнадцать минут, нам может не хватить сил на соединение Сердца.       Клод выругался, увидев впереди дрожащую завесу, временно исполняющую роль щита. Все демоны, что должны были заменять своих собратьев на концах звезд, повисли в воздухе, отражая атаки баатезу, которые, разумеется, не упустили своего шанса. Но ничего. У него достаточно сил, чтобы поставить новый щит. Или обеспечить прикрытие.       — Принесите фокус, — сказал он демону рядом, прежде чем начать читать заклинание. Древние слова слетали с его губ, застывая в том мареве веществ, что можно было бы ошибочно назвать воздухом. В следующий миг тьма, послушно отделившаяся от его тени, повисла в нескольких миллиметрах над щитом заклинателей, которые тут же сконцентрировались на фокусе.       Клод равнодушно усмехнулся, чувствуя на своей тьме многочисленные и абсолютно бесполезные атаки низкоранговых баатезу, прежде чем контратаковать, сметая весь фронт разом. Остальные баатезу, увидев легкую победу над своими сородичами, атаковали с удвоенной силой, но это не возымело никакого толка. Для кого-то уровня Клода требовался соответствующий противник, а этим было до него ещё слишком далеко, чтобы они составляли хоть какую-нибудь конкуренцию.       Следующая волна тьмы аннигилировала все заклинания, попавшие в её узы, и Клод отпустил её лишь после того, как над зоной ритуала вновь развернулась радужная поверхность щита. Убедившись, что щит стабилен, а выживших среди баатезу по ту сторону не осталось, Клод направился к заклинателю, что прибежал к нему ранее.       — Куда сбежала Ханна? — холодно спросил он, призывая его следовать за ним, пока он направился к порталу в мир людей.       — Баатор, милорд. Мы не успели её остановить.       Клод мысленно выругался. Он не успеет догнать Ханну в таком случае, да и следовать за ней сейчас станет слишком хлопотно, учитывая её место назначения. Но она слишком много знала, чрезвычайно много.       — Отправьте Ананеля за ней сейчас же. Я буду на Земле по распоряжению повелителя. Пошлите за мной отряд Дельты.       — Как скажете, милорд.       Виды, предоставляемые порталом, Клод пропустил, сосредоточенный только на одном. Ему надо было успеть в мир людей до того, как там покажется Андрас. Выскочив в каком-то незнакомом переулке — порталы, следуя природе Бездны, открывались очень хаотично, если только не были привязаны к определенной точке, — Клод заспешил к лавке. Но опоздал. Там, помимо Гробовщика, чувствовались две очень знакомые ауры.       — Черт, — выругался Клод.

***

      Лондон в январе 1894 года был практически таким же пасмурным и серым, как и всегда, за исключением возвышавшегося над Темзой Тауэрского моста, строительство которого практически завершилось³. Его торжественное открытие должно было состояться в июне, и, судя по огромному объему выполненной работы, в этот грандиозный проект была вложена значительная сумма не только из королевской казны, но и вкладов многих аристократических семей.       Ступив на него и заслонив лицо от свойственных порталам силовых молний, Сиэль поражённо осмотрелся, даже не смея предположить, что портал выведет их прямо сюда. С высоты Тауэрского моста, абсолютно пустынного, Лондон казался невероятно компактным, хоть и простирался довольно далеко — Сиэлю было достаточно раскрыть руку перед лицом, и город выстраивался буквально на ладони.       — Здесь так пустынно и красиво, — Сиэль обернулся на Себастьяна, который парой хитрых движений закрыл за собой портал, используя камень врат. — Знаешь, мой отец никак не хотел вкладываться в постройку этого детища, — он многозначительно топнул по мосту, — считал это принудительной выкачкой денег. И у него были веские причины так считать. Он тебе об этом не рассказывал?       — Мельком, — ответил Себастьян. — Но гораздо больше о деле, которое в итоге и завело нас сюда.       — Тогда, полагаю, нам следует поторопиться, — Сиэль взгромоздился Себастьяну на руки, слыша, как тот раскрывает за спиной крылья. — Нас не увидят в небе?       — Заклятие отвлечения, — хмыкнул Себастьян. — Только держись. Это будет действительно с ветром.       Сиэлю было действительно тяжело не кричать, учитывая, что скорость, которую набрал Себастьян, была невообразимой, а траектория — сумасшедшей. Тем не менее, некоторое время спустя они приземлились в одном из безлюдных переулков, удачно славировав перед Палас-театром Виктория, дверь которого приоткрылась сразу же, как они завернули за угол.       — Так это здесь? — неуверенно спросил Сиэль, сжимая ремень автомата, перекинутый через левое плечо. На его счастье, заклинание отвлечения внимания отлично работало, так что проблем с ношением оружия посреди бела дня пока не возникло.       Они с Себастьяном шли на встречу с Гробовщиком, которого Сиэль прекрасно помнил, хоть и виделся с ним достаточно давно. Иронично, но в тот момент он навещал его с целью убедиться в своём решении сбежать от Себастьяна, а получил ещё больше причин терпеть весь удар его тирании. Ко всему прочему, в прошлом его отец достаточно часто пользовался консультациями Гробовщика и иногда таскал своего сына с собой, чтобы тот потихоньку вливался в семейные дела. А, учитывая то, каким тот был всезнающим, Сиэль даже не был удивлён, что Гробовщик по итогу оказался далеко не человеком. Он и тогда оставлял о себе странное впечатление.       — Да, — негромко сказал Себастьян, морщась. Он всё ещё помнил последнюю встречу со жнецом на лайнере, и шрамы, оставленные косой смерти, неприятно заныли. — Нам надо убедить его помочь нам.       — Он настолько необходим?       — Ещё как, — Себастьян покачал головой, смотря на тёмное одноэтажное здание впереди, покрытое символикой, связанной со смертью и иже с ним. — Он, по словам Отелло, подручного Уильяма, был одним из тех, кто непосредственно работал с врагом. И был одним из тех, кто создал Сердце, позже разделённое на ожерелье и кольцо.       Сиэль замолчал, посмотрев в ту же сторону. Ему это, надо признать, совсем не нравилось. И то, что им надо просить о помощи фактически у врага, и то, что этот самый враг — Гробовщик. Да и Сиэль вряд ли мог рассчитывать, что хоть когда-то он поймет образ мыслей хоть кого-то из сверхъестественных существ. Даже Себастьяна он понимал не так часто, как хотелось бы.       — Тогда идём?       Они на мгновение посмотрели друг друга, прежде чем развернуться к конторе Гробовщика и пойти медленным шагом. Неспешно идя по мостовой, они оба отслеживали любую подозрительную деятельность вокруг, стараясь не выдавать собственного интереса. Надо признать, что даже сюда им пришлось добираться с предельной осторожностью — оказавшись вне Баатора, они тут же оказались в опасности. Сиэль был на нервах с тех самых пор, как они оказались в одной из подворотен лондонских улиц, перенесенные порталом. Ему все время казалось, что за ними следят, но он не был уверен, делают ли это свои или же чужие.       Себастьян открыл дверь конторы, пропуская Сиэля вперед, и незаметно осмотрел улицу, но, ничего не заметив, зашёл внутрь.       Обстановка конторы Гробовщика была по меньшей мере необычной. Сиэль весьма размыто помнил обилие гробов, покрывающих как пол, так и стены. Там же, где их не было, стояли банки с заспиртованными в них частями человеческих тел. Стоящий в помещении запах чем-то напоминал ему амбре Баатора, но степень едкости была намного меньше, не слишком раздражая глаза и нос. Хотя, возможно, его обоняние просто закалилось.       Сиэль настороженно осмотрелся вокруг, тихо взяв автомат в руки; Себастьян, преследующий его по пятам, не снимал руки с эфеса своего меча.       — Надо признать, — неожиданно раздался глубокий с шипящими нотками голос. — Не ожидал я таких высокопоставленных гостей. Граф Фантомхайв с Земли и Великий Маркиз Андрас с Баатора. Такой захватывающий оксюморон! Чем могу служить?       Крышка одного из прислоненных к стене гробов скрипуче отодвинулась, обнажив фигуру, стоящую в нем. Сияющий зеленый глаз, не скрытый челкой, сверкнул, разрезав душную тьму конторы, прежде чем седые волосы скрыли и его.       — Гробовщик, — предостерегающе оскалился Себастьян, не обратив внимания на приветствие. — Ты прекрасно знаешь, зачем мы здесь.       — О да, конечно, — засмеялся он, разводя руками в стороны, отчего черная хламида, служащая ему одеянием, всколыхнулась, взмывшись над грязными полами. — Не ожидал я, что потомок Винсента свяжет свою жизнь с демоном, — фыркнул Гробовщик, хихикнув. — Но род Фантомхайв всегда тянулся ко всему необычному.       — И нам нужна твоя помощь, чтобы разобраться с одной из таких необычностей, — заметил Сиэль, присаживаясь на гроб, но не отпуская руки, вцепившейся в спусковой механизм автомата.       — И она связана с тем, что ты учудил на лайнере, жнец, — презрительно зашипел Себастьян. Неожиданный свист воздуха, заставил Сиэля вскинуть голову, видя, как лезвие чёрного меча вонзилось Гробовщику в руку. Тот, впрочем, взглянул на неё лишь на долю секунды, прежде чем вновь оказаться лицом к лицу с Себастьяном. — Помни, что я не обеспечил тебе Ад только лишь потому, что ты слишком полезен. И ещё потому, что я знаю, насколько вам, жнецам, отвратительна ваша же жизнь.       — За каждое сведение должна быть своя плата, — усмехнулся Гробовщик, когда Себастьян очень неаккуратно вытащил свой меч, смахивая с него капли крови на пол. — И за помощь с Сердцем она намного выше, чем за всё остальное.       Вместо ответа Себастьян стянул перчатку с руки, показав её Гробовщику. Эффект не заставил себя долго ждать.       Гробовщик неожиданно истерически расхохотался, фыркая и задыхаясь, всё крепче и крепче прижимаясь к стене позади себя, прежде чем упасть на гроб, стоящий неподалеку.       — Распятый демон! О, ирония! — завыл он, смеясь и держась за бока. Сиэль скривился от неожиданного шума, удивлённо смотря, как на полках затряслись многочисленные банки, а некоторая их часть с треском упала на пол, распространяя вокруг аромат формалина и полуразложившихся частей тел. Себастьян закатил глаза.       — Хи-хи… — задушено хмыкнул Гробовщик, растекшись по крышке гроба и подняв указательный палец левой руки, что приоткрыло его покрытый чёрным лаком ноготь. — За этот милый кусочек платы я не расскажу нашему общему другу, что вы здесь были.       — А какова гарантия, что ты нас не обманешь? — Сиэль прищурился, многообещающе вздёрнув автоматом. — Ты уже сотрудничал с Клодом, твоя преданность слишком непостоянна.       — Моя преданность безоговорочна, граф. Самому себе, — Гробовщик усмехнулся, пригласив их с Себастьяном присесть на один из гробов: Себастьян проигнорировал, продолжив стоять на своём месте, а Сиэль нервно вздёрнул бровь, так как не был уверен, что, сделав это, не усядется верхом на одного из почивших постояльцев лавки. — Вас не должно это беспокоить, если у вас есть то, что нужно мне. А у вас есть это, гарантирую.       — То, что тебе нужно? — Себастьян изогнул бровь.       — Разумеется, — Гробовщик странно усмехнулся, достав из кармана печенье в форме человеческой кости. На его кивок головой в вопросе «будете?» Себастьян и Сиэль отрицательно покачали головой. — Иначе я бы не соглашался на эту встречу. Видишь ли, в настоящее время ты, Великий Маркиз, единственный, кто может помочь мне в одном деле. Поначалу я полагал, что причина в банальной скуке и привязанности лишь к одному измерению. Однако, несмотря на обретённый камень врат, это не решило мою проблему. Путешествуя из времени во время, из измерения в измерение, из пространства в пространство, я стал чувствовать самое страшное — усталость.       — Так ты хочешь предложить сделку? — Сиэль вкрадчиво посмотрел на Гробовщика.       — Так точно, граф, именно, что да! — воскликнул Гробовщик, словно догадка Сиэля принесла ему ощутимое физическое удовольствие. — Итак, — его тон стал в разы спокойнее, — я прекрасно понимаю, почему вы здесь. Вы хотите знать, как можно уничтожить Сердце?       — Именно, — единогласно ответили Себастьян и Сиэль.       — Я полагал, что вы уже должны были об этом догадаться, как только Отелло поведал Уильяму захватывающую историю о моём сотрудничестве с легендарным чудовищем, одним из первых детищ нашего Создателя. Правда, в настоящее время утратившим и былое величие, и могущество, кроме одного — воли. Она создаёт проблемы, — начал Гробовщик, принявшись неторопливо шагать между гробами. — Эта история настолько давняя, что от неё даже пахнет смертью — подобно запаху кокона шелкопряда, сладковатого, мускусного и пасмурного, как самая серая погода. Однако я поведаю её вам, раз вы действительно явились за этим.       — Можно как-нибудь менее красноречиво и сжато, пожалуйста? — нервно попросил Сиэль. — У нас действительно не так много времени.       — Ах, эти смертные, у них всегда нет времени, — Гробовщик меланхолично улыбнулся, посмотрев на него исподтишка, словно вспомнив о чём-то очень личном. — Так и быть. Если коротко, то, чтобы создать абсолютное бессмертие за счёт Сердца, в него необходимо было вложить самое важное — смерть. Я, как представитель, пусть ныне и бывший, несущих смерть, провёл ритуал, путём которого закалил Сердце к этой разрушительной стихии. Я использовал свою косу таким образом, чтобы оно повисло на грани, не разрушившись, но впитав в себя суть смерти, чтобы в противном случае оказать сопротивление. Проще говоря, это как сделать прививку от болезни, — прояснил Гробовщик. — Тем не менее, Сердце всё ещё висит на грани.       — Значит, чтобы внести дополнительную дозу для разрушительного урона, необходима твоя Коса, — мрачно прокомментировал Себастьян. — Хорошо. Что тебе нужно лично от меня?       — Хм, — Гробовщик неожиданно загадочно усмехнулся, поднявшись на ноги без каких-либо проблем. — Граф, — он посмотрел в сторону Сиэля, и тот почувствовал, словно его окунули в ледяную воду — настолько пронизывающим был взгляд, которого он даже не видел. — Надеюсь, вы не возражаете, если я ненадолго отберу вашего кавалера?       Сиэль и Себастьян переглянулись, но в итоге первый махнул рукой, опуская, наконец, автомат.       Себастьян, ободряюще сжав плечо Сиэля, пошел следом за Гробовщиком в подсобное помещение. Стоило двери за ним закрыться, как по косяку сразу же засветились руны, предотвращающие подслушивание.       — Связь ваша, конечно, — продолжил Гробовщик, толкнув ногтем стоящие на своём столе колбы, из-за чего одна из них свалилась на пол. — Ни разу я не видел ничего подобного. Не считай это комплиментом, впрочем. Неизведанные дороги тем и опасны, что нет ни векторов, ни хоть каких-либо направлений. Ты, в итоге, оказался чужим в собственном измерении. И не только в вопросе выбора партнера.       Гробовщик подошёл к Себастьяну, сжав в железной хватке его руку с печатью прерванного контракта.       — Тебе не уйти от его кары, не остановить действия проклятия. Оно уже зашло слишком далеко. Твои узы с Баатором почти прерваны, и это, в свою очередь, лишает тебя регенерации. И вместе с этим твоя сущность, всё твое существо, разрушается. Следы этого уже повсюду.       Резко отпустив его конечность, Гробовщик отошел к одному из окон-бойниц, отворачивая лицо от Себастьяна.       — Я знаю, — только и сказал Себастьян, и он действительно всё знал. Прерванный контракт ещё никогда не заканчивался для демона хорошо, но Себастьян, вся суть которого восстала против поглощения души Сиэля, не имел другого выбора. Не было его и сейчас. Неважно, сколько душ он поглотит теперь — всё это будет без толку, лишь немного отстрочив его окончательную гибель.       — Ты умрёшь, Андрас, — неожиданно сказал Гробовщик.       И из уст жнеца, помощника самой Смерти, это звучало как нельзя более мрачно.       — И если эта война не закончится в ближайшее время, то и его ты защитить тоже не сможешь. А твои собратья вряд ли даже подумают об этом после твоей кончины, — перед глазами Себастьяна так и предстало видение мёртвых, бездушных синих глаз, лишенных той искры жизни, что беспрестанно полыхала в них сейчас. И он разом побледнел, с трудом удержавшись, чтобы не сорваться со своего места и не устремиться к Сиэлю. — Так что действовать тебе придётся очень быстро, — Гробовщик рассмеялся, подставив своё лицо свету. — Итак, теперь о главном. Ты знаешь суть проклятия жнецов, Себастьян?       Применение человеческого имени было неожиданным.       — Достаточно мало, — кратко заметил Себастьян, сжав эфес меча.       — Люди, лишившие жизни самих себя, оказываются на перекрестке времени и пространства. Вынужденные служить Смерти, мы видим прошлое, настоящее и будущее тех, за кем приходим. Ведь мы, фактически, находимся вне временной линии, как таковой. Поэтому я знаю, что произойдёт дальше. Но сейчас речь не об этом. И пусть мы не можем столкнуться с самими собой, в виду опасности создания парадокса, подобная возможность остается. Однако она есть не всегда. Есть события, которые мы не в силах изменить, даже если очень сильно захотим.       Таким событием стало для меня создание Сердца. И пусть это был достаточно захватывающий опыт, — он снова рассмеялся, — Я надеялся достичь кое-чего другого, когда участвовал в этом процессе.       — Собственной смерти?       — Это так очевидно? — спросил Гробовщик, не обернувшись. Его волосы осветил прорвавшийся сквозь облачную завесу луч солнца. — Deus lo vult⁴. Он желает нашей службы, во имя искупления грехов. Многие довольны нашим псевдобессмертием, но меня оно никогда не привлекало. Я работал только для того, чтобы заслужить право уйти, и только потом понял, что это никогда не подразумевалось нашим контрактом. Создав Сердце, я был уверен, что оно сможет меня убить. Но Левиафан отказался исполнять свою часть сделки. Для него, как и для тебя, я был слишком полезен.       — Но есть же Коса? Почему ты не воспользовался ею? — спросил Себастьян, неожиданно заслушавшись рассказом Гробовщика.       — О, всё не так просто. Ни один жнец не поднимет на меня руку, ни один демон не пожелает сделать этого, опасаясь мести со стороны департамента, ни один ангел не освободит меня от моей участи. Поэтому, как только Сердце будет уничтожено, я прошу тебя, Андрас, Великий Маркиз, убить меня моей же Косой, — Гробовщик развернулся прямо к нему, и его зеленые глаза оказались не скрытыми челкой. Их пронизывающий взгляд заставил Себастьяна поджать губы.       — Моя коса послушается тебя, а мести со стороны ты можешь не опасаться — всё равно ты умрешь раньше, чем кто-то успеет что-либо сделать, — пожал он плечами. — Я же пообещаю, что помогу с Сердцем, и, возможно, даже предприму что-то против Зепара. К тому же, неужели ты не хотел вернуть мне должок?       Себастьян молчаливо посмотрел на него, понимая, какой перед ним стоит выбор. Гробовщик не отпустит его, если он не согласится, но, смотря правде в глаза, он действительно мало что терял. Жить ему осталось немного — департамент банально не успеет ничего сделать после. И момент смерти Гробовщика, скорее всего, станет одним из событий, которое ни один из жнецов не сможет изменить даже без риска создания временного парадокса.       — Я согласен, — Себастьян дал ему руку.       Вслед за этим рукопожатием, по их запястьям прошла красная магическая ветвь обещания, которая тут же распалась.       Через небольшое количество времени Себастьян, поднимаясь по деревянной лестнице, ведущей из подсобки, услышал хлопок закрывшейся за его спиной сиреневой сферы портала, и вернулся в лавку. Сиэль абсолютно спокойно сидел на крышке одного из гробов, смиренно ожидая Себастьяна, хотя по его внешнему виду было заметно, что он успел хорошо поволноваться. Услышав скрип, Сиэль резко обернулся, и его взгляд тут же потеплел.       — Всё прошло хорошо? — он хмыкнул, убрав дуло автомата.       — Да, вполне, — кивнул Себастьян, подойдя к Сиэлю. Тот, в свою очередь, не сдержался и резко обнял его. Себастьян, будучи под впечатлением от недавнего приватного разговора, медленно закрыл глаза, сжав в ответ талию Сиэля. В таком положении они простояли около двух минут, абсолютно молча.       — Так понимаю, он ушёл. Все подробности позже? — Сиэль поднял взгляд на Себастьяна, и тот кивнул. — Хорошо. Тогда открываем портал?       — Нельзя, — категорично покачал Себастьян. — Блоки жнецов самые мощные, именно поэтому на ход их работы повлиять сложнее всего. Каждый, кто попытается применить здесь магию или магические артефакты помимо Гробовщика, поплатится, и не факт, что не жизнью.       — Весьма удобно, — хмыкнул Сиэль. — Зря ты мне это сразу не сказал. А то я переживал, что здесь нам бы смогли устроить засаду.       — Не факт, что засаду нам не устроят сразу по выходу из лавки, — вздохнул Себастьян, взяв Сиэля за руку и направившись к двери. — Боюсь, что так, скорее всего, и будет. У Клода много шпионов, но если сейчас мы только потенциальные покойники, то без этой встречи были бы абсолютными. Мы не зря добирались сюда.       — Тогда пойдём? — Сиэль взглянул на Себастьяна, приготовившись толкнуть дверь. Себастьян, прищурившись, кивнул.       — Так-так-так, — раздался знакомый голос, как только они показались на улице, и Сиэль мгновенно направил на его обладателя дуло своего автомата. — Знакомая вонь, — протянул Клод Фаустус, медленно перемещаясь над ними на своих странных, скользких на вид паучьих лапах, которые присутствовали в дополнение к его человеческому телу, вместе с чуть удлинившимися волосами и плотоядным выражением лица.       — Зепар, — прошипел Себастьян, крепко сжимая эфес меча в правой руке. — Неужели тебе, наконец, хватило наглости напасть посреди мира людей?       Клод презрительно оскалился, глядя на них сверху вниз.       — А ты, наконец, пал окончательно? — спросил он, скривившись. — Пугающая тенденция, — заметил он показательно задумчиво. — С этим… ты знаком меньше года, но он уже обратил тебя в того ещё гуманиста.       Сиэль сощурился, краем глаза уловив, что в толпе, окружавшей их, началось непонятное движение.       «Значит, решили взять в клещи?» — подумал он, поймав знакомый малиновый блеск. Себастьян рядом, похоже, пришел к тому же выводу и придвинулся ближе к нему. Увидев это, Фаустус истерически рассмеялся.       — Ты только посмотри на себя, демон раздора! На прошлой войне ты сам, лично, загонял меня в угол, дразнил меня моими слабостями! А теперь… — Клод выхватил свой собственный меч — необычный на вид клинок, из металла, который по какой-то причине отливал цветом насыщенного изумруда, — и направил его на Себастьяна. Выражение его лица переменилось, став леденяще хладнокровным. Даже воздух вокруг словно потемнел, становясь тяжёлым и вязким, от чего у Сиэля на какую-то долю секунды перехватило дыхание.       — А теперь я смогу загнать тебя, — злорадно произнёс Фаустус и отцепился лапами от здания, упав прямо к ним. В ту же секунду Себастьян раскрыл крылья, ухватив Сиэля за воротник, и, уходя из окружения, швырнул в стягивавшихся демонов огненный шар. От криков людей и демонов, слившихся в единую какофонию боли, Сиэль до белизны костяшек сжал магазин автомата. Холодный ветер, приносящий с собой ставший тошнотворным запах Темзы, буквально давил на лицо Сиэля, заставляя прикрывать глаза. Хоть он и понимал, что именно этого делать не стоило.       — Я возьму на себя Клода, — неожиданно сказал Себастьян, сконцентрировав на себе внимание Сиэля. — Сможешь продержаться? — спросил он, мастерски уклонившись от чуть не попавшего в них энергетического заряда.       — За кого ты меня принимаешь, а, Себастьян? — произнёс Сиэль, прекрасно понимая, о каком уровне доверия говорит то, что подобный вопрос вообще был задан. — Отомсти этому куску дерьма.       Над его головой раздался смешок, почти слившийся со звуками взрывов магических ударов; Сиэль фыркнул, осознав, что такие моменты проявления доверия у них всегда случались, когда весь мир катился к чертям.       И тут Себастьян отпустил его.       К счастью, высота была небольшая, и Сиэль сумел сделать перекат, оглянувшись и увидев, что те нападавшие, что хотели загнать их в клещи, теперь пошли за ним. Причём, сделали это они очень странно — не используя собственных крыльев. Хотя, вероятно, их у них, как и у Клода, просто не было.       Решив подумать над этим позже, Сиэль зигзагами побежал по мостовой, уже не останавливаясь и держа автомат наготове. Сейчас ему нужно было найти какой-нибудь узкий проулок или тупик — пока он на открытой местности у него нет и шанса против демонов. Над его головой со свистом пронёсся Клод, швырнувший в него шар тёмного пламени, и Сиэль отпрыгнул далеко в сторону. Он успел вовремя: последовавший взрыв оставил в мостовой аккуратную дыру, а он отделался лишь временной глухотой на одно ухо.       — Не уйдешь! — заорал позади кто-то из его преследователей, и Сиэль, повернувшись и стараясь не кривиться из-за звона в ушах, выстрелил в его направлении, тут же сорвавшись с места и не услышав ошеломленный крик демона, в которого он, похоже, попал.       Небо над его головой неожиданно потемнело, и Сиэль, сворачивая в сторону жилых домов, краем глаза увидел, как эта тьма полыхнула огненным штормом, оставляя за собой лишь привычную синеву. Себастьян и Клод, что обменивались ударами прямо над Букингемским дворцом, были буквально объяты вихрем теней и пламени. Сиэль вынудил себя отвернуться, нырнув в один из переулков и слившись со случайными прохожими, которые ещё не успели скрыться с поля их неожиданной битвы. Впрочем, этим людям уже не суждено было уйти живыми; демоны-преследователи хладнокровно убили их, полностью зациклившись на нем.       Этим Сиэль и воспользовался; проверив небо на неприятные сюрпризы, он резко развернулся и нажал на спусковой крючок. Автоматные очереди прошили приближающихся баатезу насквозь, оставив в их телах заметные дыры, которые тут же заполонило сиреневое пламя. Но это не останавливало их, нет; боль от пулевых ранений добавляло их оскалам все больше и больше кровожадности, пока они приближались к нему.       Сиэль снёс одному из них голову.       Баатезу ошеломленно наблюдали, как их товарищ взорвался, облив всех, кто находился рядом, своими внутренностями. Сиэль сглотнул прилившую к горлу рвоту, скинул пустой магазин, тут же поставив ему замену. Стремглав он понесся дальше, воспользовавшись всеобщим замешательством. Он не видел, куда бежал, и не знал, сколько ещё ему нужно продержаться.       Но, несмотря на свою внутреннюю панику, Сиэль соображал удивительно ясно. Его дыхание сбилось, а печень под ребрами ныла из-за слишком интенсивной нагрузки, однако он, пересиливая себя, бежал дальше, обстреливая демонов, если те приближались к нему слишком близко. Улицы Лондона представали перед его глазами лишь непонятными серо-синими разводами, контрастным алым выделялись пятна крови.       Рана от когтя на левой руке болела. Её словно жгло изнутри, и Сиэль выругался, на бегу заматывая кровоточащий порез, а затем снова обстрелял нападавших позади автоматной очередью, получив в ответ несколько магических ударов одновременно. Сиэль прижался к земле, пропуская шары над собой, и, кривясь, почти забежал за поворот, когда в стену рядом с ним со всей силы врезался Себастьян.       Выглядел он достаточно прилично, учитывая все обстоятельства; на лице алело несколько длинных порезов и ещё пара на правой руке, сжимавшей эфес меча. Себастьян, поджав губы, смотрел на приближающегося Клода и, похоже, ни один из них не заметил, рядом с кем они приземлились.       Сиэль, решив опередить баатезу позади него, встал перед Себастьяном, услышав его задушенный вздох, и выстрелил прямо в лапы Клода.       Автоматная очередь задела также и паутину, на которой Фаустус удерживался в воздухе, как на крыльях. Тот, не успев увернуться, пораженно вскрикнул от боли, а затем яростно посмотрел на Сиэля. В его глазах, ставших ярко-малиновыми, не было даже намека на человечность.       — Щенок! — прошипел он, кинувшись прямо на них.       Звон скрестившихся лезвий зазвучал в воздухе, когда прямо перед Сиэлем, отражая гневную атаку, появился меч Себастьяна. Оба зарычали, но Клод всё-таки отлетел назад, когда не смог дожать атаку до конца. Рука Себастьяна обняла его талию, прежде чем они снова взлетели. Фаустус, нити паутины которого не могли так легко восстановиться в нужном объеме, тлея всё тем же сиреневым пламенем, перемещался чуть поодаль, явно лишившись большей части своей скорости.       — А где ещё один? — спросил Себастьян, искусно летая между зданиями. Сиэль, скрываясь от яростного ветра, прижался лицом к его груди.       — Снёс ему голову, — ответил Сиэль, вдохнув неповторимый запах тела Себастьяна и попытавшись хоть немного успокоить взбушевавшиеся нервы. Рука на его талии сжалась самую толику сильнее в немой поддержке, которую пока ни один из них не мог позволить себе оказать. Несмотря на то, что это была не первая его битва, он впервые являлся её участником. Сиэль только сейчас, оказавшись на краткое мгновение в какой-никакой безопасности, осознавал, насколько на самом деле он был к этому не готов. Но…       Сиэль вдохнул запах Себастьяна, такой знакомый и вызывающий в нем ощущение уюта. Да, ради этого он здесь. И будь он проклят, если кто-то остановит его.       Легко и непринужденно планируя на своих крыльях, Себастьян приземлился на крышу одного из высотных зданий, и Сиэль сразу же отошел чуть в сторону, проверив магазин, чтобы проверить количество оставшихся патронов. Поставив магазин на место, он сделал мысленную закладку, когда ему придется его менять. Клод приземлился почти следом за ними, рыча из-за того, что некоторую часть его лап приходилось чуть ли не волочь следом: видимо Сиэль повредил кости — об этом говорил белесый блеск в ранах, прикрываемый сиреневым пламенем.       — И даже так, — начал Фаустус. — Я в гораздо более выгодном положении, чем ты, Андрас, — он саркастично вздёрнул подбородок.       Себастьян и Сиэль пошли по кругу, их примеру последовал и Клод, пытающийся собрать силы.       — И почему же это? — спросил Себастьян, держа свой меч в оборонной позиции. — Это не я сейчас с покалеченным телом.       — Напомни-ка мне, когда я нанёс тебе эти раны на твоём лице? — жеманно произнёс Клод, на что Себастьян практически никак не отреагировал. Но даже его дёрнувшаяся бровь стала для Фаустуса достаточным ответом. — И наверняка те раны, что я нанёс при распятии, тоже не зажили до конца.       Теперь мысленно скривился уже Сиэль, осознав, что это правда, но постаравшись не выдать данного факта. Он до сих пор помнил, как эти раны выглядели и как выглядят сейчас. И как бы ему не хотелось сейчас расстрелять Фаустуса, Сиэль понимал, что ему-то и в прошлый раз удалось подстрелить его лапы только из-за незнания Клода о последствиях. Сейчас он сможет попасть, только если они смогут застать его врасплох.       — Несмотря на то, что ты не отрезан от источника, как я, твоя способность регенерации замедленна, — ехидно усмехнулся Клод, сделав неспешный выпад, который, впрочем, был отражен Себастьяном. — И это не последствия от контракта, который ты так поспешно разорвал, Андрас. Вернее, не только от него.       Себастьян зло посмотрел на него исподлобья; ему нечего было ответить на эти слова, и Клод прекрасно об этом знал.       — Твоя регенерация подозрительно близка к человеческой, демон раздора, — заметил Фаустус, проницательно посмотрев на Сиэля, не снимавшего пальца с курка. — Насколько ты пал, а, Андрас?       — И демон с настолько низкой регенерацией смог поставить тебя на колени, Зепар, — весело хмыкнул Себастьян, оскалившись. — Или тебе напомнить, как ты ни разу не смог одолеть меня в честном противостоянии? Неужели ты возомнил, что у тебя получится на этот раз?       Лицо Клода ожесточилось ещё сильнее.       — Нам предстоит это выяснить, полагаю, — холодно заметил он, подняв свой меч вертикально вверх.       — Сиэль, встань позади меня! — резко крикнул Себастьян, и Сиэль тут же выполнил указание, увидев, как в воздухе начинают кружиться потоки тьмы, напоминавшие смесь нефти и зыбучих песков; попав на кровлю крыши, они мгновенно впитывались в неё, отчего твёрдая поверхность становилась неустойчивой и скользкой. Себастьян не стал медлить, вонзив меч в кровлю под своими ногами, и небольшая площадь, на которой они стояли вдвоем, оказалась окружена кольцом пламени, пожирающего приближающиеся к ней язычки тьмы. Кольцо вспыхивало яркими протуберанцами, разрежающими тёмные спирали в воздухе над ними, и, группируясь, они вонзались в толщу вражеской атаки подобно копьям, разрывая созданную магией материю.       В воздухе, уподобляясь снежной метели, кружились чёрно-красные частицы материи, уничтожающие друг друга, в то время как их создатели стремились сделать то же самое, смотря на своего противника, каждый через свою занавесу. Тёмные лучи разбивались о вздымавшуюся вокруг них двоих огненную преграду; лишь изредка они прорывались сквозь неё, но отражались лезвием меча.       — Сиэль, — вдруг начал Себастьян; его голос практически заглушался треском пламени и шипением распадающейся тьмы. — Я долго не продержусь. Нам надо заканчивать.       — Что ты предлагаешь? — спросил Сиэль, крепче сжав своё оружие, и моргнул, когда Себастьян поддел его локтём, многоговоряще кивнув в сторону Клода. — Издеваешься? Как я смогу в него попасть?       — Это оставь на меня.       Сиэль вздохнул, собравшись с силами.       — Ладно, давай попробуем. Но если у нас не выйдет, моя смерть на тебе, — фыркнул он.       — Как скажешь, — в тон ему ответил Себастьян. — По моему сигналу.       — Понял.       В этот же момент Себастьян взлетел, оставив Сиэля одного в круге пламени. Сиэль, выравнивая дыхание, стал в боевую позицию, всё время держа дуло на Фаустусе, который напряг конечности, но прыгать не спешил.       То, что началось после, Сиэль едва ли не смог понять. Себастьян использовал магию по минимуму, оставляя круг вокруг Сиэля, и изредка отвечал на атаки Клода, вместо этого либо предпочитав уклоняться в воздухе, либо непринужденно отражать их лезвием меча. Фаустус, которого происходящее раздражало всё больше и больше, медленно поднимался в воздух на своей паутине, видимо, сам этого не замечая.       И, наверное, если бы не ситуация, Сиэль не смог бы оторвать взгляда от Себастьяна. Полностью развёрнутые чёрные крылья, без каких-либо проблем подчинявшие ветер себе, разметавшиеся черные волосы, создавшие подобие извращенного ореола вокруг его покрытого кровью лица, и сияющие глаза. В воздухе, посреди удушающих лент тьмы и огненных протуберанцев, он словно светился от наполняющей его энергии.       Клода это раздражало.       Сиэль заметил, как тот медленно, но верно, теряет своё привычное выражение лица — на место холодности и презрения пришло бешенство и отстраненное изумление. То немногое, что Сиэль знал о военном деле, дало понимание: Клод совершит ошибку в таком состоянии рассудка. Причём, он сам даже не станет об этом задумываться, будучи одержимым Себастьяном.       Он её совершил.       Полностью оторвавшись от земли, Клод сконцентрировал всю свою энергию в следующую атаку. Включая ту, которая окружала Сиэля, испытывая на прочность огненный круг вокруг него.       — Да сдохни ты уже! — заорал Клод, став совершенно непохожим на самого себя.       В этот самый момент, вместе с чёрным лучом чистой энергии, выпущенной Клодом, Сиэль выстрелил, не нуждаясь в сигнале Себастьяна.       Одна очередь.       Сменить магазин.       Вторая.       Пока он не очнулся, пока не сообразил, что произошло.       Сиэль не упустит шанс, который ему так опрометчиво дали.       Перезарядка.       Третья.       Всё его внимание сконцентрировалось только на одном. Не спускать палец с курка до тех пор, пока в магазине хоть что-то есть, не обращать внимания на вновь взметнувшиеся ленты тьмы, снова пытающиеся прорваться через огненное кольцо, не замечать появляющихся на его руках порезов. Только стрелять. Пока он не испустит последний вздох. Пока не отправится туда, где ему самое место.       Но патроны рано или поздно кончаются. И Сиэль, почувствовав пустоту в своей сумке, опустил автомат, посмотрев на Клода, перед которым жалкой занавеской застыла изрешечённая тьма. Пули, что должны были попасть в голову, застыли в ней, покрытые какой-то плёнкой. Многочисленные раны на его теле кровоточили и горели пламенем, но Фаустус не издал ни звука, смотря на Сиэля с такой непритворной ненавистью, что Сиэлю пришлось сдерживаться и не дёрнуться от такого взгляда. Рядом с Сиэлем спланировал Себастьян, и они оба посмотрели на того, кто в самом начале был настолько уверен в своей победе, что не воспользовался собственным элементом неожиданности.       Были ли это от испытываемой им ненависти по отношению к ним? Или тем, что он не считал никого из них достойным противником?       Наверное, только Сиэль задавался этими вопросами, а Себастьян просто шёл вперед, разрезая распадающиеся вокруг себя тени.       — Последние слова? — спросил Себастьян, упёршись кончиком лезвия в шею Клоду.       — Не дождёшься, — криво усмехнулся Фаустус, а в следующий миг прямо под его ногами разверзся портал, из которого выпрыгнул один из тех баатезу, что бегали за Сиэлем по кварталам. Он отразил атаку Себастьяна и отбросил его обратно к Сиэлю. Оскалившись, он, щеголяя отверстиями от пуль в своей одежде, но в остальном целый, схватил Клода за воротник и снова нырнул в портал, закрыв его за собой.       Сиэль, свалившись от напряжения на колени, опустошенно посмотрел перед собой, а потом закрыл рукой глаза, чувствуя себя странным образом обманутым.       — И что будет теперь? — спросил он у Себастьяна, страшась ответа на этот самый вопрос.       — Объясню, как вернёмся, — Себастьян, подав ему руку, помог подняться. — Пойдём, Сиэль. Мы устроили очень много шума. И нужно возвращаться обратно как можно скорее, если мы не хотим брать за это ответственность.

***

      Сиэль аккуратно обмакнул ватку в раствор антисептика, прежде чем промокнуть ей крупный порез на скуле Себастьяна. Тот послушно держал глаза закрытыми, не морщился, однако всякий раз, когда Сиэль, увлекаясь и проявляя чрезмерную старательность, приближал своё лицо к его губам, Себастьян облизывал их, чувствуя, что в помещении становится душновато. «Сиэль всегда очень шумно и тяжело дышит, когда сосредоточен, — задумался Себастьян, осторожно приоткрыв один глаз: Сиэль по-прежнему орудовал ваткой с невероятно серьёзным выражением лица и пожёвывал губу. — Чёрт, возбуждает».       — Ох, — Себастьян закрыл глаз от греха подальше, когда Сиэль стал аккуратно промачивать ваткой уголок его рта.       — Что такое? — Сиэль покосился на него, принимаясь смачивать подбородок. — Если что-то не так — скажи.       — У нас сейчас повторная вылазка на носу, быстрее.       Сиэль категорично мотнул головой.       — Нет. В последнее время сюрпризы твоего тела мне не нравятся, надо как можно быстрее залечить порезы. Ты как-то сам говорил, что люди — слабые животные, которые могут умереть от простого заражения, а с природой этого места… — Сиэль поморщился. — Не удивлён, что ты всегда ходишь в перчатках.       Себастьян вздохнул, но покорно расслабил плечи, позволив Сиэлю дальше обрабатывать раны. В основном пострадало лицо, но немного задело и шею.       Вернулись они в Баатор с Сиэлем около получаса назад, и первым делом сразу же встретились с Мефистофелем, чтобы вернуть ему камень врат, а также с Аббадоном, чтобы сообщить о результатах операции. Им повезло: тот был в немного приподнятом настроении, что было от силы раза три за всё это столетье, ибо из-за нарушенного защитного барьера прямо в месте реки Стикс у них появилась возможность не только получить доступ к Планам с обосновавшейся группой Левиафана, но и схватить Ханну — беженицу или шпионку, что на данный момент было неизвестно. С ней они и должны были встретиться.       — Как думаешь, почему она хочет поговорить именно с нами? — спросил Сиэль у Себастьяна, заканчивая обрабатывать последний шрам.       — Понятия не имею. Но не скажу, что это играет нам на руку. Я и так имею статус предателя, — Себастьян вздохнул, откидываясь на кровать спиной, и Сиэль, отложив ватку, осторожно присел рядом. — Напомни, когда у нас встреча?       — Только не говори, что забыл, — Сиэль посмотрел на Себастьяна так, словно увидел приведение. Тот бросил на него острый взгляд. — Через час, — мрачно ответил Сиэль, прикусив губу.       Себастьян возвёл мученический взгляд к небу и провёл рукой по лицу.       — Это просто ужасно. Я стал забывать даже то, что было сказано совершенно недавно, — сказал он, принявшись массировать переносицу. — И, пусть я по-прежнему помню своё прошлое, мне кажется, что ещё немного, и я даже не смогу пересказать Столетнюю войну. Сиэль…       — М? — Сиэль поднял голову, не сумев скрыть сочувствия в глазах.       — Иди ко мне, выглядишь как напуганный щенок, — Себастьян, невесело усмехнувшись, хлопнул по месту на кровати рядом с собой. — Вот так, — он улыбнулся, когда Сиэль примостился рядом, уставившись на него растерянным взглядом. Себастьян дотронулся до его щеки. — Ну что ты? Тебе страшно?       — Не могу назвать это страхом, — Сиэль закрыл глаза, прижавшись ближе, и, хоть поглаживания немного успокаивали, этого было явно недостаточно. — Знаешь, наверное, я подавлен. Нет, не так. Ты с каждым разом слабеешь, я не могу найти выхода… я вообще ничего сделать не могу. Это даже не отчаяние. Это катастрофа.       Себастьян прижал его к себе. Некоторое время они просто молчали, не то от отчаяния, не то от усталости, не то потому, что не находилось слов. Тем не менее, Себастьян вдруг откинулся на спину, возведя к потолку мечтательное выражение, и Сиэль изогнул бровь, не понимая причину таких эмоций.       — Что?       — А я не думал, что ты такой пессимист, Сиэль.       — Я реалист, — тот насупился.       — Тогда почему не счастлив, когда мы с тобой лежим здесь под одеялом прямо сейчас? — Себастьян изогнул бровь. Сиэль, подняв на него растерянный взгляд, попытался улыбнуться, но это всё равно было не слишком весело. — Ты ведь говорил, что тебе больше ничего не надо.       — Говорил, — Сиэль хмыкнул и, пусть его выражение по-прежнему нельзя было назвать умиротворённым, перевернулся на бок, уткнувшись Себастьяну в шею. Тот воспринял это как извинение, и был прав: Сиэль осторожно дотронулся поцелуем до впадины между его ключицами, которую приоткрывал воротник чёрного костюма. — Просто… — продолжил он, так и не отстранившись, — прости. Знаешь, я был ужасным ребёнком. Часто запирался в комнате и не хотел кого-либо видеть, гордо величая свои состояния депрессиями, хотя на самом деле это было от желания быть кому-то нужным — чтобы меня подошли и утешили. Вовсе не потому, что я действительно страдал. В итоге это вошло в привычку. И сейчас я чуть не сделал то же самое.       — Как бы там ни было, мы есть друг у друга, — Себастьян погладил его по макушке, ощущая себя так, будто на него снова надели рясу преподавателя, ибо, пусть они с Сиэлем и лежали в объятиях на одной кровати, их разговор почти стал напоминать лекцию. — Цени настоящее, это единственное, за что стоит держаться. Вопросы о будущем и смысле жизни мало кому облегчали жизнь, если они превращались в повод для переживаний.       — А как же тогда жить? — Сиэль приподнял голову, и его взгляд наполнился глубокой тоской. — Не задаваясь вопросами о будущем, ты не поймёшь к чему стремиться.       — Задавай вопросы самому себе, — обнял его Себастьян, мягко прошептав это на ухо; Сиэль закрыл глаза, почувствовав, как, не смотря на печаль, в груди теплеет. И он нашёл руку Себастьяна под одеялом, надеясь усилить это чувство. — Не о том, что возможно, а о том, чего ты хочешь и ждёшь от самого себя. Неужели люди, ставя себе цели, осознанные цели, а не расплывчатые желания, полагаются лишь на слепую удачу?       — Возможно, такие найдутся, — хмыкнул Сиэль, однако на его лице была улыбка — Себастьян мягко поглаживал большим пальцем его ладонь.       — Сиэль, — он вдруг обратился к нему невероятно серьёзно, и Сиэль приоткрыл глаза. — Выигрывают только те, кто, сохраняя собственное достоинство, остаются честными, прежде всего, перед собой и чувствуют твёрдую правильность собственного поступка. Он может быть неожиданным. Он может не соответствовать некоторым твоим внутренним убеждениям или установкам. Он просто должен быть таким, чтобы ты сам почувствовал, что это оно, что так надо.       Сиэль промолчал.       — Поэтому так трудно обрести счастье, — продолжил Себастьян. — Люди сами зачастую не знают, чего хотят. Или заблуждаются. «Правильность» можно познать только путём проб и ошибок, которые невозможно совершать до бесконечности, ведь, в конечном счёте, какая-то из них будет фатальной. И тогда всё снова начинается по новому кругу. Важно быть мудрым, Сиэль. Важно играть честно.       — А как же судьба? — спросил Сиэль.       — Она есть. Но она лишь посылает испытания, а результаты нашей борьбы могут поменять её изначальный вектор. Каждый миг, каждую секунду может измениться всё. Поэтому, — Себастьян откинулся на спину, обрадовавшись тому, что его нравоучительная речь возымела успехи, судя по тому, как ожило выражение лица Сиэля. — Не пытайся предвидеть будущее. Всё равно не успеешь.       Сиэль внезапно поцеловал Себастьяна в щёку, и тот покраснел, неожиданно для самого себя.       — Что бы я без тебя делал, — он устремил расслабленный взгляд в потолок, закинув руку Себастьяну за голову, которой стал поглаживать его скулу. — Ну и куда мы денемся от этого. Ты прав, придётся выкручиваться. Главное, что мы вместе.       — Знаешь, Сиэль, во всём этом дерьме есть ещё одна светлая сторона, — вдруг заговорил Себастьян. Его глаза странно сверкнули, и он плотоядно сощурился. — Я заметил это, когда мы были в ванной.       — Что именно? — безмятежно отозвался Сиэль, не видя этого взгляда.       — Твой член стал больше, — Себастьян чмокнул Сиэля в щёку, вернув поцелуй.       Сиэль сначала похлопал глазами, а затем, сильно покраснев, поджал губы, сдерживая глупую смущённую улыбку.       — Скажешь тоже, — он отвернул лицо, демонстративно фыркнув. — До тебя всё равно далеко. С твоим-то клювом…       — Не понял, — Себастьян нахмурился.       — Ну, — Сиэль покраснел ещё сильнее, посчитав себя не просто идиотом, а идиотом с плоским чувством юмора. — Знаешь, ну… есть у нас, среди человеческого люда, шутка про большие носы…       Себастьян несколько секунд пытался понять, что Сиэль имел в виду — тот, к слову, из-за дикого чувства стыда за это время едва ли не превратился в угольки, — а затем рассмеялся. Громко и счастливо. Настолько, что у него даже заслезилось в глазах. Сиэль даже позабыл о неловкости, изумлённо уставившись на это зрелище.       — Я так давно не слышал твой смех, — он улыбнулся, приподнявшись на локте. И, вздрогнув, не смог не ответить, что Себастьян, как бы ни было иронично, в своём состоянии выглядел ещё более живым, чем когда-либо: чёрные волосы разметались по подушке подобно нимбу, глаза ярко блестели, оставаясь при этом своего обычного оттенка, скулы были слегка порозовевшими от прилившей к лицу крови, а белая широкая улыбка сияла подобно диску восходящей луны. Заметив изучающий взгляд Сиэля, Себастьян завороженно прикоснулся рукой к его нижней губе, дотронувшись до неё указательным и среднем пальцами.       Сиэль погрузил их в рот, не разорвав интимного зрительного контакта.       Себастьян резко втянул носом воздух и присел, вынудив Сиэля сделать то же самое. Рука покинула рот.       — Ты сам знаешь, как многого мне сейчас хочется, — он прикусил губу, продолжая пронизывающе смотреть на Сиэля. Тот на секунду закрыл глаза, попытавшись скрыть смущение. — Но… — вместо этого он взял его руку, обхватив её своими, и прижал к себе. — Но нельзя, — Себастьян поцеловал его ладонь, и Сиэль отчётливо ощутил, что это — плата за вчерашнее в галерее. Кажется, за место «главного ухажёра» в их отношениях они будут соревноваться вечно.       — Нам уже пора? — Сиэль нехотя посмотрел в сторону выхода.       — Ещё нет, — покачал головой Себастьян. — У нас ещё больше получаса.       — Нам действительно повезло сегодня, — вдруг сказал Сиэль, поджав губы. — Знаешь, если бы не было проблем с рекой Стикс, то Клод, скорее всего, был бы во всеоружии. Однако это, так чувствую, лишь вопрос времени. Если честно, наш недавний бой мне кажется бессмысленным.       — Это не так, — остро ответил Себастьян. — Мы сохранили свои жизни и сумели договориться с Гробовщиком. Теперь он — наш союзник.       — Как ты можешь быть так в этом уверен? — Сиэль нахмурился, склонив голову к плечу, однако его ладонь неосознанно сжала одну из рук Себастьяна крепче. — Он ведь уже столько раз менял союзников. Он и у Клода до сих пор на не самом плохом счету, если ты не помнишь.       — У меня есть то, что ему нужно, — вкрадчиво ответил Себастьян. И, зная, что за этим последует неизбежный вопрос Сиэля, который уже захлопал глазами от непонимания, быстро дополнил: — Меня гораздо больше волнует, чем это обернётся. Последствия будут разительны не только для Баатора. Есть риск, что многие погибнут. Действительно многие.       — И это ты мне говорил не гадать о будущем? — печально усмехнулся Сиэль. — Хватит, Себастьян, — он обхватил его за шею, принявшись гладить холку, и тот поднял на него взгляд, — хватит. Мы справимся. Что бы ни случилось, мы справимся, потому что мы с тобой вместе, единое целое, понимаешь? — Сиэль приблизился к нему настолько близко, что их лбы соприкоснулись, и они широко смотрели друг другу в глаза. — Я уже отказался от всего. Абсолютно от всего. Но, — он крепко сжал руку Себастьяна, — у меня всё ещё есть ты.       Себастьян склонил голову к плечу и задумчиво обхватил пальцами его подбородок, огладив рот Сиэля большим пальцем.       — Да.       Когда их губы практически соприкоснулись, когда Сиэль закрыл глаза, считая вульгарным выставлять напоказ свои эмоции, Себастьян внезапно ощутил кое-что экстраординарное.       Зрачки его глаз сузились до максимума — окно разбивалось вдребезги.       Резко схватив закричавшего Сиэля, Себастьян мгновенно оттолкнулся ногами от кровати в сторону оружейной, где находились автомат и меч, и развернул крылья, которые отрастил за спиной ещё до вылазки в Лондон. Практически кубарем влетев туда, они поражённо смотрели, как кровать превращалась в щепки. Со стороны раздался громкий крик ворвавшегося в спальню Раума.       — Ваше Сиятельство!       Себастьян и Сиэль встревожено переглянулись, резко осознав, что началось что-то совершенно не входящее в их планы. Решительно побежав за Раумом, они вырвались из оружейной и устремились к террасе, не разрывая рукопожатия. Сиэль на ходу запрыгнул на руки Себастьяну, уже выучив позу, в которой ему удобнее всего стрелять, а тот, добежав до парапета, резко и сильно оттолкнулся ногами.       Они взмыли в небо. Себастьян, упершись взглядом в горизонт, замер, а тело Сиэля, которое он инстинктивно сжал с утроенной силой, стало практически каменным.       Измерение вокруг них умирало. Огни сияли как никогда раньше, ослепляя взор своей невыносимой яркостью, которая буквально прорезала каменистую породу насквозь. Что-то словно разрушало этот Круг изнутри, подрывая основы, уничтожая фундамент. Даже огненная земля не могла преодолеть накала магии, ничто не выдерживало давления вражеских заклинаний. Казалось, ими был поражён даже небесный свод; тысячи трещин рассекали его на части, заставляя их падать на раскаленную землю. Во всем своём хаотичном великолепии, пустившей свои корни в последнюю обитель порядка, это была Преисподняя.       Прямо над ними, освещённые магическим огнём множества заклинаний, в воздухе, находились их противники. Глаза Сиэля невольно остановились на Клоде, выражение лица которого напоминало странную смесь торжества и презрения, прежде чем его внимание привлёк тот, кто стоял впереди. Белые волосы этого баатезу походили скорее на единую материю, чем на множество нитей: они струились в воздухе за его спиной, двигаясь в такт шипения боевых заклинаний. Его гетерохромные глаза оглядели поле будущей битвы, прежде чем он, видимо, обрадованный увиденным, усмехнулся.       — Вы отказались идти нам на встречу, — внезапно прозвенел голос, судя по всему, Левиафана. — Поэтому мы сами пришли к вам.       Он развёл руками в стороны, и прямо над ним развернулась огромная магическая печать, от одного взгляда на которую побледнели не только Себастьян с Раумом, но и все баатезу, успевшие покинуть замок и парившие радом на своих крыльях.       — Победитель, — вновь грянул его голос, и Сиэль отстраненно заметил, что он отдается странным эхом. Мотнув головой в сторону, Сиэль крепче сжал магазин автомата, выругавшись про себя. — Получит всё!       Армия за его спиной взревела, и Сиэль ошарашено увидел, что часть демонов Баатора также отозвалась. Они были словно загипнотизированы речами Левиафана, готовые слепо следовать всему, что тот скажет, и это, наверное, был первый случай, когда Сиэль столкнулся с чем-то подобным. Когда чистая харизма одного вынуждала остальных изменить собственные взгляды. Влияние пары фраз ещё никогда не выглядело для Сиэля настолько кошмарным и разрушительным.       Руки на его теле сжались, и Сиэль посмотрел на Себастьяна, постаравшись согнать страх со своего лица, хоть и знал, что у него это не получилось. Всего пару минут назад он лечил его раны, всего пару минут назад у них, казалось бы, была целая вечность, чтобы разобраться в самих себе. Но теперь всё это стало неважно, абсолютно неважно. Они неотрывно смотрели друг на друга, и эта решимость передалась Себастьяну. Его глаза засияли ярче, чем когда бы то ни было.       Земля под ними взорвалась. Огненные протуберанцы взвились вверх, поражая всех, кто не успел скрыться от поля их действий: множество баатезу мгновенно сгорали, и чёрный дым тлеющих тел поднимался над землей огня. Себастьян, развернув крылья, заскользил между пламенными фонтанами, уклоняясь от магических заклинаний, и Сиэль, обхватив ногами его талию, поставил автомат на его плечо и начал стрелять по нападавшим.       Себастьян, получив свободу рук, выхватил свой верный меч и швырнул ответными магическими зарядами по тем, кто планировал подобраться сверху. С теми, кто сумел увернуться, разбирался Раум, используя свою магию на полную мощность.       Сиэль, всеми силами удерживаясь за Себастьяна, умудряясь стрелять и вовремя менять быстро кончающиеся магазины, также вносил свою лепту, заставляя баатезу не пытаться бросать магические заряды им в спину. Вот только сил Сиэля было недостаточно, чтобы продолжать в таком темпе долго: истощенный после битвы в Лондоне, он во многом держался лишь на чистой силе воли, и Себастьян прекрасно это чувствовал, поддерживая его во время особенно крутых сальто, позволявших уходить из зоны поражения взмывавших ввысь протуберанцев, сопровождавшихся яростными криками павших.       Запах горящего мяса смешался с привычным амбре Баатора, и Сиэль очень старался сдерживать рвоту при одном только намеке на получившийся аромат. Что, впрочем, не помешало ему подстрелить крыло нападавшего, который решил зайти сзади. Даже невыносимое режущее чувство в глазах, вызывавшее слезы, не помешало ему это сделать.       Раум, отражавший заклинания рядом, посмотрел вниз.       — Ваше Сиятельство! — резко закричал он, привлекая внимание Себастьяна, который в это время отрезал голову танар’ри. — Гравитация!       — Твою мать! — выругался Себастьян, резко свернув крылья и нырнув вниз. Сиэль, оказавшись внутри, прижался лицом к его груди, даже так чувствуя огромное давление ветра и тепла. Они стремительно падали, и мимо них проносилось что-то поистине огромное, швырявшее их из стороны в сторону. Сиэль прижался к груди Себастьяна и ещё крепче сжал в своих руках автомат, чувствуя, насколько они запотели и практически дрожали от испытываемого им стресса. Ему стоило бы взмолиться. Да некогда.       Их падение, впрочем, достаточно быстро прекратилось, и Себастьян вновь развернул крылья, позволив Сиэлю посмотреть на окружающий мир.       На них падало небо. Огромные пласты связанной магией материи пробили землю под ними насквозь, и Сиэль мог поклясться, что на мгновение почувствовал исходивший от дыр холод. Красно-рыжее небесное полотно заменила беспросветная тьма, оставившая огонь единственным источником света. Он разливался внизу и падал водопадами дальше вниз, а магические заклинания, светившиеся кометами в новом безлунном небе, устремлялись метеоритами к разрушающейся земле. Те несчастные клочки грунта, которые всё ещё оставались на плаву огненной реки, стремительно неслись к разверзшейся бездне. Один только вид этого подавлял.       Сиэль скривился, когда мимо них, едва ли удерживаясь на ошметках крыльев, прямо в бездну упал демон. Он не знал, был ли это свой или чужой. И настолько погряз в эмоциях, что ему было плевать.       Неожиданно Себастьян резко сделал сальто в воздухе, уклонившись от мощного заряда тьмы в свою сторону, и Сиэль мгновенно понял, кто, наконец, достиг их. Раум отправил ответное заклинание, которое с лёгкостью было поглощено поднявшейся занавесой. Прибыл Клод.       — Я, кажется, — начал он, глядя на Сиэля, который ещё крепче сжал в своих руках автомат и направил дуло на него. — Должен тебе за тот раз.       В следующий момент Сиэля практически вышвырнуло из рук Себастьяна, но он смог удержаться, выстрелив в Клода парой очередей. Однако Сиэль уже знал, что они его даже не заденут. Несмотря на охвативший его ужас, он все же резко сменил магазин, готовый выстрелить ещё раз, даже если это будет бесполезно.       — Ваше Сиятельство, вам нужно убираться отсюда! — резко крикнул Раум, но Себастьян уже не слышал его; Сиэль буквально чувствовал, как тело, за которое он держался, слабеет. Приоткрыв глаза, Себастьян лезвием меча начертил в воздухе рунический круг. Вместе со следующим взмахом, вся объятая пламенем поверхность земли вспыхнула ещё сильней, взметнувшись вверх огненным штормом, которая разрезала окружившую их тьму в клочья. Впрочем, на этом заклинание не остановилось, начиная цепляться за всех, кто оказался в его поле действия.       — Себастьян! — закричал Сиэль, увидев, что его глаза закатились, и, потеряв поддержку, они оба снова начали падать вниз, но уже без всякого контроля. Раум, в последний момент схватив своего хозяина за руку, едва ли мог удерживать их обоих на весу, медленно снижаясь к морю пламени. Сиэль хаотично искал один из островков суши, ещё не растворенный беспощадным огнём, но не мог найти абсолютно ничего.       Неожиданно для себя и Сиэль, и слегка поддерживаемый им Себастьян, приземлились на твердую поверхность, которой раньше точно не было.       — Значит, с магией ты до сих пор не ладишь, Андрас? — спросил баатезу, спланировав рядом с ними. Сиэль, сознание которого было до жути ясным, вспомнил его как прокурора на суде Себастьяна. И который, как он помнил, практически не проявлял агрессии или неприязни по отношению к нему. Слабое облегчение, учитывая окружающий их театр военных действий.       — Твоя заслуга, Небирос, — вдруг задушено отозвался Себастьян, немного сложив крылья. — Какова обстановка?       — А ты сам не видишь? У нас полный пиздец, — выругался прокурор, вызвав удивленные взгляды со стороны Раума и Сиэля. — Долго Маладомини не продержится, магический баланс уже разрушен к Дьяволу. К тому же, они грохнули конструкт прямо вниз, к Люциферу.       — Настолько глубоко? — поражённо отозвался Себастьян, взглянув в расширившуюся бездну прямо под ними. Что выглядело крайне жутко, учитывая, что магически сотворённая поверхность была прозрачной, и Сиэль сильно передёрнулся, ощутив холод, чувствовавшийся намного сильнее, чем раньше.       — Да, Андрас, — протянул Клод, соткавшись из тьмы прямо перед ними. — Настолько. Как думаешь, как много времени пройдет, прежде чем это чудовище утянет весь Баатор в беспорядок?       — Думаешь, у вас получится это сделать? — сквозь зубы спросил Себастьян, и Сиэль, увидев мимолетную дрожь его рук, медленно выдохнул, стараясь не привлечь к себе внимание со стороны.       — А ты думаешь, что меня хоть кто-то остановит? — сострил Клод. — Всего через пару часов это место станет второй Бездной. Но, уверяю тебя, ни ты, ни твоя игрушка этого не застанете.       В руке Фаустуса появился меч, и его лезвие заискрилось зеленоватым оттенком.       — Потому что я убью вас раньше, — холодно произнёс он, взмахнув мечом.       Взметнувшийся в раскаленный воздух смерч заставил Себастьяна вновь взлететь ввысь, едва удерживая Сиэля, который зажимал ладонью рот и нос, чтобы хоть как-то дышать. Однако из-за накапливающего в воздухе угарного газа и веществ, испускаемых сгорающими телами павших, с каждой секундой это становилось всё тяжелее. Озон, заменявший кислород под магическим влиянием, только ухудшал ситуацию, но Сиэль, поддерживая дыхание ритмичным и глубоким усилием воли, пока справлялся.       Небирос, чуть отстав, с досадой посмотрел на сотворенную им платформу, разбитую в клочья режущим ветром тьмы, и, посмотрел на Фаустуса, прежде чем обнажить двуручный меч, выкованный из какой-то кости, судя по блеску лезвия. Резкий удар плашмя заставил Клода отлететь назад, едва удержавшись на многочисленных нитях паутины. Но этого нападения не хватило надолго: Сиэль, заметив попытки Себастьяна уйти из зоны поражения смерча, видел как Небирос, пусть и едва, но сдает. В магии он не уступал Фаустусу: используя пространственную магию, Небирос спокойно перемещался ему за спину, атакуя, но даже так он отставал от своего противника на шаг.       Фаустус имел намного больше боевого опыта. А подловить того, кто, пусть и был более чем готов действовать в критических ситуациях, но не имел опыта в затяжных боях с превосходящим врагом, ему труда не составило. Пространственная магия, искажавшая ткань реальности на сотую долю секунды, стала для Небироса слабостью. Он не учёл одного: вместе с падением измерения в беспорядок, источник магии самого измерения тоже претерпевает соответствующие изменения. Даже целый отряд магов во главе с Мефистофелем не были в силах остановить процесс трансформации, надеясь лишь на то, что обитателям Баатора хватит времени адаптироваться под изменения в источнике.       Не сработавшее в последний момент заклинание, задетые мечом крылья, расколотое ударом лезвие его собственного оружия; Небирос едва успел убраться из-под атаки. И всё же, этого малейшего промедления хватило Клоду, чтобы сорваться за Себастьяном. Сиэль в последний момент увидел, что прокурора уносит с поля сражения ещё один баатезу, присутствовавший на суде. Он, вроде бы, был архивариусом?       Мотнув головой, Сиэль вновь поставил автомат на плечо Себастьяна, открывая стрельбу по погнавшемуся за ними Клоду.       Но и в этот раз — безуспешно.       Фаустус, наученный горьким опытом, легко уклонялся от пуль, буквально скользя по распростершейся под его ногами тьме. Неспешно вращая эфес меча в руке, он выглядел так, словно вышёл на прогулку. На эти движения отзывался всё еще идущий на них смерч, распадаясь на тысячи и тысячи чёрных нитей, концентрирующихся в шар на конце сияющего зелёным огнём лезвия.       Раум, атакуя Клода и едва успевая блокировать атаки остальных демонов, даже не успел среагировать, когда тот выстрелил Себастьяну прямо в спину. Себастьян сжал губы, и руки, окружавшие Сиэля, на мгновение сжали его до такой степени, что тот услышал хруст собственных ребер.       Себастьян на какой-то миг завалился набок, и только тогда Сиэль понял, что Клод целился далеко не в спину, нет.       Он целился в крылья. И в одном из них зияла огромная дыра, едва ли прикрытая ошметками перьев и плоти.       Они падали, и на этот раз у них не было того, кто бы мог их спасти. Не было ни Небироса, ни Аббадона, ни Мефистофеля. Раум, почти на исходе собственных сил, едва мог удержать их обоих, планируя на крыльях всё ниже и ниже к покрытой огнём поверхности земли. Не было ничего, кроме огня, крови и запаха горящей плоти. Сиэль едва ли мог сосредоточиться на чём-то ещё, помимо того, что Себастьян не реагировал на его голос: его лицо стало мертвенно-бледным от испытываемой боли, а глаза были закрыты. Себастьян с трудом цеплялся за остатки своего сознания, и едва ли мог оказать им хоть какую-то помощь.       — Господин Сиэль! На девять часов! — резко раздался крик Раума, и Сиэль тут же посмотрел в указанном направлении, увидев небольшой кусочек суши, который был испепелен окружающей геенной и слишком быстро направлялся к развёрзшейся бездне. Однако у них не было другого выбора.       — Давай! — только крикнул Сиэль, крепче сжав Себастьяна. Он отстранённо ощутил, как их падение заметно ускорилось. Окружающее марево цветов на секунду слилось в единое полотно, растрескавшееся на алые оттенки.       Но Сиэлю уже не было до этого абсолютно никакого дела. Он не осознавал пролетающих мимо заклинаний, не видел падавших сверху баатезу, которые сгорали до костей при малейшим соприкосновении с тем, что сейчас являлось поверхностью земли. Не ощущал жара, заставлявшего его задыхаться, не чувствовал кровь Себастьяна, покрывавшую его руки.       Однако он чувствовал опасно накреняющееся тело, всё сильнее опиравшееся на него, ощущал слабость мышц под своими руками, видел сложившиеся в бессилии крылья. Видел покрытое испариной лицо и дрожащие в бесконечном усилии веки.       Раум отпустил их прямо на шаткое плато, двигавшееся в сторону червоточины, от которой всё сильнее тянуло мертвенным холодом. Сиэль немедля обхватил руками лицо Себастьяна, касаясь его лба своим и зовя его по имени. Себастьян изнеможенно приоткрыл глаза, на секунду встречаясь с ним взглядом, прежде чем отстраниться и развернуть пораженное крыло. Заклинание было чрезвычайно могущественным.       — Надо признать, — вдруг раздался голос Клода, и все трое посмотрели наверх. — Я думал, что у мальчишки хватит ума сбросить балласт. В конце концов, Андрас, ты теперь даже свою игрушку защитить не сможешь, настолько ты ущербен.       Себастьян зло посмотрел на него, тяжело дыша сквозь зубы и явно сдерживаясь от того, чтобы не закричать от агонии. Сиэль, пытаясь избавиться от охватившего его ужаса, выпустил несколько очередей в Клода. От чувства бессилия ему хотелось взвыть. Он ничего не мог поделать! Ничего! Даже с оружием, даже с чертовыми навыками, он был всего лишь человеком, который только и мог, что смотреть, как Раум отражает одно заклинание за другим и постоянно находится на линии огня, пытаясь закрыть их Себастьяном, а по итогу получая всё больше ранений.       Себастьян, ослабев до невыносимой степени, заставлял себя стоять только благодаря непомерным усилиям. Разрезая нависшую над ними тьму мечом, он прижимал раненое крыло ближе к себе. Всё, на что был способен Сиэль — это пытаться отстреливать демонов, решивших избрать их своей целью. А также менять магазины каждые несколько минут и понимать, что это конец.       Плато, на котором они стояли, треснуло.       Всё словно пришло в движение: Себастьян пошатнулся, зашипев и свалившись на колени от заливших часть его ног потоков жидкого огня, других нападавших оттеснили баатезу, которые сумели выжить, в то время как Клод, точно Немезида, навис прямо над ними и вознёс меч к небу в убогой пародии молитвы.       Сердцебиение эхом отдавалось в ушах, и Сиэль, в последней попытке сделать хотя бы что-нибудь, выпустил оставшиеся патроны в Клода, получив в ответ лишь издевающийся смех, прежде чем меч с отвратительным звоном вонзился прямо в огненную поверхность, рассекая её на части.       Земля затрещала. Их платформа, будучи и без того весьма хрупкой из-за воздействия поистине колоссального давления, начала разъезжаться буквально по швам — от неё откалывались целые куски, устремляясь в пропасть. Сиэль закричал, вцепившись в руку Себастьяна, который вот-вот готов был потерять сознание, и всеми силами пытался удержать его на накренившейся поверхности. Но он был слишком слаб, он слишком устал, он слишком человек, чтобы сделать хоть что-то!       От прилагаемых усилий на глаза наворачивались слезы, но Сиэль, сжимая зубы, упрямо смаргивал их, цепляясь другой рукой за Раума, который держался за другой край платформы. Себастьян, держась за них обоих, усиленно пытался найти себе опору крепче, но плато под руками рушилось прямо на глазах. В бездну устремлялось всё: части чей-то брони, обломки зданий, его же соратники. Внизу была абсолютная, мертвенная тьма.       Клод почти равнодушно, улыбаясь только краем губ, смотрел на их попытки спастись, точно выжидающий стервятник. Себастьян мельком посмотрел на это выражение, а затем посмотрел на Сиэля, и его лицо побелело. Клод улыбнулся шире.       — Раум! — прорычал Себастьян, практически нависнув над бездной. Сиэль, неотрывно смотря на это, чувствовал, как всё сильнее ноют перенапряженные мышцы, которые должны были вот-вот сдаться от такой тяжелой нагрузки. Он с шипением попытался зацепиться ногой за один из выступов, и, почувствовав, что его нога удержалась, использовал её как точку опоры, чтобы потянуть Себастьяна вверх.       — Не могу! — закричал в ответ Раум, начиная тянуть Сиэля на себя. — Слишком тяжело.       Вместе, они начали вытягивать Себастьяна, понимая, что если они не покинут платформу, то упадут вместе с ней. Они, впрочем, не думали практически ни о чём, кроме как о малейшем шансе на выживание. Все чувства заморозило, заставляя их работать синхронно. От невероятного давления в ушах звенело.       — Игра окончена, Андрас. Ты проиграл, — прозвенел во внезапно наступившей тишине голос Клода, и Сиэль почувствовал, словно кто-то заморозил его изнутри: настолько неожиданно сильным стало предчувствие наступающей опасности. Он не посмел оторвать взгляда от лица Себастьяна, которое вдруг исказилось пониманием. Себастьян, вновь обратив к нему взгляд, крепко вцепился в его руку, неожиданно нежно улыбаясь.       — Себастьян?.. — задушенным голосом спросил Сиэль, пытаясь запомнить его лицо. Что-то подгоняло его, заставляло прослеживать глазами любые черты, от немного свалявшихся чёрных волос, покрытых копотью, кровью и сажей, до полюбившегося ему лица, острые линии которого словно сгладились, буквально лучась от переполнявшего чувства.       Сиэль не мог отпустить его.       Но рука соскользнула.       Всё разом наполнила звенящая тишина. Пронесшийся в миллиметре от виска чёрный луч скрыл от него падающего в червоточину Себастьяна, оставив после себя только умертвляющее ощущение пустой ладони. Сиэль медленно попытался пошевелить пальцами, в последней попытке поймать его руку — не было абсолютно ничего.       — Себастьян! — заорал Сиэль, не чувствуя собственных слез и пытаясь дотянуться до того, кто уже скрылся в темноте. Вцепившаяся в талию холодная хватка резко оттянула его с платформы, подняв в воздух. — СЕБАСТЬЯН!