***
— Хм… — Сиэль, растерянно поджав губы, вертелся возле зеркала и осматривал свой новый костюм. — Он, конечно, хорошо на мне сидит, но я выгляжу в нём лет на пять младше. — Вы и так не смотритесь на свой возраст, сэр, — спокойно прокомментировал Раум, из-за чего Сиэль крайне недовольно стрельнул в его сторону глазами. — Не думал, что такой, как ты, обращает внимание на подобные вещи, — ответил Сиэль, натянув рукав и просунув в специальное отверстие на нём большой палец. — Особенно, если сам выглядишь лет на тринадцать — шестьсот. — Тысячу девятьсот шестьдесят восемь, сэр, — вежливо ответил Раум. — Господин Андрас пощадил меня, когда меня чуть не растерзал его ездовой волк Тимидис¹. Он тогда возвращался с лаврами, спровоцировав восстание Спартака². С тех самых пор я в неуплатном долгу перед ним. — Пощадил? — изогнул бровь Сиэль. — Насколько я осведомлён о его прошлом, он даже не слышал о таком слове, как «пощада». — Он хотел получить слугу, преданного слугу, так как никому не мог верить, а я лишь дал ему то, что он хочет, сэр. Сиэль, пожав плечами, натянул на себя сапоги и задумчиво отошёл от зеркала, ожидающе осмотревшись. Раум был не самым плохим собеседником, но никогда не говорил больше, чем требовалось. К счастью, такого понятия, как «неловкое молчание» он, видимо, тоже не знал, имея слишком малый эмоциональный диапазон, поэтому Сиэль не стал на этом зацикливаться, решив прогуляться по спальне. Учитывая, что по размеру она была почти такой же, как английский корт для гольфа, это было бы довольно несложно. — А я могу выйти на террасу? — обернулся к Рауму Сиэль. — Только не доходите до самого края, сэр, ибо магическое поле, защищающее апартаменты господина Андраса, там прерывается. Кивнув, Сиэль направился в сторону террасы. Ступив на идеально отшлифованный, но такой же чёрный, как и весь остальной замок, пол, Сиэль сначала даже не решался приподнять головы, словно то, что находилось за границами парапета, было не только ужасно опасно, но и совершенно запретно. Возможно, он первый за всю историю человек, которому удавалась возможность побывать в таком воистину забытом Богом месте, причём, не просто побывать, — достаточно было вспомнить того ребёнка на балу, — а побывать, находясь в положении относительной неприкосновенности, да ещё и в спальне одного из самых влиятельных лиц. Тем не менее, Сиэль поднял лицо. Не сразу, поначалу ему пришлось сделать один глубокий вдох. Но, как только он сделал это, то понял, что стоит практически на самом краю террасы, в шаге от края магического купола, а впереди, прямо перед ним, раскидывалась огромная багрово-коричневая гладь. У Сиэля захватило дыхание. Это не было похоже на сказку. Смертные не просто так избегают потусторонних тёмных сил, так как испытывать страх к чему-то подобному было их естественным инстинктом самозащиты. Однако Сиэль, помимо страха, не мог не ощутить и ещё кое-что. Сиэль не был очарован, но испытывал схожее чувство: он был словно притянут. Настолько, что не мог оторвать глаз. Это был действительно невообразимый пейзаж, и Сиэль как будто не видел горизонта. Почти везде кругом были либо скалы, либо высоченные крепости из обсидиана или золота, но, как Сиэль понял, последнее здесь ценилось меньше, так как имело более низкую температуру плавления. Небо ярко сияло красным, и на нём не было ничего, кроме огромных чёрных сгустков смога, которые, благо, были достаточно далеко. Также присутствовали глубокие чёрные ямы, которые Сиэль заметил не сразу, но догадался, что они были образованы именно от того, как часто здесь велись строительные работы. Где-то вдали бушевали вулканы, и из-за их грохота Сиэль даже не сразу различил копошащее у подножия замка месиво, что было не удивительно, учитывая, что почти все демоны рядовых войск сливались с пейзажем из-за тёмного цвета своей кожи и чисто-чёрных, словно ониксовых, доспех. Взглянув на это, у Сиэля как будто спала пелена, но не с глаз, а с обоняния. Колдовство момента улетучилось, оставив после себя лишь смрад, приглушённые вопли и лязг оружия, а также регулярные толчки, напоминающие землетрясение — такой эффект создавали врезавшиеся в замок магические вспышки. Дыхание, как следствие, тоже затруднилось, ибо воздух напоминал смерд старой, непрерывно работающей фабрики по переработке тяжёлых металлов. Это были запахи цинка, мочи, сгоревших поленьев, палёного железа, соленой руды и ещё чего-то кровяного, но едкого, словно кого-то вытошнило сырым мясом. При возникновении в голове подобных ассоциаций Сиэля и самого чуть не вывернуло, однако он переборол себя, внушив уверенность, что это — далеко не самое страшное, что он уже видел. Или, возможно, увидит. Тяжело вздохнув, Сиэль хотел уйти обратно, но вдруг понял, что не может. Нет, его ничего здесь не держало. Тем не менее, сама уникальность зрелища, несмотря на весь ужас и смрадный привкус, который из-за запаха стал присутствовать даже во рту, приковывала к себе настолько, что Сиэль внезапно ощутил себя действительно увлекшимся. Возможно, даже немного восторженным. — Быть может, именно здесь моё место? — Сиэль спросил это вслух, не ожидая получить ответа. — Очень сомневаюсь, Сиэль. Сиэль моментально обернулся на голос, чуть не свалившись за парапет от испуга. Однако Себастьян, вернувшийся в апартаменты несколько секунд назад, оказался необыкновенно быстрым: он в секунду оказался возле Сиэля, и, схватив его, резко потянул на себя, заставив вжаться спиной в свою грудь. Сиэль всё ещё держал глаза широко распахнутыми, будучи в состоянии лёгкого шока, а Себастьян, ожидая подобного, только обнял его ещё сильнее, положив свою голову ему на плечо. — Я вернулся только что, — Себастьян облегчённо выдохнул и закрыл глаза. На какое-то мгновение ему показалось, что он чуть не потерял его. — Извини, я не сразу заметил твоего присутствия, — Сиэль, чётко осознав, что это действительно Себастьян, не мог не расслабиться. И его даже тронуло, что Себастьян не заставил его уйти, хотя вылазка на террасу потенциально находилась в списке тех вещей, которые совершать не следовало. Вместо того чтобы прогнать, Себастьян подорвался и поддержал. Это говорило о многом. — Спасибо. Я рад, что ты здесь. — Мне не понравилось то, что ты сказал, думая, что говоришь с собой наедине. Сиэль нахмурился, ощутив, что Себастьян стал очень напряжённым. — Почему? Разве ты не допускаешь такой возможности? — Сиэль немного повернулся в его сторону, обхватив рукой за скулу. Себастьян непроизвольно прижался к его затылку щекой, из-за чего волосы на голове Сиэля стали лежать гораздо более неопрятно. — Меня всегда тянуло к потустороннему и необычному, тебе ли об этом не знать. — Ты слишком человечен. А это место, — Себастьян обвёл свободной рукой расположившийся перед ними горизонт, — убивает любые привязанности. Кроме преданности, возможно. Уж больно удобное чувство для господ. — Но ведь это твой дом, Себастьян. Не говори так, будто это место совсем чужое. Себастьян отвёл взгляд, не желая вспоминать о своих недавних мыслях, но не мог не сделать этого, так как это было одной из самых неприятных и болезненных правд: Баатор, место в котором он просуществовал большую часть своей осознанной жизни, не было ему домом. Больше нет. — Пойдём отсюда, Сиэль. Здесь небезопасно, а я до сих пор не дал тебе кое-что по-настоящему важное, — Себастьян предпочёл просто направить Сиэля в сторону спальни, прежде чем концентрироваться на этом вопросе. Он знал ответ на него. Давно знал. Но это не означало, что ему стоило озвучивать это даже самому себе. — Так что ты хотел мне показать? — встав у кровати, Сиэль скрестил руки на груди, не собираясь скрывать своей заинтересованности. — Ты не оценил мой костюм, кстати. — Оценил, — Себастьян неловко улыбнулся. — Просто мне кажется, что ты всегда выглядишь очень красиво, и это не решает костюм. — Ладно, — Сиэль с этим лишь дипломатично согласился. — А по поводу… — Себастьян, отойдя к камину, приоткрыл небольшую шкатулку и достал оттуда необычную диадему, сделанную слишком строго, чтобы назвать её женской. Она была похожа на прямой обруч, за исключением одного зубца, который был ровно по центру, направлен вниз и должен был касаться лба, а внутри него был нежно-голубой кристалл, то ли сапфир, то ли лунный камень. — Вот, — он протянул диадему в момент растерявшемуся Сиэлю, — это диадема с особым магическим полем, с внутренней стороны на неё нанесены руны. Надень её на голову, можешь считать это шлемом. — А откуда она у тебя? Тоже работа Альфреда? — Сиэль хмыкнул, покорно надев на себя предмет, но не удержавшись от того, чтобы повернуться к зеркалу. — Красиво… и цвет камня мне нравится. — Верно, я его заменил, — мягко кивнул Себастьян, подойдя к Сиэлю практически вплотную. — И нет, Сиэль, это исключительно моя работа. Раньше её носил я, но тебе она гораздо нужнее, так как, если я и смогу защитить себя магией, то твоя голова остаётся полностью непокрытой, а это не дело. — Что ж, раз ты так решил… Облизнув губы, Сиэль посмотрел на себя с Себастьяном в зеркале. Это было очень необычным и завораживающим зрелищем. В своих костюмах, на каблуках, они были не только выше своего роста, но и удивительно хорошо сочетались друг с другом. Чёрное трико, сделанное будто из очень блестящей кожи, и похожее серебряное, со вставками в виде чёрных пластин и паутины, пусть и отличались по стилю, но удачно гармонировали по внешнему виду. Сиэлю даже инстинктивно захотелось прижаться к Себастьяну ещё ближе, в попытке почувствовать это единение не только внешне, но и телом. Хотя сейчас он совершенно не думал о физической близости, ибо гармония момента несла за собой нечто куда более важное. — Мне приятно видеть, что мы так похожи, — Сиэль не проконтролировал свой восторженный вздох. — Мы будем ещё более похожи, когда мне вернут титул. Моя корона маркиза будет прекрасно сочетаться с твоей диадемой, — Себастьян оставил один-единственный, но долгий поцелуй Сиэлю в лоб, перед этим мягко обласкав пальцами его подбородок. Сиэль сразу же закрыл глаза, почувствовав это. Неожиданно на душе стало тревожно. — Постой, давай по-другому, — Сиэль полностью повернулся к нему, убедившись, что теперь достаточно высок. — Меня нервирует такая трепетность с твоей стороны. Не знаю, почему. Иди сюда. Обхватив лицо Себастьяна руками, Сиэль с силой поцеловал его, демонстрируя не только собственную волю, но и мужество, с которым он твёрдо намеревался отправиться за ним в тронный зал. Себастьян, почувствовав это, горячо ответил на поцелуй, и их глаза закрылись, позволяя скрыть волнение перед приближавшейся церемонией. Закутавшись в твёрдый замок из его объятий, а также плаща, который обвился вокруг них, словно одеяло, Сиэль старался просто как можно дольше наслаждаться этим моментом. А Себастьян пытался не думать о том, что их обоих ждёт, зная, что никогда не умел заранее готовиться к катастрофам, тем более, когда они стояли прямо возле порога. Они целовались, как в последний раз, и даже забывали дышать. Раум, который не испытывал неловкости, наблюдая за этим, всё равно понимал, что видит нечто очень сокровенное. Мимолётно дотронувшись до своего рубцового шрама под мантией, он озадаченно поджал губы. Удар колокола, именуемый в людских церквях началом Благовеста, заставил Себастьяна с Сиэлем заметно напрячься и отстраниться друг от друга, а Раума ощетиниться. «Шесть», — пронеслась у Себастьяна паническая мысль. — Начинается, верно? — отрывисто спросил Сиэль, сглатывая слюну и со стыдом чувствуя, как всё его лицо стремительно потеет. — Верно. Спускаемся в парадную. Живо.***
Тронный зал был заполнен, как никогда. Любые проходящие в нём церемонии всегда являлись особенно значимыми, и право посещать их имели исключительно титулованные лица. Обычно таких было не больше пятидесяти. В Бааторе основную массу демонов всегда составляли члены легиона, то есть военные, которые не имели права даже заходить на территорию замка — за исключением нескольких избранных, кто имел в своём подчинении свыше десяти тысяч легионов. Однако сегодня в этом торжественном зале присутствовали почётные представители не только Маладомини, но и других кругов. Графы, маркизы, герцоги, бароны, малые советники и другие активные политические деятели — все они собрались здесь, словно на главное событие нынешней эпохи, чтобы собственнолично узреть, как Андрас, Великий Маркиз и потенциальный предатель, собирается предъявить право на законный титул и регалии. Разумеется, лишь для того, чтобы убедиться, что его остроконфликтное возвращение в Баатор — не просто слухи. Зал представлял собой базилику, которая состояла из пяти различных по высоте нефов и завершалась апсидой, где и стоял трон. Он состоял из рубинов остроконечной формы, их острия были направлены вверх. Эти рубины были настолько огромны, что даже один из них мог заменить целую колонну из тех, что в избытке подпирали десяток сводов, являющихся потолками для боковых гостевых лож. Зал имел вытянутую форму, и, по меркам Баатора, был не самым большим — но чудовищно высоким, так как занимал практически всё центральное пространство горы. Даже несмотря на хорошую освещенность, потолки нельзя было разглядеть, и, подняв голову, гость видел лишь бесконечную и беспросветную тьму, темнее самой тёмной ночи. Как только удары колокола, сопровождаемые активными перешептываниями толпы, смолкли, Ваалберит, как главный судья и как центральный представитель мудрости, поднялся на пятый неф, недалеко от трона. Резко распахнулись двери. Ваал, одним фактом своего появления заставив всех присутствующих затихнуть, величественной походкой направился в сторону апсиды. Неизменно сопровождал его Аббадон, который встал сразу же по правую руку, как только Ваал занял своё законное место на троне. — Мы собрались здесь в военное время, — начал Ваалберит заранее заготовленную речь, — дабы вернуть в наши ряды демона Андраса: полководца, главнокомандующего, легата тридцати легионов духов, незаменимого слугу Его Величества, прибывшего спустя пятьсот сорок три года после отставки за совершенное преступление — распространение Чёрного мора — а также ещё полгода, в течение которых он имел смелость заключить контракт со смертным и разорвать его сразу по необходимости вернуться в Баатор. Это ни для кого не являлось новостью. Да что там, многие до сих пор не понимали, как Андрас со всей своей немногочисленной свитой и оставшимися лояльными к своей персоне лицами ещё не гнил в темнице. Однако, в настоящий момент Ваал взял позицию наблюдателя — и, следовательно, его подчинённые тоже. Поэтому в зале стояла тишина. — Введите его. Себастьян вошёл в тронный зал — уверенно и лениво, на грани непочтения, стуча по полу каблуками — и неспешно обвёл взглядом присутствующих. Те воззрились на него, как на нечто невообразимое. Впрочем, для них всех он и был невообразимым. Себастьян иронично усмехнулся. Разумеется, его появление — а, точнее, облик человека — не мог не вызвать недоумения, так как это была одна из тех вещей, которую он обычно держал за семью замками. Однако теперь их мнение не стоило для него и гроша. Себастьян продолжил неспешный шаг, а в это время через боковую дверь, ведущую в гостевую ложу, вошёл Сиэль — не имевший права присутствовать среди почётных гостей, но не остановленный этим. Вместе с ним прибыли Раум и Мефистофель. Сиэль, затаив дыхание, даже не обратил внимания на ошеломляющую архитектуру базилики, так как его взгляд сразу упёрся в Себастьяна. Тот, отчётливо почувствовав его присутствие, улыбнулся, но головы не повернул. Остановившись возле Ваалберита, Себастьян опустился на одно колено. — Не ты один не можешь отвести от него глаз, — многозначительно шепнул на ухо Сиэлю Мефистофель, как только Ваалберит начал читать церемониальную речь, пафосно возвышаясь над Себастьяном. — Впрочем, вряд ли в данной ситуации это комплимент. Как можешь заметить, восторженных лиц маловато. Сиэль, услышав это, чуть дёрнул плечом, но, чтобы нарушить его невозмутимый вид, подобных речей было недостаточно. Мефистофель в ответ иронично повёл бровью. Сиэль и правда не мог отвести глаз от Себастьяна. Даже преклонив колено и прислонив руку к груди, с опущенной головой, Себастьян словно возвышался над всем этим сборищем. Его чёрный костюм сиял, отражая свет, и намертво приковывал к себе взгляды, а загадочная улыбка, которую он адресовал лишь одному присутствующему в зале, не могла не вызывать брезгливого раздражения на лицах многих гостей. О чём Сиэль и сам прекрасно догадался. — Не из-за меня ли это случайно? — также тихо шепнул Сиэль, надеясь, что торжественная речь ведущего была достаточно громкой, чтобы его не услышали. Впрочем, они и так находились достаточно далеко от центра событий, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. — Или же… — Посмотри на гостей, что ты видишь? — ответил Мефистофель, и Сиэль осмотрелся. Присутствующие здесь демоны действительно имели невообразимую внешность, хоть это было и не сразу заметно из-за недостатка света. Например, Агалиарепт, находясь в гостевой ложе напротив, хищно сверкнул девятью глазами, поймав на себе его взгляд. Сиэль вдруг вспомнил, как сам он давным-давно, в другой жизни, также стоял, преклонив колено, и буквально физически ощущал, как со всех сторон его буравят холодные взгляды толпы. Эта толпа ничем от той не отличалась. Разве что демоны оказались честнее людей, открыто проявляя свою неприязнь, не пряча своего презрения к выскочке за фальшью напускных улыбок. — Именно, — усмехнулся Мефистофель, поймав изменившийся взгляд собеседника. — Все они — лишь озлобленные корольки, которые ждут любой удобной возможности потешить не только своё самолюбие, но и отомстить. Поверь, для баатезу нет большего наслаждения, чем поиздеваться над известными лицами, ведь те, как правило, не только наживают себе массу врагов, но и дают богатую почву для завистливых сплетен. — Так понимаю, они недостаточно смелы, чтобы поступать по своей воле, а не плясать под дудку владыки? Иначе в чём смысл нынешней церемонии? — Сиэль выгнул бровь, переведя взгляд на потолок. Он только сейчас решил по достоинству оценить мощь и роскошь здешней архитектуры. Впрочем, она не особо заботила его, тем более после того, как он бывал в гораздо более претенциозном зале суда. — Верно. А теперь посмотри на него, — Мефистофель мягко дотронулся до подбородка Сиэля пальцами, вновь обращая его внимание на Себастьяна. — Ты видишь, Сиэль? Понимаешь, почему он выводит их из равновесия? Сиэль, нахмурившись, дернул головой, и Мефистофель с лёгкой усмешкой отстранился. — Все они здесь лишь с одной целью, — продолжил Мефистофель, с ленцой оглядывая зал. — В связи с военным положением сейчас каждый воин на счету, а возросший магический лимит Себастьяна создаёт проблемы. Однако теперь у них есть ещё более веские причины ожидать подходящего момента. Когда Себастьян станет достаточно слаб, чтобы перестать сопротивляться, они нападут, и нападут без колебаний. К предателям применяются самые жестокие меры наказания, а ему некуда бежать. — Он не слаб! — Сиэль резко обернулся к Мефистофелю, гневно сверкнув глазами. Кажется, его несдержанность не осталась незамеченной: Аластор, стоящий неподалёку и выглядящий, как устрашающего вида сатир с внушительной фигурой, угрожающе посмотрел в их сторону, и Сиэля передёрнуло. Раум, нахмурившись и ощетинившись, встал перед Сиэлем, а Мефистофель закатил глаза, сделав очередную затяжку. Аластор, скривившись, отвернулся. Не хватало ещё показывать, что ему на них хоть немного не начхать. — И вчера вы сами увидели это, — продолжил Сиэль гораздо тише, сведя брови к переносице. — Разумеется, вы можете избрать позицию выжидания, но это будет крайне неблагоразумно, учитывая, что магия Себастьяна с каждым днём становится всё сильнее. Мефистофель посмотрел на него так, будто Сиэль был ещё зелёным юнцом. — То, что ты испытываешь к нему, несомненно, безумно трогательно, — они синхронно повернулись в сторону Себастьяна, который сейчас выглядел гораздо более напряжённым, чем в начале церемонии. Похоже, даже сквозь толпу он почувствовал настроение Сиэля. — Однако в этом мире существуют куда более высшие силы. Полагаясь на самих себя, вы рискуете остаться ни с чем, если вас нигде не примут. Сейчас вы идёте по лезвию ножа. А если миссия с Гробовщиком провалится, то считайте, что вы уже мертвы. — Я не вижу смысла тратить силы, нервы и время на то, чтобы думать о том, что будет, “если”, — хмыкнул Сиэль и сделал медленный вдох. Это вернуло ему утраченное было равновесие. — А в данный момент я твёрдо знаю одно: Себастьян силён, и я лично убедился в этом, увидев его истинную форму. — В которой он не соизволил явиться на коронацию, — вкрадчиво шепнул Мефистофель. — Ты не задумывался, почему? — Уверен, что у Себастьяна свои мысли на этот счёт. И он никогда не давал мне повода в нём сомневаться, — Сиэль нахмурился, чувствуя, что начинает уставать от этого пустого спора. Себастьян, стоя в полусогнутом положении, вдруг поднял голову на Ваалберита, и это заставило Сиэля встрепенуться — похоже, торжественная речь подходила к концу. — А ты не думал, что у него просто не хватило сил на повторное перевоплощение, м? — Сиэль сам не понял, что его так напрягло в этих словах, но в груди словно вырос ледяной ком и разом ухнул вниз, заставив буквально оцепенеть. — И если так, то его дела действительно плохи. Хорошенько вспомни процесс его перевоплощения, Сиэль. Тебе следует знать, что это воистину пустяк для любого демона. Мефистофель замолчал, поднеся мундштук к губам. Ничего не изменилось в его лице, лишь во взгляде заплясали странные тени. Закурив, он с невозмутимым видом направился в сторону золотых балясин, оставив Сиэля наедине с Раумом. Сиэль ошарашено перевёл взгляд на Себастьяна и, не чувствуя ног, пошёл следом за Мефистофелем, не обратив внимания на всполошившегося Раума. Наверное, он поступал опрометчиво, однако сейчас ему было действительно всё равно. Всё, чего ему хотелось — это удостовериться, что его опасения беспочвенны и никогда не станут правдой. И что тот седой волос на расчёске либо померещился ему, либо был обычной игрой света. Нет. Этого просто не может быть, и точка. Мефистофель усмехнулся, увидев Сиэля рядом, и ещё больше позабавился над реакцией окружающих гостей. Не будь на Сиэле костюма и диадемы — а также Раума, который, преданно исполняя долг, встал ровно позади, чтобы заслонить его спину — он наверняка был бы уже мёртв. Впрочем, это, наверное, лишь вопрос времени. Сиэлю не хотелось ничего. Только подойти и взглянуть в эти глаза, потребовать прямого ответа — каким бы он ни был. Но он, намертво вцепившись руками в парапет, лишь продолжал смотреть и слушать. — Властью, данной мне, — торжественно заключил Ваалберит, подняв чёрную корону с тремя длинными зубцами, между которыми находилось по зубцу короче; она отливала металлическим блеском, — я вновь провозглашаю демона Андраса, полководца, главнокомандующего, легата тридцати легионов духов и незаменимого слугу Его Величества, Великим Маркизом! Казалось, прошла вечность, прежде чем корона коснулась его головы. За это время практически каждый, будь то Ваал, прищуривший глаза, или Аббадон, вовсе отвернувшийся в сторону, успел посчитать его виновным чуть ли не в каждом постигшем Баатор бедствии. Однако, и возвращённый титул, и вся эта жаждущая поживы толпа — прямо сейчас это было последним, что заботило самого Себастьяна. Внутри он ощущал лишь глубокую, опустошающую усталость. И даже тяжесть вновь надетой короны была не в силах этого изменить. Вероятно, без обвинения во взгляде на него смотрел лишь Сиэль. Вся та власть, к которой он так рьяно стремился большую часть своей сознательной жизни, в один момент перестала казаться чем-то важным. Блюстители здешних законов — хладнокровные и непоколебимые правители, глядящие им в рот слуги и коварные заговорщики — все они были не более чем заложниками собственных же титулов и преследовали только одну цель — взобраться на вершину иерархии. Себастьян и сам стремился стать таким. Когда-то. Себастьян, думая об этом, сделал один медленный вдох перед тем, как подняться на ноги и развернуться к толпе. Зал встретил его сухим презрительным молчанием. Не было и аплодисментов, которых никогда не удостаивался ни один здешний правитель, не было и улыбок на лицах. Себастьян стал искать глазами Сиэля. Когда раздалась торжественная музыка, их взгляды встретились. — Во славу Ваала! — единогласно воскликнула толпа, и под потолок взмыли ярко-красные потоки пламени. — Во славу Ваала! — повторил Себастьян, вновь преклонив колено. Так поступили все, включая Сиэля, который неотрывно смотрел на Себастьяна, продолжая удерживать с ним зрительный контакт. — Во славу Ваала! — когда правителя восхвалили в третий раз, Себастьян, разделив с Сиэлем взгляд, слегка улыбнулся. Однако лишь на мгновение, сразу же после повернувшись обратно в зал. Я клялся сопровождать вас до самых глубин Ада — мы здесь. Ваш трон разрушен, а блеск короны померк — я дарю вам свой трон и свою корону. Ваша жизнь иссякла — возьмите мою. Я ваш, до кончиков поседевших волос, до последнего вздоха. Себастьян медленно осматривал собравшуюся толпу, без толики интереса, даже с неким сожалением. И всё отчётливее приходил к выходу, что всё это — совершенно не то, что ему нужно. Оказавшись он на этом самом месте полгода назад, то чувствовал бы себя триумфатором: и корона Маркиза, и устоявшиеся привилегии открывали ему путь на новую войну — туда, где и было его предназначение. Однако появился Сиэль. И если бы не он, Себастьян не чувствовал бы бесполезность короны на голове, отстраненность при взгляде на своих же подчиненных, беспомощность при одной лишь мысли, что ему придется сражаться и что Сиэль теперь в точно таком же положении. Но раз уж он оказался здесь, то сделает все возможное. Точно по фон Клаузевицу: «Война до победы, и точка». Разумеется, на него смотрели с презрением, когда в самом конце церемонии, вместо того, чтобы молча отправиться в свои покои, Себастьян поднялся к Сиэлю и взял его за руку. Сиэль окинул его поражённым взглядом, но не сказал ни слова. Пробравшись сквозь озлобленную толпу, они покинули тронный зал, а языки пламени под потолком — потухли. Когда они оказались в галерее — сравнительно узком, но очень длинном помещении, отделённом с одной стороны аркадой, — магический купол, окружавший замок, треснул, однако возле него тут же оказалась группа подоспевших магов. Замедлив шаг, Сиэль стал смотреть, как они зачаровывают купол. Себастьян, бросив на него короткий взгляд, остановился. Они находились прямо по центру одной из арок, вследствие чего их тела объяло красное сияние заката и пламени, парившего в небе из-за разгоревшейся битвы. Смотря на копошение членов легиона, защищавших замок от нападения, Сиэль непроизвольно глотнул слюну. — Не жалеешь, что не находишься там? — он посмотрел на Себастьяна. — Для нас это почти что будни, — Себастьян хмыкнул. — Латану ещё не вывел основную часть своих войск, в данный момент он лишь проверяет нашу оборону. Хоть и не сказать, что даже эти атаки не учинили нам хлопот. Как бы там ни было, в пробных боях элита практически не участвует, лишь отдаёт приказы. — А я думал, что ты такого не пропускаешь. Даже если сам относишься к элите. Ну, это если учесть все твои военные байки, — изогнул бровь Сиэль, деловито скрестив руки на груди. Себастьян лишь усмехнулся, устремив свой взор обратно к багровому небосводу. Увенчавшая его голову чёрная корона возвышалась подобно отдельному миниатюрному замку с множеством башен — Сиэль не мог оторваться. Хотя, возможно, в этом была виновата вовсе не корона, а сам Себастьян, которому она была особенно к лицу. — Эта корона тебе очень идёт. Отныне ты официально Великий Маркиз, по всем правам и привилегиям, — Сиэль продолжал изучать его взглядом. — Ты свободен от контракта со мной. Не собираешься вернуться? Ты ведь так хотел этого. Себастьян опустил глаза, а его лицо стало одновременно и странным, и печальным. — Себастьян? — Я уже вернулся, чтобы сражаться. После того, как мои ноги коснулись этой проклятой земли, пути назад нет, и больше никогда не будет. Но… — Себастьян серьёзно посмотрел на него. — Ты со мной? Ты согласишься стоять ко мне спиной в решающий час, когда настоящая война наступит? Такие слова от Себастьяна, который всегда всё взваливал только на себя, являлись почти что признанием. Сиэль попытался замаскировать воспрявшие эмоции за уверенным выражением лица, но Себастьян, прищурившись, хоть и не без улыбки, читал его как открытую книгу. Не зная, как наилучшим образом выразить свои чувства, Сиэль присел перед Себастьяном на одно колено и взял его за руку. Из-за чёрной перчатки она выглядела даже пошло для настолько важного момента. — Да. Вместе и до самого конца, — Сиэль поцеловал его руку. Сверху послышался взволнованный вздох. Сиэль отстранился, подняв голову и неопределённо улыбнувшись. Себастьян молчал, но в одном его взгляде читалось нечто настолько благодарное и вместе с тем отчаянное, что Сиэль не смог не встревожиться. Сделав медленный вдох, он поднялся на ноги, и они, кивнув друг другу, направились в сторону башни. Разумеется, прекрасно осознавая смысл своих слов и неопределённость положений. Но клятва, принесённая от чистого сердца, не могла не исполниться.***
Вернувшись обратно в покои, Себастьян первым делом наложил руны, тут же засветившиеся по косяку двери, из-за сильной опаски, что кто-то из особо озлобленных присутствующих на церемонии последовал за ними. Сиэль, мельком оглянувшись на него, одобрительно хмыкнул и повернулся обратно в сторону спальни. Стянув с себя сапоги, когда Себастьян полностью разобрался с защитой, он облегчённо выдохнул. Пусть на каблуках он пробыл относительно непродолжительное время, ноги, отвыкнув, быстро уставали. Без всякого зазрения совести отставив сапоги к камину, Сиэль проследовал на кровать. — Знаешь, может, я и погорячился, когда хотел, чтобы у меня тоже была обувь с каблуками, — Сиэль хмыкнул, принявшись рассматривать свою ступню. — Может, подпилишь мне их своим мечом? Уверен, он у тебя достаточно острый, чтобы прорубить целую скалу. — А ты в курсе, что именно на каблуках находится специальное магнитное поле, которое позволяет тебе «прилипать» ко многим поверхностям на непродолжительное время? — Себастьян обернулся. — У тебя недостаточно физических сил, чтобы, скажем, запрыгнуть на здание, однако ты сможешь забежать на него. В противном случае я просто не смогу оставить тебя в бою одного, — он сдёрнул с себя плащ и элегантно закинул его на трон. — Хм, — Сиэль бросил странный взгляд на Себастьяна, тот вопросительно вздёрнул бровь. — А ты сам не устал? Ты в них ходишь с раннего утра, — Сиэль многозначительно осмотрел шпильки, ещё раз поразившись тому, насколько они высоки. Что было интересно, несмотря на свою вопиющую пошлость, а также то, что костюм специально выделял все мужские характеристики тела Себастьяна, подчёркивая, а не сглаживая мужественность, они каким-то образом изящно сочетались с остальным костюмом. Хотя, возможно, просто потому, что подлецу всё к лицу. — Уверяю, Сиэль, я не снимал их не просто часами, а годами. Однажды даже целое столетие, — Себастьян потянулся, зажмурив глаза от удовольствия. — Так что для меня это обычное дело. Они как родные. — Кстати, я голодный, — Сиэль вдруг услышал урчание в животе. — Может, давай ты там это… снова что-нибудь наколдуешь. Я, конечно, такое не приветствую, но раз уж у нас такая ситуация, что тут разве что гнилые камни, да обугленные части чьих-то тел… — Сиэль пытался разыгрывать глубочайшую печаль. Однако лишь для вида: в последнее время у них с Себастьяном было так много стресса, что, вспомнив, на что были способны его руки, когда тот начинал готовить еду не совсем честно, у Сиэля сосало под ложечкой. — Нет вопросов, — Себастьян пожал плечами, — тогда предлагаю устроиться на кровати, там как раз достаточно места, чтобы поместилось достаточное количество угощений. — На кровати? — Сиэль нахмурился. — Я думал, в твоём кабинете. Просто я видел там стол. — Он не предназначен для такого, — категорично ответил Себастьян. — А кровать, что, предназначена? — Она для многого предназначена. Сиэль прикусил губу, замаскировав смущение под приглушенным кашлем. Себастьян, удовлетворительно вздёрнув подбородок, дождался, пока тот слезет с кровати, а затем, потерев ладонями, сорвал с кровати покрывало и резко взмахнул им в воздухе. Сиэлю всегда было интересно, что происходит в таком случае, так как на сам процесс магических преобразований он никогда не смотрел в силу скептицизма, а также по той причине, что Себастьян редко пускал подобное в ход, не столько подчиняясь старому приказу, сколько помня о том, как Сиэль это недолюбливал. Еда появилась на покрывале с лёгким шелестом, и первую секунду буквально искрилась, словно её кто-то обсыпал блёстками. Что ни говори, а по сравнению со всеми ужасами этого мира, это не могло не показаться чем-то прекрасным, настоящим воплощением чуда. Сиэль поражённо выдохнул, ещё раз посмотрев на Себастьяна, а тот поклонился, прижав руку в груди. Видимо, снова пародировал дворецкого. В его нынешнем королевском образе это выглядело почти что вульгарно. — Всё-таки я никогда не пойму, как это работает… Сиэль осторожно присел на кровать, переживая, чтобы его неуклюжесть не стала причиной неприятностей. Тем не менее, он переоценил себя. Пытаясь сложить ноги по-турецки недалеко от тарелки с пирожными, он буквально вывалил тарелку на себя. Себастьян, увидев это, вознёс глаза к небу, однако не смог сдержать улыбки. — Честное слово, Сиэль, этот костюм сделан из невероятно редкой адской твари, которую с трудом сыщешь даже здесь, — он красноречиво кивнул на пятно на икре покрасневшего со стыда Сиэля. — А ты умудрился запачкать его коньячно-сливочным кремом. Ещё никогда такого не встречал, — он хмыкнул, дотягиваясь до бокала и беря в руку бутылку вина. Сиэль, прикусив губу, ничего не ответил, вместо этого принявшись стирать с себя крем неподалёку лежащим полотенцем, которые Себастьян наколдовал вместе с едой. Себастьян, вздохнув, приподнялся и подошёл к нему. — Давай я помогу, — он с улыбкой взял полотенце в руки, принявшись стирать с Сиэля пятно. Благо, из-за текстуры его костюма, это было достаточно несложно. — Садись уже, — фыркнул Сиэль, раздражённо махнув рукой. — Кстати… — продолжил он, когда Себастьян уселся на место. — М? — тот изогнул бровь, сделав глоток вина. — Как думаешь, мои родители в гробу не перевернутся, если я стану есть руками? — Сиэль подтянул к себе тарелку с рыбой и чипсами, а также кусочек шоколадно-клубничного торта. Себастьян, зажмурив глаза, затряс плечами в немом смехе. Бросив на него взгляд исподтишка, Сиэль непроизвольно задышал быстрее, а в груди ощутимо потеплело. Когда Себастьян так реагировал, в душе всегда становилось как-то по-особенному хорошо. — Просто жуй, — ответил Себастьян. Сиэль прикусил губу, улыбнувшись, и всё же решился погрузить в рот первый ломтик картошки, которая на удивление оказалась действительно вкусной. Сиэль был не настолько голоден, чтобы съесть слона, однако пожирал еду с явным аппетитом: незаметно опустели тарелки не только с рыбой и чипсами, но также с греческим салатом и зелёными оливками. В добавок к этому в желудке у Сиэля уютно поместился как кусочек мясного пирога, так и своего любимого торта. Себастьян тем временем так и продолжал спокойно пить вино, однако вдруг решил отложить его в сторону. Он впервые почувствовав странные для себя ощущения: возможно, ему показалось, но голова стала словно немного тяжелей, а глаза стали слипаться гораздо чаще, чем требовалось. Себастьян не знал, что значит быть пьяным, однако возникшие в теле ощущения показались ему даже забавными, и с каждым разом они становились сильнее. Вытянувшись на кровати — она была более чем вместительна не только для еды и их тушек, но и, возможно, ещё целой команды по крикету, — Себастьян подпёр голову рукой, мечтательно уставившись на Сиэля. Он не помнил, сколько выпил. Возможно, бокала три. Раньше он спокойно мог прикончить и двадцать, однако сейчас его тело стало гораздо более чувствительным к алкоголю. Что ж, это было даже интересно. — Почему ты так на меня смотришь? — Сиэль сделал глубокий вдох, взволнованно заметив, что взгляд Себастьяна, стоило ему заговорить, стал ещё более пронзительным. Даже романтичным. — Это… ну. Не знаю. Я же ем, всё-таки. — И что? — бархатно отозвался Себастьян, чувствуя себя явно навеселе. — Мне нравится смотреть, как ты ешь. Сиэль поёжился. Возможно, в этом правда можно было найти что-то особенное: всё-таки лицезрение постоянно открывавшегося и закрывавшегося рта, а также скользящего по губам языка действительно могло вывести кого-то из равновесия, однако Сиэль чувствовал себя слишком странно. Тем не менее, это было странно приятно. В конце концов, поедание пищи — действительно очень интимный процесс. — Только не так пристально, пожалуйста, — Сиэль заметно смутился, испачкав щёку кусочком торта, который до сих пор ел. Себастьян, увидев это, вдруг присел. Сиэль, медленно смотря на него, был немного удивлён, когда тот вдруг коснулся его щеки указательным пальцем, а, собрав с него остатки крема, погрузил их в собственный рот. Его прикрытые глаза, а также мокрый, медленно скользящий между губ палец, заставил Сиэля застыть. В животе, помимо тяжести, разлилось тепло. — Ты как-то странно себя ведешь, — Сиэль хмыкнул, приблизившись к его лицу. От Себастьяна разило алкоголем. — Боже правый, ты что, пьян? — он побледнел. — Себастьян, у нас сейчас немного не та обстановка, чтобы позволять себе такое! — Я не нарочно, — тот пожал плечами. — Раньше я спокойно мог в один присест выпить двадцать семь рюмок водки, и это бы никак на меня не подействовало. Я не знал, что так выйдет. Я быстро приду в себя. — Но сейчас-то ты не в себе, — Сиэль нахмурился, вздохнув. — Ты хоть меч удержишь? Себастьян резко разрубил им подушку. — А ты как думаешь, — он усмехнулся, видя, как Сиэль оценивающе приподнял брови. — Лучше давай о чём-нибудь поговорим. До твоей тренировки ещё часа четыре. — Всё равно это как-то странно, — Сиэль опустил взгляд, вспоминая о разговоре с Мефистофелем. Это очень сильно омрачило воцарившую между ними непринуждённость. — Почему твои ощущения так изменились? — Кто знает, — неожиданно задумчиво ответил Себастьян, расположившись рядом с ним. — Ты закончил? — он скосил взгляд на еду. — Да, пожалуй, — Сиэль отложил салфетку, которую заправлял за воротничок. Навёл порядок Себастьян абсолютно таким же образом, как и устроил его, однако это имело немного другой эффект. По его щелчку пальцев вся еда вместе с посудой и другими ненужными вещами превратилась в золотой порошок, эффектно прокружив по комнате и распавшись у потолка, подобно салюту. Сиэль, проследив взглядом за этим, мечтательно прикрыл глаза. Пусть на душе было и тяжело, однако когда Себастьян просто лежал с ним рядом, а впереди было много свободного времени, настроение повышалось. Не до конца. Однако было легче. — Знаешь, Сиэль, — усмехнулся Себастьян, мягко коснувшись пальцами его плеча, пока его взгляд был по-прежнему направлен в потолок. Тот отозвался, тыкнувшись затылком ему в подбородок. — А я ведь уже давно за тобой наблюдаю. Правда, раньше ты напоминал скорее неограненный бриллиант. Помню, как-то хотел даже изъявить желание попросить Винсента познакомить меня с тобой, но здраво подумал, что он меня не так поймёт. Сиэль уставился на него глубоко ошарашенным взглядом. — Что? — Я часто был у вас, но редко попадался на глаза, так как сам не любил этого делать, — Себастьян усмехнулся, игнорируя реакцию Сиэля. — Я долго не хотел тебе рассказывать об этом. Знаешь, меня постоянно что-то останавливало. Сначала это был повод держать тебя подле себя, а ещё дальше — банальные сомнения. Мне почему-то уже тогда не нравилось слишком часто раскапывать собственное прошлое. Так уж получилось, что твоя судьба сошлась с моей. — Почему ты решился рассказать мне об этом сейчас? — задушено отозвался Сиэль. — Не знаю, — честно ответил Себастьян. — Наверное, это алкоголь. Хорошо, что хотя бы голова не болит. — Так как ты познакомился с моим отцом? — Это Фаэлен, — он вздохнул. — В то время у него был контракт в Германии с одним человеком, который пытался найти своего пропавшего младшего брата, и он обратился к Винсенту. В то время мы не подозревали, что за этим стоит Фаустус. Чтобы облегчить Фаэлену контракт, он сторговался со мной — я тогда жил без его надзора целых полгода, представляешь? — чтобы я вышел с Винсентом на сотрудничество. С тех пор мы в основном пересекались в его подсобке, всегда строго по четвергам, и обычно ближе к вечеру. Изучали множество старых карт, перерывали материалы. А тебя я увидел на одном из балов-маскарадов, который посетил буквально мельком. — Если ты хочешь рассказать мне, как именно погибла моя семья, то лучше отложи это на потом, — тяжело вздохнул Сиэль, пытаясь переварить это. — Для меня слишком много информации на день. Если честно, я и так уже за утро достаточно перенервничал. Только пообещай, что точно ответишь. — Если ты этого хочешь, — вздохнул Себастьян, внезапно ощутив себя достаточно неловко. — Наверное, я мог преподнести эту информацию более изящно, да? — В другой ситуации, если уж не сейчас, я бы её вряд ли воспринял нормально, — Сиэль нервно усмехнулся. — Сейчас я сыт и могу усвоить это вместе с едой. Только… я вот одного не понимаю. — М? — Себастьян изогнул бровь, дотронувшись губами до его виска. Корона на его голове немного сползла от спутавшейся причёски, тем не менее, всё ещё держалась. — Я что… — угрожающе начал Сиэль. — Вместо того чтобы батрачить на тебя уйму часов, мог просто взять и споить тебя, гад ты несчастный?! — он резко поднялся на ноги, схватившись за подушку. Себастьян подорвался со своего места, примирительно выставив руки перед собой. — Сиэль, нет, нет, ты что, раньше я был не таким, совсем не таким… — он попятился. — Гад! — Сиэль швырнул в него подушкой, резко сдув чёлку с лица. — Господи, я в ванную. Всё. Мне нужно почистить зубы и переварить всё это, — он спрыгнул с кровати, направившись в сторону уборной. Себастьян, отложив подушку, странно покосился в сторону упавшей на кровать короны, которая была сбита Сиэлем в процессе короткой перепалки. Он долгое время рассматривал её, вертел в руках, однако внезапно просто взял и зашвырнул в сторону. Она упала на полку трофеев, рядом с щитом одного из лидеров Тевтонского ордена. Поднявшись с кровати и подойдя к зеркалу, он спокойно навёл порядок на взлохмаченной голове и удовлетворённо улыбнулся, когда она не была увенчана ничем. Теперь ему это было совершенно не нужно. Встряхнув волосами, он, пока Сиэль не видел, осторожно наколдовал себе стакан холодной воды с двумя ломтиками лимона.***
— Давай же! — прорычал Аббадон, пропуская мимо себя очередную атаку Себастьяна. — Неужели ты думаешь, что я поверю в серьезность твоих намерений с такими атаками? Себастьян, стоявший в боевой позиции позади него, плотоядно оскалился, и блеск его глаз на мгновение отразился в засветившемся магической аурой лезвии меча. В следующий миг холодный металл оставил на лице Аббадона длинный порез, практически полностью отрезавший его мочку уха и часть длинных чёрных волос, слипшихся от крови. Тот недовольно хмыкнул, пока его повреждённое ухо быстро регенерировало, и отступил ближе к стене, избегая очередного удара от раззадорившегося Себастьяна. Они по очереди загоняли друг друга в угол, дразнились, насмешливо высекая из столкновений своих орудий алые искры, подчеркивающие их темные волосы, свободно развевающиеся в такт появлявшимся дуновениям ветра. Звон мечей заполнил скромный тренировочный зал своим непередаваемым скрежетом, и Сиэль, в это время собиравший лежащий перед ним автомат, поджал губы, стараясь не смотреть. И дело было даже не в том, что он боялся засмотреться на элегантно-смертельный танец двух баатезу, но… Никогда до этого момента Сиэль не видел его настолько утонувшим в своей стихии. Себастьян — демон войны. Об этом ему не раз говорили не только другие нечеловеческие создания, но и сам Себастьян. И, тем не менее, только сейчас картина того, каким был Себастьян до своего заключения на Земле, полностью уложилась в его голове. Смертоносным, наслаждавшимся каждой каплей крови, попадающей на лезвие его верного клинка; безжалостным, скрывая какие бы то ни было чувства за малиновым занавесом адского пламени — хотя сейчас таковое в его глазах было не разглядеть; безумным существом, не видящим ничего и никого кроме тех, за кем ему предстоит охотиться, и тех, кому ему необходимо подчиняться. Сиэль прикрыл глаза, вздохнув и вставив магазин в автомат, прежде чем встать в нужную позицию. Приклад уперся в плечо знакомой тяжестью, руки уже знакомо сняли автомат с предохранителя, прежде чем передернуть затворную раму и остаться на ней, в то время как вторая была у крючка. Прицелившись, Сиэль нажал на спусковой крючок, всем телом ощутив знакомую отдачу, но справившись с ней. Вместо этого Сиэль неприятно усмехнулся, прошив одну мишень за другой градом пуль и прекратив стрельбу только ради того, чтобы перезарядить магазин. Он легко шел вдоль ряда мишеней, не сомневаясь и не мешкая, превращая в сплошное решето одну мишень за другой. Да, Сиэль прекрасно понимал, с кем связался, когда пошёл следом за Себастьяном. Понимал, когда заключал контракт, понимал, когда разрывал его. Он был бы очень обязан, если бы его перестали считать за идиота, который ничего в этой жизни не понимает. И теперь, когда у него было оружие, которым он мог воспользоваться в случае нападения, Сиэль отказывался быть тем же жалким беспомощным человеком, способным, разве что, исполнять роль курьера во время битвы. Ни за что. Выдохнув, Сиэль резко вытянул магазин, тут же поставив автомат на предохранитель, и опустился на колени, начав его разбирать. Себастьян достаточно хорошо объяснил ему азы и поставил стойки, вдоволь понаблюдав, как он неловко хватался за оружие при любом удобном случае, прежде чем, недовольно цыкнув, снова показать правильную позицию для рук. Сиэль даже не думал, что Себастьян окажется педантом во всём. Но, по крайней мере, Сиэль уже имел не только собирать-разбирать автомат, но и стрелять из него лежа, стоя и быстрым шагом. О стрельбе на бегу пока говорить не приходилось. Как и о стрельбе по движущимся мишеням. — Так, значит, это оружие тебе всё-таки подошло? — спросил появившийся невесть откуда Мефистофель, отчего Сиэль весьма заметно напрягся, прежде чем неприязненно посмотреть на него. — Тебе повезло, что я его уже разобрал, — фыркнул Сиэль, снова начиная сборку. Он до сих пор относился к нему с напряжением после разговора на коронации. — Сколько ты уже здесь? — спросил Сиэль, в то время как Мефистофель с усмешкой смотрел на «тренировочный» поединок Себастьяна и Аббадона. Себастьян обзавелся парой царапин на руках, а Аббадон щеголял целой плеядой новых ран, но его это не останавливало вообще, лишь придавало немного безумный вид. — Только пришел, — отмахнулся Мефистофель, зажигая одну из своих любимых сигар. — Знаешь, этот милый автомат является детищем Себастьяна. — Что ты имеешь в виду? — Сиэль сконфуженно посмотрел на него. — Ну, — начал Мефистофель, обратив на себя внимание тренирующихся баатезу жестом руки. Что интересно, и Себастьян, и Аббадон сразу же остановились, поверхностно дыша. — Он подсмотрел чертежи у смертных через зеркало памяти — вещь, через которую мы можем наблюдать за ходом некоторых событий, которые уже случались, случаются или ещё только случатся. А потом адаптировал под тебя, прежде чем отдать заказ нашим оружейникам. Правда, у смертных это самое оружие или его подобие появится только через тридцать-сорок лет. Если вообще появится. Фиолетовый дым, который Сиэль уже привык ассоциировать с Мефистофелем, раздражал своим неприятно-сладким запахом, поэтому смысл слов дошел до него не сразу. — То есть демоны могут видеть будущее? — ошеломленно спросил Сиэль, осторожно поставив автомат на пол. — Не совсем, — заметил тот, вытащив из кармана своего пиджака какой-то свиток, прежде чем перекинуть его Себастьяну, который, увидев печать, сразу же скривился. — Скорее, концепции будущего. Мы не можем видеть «большую картину» в виду того, что она очень часто меняется в связи с решениями определенных лиц. Да и увидеть жизнь конкретного человека — это всё равно, что напрашиваться на головную боль, которую уже взяли на себя жнецы, имея возможность не только «подсматривать», но и путешествовать во времени. Вместо одного, четкого будущего, мы видим лишь дикую смесь вариаций, которые не всегда зависят от самого человека. Я вот, к примеру, ношу пиджак Saint Laurent — уж больно мне понравился стиль одного модельера, который ещё даже не родился, однако в будущем уже имеется его след. Поэтому-то все так удивились, увидев тебя рядом с Себастьяном тогда. Да и я тоже. В тех вариациях, что я подсмотрел, тебя не было. Мефистофель окинул Сиэля удивительно задумчивым взглядом, втянув в себя сигаретный дым. — К тому же, эта способность ограничена, если у человека есть ангел-хранитель, — недовольно заметил включившийся в беседу Аббадон. — Или если он находится под защитой демона с подходящими способностями. Да и против других демонов подобный трюк работает не всегда. Мы от природы изменчивые и импульсивные, какими бы не были наши традиции, поэтому никогда нет четкой вариации. — Хм, — Сиэль изогнул бровь, поднявшись на ноги и перебросив ремень автомата на левое плечо. — Так почему ангелы до сих пор не вмешались? Ну, если есть люди с ангелами-хранителями. В конце концов, нет никакой возможности, что война их не затронет. — Всё не так просто, — сказал Себастьян, покачав головой. — Ангелы сами по себе — достаточно инертные создания. Наблюдатели, по сути. Несмотря на то, что некоторый процент людей действительно находится под них непосредственной защитой, ангелы не смогут спасти их от катастрофы подобного масштаба. У каждого ангела есть определенный лимит «помощи», который, к тому же распределяется сразу на несколько человек, вместо одного. То есть, чтобы спасти одного подопечного, им придётся отдать жизнь другого, и при этом третий лишится возможности сверхзащиты, если уже спасённый подопечный не оправдает ожидания. Аббадон презрительно фыркнул. — Спасение кого-либо от войны, неважно каких масштабов, может потребовать последней меры, — Себастьян пожал плечами, не видя в этом ничего зазорного. — Спасение одного подзащитного за счет жизней остальных. И использование этого ставит авторитет ангела под сомнение. Лучше уж заставить человека погибнуть в результате войны в качестве мученика, чем дать ему возможность прожить жизнь за счет других. А если он еще и проживет её бесполезно, то на карьере ангела сразу же можно ставить крест. — Поэтому они и не принимают участие в войне? Боятся потерять уважение? — спросил Сиэль, нахмурившись. — Не только. Ангелы крайне подвержены влиянию войны. Вернее, они легко становятся одержимыми ею. Как только они начнут принимать в ней участие, они не остановятся, пока не сочтут свою цель выполненной. При данном развитии событий мы точно потеряем один из миров. Поэтому та часть демонов, что отвечают за «подсматривание» в будущее, внимательно наблюдают за ангелами высших эшелонов, пытаясь понять, решат они вмешаться или же нет. — Неожиданно, — фыркнул Сиэль, заметив, как Мефистофель смотрит на Себастьяна, дожидаясь, пока тот закончит читать письмо. — Если что люди и поняли правильно насчет ангелов, так это то, что они — поразительно мстительные создания, — практически прошипел Аббадон, закатив глаза. — Ладно, пошли, смертный. Потренируем тебя пользоваться холодным оружием, пока голубки разговаривают. — Дьявол упаси, — смешливо отмахнулся Мефистофель, но пошел в сторону выхода, не дождавшись Себастьяна, который просверлил Аббадона непонятным взглядом, но все же двинулся следом. — А зачем мне холодное? — спросил Сиэль у Аббадона. — У тебя не всегда будет возможность оставлять между собой и противником достаточно дистанции, чтобы воспользоваться своей игрушкой. Так что тебе необходимо оружие ближнего боя. Так как уже есть одно огнестрельное, с которым ты еще даже не освоился, то второе будет из разряда холодных. А именно, — Аббадон схватил с полки позади что-то вроде кинжала, прежде чем вытянуть его из ножен. Действительно, по длине это был кинжал. За исключением его трапециевидной формы и рун на черном лезвии. — У вас такие называют ниндзято — японский вид кинжалов. Тебе он будет по руке. На лезвии находятся специальные руны, которые позволят нанести урон даже демону в истинной форме. Точно так же, как пули от твоего автомата. Вдруг Аббадон так оскалился, что Сиэль вздрогнул, явственно почувствовав, что муштра вот-вот ужесточится. Однако, азартно ухмыльнувшись, он вытянулся. — Так почему бы тебе не научить меня им пользоваться?***
Остановившись возле длинного металлического стола, на котором в изящном тандеме сплелись выгравированные силуэты потоков огня и стаи воронов, Себастьян упёрся в него руками и уставился перед собой тяжёлым взглядом. Мефистофель, хмыкнув, проследил, за силуэтами Аббадона и Сиэля, которые по-прежнему тренировались в оружейной, и сделал эффектный взмах ладонью, накладывая на кабинет звуковой барьер. И кабинет, и оружейная находились в отдельных боковых помещениях, которые включались в апартаменты Себастьяна и располагались по обеим сторонам от террасы. Здесь всё соответствовало одному стилю — обсидиановые стены везде были неровными и выглядели так же, как поверхность горы, а пол блестел так, что в нём можно было разглядеть собственное отражение. Однако кабинет всё же отличался от остальных комнат своим минимализмом: помимо стола в нём не было ничего, даже стульев. Себастьян в них не нуждался, а гостей никогда не ждал. Тем не менее, из-за стен, а также трёх готических окон, невероятно масштабных, здесь чувствовался свой антураж. В воздухе возникла огненная вспышка — Себастьян предусмотрительно сжёг свиток, понимая, что информация в нём совершенно секретна. — Откуда это известно? — Себастьян остро посмотрел на Мефистофеля. — Его участие в создании Сердца — точно не уловка? — Нет, — тот категорично покачал головой. — Передал мне эту информацию Уильям. К слову, можешь отдать мне честь, я не только уговорил его найти Гробовщика, чтобы договориться об общей встрече, но и убедил его поискать дополнительную информацию о Сердце среди своих. Жнеца, который вышел с ним на контакт, зовут Отелло. Он работал с Гробовщиком, когда тот ещё служил в Департаменте, и раскрыл нам несколько секретов. — И ты полагаешь, что Гробовщик знает, как можно уничтожить Сердце? — Себастьян, соединив руки за спиной, остановился у одного из окон и принялся задумчиво гипнотизировать пейзаж. — Сам помнишь, у меня к нему не самые светлые чувства. Тем более, я мечтаю вернуть должок, — и он сузил глаза, вспомнив о ранении Косой Смерти на лайнере. — Союз с Гробовщиком — ваш последний шанс выжить, а мой — сохранить то, что по праву принадлежит мне, — веско ответил Мефистофель, выдохнув в сторону потолка несколько сгустков дыма, и Себастьян бросил в его сторону слегка недовольный взгляд. — Скажи спасибо моей любви к свободе и непереносимости, когда мной командуют. Если бы не это, то вы бы никогда не получили мою неоценимую помощь, — он фыркнул. Себастьян многозначительно повёл бровями, посмотрев себе под нос. То, что он не стал острить по этому поводу, а просто промолчал — уже можно было считать серьёзным знаком одобрения. — Так когда встреча? — спросил он, не повернувшись. — Завтра, ровно четыре часа, в это время будет садиться солнце. В его лавке. То бишь, вам надо будет переместиться на Землю. Однако только вам. Если пойдёт кто-то, кроме вас, то он ни за что не останется на диалог, так как посчитает, что это засада, — непринуждённо ответил Мефистофель. — Поблагодари меня также и за камень врат, которым вы сейчас все так дружно пользуетесь по моему позволению. Слышал, именно за такую штучку Гробовщик продал твои воспоминания Левиафану. — И весьма успешно, как мы смогли заметить, — раздражённо отозвался Себастьян, резко развернувшись обратно к столу. — Зепар с прекрасным успехом смог определить мою слабость. И вот как теперь надеяться, что завтрашняя встреча с Гробовщиком пройдёт хоть немного хорошо? Его ориентиры вертятся быстрее флюгера. — О, так ты уже признаёшь, что Сиэль — твоя слабость? — Мефистофель саркастически усмехнулся, закатив глаза. — А зря. Он ведь так старается. Если честно, сейчас я в нём уверен даже больше, чем в тебе, — его глаза сузились и нехорошо заблестели. Себастьян, увидев этого, посмотрел на него с таким же выражением, ответив на вызов. — Что ты имеешь в виду? — Ничего особенного, кроме того, что тебе больше нельзя верить, как бы высоко ты себя не ставил и не подавал. Ты ведь у нас теперь и лжец, и от битв воздерживаешься, и людей любишь. Ха, почти как я, только ты делаешь это гораздо менее грациозно! — он рассмеялся, игнорируя злой взгляд Себастьяна, который с трудом удерживался от того, чтобы не оторвать и не запихнуть его голову в жаровню. — Я делаю то, что считаю правильным, — раздражённо ответил Себастьян, отвернувшись обратно к окну. — Мнение других меня не волнует, тем более, когда все они — тот же безвольный сброд. Сиэль нам нужен и важен. А сохранение наших жизней меня волнует куда больше, чем собственный авторитет, знаешь ли. — И очень зря, — неожиданно серьёзно ответил Мефистофель, из-за чего Себастьян невольно повернул лицо в его сторону. — Против тебя готовят заговор. Пока что ты им нужен. Но как только война окончится, тебя уберут любой ценой. Тебя никогда не оставят в покое, куда бы ты не направился и где бы не захотел спрятаться. Предателей не прощают. Твоя участь незавидна и, что гораздо хуже, неизбежна. Себастьян неожиданно улыбнулся. Криво и надломленно, так, словно Мефистофель только что рассказал ему высочайшего качества чёрную шутку, от которой очень сильно хотелось смеяться, но внутри была пустота. — Не дождутся. Я сдохну ещё до этого момента, скорее всего. Мефистофель склонил голову к плечу, нахмурившись. — Всё настолько плохо? Вместо ответа Себастьян снял с руки перчатку, которую успел натянуть, как только они с Аббадоном закончили драться. Мефистофель застыл, впервые видя нечто подобное. Прямо на руке Себастьяна, недалеко от ореола затягивающейся после воздействия гвоздя раны, зиял порез. Абсолютно свежий и кровоточащий. — Что это? — он даже подошёл ближе, нагло взяв его за руку, чтобы ощупать кожу. Себастьян мог одёрнуть её, но предпочёл не делать этого, а его улыбка стала ещё более ироничной. — Последствия одержимости, как ты охарактеризовал моё чувство. Говорил, тебе это знакомо? Очень сомневаюсь. — Никогда не видел чего-то подобного, — зрачки Мефистофеля сузились, пока он методично осматривал руку. — Погоди, и это… — он даже растерялся. — После битвы с Аббадоном? Не яд? — Не яд, — холодно ответил Себастьян. — Поразительно, — ответ был произнесён с весьма неопределённой интонацией. Себастьян быстро убрал руку, эффектным движением натянув перчатку обратно. Не собираясь отвечать на странный взгляд Мефистофеля, он просто отошёл к окну. Он не знал, стоило ли ему говорить правду, однако внезапно понял, что и скрывать смысла такое не было, когда вся его жизнь, очевидно, и без того подходила к концу. Возможно, его история даже разлетится по Баатору. А, возможно, про него с Сиэлем даже сочинят балладу. Правда, наверняка, печальную. — Никому не говори то, что я тебе сейчас скажу, — неожиданно начал Себастьян, и Мефистофель даже выронил из рук сигару, которую только-только собрался подпалить: ещё никогда, за всю историю их знакомства, Себастьян не начинал важные разговоры так. Хмыкнув, он всё же достал новую, уставившись в потолок задумчивым взглядом. — Ба, да ты бьёшь рекорды по своему мастерству удивлять меня. В последнее время всё больше. Что ж, я слушаю. Себастьян опустил глаза, поджав губы. Сказать было трудно, тем не менее, сказать это Мефистофелю неожиданно показалось значительно легче, чем тому же Аббадону, бывшему близкому соратнику. — Я не думаю, что выживу. Даже больше: я чувствую приближение смерти так, словно она хлопает меня по плечу, приглашая на последний ужин. За этот краткий срок я действительно надеюсь спасти наш мир, так как это единственная возможность уберечь жизнь Сиэля. Это он сделал меня таким. Я умираю из-за того, что к нему чувствую. Мефистофель, это совершенно не свойственные нам чувства. Возможно, такова расплата за мои грехи. Мефистофель, прожигая взглядом его ровный, практически мёртвый силуэт, ответил только: — Продолжай. Себастьян прикусил губу, закрыв глаза. То, что он собирался сказать дальше, было куда более сложно. Но он чувствовал, что так было нужно: словно с каждым предложением он по частям избавлял себя от невероятно тяжкого груза. — Я уверен, что чувствую к нему то же, что и он чувствует ко мне. А ты знаешь, что он ко мне чувствует. Даже я это вижу, когда он думает, что я не смотрю. В результате я полностью перестал слышать зов своей истинной натуры, настолько, что отделился от неё. Моё тело, оно… почти полностью стало телом человека. Сейчас я скорее напоминаю смертного с демоном-подселенцем, то есть, одержимого. Это всегда ведёт к разрушению. Всегда. Я превратился в живое воплощение хаоса. Именно поэтому я умираю. — Сколько осталось? — единственное, что спросил Мефистофель. Тем не менее, никто из них обоих не ожидал такого мрачного тона. — Ба, да ты что, опечален? — Себастьян спародировал его недавнюю интонацию. — Мы ведь друг друга не выносим, забыл? Тебя должны радовать такие новости. — Вынужден признать, что без тебя здесь будет довольно скучно, — Мефистофель пожевал сигару, устремив ироничный взгляд в потолок. — Так сколько? — Наверное, не больше нескольких недель, — искренне ответил Себастьян. — Хотя мне кажется, что меньше. Я очень надеюсь, что война закончится раньше. Это будет зависеть именно от того, как мы сможем повлиять на обстоятельства. — Ему скажешь? — с таким же тоном спросил Мефистофель. — Знаешь, он… — он повернул взгляд в сторону оружейной, где за окнами было заметно, что Аббадон с Сиэлем по-прежнему тренируются, и весьма ожесточенно, судя по быстрому движению силуэтов, — чувствует что-то. Я видел это по его глазам, когда он смотрел на тебя сегодня утром. Он верит в тебя. Всеми силами верит. И вряд ли вынесет того, что ты мне сейчас сказал. — Я знаю, — с чувством ответил Себастьян, вложив в эти слова ощутимую печаль. — Знаю, поверь. Он бы пошёл за мной. Куда угодно… даже туда. Но проблема в том, что на этом наши с ним пути разойдутся. У меня нет души, не будет и продолжения жизни после смерти. Мои глаза посереют, тело истлеет, а останки превратятся в ничто. И я сам стану ничем. А вот его будет ждать жизнь дальше. Такова цена за бессмертие: в итоге всё равно наступает абсолютная смерть, а «смертные», как мы их с таким презрением называем, перерождаются, как фениксы из пепла. — А ты знаешь, что он — изначально одинокая душа? — с интересом спросил Мефистофель. Себастьян, расширив глаза, обернулся на него с небывалой напряжённостью. — Я тебя сейчас правильно понял? — Я понятия не имею, как ты меня понял, — осадил его тот, усмехнувшись. — Я не слышу твоих мыслей. Уже очень давно, а ты никогда не умел ставить блок, чтобы препятствовать мне этому раньше. В любом случае… да. Его судьба не установлена. Ты знал об этом? Себастьян ошарашено отвернулся обратно к окну. Его зрачки хаотично дрожали, а руки — упёрлись в края оконной рамы. — Я слышал об этом от одной из твоих ведьм. Такая… с пышными чёрными волосами. Она сказала мне об этом на матче. — А, — Мефистофель странно усмехнулся. — Так ты говорил с одной из трёх Вещих сестёр, мойрой Клото³ — прядущей нить человеческой жизни. Не удивительно, что ты не знаешь их в лицо, они не тусуются в компании напыщенных самодуров, — на острый взгляд Себастьяна он пожал плечами. — В общем, один-одинёшенек твой смертный. Так бывает, и в системе Создателя бывают сбои. Он всё ищет, ищет из жизни в жизнь, но никогда не может найти того, кто по-настоящему способен согреть его сердце. Интересно, что таковым оказался именно ты. Себастьяну от этого вердикта стало в тысячу раз паршивей. — Я хочу закончить этот разговор, иначе разрушу весь этот замок, камня на камне не оставив. Мефистофель окинул его долгим взглядом. — Думаю, они уже должны были закончить тренировку. Оказавшись в оружейной, Себастьян никак не ожидал увидеть разгорячённое и практически счастливое лицо Сиэля, а также Аббадона, который во всю ругался бранными выражениями, держась за плечо. На его изумрудном камзоле была видна кровь, а из дула автомата Сиэля валил дым. Себастьян, изогнув брови, был несказанно поражён зрелищем. Заметив, что тот вернулся вместе с Мефистофелем, Сиэль сначала смутился, а затем самодовольно вздёрнул подбородок — приглашал полюбоваться. — Этот гадёныш в меня попал! В следующий раз убью на месте! — взъярился Аббадон, достав пулю из плеча своими же когтями, что ещё больше разворошило рану, чуть не превратив её в зияющую дыру. Сиэль, увидев это, перевёл задумчивый взгляд на Себастьяна, и тот почувствовал, как в горле встал ком: Сиэль был отнюдь не глуп и во время этой тренировки наверняка сделал множество выводов насчёт его состояния. Особенно, получив прекрасный пример для сравнения. Заметив бледность его лица, Сиэль встревоженно приподнял бровь, изогнув рот в вопросе «Что?», однако Себастьян отмахнулся и перевёл своё внимание на Аббадона. Сиэль нахмурился. — Не учи его дурным выражениям! — в ответ заорал Себастьян, разозлившись. — Он ещё слишком юн! — Мне, к слову, девятнадцать лет, — напомнил Сиэль, скрестив руки на груди. — Не веди себя, как мой почивший папаша. — В любом случае, нам уже пора, — Мефистофель усмехнулся Сиэлю, бросив на Себастьяна короткий многозначительный взгляд. — Встретимся завтра в час дня, чтобы я передал вам камень. Остальное останется на вас.