The Service of the Demon

      Сиэль никогда не знал, что значит чувствовать себя в невесомости. Разумеется, это была заря двадцатого века, и ни для кого не было секретом, что Земля на самом деле круглая, а её окружает плотное гравитационное поле. Это знание было очевидным, и Сиэль даже представить себе не мог, что бывает совершенно иначе. Нет, разумеется, наступали моменты, когда ему казалось, что почва уходит из-под ног. К примеру, во время своего первого полноценного оргазма. Или их с Себастьяном уединённого вальса, который они исполняли в зале особняка прямо перед портретом его покойного отца.       Однако теперь Сиэль был твёрдо уверен в том, что никогда ещё не испытывал это ощущение в настолько яркой чёткости.       Как только они приподнялись с пола, Себастьян без всяких слов обхватил его тело, взгромоздив на руки, и Сиэль даже не успел заметить, когда именно тот успел раскрыть свои огромные угольно-чёрные крылья за спиной.       Сиэлю не было страшно. Себастьян без слов взял его за руку, но Сиэль не видел его лица, так как неотрывно смотрел на всё ярче и шире расползающийся перед лицом вихрь пламени. А затем оно поглотило их. Без остатка.       На удивление, Сиэль не ощутил даже малой доли жара. Себастьян словно оттолкнулся от какой-то поверхности ногами, и они нырнули в распростёршийся перед ними туннель. Вокруг была лишь безграничная свобода, сияние, свет, и надёжные руки, которые крепко прижимали его к себе, твёрдо зная, что уже никогда не отпустят.       Сиэль покидал этот мир, впервые осознав в нём своё место.       И Сиэлю было абсолютно наплевать, что он действительно решился отправиться за Себастьяном буквально на край света. Наплевать, что за его спиной осталась тонна воспоминаний, родных мест и некоторое количество людей, которым он до сих пор был не безразличен. Что газеты Лондона кишат новостями о его приближающейся свадьбе. И что сама невеста, отправившись навестить его по поводу организационных вопросов с давно исчезнувшей с лица улыбкой, в данный момент ошарашено стояла перед особняком, пока его охватывал огонь.       На лице Элизабет не было слёз. И даже поражённый голос кучера, который едва ли не силком тащил её обратно в карету, а также подоспевшая группа пожарных, которая из последних сил пыталась отвоевать особняк из-под власти бушующей стихии, — не были слишком весомыми аргументами, чтобы переживать по поводу пропажи её опороченного жениха.       Так должно было случиться. Не то что бы она не переживала за Сиэля, однако последняя череда новостей имела слишком внушительный вес, чтобы проливать слёзы в прошлом наивной и, как она считала когда-то, любившей его девушки. Их с Сиэлем пути разошлись ещё давно, но теперь в их отношениях была поставлена слишком жирная точка. А Элизабет слишком сильно полюбила себя, чтобы не найти в себе силы оставить его позади и шагнуть куда-то дальше.       Хотя всерьёз сомневалась, что найдёт его обгоревший труп под останками.       — Мы летим к тебе? — Сиэль задал этот вопрос с нарочитой безмятежностью, так, словно они с Себастьяном всего лишь отправились куда-то на каникулы, на что тот, лавируя между пламенными сгустками разноцветного огня, улыбнулся, бросив на него взгляд.       — Пока ещё нет, Сиэль, — и он прищурился, видя, как туннель принимается сужаться, а в его конце замечается отверстие, искрившееся ярким голубым светом. — Для начала мы заглянем в ещё одно не менее увлекательное место. Обхвати мои бёдра ногами, сейчас нас будет кружить.       Сиэль сделал так, как попросили, и огонь внезапно рассеялся, обогнув их вихрем. Себастьян сделал несколько движений в воздухе, защищая Сиэля своими сомкнувшимися вокруг крыльями.       И рухнул камнем, вниз головой. Сиэль, отчаянно удерживающийся за его тело, одной силой воли подавил непременно возникший рвотный позыв — внутри переворачивало буквально все внутренности. Гравитация неожиданно возобновилась, и Себастьян резко распахнул крылья, разворачиваясь вниз лицом. Они начинали приземляться.       — Смотри, мы прилетели, — тихо сказал Себастьян, и Сиэль, всё ещё усиленно сглатывая слюну в отчаянной попытке хоть как-то привести своё физическое состояние в норму, обернулся. Скверное самочувствие напрочь отошло на второй план, ибо то, что предстало его глазам, он не видел ещё никогда в жизни.       Этот странный новый мир полностью имел геометрическую форму. Это было чистое, голубовато-серое пространство со странными на вид участками земли, никоим образом не напоминавших Сиэлю подобие его прошлой планеты. Хотя бы потому, что их было огромное множество, и каждый из них имел форму куба. Себастьян, судя по траектории полёта, приземлялся на самый ближний, который будто был полностью выкован из железа, и при приближении к нему Сиэль успел заметить не менее странный на вид город, состоящий из того же материала. А также толпу знакомых лиц. И армию.       — Они знают, что я здесь? — Сиэль обратился к Себастьяну, нервным взглядом осматривая весьма непривлекательное на вид существо, судя по всему, являющееся главнокомандующим кучи непонятных военных — демонов среднего порядка. И с ним, как Сиэль успел заметить по колоритно выделяющемуся красному плащу, говорил Ваал, очевидно, обсуждая нечто по вопросам битвы.       — Пока ещё нет, — тяжело ответил Себастьян, искренне стараясь приземлиться на какой-либо как можно более уединённый участок. Сиэля нужно было подготовить. Да и Себастьяну не помешало бы собраться. Ведь сейчас он искренне не мог предугадать последствия. — Сейчас мы в Ахероне, в одном из измерений Ада. Это Авалас, его первый слой, и мы находимся в одном из его крупных городов — Кландоре. Держись меня, здесь всё очень строго, чужака могут уничтожить даже за несоответствующий здешним нормам цвет волос. К слову, отсюда родом моя личная зверушка. Возможно, как-нибудь вас познакомлю.       — А мой… цвет волос достаточно подходящий? — Сиэль нервно прикоснулся пальцами к их прядям, когда они оказались на земле, возле железного навеса, из поверхности которой, тем не менее, всё равно росли странные растения. — Просто я сам иногда не могу понять, какого они цвета. То сизые, то синие, то и вовсе зелёные…       — Сойдёт, здесь любят холодные оттенки, — Себастьян завёл его за подобие памятника, осторожно осматриваясь по сторонам. Убедившись, что опасность пока находится достаточно далеко, он развернулся к Сиэлю. Тот не мог не заметить, что вид у Себастьяна был достаточно растерянным.       — Ты волнуешься? — Сиэль сощурился. Себастьян, тем временем, поправлял перчатки, галстук и пиджак.       — А что, так заметно?       — Ну да, и для тебя это достаточно редкое явление, — Сиэль поджал губы. — Что смущает тебя настолько сильно?       — Просто тут слишком много тварей, которые прекрасно чувствуют твой запах. А ещё я понятия не имею, как отреагируют на твоё появление остальные. Не люблю действовать по ситуации, ты в такие моменты особенно уязвим, — однако после этого долгого пояснения голос Себастьян заметно выровнялся, и он удовлетворительно кивнул головой. — Что ж, я выговорился, и теперь мне легче. Мне нужно поставить на тебя защиту. Открой свой правый глаз.       Сиэль сделал, как велено, но тут же скривился, как только сетчатка глаза уловила свет. Лицо Себастьяна также изменилось, застыв, и его движения в момент приобрели чёткость, как у робота. По взмаху пальцев в его руке появился влажный платок, который он немедленно приложил к области кожи под глазом.       — В чём дело? — Сиэль неприятно поморщился, когда платок прошёлся по верхнему веку. Себастьян отстранился от него с невероятно мрачным выражением лица, и Сиэль заметил, что на платке были остатки крови. Его собственной.       — Ты что, даже ничего не почувствовал?       Сиэль непонимающе посмотрел на него.       — Нет, абсолютно. А что, должен был?       — У тебя глаз практически выцвел. Он отнюдь не такой ярко-синий, как раньше. Ты что, даже не почувствовал кровь?       — Нет… ничего не почувствовал.       Себастьян неожиданно наклонился, дотрагиваясь языком прямо до его глаза. Сиэль к своему удивлению понял, что не ощутил практически ничего. Только остаток его слюны на нижних веках, но никак не давление языка на глазное яблоко.       — И сейчас? — спросил Себастьян.       — И сейчас, — подтвердил Сиэль.       — Закрой левый глаз рукой и взгляни на меня.       Сиэль, нахмурившись, поступил, как попросили, и вздрогнул: лицо Себастьяна казалось сильно расплывчатым, он мог разве что различать цвета и редкие очертания его скул, глаз и носа. Но в остальном — пустота.       — Да, видимо, я начал терять им зрение. Я очень плохо вижу твоё лицо. Что поделать, — Сиэль сказал это, и тут же увидел, как губы Себастьяна изгибаются в оскале, и он явно начинает ругаться себе под нос, скорее всего, на самого себя, ибо его взгляд стал пронзительно гореть от боли и ненависти. Сиэль не мог не ответить на это, и с весьма жесткой интонацией: — Не смей себя винить. Не смей, слышишь? Ты спас меня. Именно благодаря этому мы оба живы. Как будто глаз — что-то настолько важное.       — Сделаю вид, что успокоился, — эти слова возымели эффект, и Себастьян вздохнул, молча взяв его под руку. В этот момент Сиэль вновь вздрогнул.       — Подожди, а что с твоей рукой?       Себастьян сначала изогнул брови в непонимании, а после, хмыкнув, обнажил свою руку, где когда-то находилась печать контракта, и демонстративно пошевелил пальцами.       Чёрный ореол, походивший на инверсированную версию солнечной короны из-за застывшей твёрдой коркой крови, — единственное, что напоминало об их контракте с физической стороны помимо почти полностью выцветшего глаза. И если в момент разрыва контракта Сиэль чувствовал им только боль, которая проявилась от лопнувших в большом количестве кровеносных сосудов, то сейчас едва ли мог различать окружающие его предметы. Ему пришлось открыть второй глаз вновь, чтобы нормально разглядеть изменения.       — Что ж… как говорится, не без последствий, — Сиэль печально усмехнулся, взяв Себастьяна под руку. И не хотел набрасывать на свой повреждённый глаз чёлку из чистой сентиментальности по отношению к Себастьяну — тот постоянно заправлял её ему за ухо.       — Сиэль, — обратился тот к нему напоследок, — пообещай мне кое-что.       — Что именно? — настороженно спросил Сиэль.       — Никогда не показывай свой страх и, что бы ни случилось, всегда держись рядом со мной. Любая ошибка может стоить нам жизни, ибо, помни, теперь мы совершенно одни. Помощи ждать нельзя даже с союзной стороны, — дождавшись кивка со стороны Сиэля, Себастьян, сделав глубокий вдох, шагнул вперёд. — Нам пора.       Армия расположилась на вершине холма. Тем не менее, из-за того, что в этом странном измерении абсолютно всё подчинялось геометрии, возвышение имело форму лестницы. Изначально Сиэль полагал, что все те высоченные фигуры — лес здешних странных деревьев, но какого же было его изумление, когда в свете призрачного, льющегося с потолка сероватого сияния он увидел, что это были вовсе не деревья, а воины, облачённые в мерцающие латы. Алчная часть человечества, узрев это, непременно бы свалилась в обморок от перевозбуждения. Их латы были из золота. Они стояли настолько ровным строем, что даже не обратили и малейшего внимания на то, что Сиэль с Себастьяном двигались к их группе.       Выделялась только толпа знакомых Сиэлю баатезу, никого из которых по имени он до сих пор не знал. Это был, несомненно, Ваал, беседующий с одним из военных — видимо, старшим офицером; Аббадон с Небиросом, которые, хвала Богам, пока что стояли к ним спиной и были слишком поглощёны работой, а также Абигор, беседующий с другой частью легиона, и Мефистофель, который повернулся в их сторону сразу же, как они с Себастьяном принялись подниматься на возвышение.       Сказать то, насколько сильным и красноречивым было его удивление, значит, не сказать ничего. Мефистофель, медленно переведя поражённый взгляд с Сиэля на Себастьяна, уставился на того в упор. Себастьян же смотрел на него в ответ с мрачной тяжестью. Разумеется, ведь они оба понимали, что из-за этого будут огромные проблемы.       — …их войска пробились к окружению Гренполи, практически полностью уничтожив на своем пути семьдесят восьмой легион. Выжившим пришлось отступить, могущественный маркиз Лерайе пал, его уничтожили его же собственными стрелами. Однако погонщики танар’ри хорошо справляются со своей задачей, успешно защищая другую часть нашего строя на северо-западной полосе. Нам всё же удалось перебросить почти половину сорок третьего легиона, — чётко доложил обстановку стоящий перед Ваалом солдат.       — Годится. Передай, чтобы скармливали сильным более слабых, мне нужно как можно больше крепкого войска вокруг стен замка, и как можно меньше мусора, который лишь засорит нам территорию, пав при сражении, — ответил Ваал. — Что-то ещё?       — Да. Врагом полностью захвачены северо-западная часть Асфиксиса. Разворошен кратер одного из вулканов, потому из Нессуса теперь по нему струится река Стикс. Выживших нет. Но нам удалось отстоять остальные территории, успешно уничтожены шесть когортов танар’ри. Также мы, наконец, отбили портал возле дворца, потому территория свободна для перемещения. Но позиция шаткая, враги вот-вот вновь соберутся у стен замка. Нам нужно больше адских псов, кошмаров и бесов.       Аббадон тем временем разговаривал с Небиросом, который, слушая его, умудрялся внимательно проверять находящиеся в руках списки, где мельчайшим до невозможности шрифтом был подписан кодовый номер каждого из военных, и некоторые числа то исчезали под влиянием его магии, то пополнялись, изменяя свой внешний вид. Иными словами, текучка.       Себастьян с Сиэлем почти взобрались на вершину холма, и как только их силуэты появились в поле зрения, Небирос, который заприметил их первым после Мефистофеля, замер, очень медленно шепча что-то Аббадону. Тот поднял взгляд.       Кажется, той силы отвращения и ненависти, которая была отображена в его глазах, Сиэль ещё никогда не ощущал в свой адрес. И даже моргнуть не успел, как Себастьян моментально завёл его за спину, укрывая от Аббадона, который моментально сорвался с места, нацеливаясь нанести ему как минимум десяток ударов, если не больше.       — Успокойся сейчас же, — прорычал Себастьян, а его глаза загорелись, пока он удерживал руки Аббадона перед собой, а огнём, который возник прямо в воздухе, мечи, который Аббадон успел поднять силой мысли. Тот ничего не ответил. Слов не мог найти. А Сиэль отчаянно пытался хранить молчание и сейчас взывал ко всем силам, чтобы судьба не уготовила ему позорнейшую участь — сдохнуть прямо здесь.       Разумеется, эта сцепка отвлекла абсолютно всех. Ваал, услышав возню сзади, а также уловив сконфуженный взгляд военного, развернулся, что немедленно сделали и остальные. Все, кто присутствовали на территории в ближайшие несколько сотен километров по меркам Земли.       — Это что, человек? — раздался чей-то голос сзади. Такую дерзость, зная, что она останется абсолютно безнаказанной, судя по всему, позволил себе всего лишь низший бес.       Остальные молчали. Аббадон, всё же отойдя от Себастьяна, окинул его невероятно разочарованным взглядом. Ваал имел эмоции редкого и крайне неприятного удивления в лице, слегка приподняв брови. Абигор, до последнего момента остававшийся крайне безучастным, пораженно вздёрнул подбородок, Небирос быстро захлопал глазами, а Мефистофель — закурил.       Сиэль же чувствовал себя так, словно хотел провалиться под землю. Прямо сейчас. Перед Себастьяном ему вдруг стало до безумия стыдно и совестно. А о том и вовсе говорить было нечего. Казалось, эмоции на лице Себастьяна словно истлели, однако это была лишь оболочка, скрывающая непомерно сильное ощущение сконфуженности.       Либо они примут его с Сиэлем, либо никого из них.       — Что это? — Ваал красноречиво кивнул в сторону Сиэля, смотря на него, как на незначительную, но очень назойливо летающую перед носом букашку, которую хотелось немедленно прихлопнуть, да так, чтобы не осталось и следа. Себастьян выпрямился.       — Я разрушил контракт по личным причинам. Я посчитал нужным сохранить его жизнь, а после — забрать с собой, как важное лицо. Как вы знаете, на Сиэля завязана одна часть Сердца, и умереть ему сейчас было бы бесконечно глупо по моим отнюдь не метафорическим суждениям, — Себастьян ответил это холодно и чётко. Возможно, это был давнишний инстинкт военного, который не позволял ему показывать эмоции больше, чем нужно, и меньше, чем нужно.       Мефистофель многозначительно усмехнулся себе под нос. Забрать с собой? Крайне сомнительно, если учесть тот факт, как отчаянно Себастьян боролся за его жизнь, и утащить следом с собой на войну, в мир жестоких баатезу, явно противоречило любой логике. Ведь именно сейчас жизнь Сиэля была в наибольшей опасности.       Ваал многозначительно кивнул, и по его выражению лица, он всё ещё обдумывал ситуацию, которая, без сомнений, казалась ему вопиющей до ужаса.       — Ты серьёзно? — вдруг яростно спросил Аббадон, резко сделав к Себастьяну шаг вперёд, чтобы нависнуть прямо над ним, однако тот быстро среагировал, и Сиэль вновь был заведён за спину. Сиэль быстро дышал от волнения, но, как и Себастьян, изо всех сил старался сохранять спокойствие хотя бы внешне. И ему стало немного легче, когда рука Себастьяна, помимо того, чтобы заслонить, ещё и крепко прижала к себе, из-за чего Сиэль немного вдавился носом в одну из его лопаток.       — Мои слова были недостаточно убедительны?       — Он же… — Аббадон не находил слов, чтобы выразить всю переполнявшую его ярость. — Речь тут даже далеко не в том, что он — никчемный человечишка, а в том, что ты голоден, твоя физическая сила на издыхании, ты нужен нам сейчас же в абсолютной боеготовности, но всё равно по каким-то необъяснимым причинам решил уберечь его от объективно ожидаемой напасти. Я слов не могу подобрать, чтобы описать, насколько это нелепый и необдуманный поступок.       — Вся судьба контрактора в руках заключавшего контракт, — невинно сказал Мефистофель, выпустив очередной сгусток дыма. — Сомневаюсь, что это решать тебе. Другое дело, как к этому отнесётся суд.       — Суд в любом случае отнесётся к этому наихудшим образом! — повысив голос, ответил Аббадон. — Тут дело далеко не только в правовых нарушениях, а, скорее, в вопросах патриотизма. Андрас поставил под удар не только себя, но и всех нас вместе взятых, что априори делает его предателем. А всё лишь из-за того, что позволил выжить этому щенку! Уму непостижимо!       По легиону прошёлся поражённый рокот. Аббадон являлся единственным, кто был кое-как морально подготовлен к такому развитию событий, учитывая массу и силу всех эмоций, которые Себастьян успел на него излить, когда речь доходила до Сиэля что словом, что делом. И, потому, по иронии, больше всех злился.       А вот остальные не знали, как относиться к тому, что видели. Мальчишка, чьего имени большая часть из всех присутствующих даже не знала, и демон, который в прошлом успел отличиться невероятной кровожадностью и нетерпимостью ко всему человечеству в целом. Даже видеть их рядом, держащимися за руки, представлялось чем-то за гранью возможного. Разумеется, относились к этому они бесконечно негативно, но были слишком удивлены, чтобы принимать важные решения на этом самом месте.       К тому же, говоря объективно, даже такая ситуация не вызывала бесконечного ажиотажа, когда на носу была война. И, вероятно, одна из самых тяжелых, с которой им вообще приходилось сталкиваться.       — Пятьдесят второй легион направить к стенам замка, мы переместимся туда через портал, — скомандовал Ваал, переводя медленный взгляд на Себастьяна с Сиэлем. — А этих… — он мрачно осмотрел их с ног до головы. — Под стражу, немедленно. В срочном порядке над ними будет проведён суд.

***

      Сиэль мало задумывался о своём будущем.       Раньше, до встречи с Себастьяном, его мысли были поглощены участью его родителей и повседневными заботами, о которых раньше ему и задумываться не приходилось. А после той самой судьбоносной встречи, Сиэль уже не был прежним. Он, мальчишка, всего лишь ребёнок, рано заставивший себя повзрослеть, смотрел на связанного с собой демона уже совершенно другими глазами, теми, что видели и принимали мир таким, каков он есть. И чьей частью Себастьян был за много лет до рождения его самого.       Сейчас он, скинув с себя последние узы, собирался принять участие в войне. Единственным, что связывало его с этой битвой, был Себастьян. Связь между ними тоже стала для него огромным сюрпризом, особенно, если вспомнить, какими были их отношения в самом начале.       Сиэль усмехнулся, покачав головой на вопросительный взгляд Себастьяна, который стоял чуть поодаль, прислонившись спиной к стене и внимательно следя за их надзирателями, которые должны были сопроводить их на суд чуть позже.       Сиэль отстранённо заметил, что они мало походили на людей, хотя, как оказалось, на Бааторе многие предпочитали оболочку человека своей истинной форме. Он не понимал, с чем это связано, но, вопреки собственному любопытству, не задавал вопросов и без того нервному Себастьяну. Ведь через несколько часов их судьба будет решена.       Но Сиэль будет цепляться до самого конца. Не важно, чье мнение ему придется оспорить или кого придется оскорбить. Пока он здесь и пока всё ещё дышит, ничто не заставит его просто так сдаться.       Себастьян, видимо, заметив этот мрачный взгляд, подошёл к нему, обнимая рукой за плечи и прижимая к своему телу. Тепло, так хорошо знакомое, заставило Сиэля на мгновение улыбнуться, прежде чем вернуть своему лицу прежнее безучастное выражение.       Не было нужды давать их надзирателям ещё больше компромата.       — Ты как, голова не болит? — спросил Себастьян, с облегчением видя уверенный кивок Сиэля. — Обычно это бывает… наверное. Честно говоря, понятия не имею. Никому ещё не оказывали такой чести.       — Фаэлен постарался мастерски, я слышу и понимаю только вашу речь, не истинные имена, — Сиэль помассировал виски, словно проверяя наложенную на него магию на ощупь. — Я слышал, как охранники обсуждают нас. У меня создаётся впечатление, что против нас здесь настроено всё, до последнего камня.       — До последнего атома, — скривился Себастьян.       — Андрас! — один из охранников окинул их презрительным взглядом, прежде чем указать своим средневековым копьём на дверь. — Пора.       Себастьян вздохнул, словно собираясь с силами, и Сиэль ободряюще сжал его ладонь, прежде чем они вдвоем направились через открытую дверь и коридор, пол которого покрывала кровь и обломки человеческих костей; от их хруста Сиэль внутри передёрнулся, стараясь держать лицо. И пусть запах в самом коридоре стоял не настолько отвратительный, как в остальных частях Баатора, Сиэль едва сдерживал рвотные позывы, почти постоянно сглатывая и сжимая в руках ткань камзола.       Впереди, чернея письменами, с угрожающим скрипом начала открываться дверь, ведущая в зал суда, не оставляя им никакого выбора, кроме как пройти в неё.       Сиэль и Себастьян переглянулись между собой, безмолвно давая друг другу спокойствие и уверенность, которую не один из них не чувствовал, но их уже лишили права выбора.       Вместе с шумом очередного огненного заряда, который с треском молний распался о покрывавший замок защитный купол, глашатай затрубил в рог. Либо через эти двери выйдут они оба, либо один из них.       Зал представлял собой что-то вроде римского амфитеатра, отличаясь от оного только наличием потолка, почти скрытого от взгляда поднимающимися клубами красного дыма, в основном сконцентрированного у задних рядов, на которых сидели демоны в античных мантиях, скрывающих не только их фигуры, но и лица за тенями глубоких капюшонов.       Сиэль мало понимал в иерархии баатезу, но даже ему было понятно, что сидящие на задних рядах явно играли важную роль, если не в сегодняшнем суде, то в других, гораздо более важных политических вопросах.       И надо признать, зал ДС был слишком вычурным. У Сиэля, видевшего перед собой только некоторую часть трибун, откровенно зарябило в глазах от золотых украшений и драгоценных камней, которые были словно бы впечатаны во все доступные поверхности.       Даже в мире людей подобное считалось бы безвкусным.       — Подсудимый, Великий Маркиз Баатора, подчинённый Восьмого Дьявола, демон Андрас, — объявил один из баатезу, сидящий около трибуны, отличавшейся от остальных. Трибуна Судьи, понял Сиэль, сглотнув. — Душа, принадлежавшая подсудимому по праву контракта, заключенного по типу сделки.       С передних рядов послышались смешки.       Саргатанас, сейчас имевший роль архивариуса, поднял взгляд от пергамента, на котором писал, и посмотрел прямо на Сиэля, на мгновение ошеломляя малиновым огнём.       — Душа, назовите себя для протокола, — ровно произнёс он, не обращая внимания на буйные разговоры на задних рядах.       — Сиэль Фантомхайв.       — Пройдите в клетку, Фантомхайв, — монотонно произнёс он, возвращая взгляд к пергаменту.       Сиэль неуверенно посмотрел на Себастьяна, но тот лишь буравил взглядом Саргатанаса, прежде чем неохотно кивнуть. Смех продолжился, однако Сиэль, не проявляя внешних эмоций, прошёл к клетке, которая была больше него, но не оставляла возможности сесть: по круглому периметру через каждые полметра шёл ряд остроконечных игл, которые почти упирались в тело. Сиэль, тем не менее, сохранял спокойствие, лишь на мгновение прикрыв глаза. Любая вспышка страха была бы замечена всеми, кто находился в зале, без каких-либо исключений.       — Это было необязательно, Саргатанас, — тихо прошипел Себастьян, отчего Сиэль все-таки поморщился. Чертова печать, заменяющая имена головной болью.       Тот лишь поднял до ужаса невыразительный взгляд на Себастьяна.       — Я лишь следую протоколу, Великий Маркиз. Я нахожусь здесь по указанию моего господина и буду исполнять его приказы, чего бы мне это ни стоило. В то же время, как Архивариус данного процесса, я имею полное право командовать теми, чьё влияние в деле не настолько значительное.       — Не настолько значительное? — отозвался демон, сидящий у прохода на арену амфитеатра. — Из-за этого смертного мы здесь и собрались! — он кровожадно усмехнулся, глядя прямо на Сиэля, уставившегося в ответ. — И я жду не дождусь возможности его сожрать.       — Только посмей, Аластор! — в ответ крикнул Себастьян. — И я четвертую тебя прямо на этом самом месте. Опыт у меня в этом есть, — саркастично выдал он. — К тому же, хочу напомнить, что мне пришлось делать твою работу, никчемный ты палачишка!       — Тишина!       Старческий голос, звеневший от силы и авторитета, заставил всех демонов мгновенно замолчать и обратить взгляд на главную трибуну, где сидел, подперев подбородок, один из самых странных демонов, которых только видел Сиэль. Он выглядел старым, — учитывая, что все встреченные им демоны предпочитали намного более молодое обличие, это было действительно странным, — морщины покрывали его искаженное в недовольной гримасе лицо, делая его похожим на средневековую маску, а роба, покрывавшая видимую часть тела, не скрывала его худобы. Седые волосы аккуратно лежали на плечах, почти сверкая в неярком свете магических печатей, покрывавших стены за трибунам.       Судья, имя которому было Ваалберит, отвёл одну из прядей от своего лица, прежде чем беспристрастно посмотреть на них; Сиэль на мгновение почувствовал себя настолько голым, насколько это вообще было возможно, и он даже захотел отвести взгляд.       Но нет, он не позволит себе подобной трусости.       Судья хмыкнул, переводя взгляд на Себастьяна.       — Не успев вернуться, ты сразу же попадаешь ко мне, Андрас? — сказал он, будто роняя камни с каждым словом.       — К моему сожалению, это действительно так, Ваша Бесчестность, — ответил Себастьян, и Сиэль, не выдержав, поднял бровь на обращение.       — Более того, ты должен был вернуться несколько земных месяцев назад, не так ли? Архивариус, вам прислали протоколы прошлого суда?       Саргатанас тут же поднял взгляд от пергамента.       — Так точно, судья. Согласно приговору, вынесенному в 1351 году по земному исчислению, Великий Маркиз был приговорен к нахождению в пределах земного измерения в течение пятьсот сорока трёх лет и воздержанию от человеческих душ в течение обозначенного периода. Соответствующее решение было вынесено на основании совершения Великим Маркизом преступления, предусмотренного пунктами «А» и «Б» из части первой статьи четырнадцатого кодекса Баатора.       — Если не ошибаюсь, — неспешно промолвил Ваалберит, — массовое убийство посредством чёрного мора, Андрас?       — Да, Ваша Бесчестность.       «Черный мор? Чума? — Сиэль покосился на Себастьяна, но лишь закатил глаза, видя, как Себастьян упрямо смотрит прямо на судью. — Так вот почему он оказался в мире людей. Стыдно признать, но я благодарен тому, что те люди тогда всё-таки умерли».       — Меня, надо признать, удивила причина сего заседания, — продолжил судья, словно бы и не услышав ответа Себастьяна. — Особенно нахождение причины в этом зале. Не часто это место посещается теми, кто не принадлежит Аду. К тому же… — Ваалберит затих, задумчиво погладив себя по бороде. — Прокурор, зачитайте обвинение.       С места справа от трибуны поднялся Небирос, выглядящий как среднестатистический человек, с каштановыми волосами, прикрывавшими левую часть лица, и глубоким на вид шрамом, пересекавшим рот у правого угла. Полностью чёрной рукой он сжимал в руках исписанный пергамент, по которому изредка пробегали языки голубого пламени.       Сиэль окончательно перестал понимать, какой цвет магии за какой вид заклинаний отвечает.       — Для протокола, сторону обвинения возглавляет Ваал, его представителем являюсь я, Небирос, доблестнейший Маркиз. Великий Маркиз, подчиненный Восьмого Дьявола, демон Андрас, обвиняется в нарушении пунктов «Б» двадцатой, «А» и «Б» двадцать четвертой пятого кодекса Баатора.       На этих словах на трибунах воцарилась практически полная тишина, и демоны уставились на Сиэля, который смотрел только на судью.       — А также в нарушении шестнадцатой статьи шестнадцатого кодекса Баатора.       После этих слов в просторном зале суда словно разразился гром.       — Связь со смертным?! — раздался крик с дальних рядов.       — Преднамеренное расторжение контракта без сохранения души?!       — Предательство основного права!       — Предатель!       — Лишить его титула!       — Чур душа — моя!       Крики понеслись со всех сторон, не дожидаясь, пока Небирос сядет на своё место.       — Порядок в суде!       Сиэль вздрогнул, услышав яростный окрик Ваалберита, постучавшего молотком по своей трибуне; его стук разнесся по всему залу громогласным эхом, заставляя всех присутствующих затихнуть.       — Подсудимый, пункты обвинения вам понятны? — тут же спросил судья, вновь откидываясь на спинку своего кресла и поправляя очки в круглой оправе на своей переносице.       — Да, Ваша Бесчестность, — ровный голос Себастьяна, потерявший всякую эмоциональную окраску, резал слух. Сиэль осознал, что нарушения его демона были слишком серьёзные даже для него. И его раздражало собственное бессилие.       Он был в мире, где он сам ничего собой не представлял, где любое его слово будет обесценено в тот же самый момент, как будет озвучено. Любое его движение, любой его страх будет мгновенно осмеян в лучшем случае. В худшем же он попрощается с жизнью.       Сиэль прекрасно осознавал все риски. Ступая следом за Себастьяном, Сиэль понимал, что он мог вполне остаться в мире людей, будучи не связанным контрактом, и, возможно, сбежать от Клода с его приспешниками.       Но…       Сиэля угораздило влюбиться в создание войны, в разъярённое буйство чёрного мора и цепкую хватку чёрных когтей. И в успокаивающий шелест крыльев, и спокойное тепло объятий, и разгорающуюся с каждым мгновением искру страсти. В ревность, безумие и смерть, что следовали за Себастьяном, словно плащ, окружая его, подавляя всё и вся на своём пути. И Сиэль сам стал его частью. Надев на свой палец злополучное кольцо, заключив контракт, не сдаваясь даже в подземельях Клода, Сиэль только застегнул на себе своеобразный ошейник, нацепляя такой же на шею покорно склонившегося Себастьяна.       И в холодном блеске звёзд замерло их вечное мгновение.       Поэтому он стоит здесь, в клетке, словно какое-то животное, смотря в ответ на презрительные взгляды, не позволяя себе склонять головы, не сдаваться накатывающей от нечеловеческого давления усталости, не закрывать глаза от ослепляющего блеска драгоценных камней.       Себастьян стоял перед ним, и следом за ним вилось спокойствие.       Себастьян, словно в ответ на его мысли, выпрямился, окинув взглядом амфитеатр.       — Подсудимый, — вновь начал судья. — Признаете ли вы себя виновным?       — Нет, не признаю, Ваша Бесчестность.       Ваалберит вздохнул и поджал губы; пусть он и не ожидал согласия, но этот процесс явно обещал затянуться.       — Что ж, тогда начнём. Полагаю, будет уместным немного сменить порядок, по которому данное судопроизводство будет происходить. Во-первых, слово подсудимому будет даваться после обсуждения каждого нарушения. Также сторона обвинения и сторона защиты может призвать на свою сторону свидетеля, который выступит по конкретно обговоренной позиции. Во-вторых, я оставляю за собой право выносить приговор, который посчитаю нужным, вне зависимости от мнения здесь присутствующих лиц, — судья покосился на Ваала, сидящего прямо за ним и прикрывшего глаза. — В-третьих, право слова в течение всего процесса будет предоставляться только непосредственно задействованным лицам.       Аластор на своем месте скривился.       — И, в-четвертых, смертному право слова предоставлено не будет. Сие понятно?       — Да, Ваша Бесчестность, — отозвался Себастьян. Сиэль только кивнул, не обращая внимания на смеющихся демонов, один из которых кинул в него что-то оранжевое. Это что-то, впрочем, тут же поймал Себастьян, кинув обратно. — Позволите вступительное слово?       Ваалберит посмотрел на него исподлобья, сощурив глаза, но всё же махнул рукой, одобряя. В тот же момент прокурор поднялся с места.       — Слово предоставляется подсудимому, Верховному Маркизу, демону Андрасу, — нейтрально произнёс Небирос, присаживаясь.       Себастьян издал безэмоциональный вздох и шагнул вперед; Сиэль, внимательно следя за ним, заметил, как Себастьян зрительно стал выше, значительнее. Его тень, дрожавшая в бликах свечей, неожиданно замерла и медленно начала поглощать собой весь пол их круглой арены, показывая себя лишь мимолетными всплесками чёрных языков пламени, на мгновение огладивших собой прутья клетки.       — Я, Андрас, демон войны, уже находился в этом зале. Многие из здесь присутствующих стояли на этом самом месте в попытке оправдать то преступление, которое они совершили. Мы сами создали свои законы, и Дьяволы сами подписали кодексы, обязуя нас к их исполнению. И в мирное время я не посмел бы и слова сказать против обвинений. Я не стану отрицать того, что заключил контракт с Сиэлем Фантомхайвом с целью получения его души вместе со вторым осколком известного артефакта, — Себастьян затих, его плечи на мгновение опустились, словно он собирался с мыслями.       Однако времена изменились. Мы находимся не просто в состоянии войны: наш мир, такой, каким мы его создали в попытках избежать вечной службы на стороне «Добра», находится под угрозой, какой мы не знали раньше. Вы обвиняете меня в предательстве, но я никогда даже не помышлял о подобном проступке. Даже будучи в изгнании, я был частью Баатора. И остаюсь верен как Баатору, так и своим убеждениям — это не поменялось.       Левиафан надеется на нашу разобщенность. В течение многих лет, может, даже со дня заключения, его приспешники готовились к тому, чтобы в один день вернуть ему его силу. И теперь нас от аннигиляции удерживает только то, что им для объединения камня необходимо мое согласие и, господа, согласие этой самой души.       С одной стороны, можно легко сказать, что преждевременное окончание контракта с моей стороны и поглощение души станет действительно лучшим вариантом из возможных. Но вы готовы в случае моей смерти, возможность которой никто не отменял, постоянно следить за моей сущностью, чтобы Зепар не призвал меня обратно и не вынудил дать собственное согласие? Сейчас у вас есть военное преимущество над Левиафаном. Хотя бы в том, что ему нужны мы двое. К тому же, сам факт необходимости единовременного согласия делает убийство одного из нас помехой.       Вы обвиняете меня в том, что я поставил интересы смертного превыше интересов Баатора? — Себастьян взглянул прямо на Ваала, смотревшего на происходящее с крайней апатией на лице. — Так вы сами столько лет вели Баатор к этому самому положению. Вы сами начали паниковать только тогда, когда магия стала исчезать. Вы сами пустили к себе предателей и лжецов, не проверив их на вшивость. Вы сами допустили то, что вашу же вечность и нескончаемый опыт обернули против вас, — саркастично заметил Себастьян, театрально взмахнув рукой. — Если уж обвинять меня в предательстве, то начните хотя бы с истинных виновников сегодняшней ситуации.       Я — демон войны, господа. Всегда им был и всегда буду. И, может быть, если бы меня не отправили в изгнание тогда, полтысячи лет назад, то всё могло бы сложиться лучше. Но, всё могло бы сложиться и намного хуже, с учетом того, что тогда обе части артефакта, скорее всего, уже находились бы у Левиафана. Тогда мы бы с вами уже гнили бы в Бездне. Да, я допустил связь со смертным, да, я расторг контракт и оставил душу у смертного. Многие из здесь сидящих посчитают это моей фатальной ошибкой, и я соглашусь с вами. Однако, да будет Дьявол мне свидетелем, я убью любого, кто даже на секунду подумает сделать его моей слабостью.       Себастьян отступил; Сиэль видел, как следом за ним отступают и тени, вновь сворачиваясь в дрожащий силуэт на мраморном полу. Но видел он и то, что некоторые демоны явно задумались, блеск малинового огня словно притух, не затмевая собой ярко-желтые языки пламени свечей. Мефистофель, сидящий недалеко от прокурора, выглядел откровенно самодовольным и закурил одну из своих сигар. Аббадон лишь прикрыл глаза, не давая понять, как он отнесся к этой своеобразной речи. Он всё ещё держал обиду на Себастьяна.       Хотя Сиэля бесконечно удивило, что именно он не стал выступать против них, имея предельное количество компромата. Вспомнить хоть, что стены в его особняке не достаточно плотны для ушей демонов, а голос у них обоих с Себастьяном был звонким.       Возможно, Аббадон ещё не определился, как именно относился к этому?       — Что же до основного права, — вдруг продолжил Себастьян, вызвав новую волну интереса к своей персоне. — То нарушил я его или нет, будет решать судья. Это единственный пункт обвинения, по которому мне придется давать реальные показания.       — Так давайте ускорим процесс, — произнёс один из демонов заднего ряда, который являлся истцом. — Как я понял, Великий Маркиз, вы предлагаете нам устроить суд, более соответствующий военному времени. И своей речью вы достаточно ёмко обозначили свою позицию по вопросам, что касаются расторжения вами контракта со смертным и ваше якобы предательство. Так что я предлагаю заинтересованным лицам высказаться по данному вопросу, а после сразу перейти к основному пункту обвинений.       — Хм, — тихо хмыкнул Ваалберит, задумчиво поглаживая свой молоток. — Предложение не лишено смысла. Сторона обвинения не имеет возражений?       — Не имеет, Ваша Бесчестность, — тут же ответил Небирос.       — Мы тоже не имеем возражений, Ваша Бесчестность, — откликнулся Архивариус, на мгновение отвлекшись от пергамента.       — Подсудимый?       — Не имею возражений, Ваша Бесчестность.       — Что ж, в таком случае, слово, касающееся обвинения в нарушении пунктов «Б» двадцатой, «А» и «Б» двадцать четвертой пятого кодекса Баатора, передается стороне обвинения, — проговорил Ваалберит, тут же смотря на Небироса, снова поднявшегося с места.       — Ваша Бесчестность, — обратился он к судье, прежде чем повернуться к трибунам. — Обвинения в нарушении двадцатой и двадцать четвертой статьи, что подразумевает предательство в пользу людей и неследование эдикту о порядке заключения контракта со смертным, выдвинуты Его Превосходительством, Ваалом, в виду опасений, что здесь находящийся Великий Маркиз связал со смертным слишком глубокие взаимоотношения. Великий Маркиз в своей речи коснулся того, что он сам согласился бы с обвинениями, если бы не времена, наступившие для всего Баатора. Фактически, он признал за собой тот факт, что да, действительно заинтересован в этом конкретном смертном. Вопрос о возможном предательстве оставляем открытым. Мой Господин признает, Великий Маркиз служил Баатору верно на протяжении многих лет и был изгнан лишь из-за своей жадности.       Сиэль незаметно закатил глаза. Несмотря на всю серьёзность ситуации, на этих словах Небироса он снова не мог не вспомнить первые дни в особняке Себастьяна и чистку чертовых конюшен в дождь. И тот проклятый бал. О да, случаев проявления жадности и нетерпимости у Себастьяна хватало с лихвой.       — Теперь же стоит вопрос о том, следовало ли позволять Великому Маркизу расторгать контракт.       — Право заключения и расторжения контракта всегда было правом самого демона, вне зависимости от приказов вышестоящих лиц, — скучающе отозвался Мефистофель. — Закреплено, к слову, эдиктом, в нарушении которого вы обвиняете Великого Маркиза. И, для протокола, я свидетельствую о том, что на протяжении своего изгнания в мир людей, Великий Маркиз оставался верен Баатору. Свидетельство подкрепляю прописанной мне должностью наблюдателя, закрепленную приговором прошлого процесса.       — Однако, как сказал сам Великий Маркиз, мы не можем мыслить в масштабах мирного времени. В том же эдикте есть положение, обеспечивающее передачу контроля над контрактами в случае непредвиденной катастрофы.       — Которое было принято во время изгнания Великого Маркиза в мир людей, что автоматически освобождает его от нарушения конкретно этого пункта обвинения, — саркастично отозвался Мефистофель.       — Незнание не освобождает от ответственности.       — Не в том случае, если присутствовавшее при расторжении или перед расторжением контракта вышестоящее лицо не потрудилось объяснить изменения эдикта, — ответил какой-то демон с середины трибуны, опережая Мефистофеля, который закатил глаза и откинулся на спинку своего стула, недовольно пыхнув сигарой.       — Это действительно так. Но это не отменяет того факта, что Великий Маркиз счёл своим правом перенести смертного сюда, на Баатор.       — Что относится к основному праву, Небирос, — фыркнул Мефистофель, посмотрев на прервавшего его ранее неизвестного демона таким взглядом, что тот предпочел заткнуться. — И конкретно сейчас дебатам не подлежит.       — Что не отрицает взаимосвязанность пунктов обвинения.       — И? Нарушение основного права, в любом случае, не будет обсуждаться прямо сейчас, — заметил Аластор, который неожиданно стал серьезным. — Тем более, сейчас поднят вопрос о возможной вовлеченности Великого Маркиза в сеть Зепара.       — Что только что опроверг Мефистофель, — сразу же вставил слово Себастьян; его тень нервно вздрогнула, оскалившись на Аластора, который только кровожадно усмехнулся.       — Откуда нам знать, что Мефистофель тоже не задействован?       — Мефистофель был одним из тех, кто настаивал на том, что в дело вовлечены демоны, не питающиеся от источника Баатора. Более того, среди его подчиненных предателей не было, или же он сразу избавлялся от них, мне всё равно. К тому же, не сомневаюсь, что после последнего фиаско в мире людей, Лорд Астарот проверил всех, кого только можно.       Саргатанас на последнем замечании едва заметно вздрогнул, Сиэль заметил это лишь потому, что Себастьян слишком красноречиво посмотрел на того.       — Это далеко не обозначает, что ты прошел мою проверку на вшивость, Великий Маркиз.       Взгляд Себастьяна явно показывал, куда Аластор может засунуть свою проверку на вшивость. Сиэль тем временем внимательно разглядывал Небироса, пытаясь понять, к чему всё идет. Пока что дела на его взгляд обстояли приемлемо — по крайней мере Мефистофель выступил на их стороне, это уже было хорошо. Да и Сиэль не мог не заметить, что позиция обвинения была слишком… неявной. Небирос пытался загнать Себастьяна в ловушку, вот только какую? По всем позициям до сих пор у Себастьяна или у Мефистофеля был ответ, однако Сиэль сомневался, что в Бааторе плохие прокуроры. Скорее, плохими тут были именно адвокаты, за их отсутствием.       — Тогда, Ваша Бесчестность, я предлагаю перейти к главному пункту обвинения, — внезапно громко произнёс Небирос, и Сиэль сжал руки в кулаки, понимая, что сложнее всего будет опровергнуть или дать основания нарушения именно по этому пункту.       Основное право? Что это такое вообще? Кто-то сказал, что Себастьян нарушил его, притащив Сиэля сюда. Но ведь души попадают в это место практически каждую секунду. Может, всё дело в форме? Он же, вроде как, остался смертным. Нет, дело не только в этом. Демоны ведь тоже фактически смертны, просто живут очень долго.       Тогда в чем же состоит основное право?       — Я так понимаю, по предыдущим пунктам обвинения у вас не будет дополнений? — тихо проговорил Ваалберит, склоняясь ближе к трибуне и сцепив руки в замок.       — Не будет, Ваша Бесчестье, — кивнул прокурор, следом за ним последовали Себастьян и архивариус.       — Тогда вам слово, прокурор.       — Как Великий Маркиз позволил себе не раз отметить на протяжении своей своеобразной речи, мы — демоны. Мы сами создали себя, создали порядок и свою иерархию, которая нам позволила существовать в гораздо более организованном виде, чем Бездна не может позволить себе даже мечтать, — начал Небирос, обходя клетку Сиэля со спины, и тот мог поклясться, что от Небироса несло чем-то странным. Ржавчиной и солью.       — И, как Великий Маркиз и сказал, мы сделали это только ради собственных амбиций, ради свободы. Наше основное право, то самое, на которое мы обычно не обращаем даже внимания, пролистывая многочисленные кодексы, эдикты и указы. Право не следовать заветам Богов, право не преклоняться перед людьми, не холить их и не лелеять. Мы взращиваем в людях их же пороки, но, давайте признаем, за столько лет нам уже стало всё равно, что с ними будет. Вопрос пропитания, конечно, провисит какое-то время, но даже так магии Баатора для нас всегда будет достаточно, если кто-нибудь не решит снова начать войну, которая истощит даже самые значительные магические резервы.       Это — наше основное право, право существовать отдельно от человеческой расы, как таковой. Демон Андрас, своей интрижкой, поставил это право под удар. Человек на Бааторе! Более того, человек, душа которого не связана контрактом с одним из нас!       Поднялся недовольный ропот, и Сиэль скривился, чувствуя, как иглы сдвинулись ближе к его телу, словно завися от настроения толпы. Но он не стал прерывать прокурора, смущенный до крайности собственным бессилием, но понимающий, что, скажи он хоть слово, и всё пойдёт к чертям.       — И мы должны защищать это беспомощное существо от Левиафана? Мы должны просто положиться на то, что он не сломается, стоит Левиафану начать с ним свои игры? Что он не предаст нас в том случае, если Левиафан предложит ему более удачную сделку? Мы сами взрастили в человечестве эти пороки. Мы культивировали их, заботились, чтобы их влияние было настолько сильным, чтобы они сами шли к нам за всевозможными благами и мимолетной удачей. И теперь мы должны положиться на порождение собственных трудов?       Внезапно прокурор резко обернулся и подошел вплотную к самому Себастьяну.       — Разве не все здесь присутствующие понимают необходимость каждого нашего закона? Разве не все из здесь присутствующих хоть раз, но видели Бездну? А теперь беспорядки поднимаются из-за того, что несвязанная душа смертного попала на Баатор с позволения одного из Великих Маркизов!       И, следуя правилам суда военного времени, мы должны пресечь любое присутствие брешей в нашей обороне, любую возможность для врага получить преимущество. Оставляя смертного здесь, не связанного, не принадлежащего одному из нас, мы ставим себя под удар. Пока он здесь, демоны не будут знать покоя, и может сложиться так, что и им взбредёт в голову устроить лишь ещё больший беспорядок. Вы поставили нас под удар, Великий Маркиз. Не это ли определение предательства?       Небирос резко развернулся на каблуках, стремительно направляясь к своему месту и не удостаивая оставшихся позади Себастьяна и Сиэля даже взгляда. Не то чтобы те не скрывали свои эмоции от всех присутствующих.       — У меня всё, Ваша Бесчестность, — наконец, закончил Небирос, и Ваалберит, всё это время задумчиво поглаживающий свою бороду, махнул в сторону Себастьяна, призывая его начать своё выступление.       — Я не согласен с позицией того, что я предал Баатор, — уверенно начал Себастьян. Глядя со спины на его статную фигуру и будто бы видя гордый размах чёрных крыльев по обе стороны, Сиэль не мог не влюбиться в него ещё сильнее. — Может, я и подверг опасности статус Баатора, но, оставь я его в мире людей, то Зепар добрался бы до него в ту же секунду, как мы покинули измерение. К тому же, прокурор заявил, что Баатор, существовавший задолго до того, как эта душа даже появилась на свет, разрушится от его влияния. Неужели мы опустились настолько низко, что любая душа, пусть приведенная сюда одним из Великих Маркизов, может подвергнуть существование целого измерения под угрозу? Мы сосуществуем с Бездной, и она представляет из себя намного более значительную опасность, чем человеческая душа.       — Ты сказал, что своим существованием Сиэль обеспечил брешь в нашей защите. Я считаю, что нахождение Сиэля на Бааторе реально представляет собой огромный риск, но именно риск во многом способствовал нашим победам в наших предыдущих войнах. Если помните, предыдущая война с Левиафаном тоже была выиграна подобным же образом. И, что касается пороков и их влияния на конкретную душу, то я лично буду отвечать на появление даже мизерной возможности подобного предательства. У меня все, Ваша Бесчестность.       — Вы действительно не знали, что сказать на нарушение основного права, Великий Маркиз? — глухо заметил Ваалберит, качая головой.       — Это правда, демоны ныне считают его чем-то естественным и не знают, как защитить себя в случае подобного обвинения, — язвительно ответил Себастьян, пожав плечами. — Сомневаюсь, что кто-то до меня осмеливался на что-то подобное.       — Забавно, что в прошлый раз ты оказался здесь из-за массового убийства людей, а в этот пытаешься спасти одного из них от неминуемой гибели.       — Война непостоянна в том, кому оказывать свои услуги, — тихо проговорил Себастьян, и Сиэль прикрыл глаза, усмехнувшись.       — Что ж. Тогда я вынес своё решение, — сказал Ваалберит, поднимаясь с места. Демоны встали следом за ним, с разными выражениями на лицах. Презрительных взглядов было достаточно, но были среди них и гордыня, и безразличие. Мефистофель так вообще выглядел так, словно ему не терпится уйти отсюда куда подальше. Впрочем, как и Аббадону. Тот вообще выглядел странно неуверенно, но старался этого не показывать.       — Суд установил, что подсудимый, Великий Маркиз Баатора, подчинённый Восьмого Дьявола, демон Андрас будет освобожден от судебного преследования до окончания войны. Также душа, Сиэль Фантомхайв, будет состоять на его попечении до того же периода, если его не постигнет смерть до этого времени, — Сиэль чуть ли не вздохнул с облегчением, когда иглы наконец отодвинулись от него ближе к прутьям. — Однако по окончанию войны, вы снова будете судимы, Великий Маркиз. На данный момент ваше влияние на ход сражений слишком велико, однако…       Ваалберит искоса посмотрел на них, не скрывая собственного презрения.       — Демоны Баатора не обязаны оставить в покое несвязанную душу. Баатор не возьмёт на себя его защиту, она полностью на вас, Великий Маркиз. Вам понятно?       — Да, Ваша Бесчестность.       — Что ж, тогда заседание окончено. Освободите душу.       Аластор, недовольно ворча, отпер клетку, выпуская Сиэля, рядом с которым тут же оказался Себастьян.       — Можете идти, — сказал Саргатанас, даже не смотря на них. — Но не забудьте про бал. Вы обязаны присутствовать на нём.       — Я помню свои обязанности, Саргатанас, — съязвил Себастьян, подталкивая Сиэля к двери, через которую они вошли.       — Как раз в этом я и сомневаюсь, Великий Маркиз, — монотонно ответил тот, но Сиэль этого уже не слышал: стоило им выйти за двери, как оные тут же закрылись; письмена на них на мгновение полыхнули ярким алым светом, прежде чем снова погаснуть, став черными.       Они выжили.       Сиэль, который весь суд так отчаянно сдерживался, скрывая собственную беспомощность и унизительное положение, практически всхлипнул, прежде чем мгновенно собраться. Себастьян, впрочем, был не лучше: он замер на месте, словно статуя, прежде чем прижать Сиэля к себе, зарывшись лицом ему в волосы. Сиэль прижался лицом к его груди, старательно вдыхая запах и не замечая уже ни хруст человеческих костей под ногами, ни вонь. Его облегчение накатило настолько разрушительной волной, что ему стало всё равно, сколько демонов видят их прямо сейчас, смеются над их показательной человечностью и ждут подходящего момента, чтобы разрушить всё и вся на своем пути.       — Мы выжили, — повторил Себастьян его недавнюю мысль.       Да, они выжили. Пока.       — Ваше Сиятельство, — обратился внезапный вежливый голос со стороны, и Сиэль увидел Раума, который подошёл к ним с Себастьяном, выглядя, наверное, самым приятным на вид из всех, кого им уже умудрилось встретить за этот тяжелый день. — Позвольте проводить вас и вашего спутника до покоев.       — Позволяю, — кивнул Себастьян, но тут его ноги неожиданно подкосились.       Сиэль с Раумом успели схватить его, с болью увидев, насколько сильно он вспотел. Даже его лицо было чудовищно бледным. Раум кивнул Сиэлю в определённую сторону, и они оба потащили Себастьяна, который, сквозь силу, но всё равно поднимался.       «А ведь он так и не успел отойти от пытки… но всё равно постарался вложить все свои силы в то, чтобы достойно выглядеть на суде. Господи…» — это было единственной мыслью, которая сейчас билась у Сиэля в голове.       Некоторое время спустя они уже шли по здешним туннелям. Сиэль, осторожно спустившись с достаточно странной на первый взгляд лестницы, перила которой были усеяны множеством торчащих во все стороны шипов, бросил взгляд на Себастьяна, чей мрачный вид совершенно не располагал даже к малейшему намеку на диалог, пусть и мимолётный. Вздохнув и обхватив его покрепче, он возобновил шаги, слыша, как Раум, находящийся на десяток метров впереди, неожиданно остановился и начал шептать что-то, судя по всему, пароль.       — Надо же, почти что катакомбы, — хмыкнул Сиэль, отмечая заметную сырость на стенах, а также потрескавшиеся в некоторых местах каменные выступы, небольшие куски которых успели отвалиться и теперь шуршали под ботинками рассыпчатой пылью. — С вашими склонностями я ожидал увидеть разве что только алмазные дворцы да платиновые купола.       — Такая обстановка только здесь, уверяю, — отозвался Раум, проскальзывая руками по находящейся перед ними каменной двери, такой же старой и потрепанной на вид, как и всё остальное. Его пальцы оставляли следы, заметно выделяющиеся на фоне всей остальной поверхности и ныне казавшиеся практически чёрными. Как Сиэль успел понять, дверь он смазывал кровью. — Видишь ли, если наш здешний повелитель никогда не бывает доволен тем, что мы создаём, и заставляет возводить строения снова и снова, то замок Малагард — неприкасаем. Причём, очень и очень давно. Иронично, но единственное место, которое действительно нуждается в реконструкции, никто и никогда не посмеет снести.       — Замок Малагард? — спросил Сиэль у Раума, пару раз похлопав ресницами. — Это название того, где мы сейчас?       — Можно и так сказать. Хотя Малагард — это в принципе название столицы, так что при упоминании замка, мы подчёркиваем, что речь именно о замке, — Раум кивнул. — Достаточно поэтичное название, ты так не считаешь?       — Ну, пожалуй. Хотя меня гораздо больше волнует, как он с таким успехом до сих пор не развалился… — нервно скосил губы Сиэль, даже здесь чувствуя слабые отголоски достаточно сильного землетрясения. — Это же как жить на действующем вулкане. Никогда не знаешь, что произойдёт.       — Так не в этом ли вся прелесть? — отозвался Раум с мимолётной улыбкой. — Нам это нравится. Да и, как по мне, только когда всё слишком хорошо и спокойно — действительный повод для опасений. Научишься контролировать хаос, и он обратится в порядок. Так и создавался наш мир.       Дверь неожиданно зашумела, отодвигаясь в сторону, и как только они переступили её порог, Сиэль замер, осматривая спальню взглядом, который явно нельзя было назвать похожим на равнодушие или даже на простую симпатию. Он был поражен. У людей нечто подобное редко встретишь, причём, даже у королей. К примеру, спальню Людвига Баварского, находившуюся в невероятной красоты замке Нойшванштайн, Сиэль лично для себя считал эталоном роскоши. Баварию он посещал лишь однажды, в раннем детстве, и за ту поездку ещё долго расплачивался усилившимися приступами астмы, но даже одно изящество замка, видневшегося вдали, покорило Сиэля в самое сердце. Спальню же он увидел значительно позже, посредством просмотра фотографий, которые ему показывала сама Виктория на одном из чаепитий.       Невероятно высокие потолки — как минимум метров двадцать, что было равноценно семиэтажному жилому строению обычных горожан или четырём с половиной этажам особняка Фантомхайв, которых имелось только два. Их не портили даже пугающие фрески с претензией на психоделику, однако что конкретно на них было изображено, Сиэль так и не разглядел, слишком уж высоко они находились. Но, судя по обилию чёрного и красного, а также массе силуэтов, напоминающих всякие орудия пыток, — ничего хорошего.       Некоторые фрески были и на самих стенах, но не в таком количестве, ибо перекрывались многогранностью шуршащих портьер рубинового цвета, висевших между пилястр. С левой стороны находились статуи, их было около пятнадцати штук. На первый взгляд они показались Сиэлю уродливыми, из-за чего он даже поморщился, но, всмотревшись в них, понял: каждая из этих статуй изображала Себастьяна.       Вернее, его истинную форму, практически не отличавшуюся от той, какой он её запомнил. На самих статуях висела внушительная масса обмундирования и оружия. Да и всё в целом, как Сиэль успел понять, было посвящено его былым военным достижениям. Выделялась, разве что, стоящая перед зеркалом кровать: она была поистине масштабна. И, на удивление, без балдахина. Это компенсировала её высокая спинка, украшенная мерцающими камнями и выкованная из какого-то чёрного материала, напоминающего дерево по мягкости, но его названия Сиэль не знал.       — Впечатляет, — Сиэль дёрнул губой, высоко приподнимая брови. — Не скажу, что я ожидал чего-то простого, но явно не таких… императорских размахов, — и посчитал, что слова «королевский» тут было явно недостаточно.       — Ты спальню нашего Мессира не видел. Вот там поистине императорский размах. Считай, замок внутри замка. Ваше Сиятельство… — обратился Раум к Себастьяну, который лишь слабо дёрнулся при обращении, а Сиэль, вздрогнув, перевёл на него быстрый напряжённый взгляд. — Ваше Сиятельство… — повторил Раум, но Себастьян не отозвался, его глаза были по-прежнему закрыты. Судя по всему, дремал. — Ваше Сиятельство?       — М? — прошептал он с явной хрипотцой.       — Мы хотели узнать, как ты себя чувствуешь, — спросил Сиэль, однако Себастьян, несколько раз похлопав глазами, лишь поморщился и махнул рукой.       — Нормально, — он усмехнулся и подёргал плечами, намекая перестать удерживать его на ногах. А затем, приподняв голову, на какое-то время растерянно замер, оглядывая спальню с заметным удивлением. Даже зная, что вернулся, он до сих пор с трудом верил своим глазам. — Надо же…       Небрежной походкой он прошёл в центр спальни и облокотился о стоящий по левой стороне высокий камин, который тут же зажёгся по его прикосновению, а угли в нём замерцали огнями. Себастьян выдохнул, сжимая губы, и упёрся лбом в верхнюю часть камина, пока его пальцы с нежностью оглаживали каменные выступы боковых колонн, приветливо нагревавшихся от каждого его касания.       — Я вернулся, — прошептал Себастьян, хотя сам не понял, с какой интонацией это было сказано. Был ли он сейчас счастлив, Себастьян не знал.       — Нам надо каким-то образом придумать, как скорее поднять тебя на ноги, — начал Сиэль, сужая глаза и анализируя помещение, как будто пытался найти что-то хоть отдалённо напоминающее подобие аптечки. Однако в такой обстановке раздобыть ту же гильотину было бы явно в разы проще. — Здесь есть что-то вроде лекарств? Или каких-нибудь отваров? В общем и целом, нужно хоть что-то, что могло бы поднять его дух, — вопросительно посмотрел он уже на Раума.       — Боюсь, не найдётся, — тот вздохнул, и было непонятно, сожалел он или вскользь иронизировал по поводу абсолютной непросвещенности Сиэля. — Фаэлена здесь нет, он отправился на переговоры по поводу союза с армией Флегетоса — сейчас каждый меч на счету. Так что помощи нам ждать, видимо, неоткуда. Что поделать, здесь или ты, или тебя.       — Мне ничего не нужно, — резко ответил Себастьян. — Я справлюсь. Это мелочи.       Себастьян развернулся, и стало заметно, как на запястьях его рубашки проступили жёлтые пятна — то ли сукровица, то ли гной, а сама одежда была настолько мокрой от пота, что практически прилипла к его телу. Он нахмурился и перевёл взгляд на Раума. Тот так и не собирался уходить. А вот Сиэль совершенно очевидно хотел остаться с Себастьяном наедине и с напряжением стоял на пороге. С момента попадания в Баатор, у них почти не представлялось этой возможности.       — Ваше Сиятельство, быть может, вы желаете, чтобы я подготовил вам ванную? Я бы помог вам помыться, если вы того хотите. Или размять ваше тело с помощью масел. Раньше вам это нравилось.       Сиэль приподнял брови, прокашливаясь в кулак. Его губы растянулись в неловкую улыбку, а взгляд упёрся в пол из-за склонившейся головы, волосы которой упали на лицо, как будто специально маскируя его ревностный румянец.       — Я сказал что-то не так? — Раум непонимающе нахмурился, переводя взгляд с Сиэля на Себастьяна. Последний смотрел на Сиэля с понимающей улыбкой и сжал губы, выдыхая через них плотную струю воздуха. В данный момент они оба были абсолютно солидарны друг с другом в испытываемых чувствах, и неловкость, родившаяся из нескольких неосторожных предложений, пропитала воздух моментально, как по щелчку.       — Думаю, твои услуги больше на сегодня не понадобятся, — Себастьян дёрнул плечом, смотря на Раума многозначительным взглядом.       — То есть, вы хотите сказать, что я вам не нужен? — Раум быстро моргал, его лицо вытянулось от удивления. Сиэль, стоя рядом с ним, виновато втянул носом воздух, но ничего не сказал.       — Да, пока, да, — кивнул Себастьян. — Нам с Сиэлем надо… — он переглянулся с Сиэлем, и тот отвёл взгляд, чувствуя, как ещё сильнее краснеет, — поговорить. О многом. Так что не тревожь нас, пока я тебя не позову.       — Что ж… слушаюсь и повинуюсь.       Раум ответил не сразу. Однако как только его глаза заметно потускнели, он склонил голову и прислонил руку к груди, его тело принялось распадаться на чёрные тени. Те, в свою очередь, обратились в стаю таких же чёрных птиц, которые с шелестом пролетели по комнате и задели головы Себастьяна с Сиэлем, в пух и прах растрепав их волосы оперением своих крыльев. Прокружив вихрем, они рванули прочь из спальни через дверь, отворившуюся посредством магии. Хлопок оповестил, что они остались абсолютно одни.       Сиэль ещё некоторое время заворожено смотрел им вслед, однако это не продлилось долго: спустя секунд десять, моргнув, он неудобно прикусил губу, чувствуя себя искренне виноватым. Ревность как-то слишком внезапно улетучилась, а вместо неё наступили угрызения совести, хотя и, надо отдать должное, очень кратковременные — он и без того по своей натуре был достаточно эгоистичен. Правда, лёгкий осадок всё равно остался.       Вздохнув, Сиэль прошагал дальше, продолжив с любопытством осматривать статуи, а точнее, их необычные, почти полностью усеянные металлическими шипами, доспехи. Не смотря на огромную силу времени, которое не пролетело мимо этих стен, они блестели так, словно были выплавлены только вчера, Сиэль видел в них собственное отражение почти так же, как в зеркале.       — А у тебя тут красиво, — сказал он Себастьяну, который к этому моменту полностью снял с себя верхнюю одежду и сейчас усталыми движениями стягивал ботинки, упираясь в них пальцами и пятками ног. На магию энергии не было, даже малейшей.       — Ага… — только и смог прошептать он, перед тем как повалиться на кровать, упираясь в её простыню носом.       На самом деле, эта сцена сейчас была наиболее говорящей, чем даже очевиднейшая физическая слабость Себастьяна, которая выражалась в его нетвёрдой походке и практически полному отсутствию каких бы то ни было ярких эмоций. Сиэль склонил голову, внимательно осматривая его. И не скажешь, что демон. Всем своим видом он сейчас походил на глубоко уставшего, измученного человека, которому хотелось лишь одного — выспаться.       Себастьян засопел, и Сиэль неудобно перекачнулся с одной ноги на другую. Он чувствовал себя достаточно неуверенно в новой обстановке, многое смущало либо своей вопиющей красотой, либо кошмарностью, и в обоих случаях трогать предметы он опасался. Спальня, надо признать, при всей своей красоте, убери из неё кровать, стала бы больше походить на музей, — никаким человеческим уютом здесь и подавно не пахло.       Хотя, стоило ему услышать вздохи Себастьяна и даже его очень тихий храп, и Сиэль уже не так сильно испытывал чувство неловкости, ибо облегчённая радость, что Себастьян, наконец, отдыхает, была лучшим из всех лекарств. Это очень успокаивало.       Слабо улыбнувшись себе под нос, Сиэль без задней мысли решил дотронуться до одного из мечей, который находился на поясе у одной из ближайших статуй. И тут же пожалел об этом. Меч, пошатнувшись, начал со скольжением падать со своего изначального места. Сиэль, спохватившись и словив его из последних сил, благодарно воззвал ко всем высшим силам сразу и очень медленно и осторожно повесил меч обратно, тихо шипя от паники себе под нос. Будь проклята его неуклюжесть, из-за неё Себастьян чуть не проснулся.       Желание осматривать комнату резко упало, Сиэль медленно поднялся на ноги. И так и застыл в центре комнаты. У него была мысль присесть на стоящий возле камина табурет, однако он от неё тут же отказался, ибо не был уверен в том, что тот не сломается или вовсе не превратится во что-то ужасное.       А Себастьян в этот момент слабо нашаривал рукой сквозь сон пространство у груди — лежал он на боку, — и, видимо, не найдя там чего-то очень необходимого, проснулся.       — Сиэль… — Себастьян пробормотал это в подушку, из-за чего его речь была немного приглушённой. — Сиэль, не стой там. Иди ко мне, хочу с тобой полежать.       Сиэль вздохнул, тепло улыбнувшись, и подошёл к кровати, осторожно присаживаясь на постель. Себастьян лежал в одних штанах и не открывал глаз, но наверняка превосходно слышал любое движение с его стороны. Схватившись за края пиджака, Сиэль застопорился, стоит ли ему раздеваться, но после недолгих размышлений понял, что всё-таки стоит. И как только его рубашка вместе со штанами оказались на полу, а он сам остался в одних подштанниках, то забрался к Себастьяну под одеяло. Тот вздохнул от облегчения и обнял его.       — Ты как, нормально? — спросил Сиэль очень тихо, застывшим взглядом смотря Себастьяну куда-то за спину, в то время как его губы были вдавлены ему в плечо.       — Во всяком случае, лучше, чем было, — ответил Себастьян.       — Тебе надо поспать, — требовательно сказал Сиэль, специально надавливая ему на голову, чтобы тот улёгся на подушку, но вместо того, чтобы подчиниться, Себастьян мотнул головой и отстранился от него. Было заметно, что он раздражён.       — В чём дело? — Сиэль нахмурился.       — Я не слаб, ясно? — взгляд Себастьяна был направлен в потолок. — Даже думать о таком не смей.       Сиэль остановился, смотря на него в лёгком смятении. Очевидно, что сейчас для Себастьяна это была одна из самых больных тем, однако неужели он всерьёз настолько в себе усомнился? Сиэлю было всё равно с точки зрения собственной безопасности, хотя это явно противоречило здравому смыслу, но такова уж сила чувств — они непредвзяты, а вот с точки зрения самочувствия Себастьяна — отнюдь нет.       — Даже тень подобной мысли не мелькала у меня в голове, что уж говорить о чем-то более существенном, — слегка усмехнулся Сиэль. — Почему тебя это так волнует? Ведь всё прошло хорошо. Ты держался очень стойко, и нас отпустили.       Себастьян устало нахмурился, как от головной боли, вспоминая о суде, однако, вероятно, это была именно она. Несмотря на сглаживающий приговор, который объективно понесёт за собой массу неприятных последствий, впечатления после процесса остались по большей части негативные. Роль играло всё: начиная с того, что Сиэль был вынужден пережить по отношению к себе обращение, как к жалкому детёнышу какого-то дикого зверя, — совершенно ожидаемо, но от того не менее неприятно, — и заканчивая тем, что, после вынесения приговора, Мессир смотрел на него с мрачным ожиданием, словно какие-то определённые мысли уже были у него в голове.       Была ли это своеобразная месть, или же наказание, или же всё сразу, Себастьяна всерьёз беспокоило, так как в итоге он не мог расслабиться даже здесь. И вряд ли защитные заклинания Мефистофеля сильно поспособствуют этому в положительном ключе. Несмотря на нехватку магии, которая затрагивала весь этот проклятый круг Ада, отдельная элита в лице Ипоса и его подопечных умела слишком многое, чтобы закрывать на это глаза. Что ж, легко им с Сиэлем никогда не было.       — Ты же сам прекрасно понимаешь, что всё это — лишь временно. Они ещё найдут способ нанести нам ущерб, моральный, физический или и тот, и другой.       — Разумеется, понимаю, — спокойно кивнул Сиэль. — Но если мы говорим о настоящем времени, то сейчас наиболее продуктивным и разумным решением будет… — Сиэль, обернувшись, увидел рядом с собой сложенное в несколько раз одеяло, и, схватившись за него одной рукой, взмахнул им, укрывая их с Себастьяном, — тебе — спать, набираться сил, а мне — стеречь твой сон.       Сиэль обхватил Себастьяна за предплечье, уставляясь на него требовательным, подчиняющим, но мягким взором. Себастьян, вздохнув, поцеловал его в лоб и повернулся на бок, чтобы они оба были ещё ближе. Сиэль уткнулся носом Себастьяну в сосок.       — Может, ты и прав, — признался Себастьян. — Просто в этой кровати трудно расслабиться.       — Но ты в любом случае постарайся, — Сиэль поджал губы, — ведь вечером у нас бал, так?       Себастьян сильно нахмурился при его упоминании, но сейчас у него не оставалось сил даже на эмоции.       — Всё верно.

***

      Себастьян с Сиэлем остановились на некотором расстоянии от пропилеев, ведущих в бальный зал. Кроме них и стражников, явно вооруженных донельзя, в парадной никого не было, из чего Сиэль сделал вывод, что либо они опоздали, либо идут на бал нетрадиционно. Будучи аристократом по воспитанию, Сиэль понимал, что это грубо, но, в связи с последними событиями, не мог не поблагодарить Себастьяна, пусть и про себя.       Стражники, явно уже слышавшие об исходе суда, смотрели на них c ожиданием. Они не проявляли никаких эмоций на своих подобиях лиц, но у Сиэля создалось впечатление, что над ним смеются. Вернее, смеются над Себастьяном, а он сам — лишь временное приложение к демону, непонятно как оказавшееся вне зоны своего обитания.       — Мы ведь не через официальный вход зайдем? – спросил Сиэль наигранно спокойно. Странный запах, проникающий в помещение через щель под дверью, играл на нервах своей, можно сказать, дикостью. Отдалённо это напоминало запах общественных туалетов в достаточно дешевых пабах пригорода Лондона, однако что-то не менее сильное заглушало его.       — Нет, — ответил Себастьян, смерив стражей одним недовольным взглядом, от чего насмешливая аура вокруг них пропала, правда, тут же превратившись в тень неприязни. — Вся зона вне бальной залы является зоной беззакония. Там в случае чего я был бы бессилен — слишком много нежелательных сторонних лиц.       — Вот значит как… — Сиэль склонил голову к плечу. Своими пальцами, дрожавшими от волнения, он вцепился в рукава камзола, стараясь сосредоточиться.       Пусть это далеко не первый его бал, и даже не первый бал, где он должен был оказаться в окружении демонов, Сиэлю всё равно было не по себе. Не то что бы он боялся их всех, — для такого он был слишком самоуверен, но всерьёз опасался. Не за себя, а за Себастьяна, ибо понимал, что для его защиты действительно не имеет весомых физических сил, кроме способности создавать как можно меньше осложнений. Впрочем, то ли так неладно сошлись звёзды на небе, то ли с Сиэлем действительно что-то было не так, но эта способность практически никогда не работала.       — Что именно значит «зона беззакония»? И почему бальная комната отличается? — спросил Сиэль почти шепотом, стараясь вернуть себе состояние спокойствия, которое теперь уже практически распалось на части.       — В бальной комнате у меня будет право вмешаться, — тихо заметил Себастьян, прежде чем повернуть Сиэля к себе за плечи и распустить ленту. — За её пределами я мало что могу поделать без поддержки. Меня не было здесь почти полтысячелетия, и за это время всё влияние, которое у меня было, практически исчезло. Следы остались, но… — он мягким движением завязал ленточку, правда, напряжение, связавшее их обоих в той или иной степени, так и не сменилось настороженностью. Оба волновались практически как перед повешением. И знали об этом, также деликатно молча. — Вдобавок ко всему мой проступок слишком серьёзен. То, что приговор был… мягко говоря, никаким, только осложняет моё положение в среде.       — Почему?       — Демоны — простые создания с этой точки зрения. Пусть в массе своей мы чудовища, поощряющие зло, коварство и жестокость, наш род всё равно остаётся достаточно консервативным. Порядки и законы для нас, как христианская Библия. Если провинившийся сородич принял наказание так, как ему должно, то он может даже подняться по иерархии. Это, разумеется, редкость, но и такие случаи бывали. В нашей же ситуации приговор обозначен так, будто я оспорил право судьи на мое подобающее наказание. Это… плохо, можно так выразиться.       — Я бы скорее гордился тем, что, наоборот, избежал наказания, чем вытерпел его, — саркастично выразился Сиэль, скрещивая руки на груди и покачиваясь на каблуках. Запах становился даже слишком тяжелым, чтобы выносить его, не пережимая носа.       Себастьян поджал губы, дёргая плечом.       — Традиции. Пусть военный суд и ускорил дело, но если я не отличусь на будущей войне, то, боюсь, меня ожидает судьба похуже, чем простое отсутствие приговора, — Себастьян посмотрел на него и кивнул, поворачиваясь к страже. — Пора. И помни, что я буду рядом. Даже если ты потеряешь меня из виду, даже если тебе покажется, что выбора нет, связь между нами в той или иной степени осталась. Магический след даст тебе знать, в каком направлении бежать.       — Хорошо, — кивнул Сиэль и встал рядом с Себастьяном, больше не обмениваясь с ним взглядами. Они стояли единым фронтом, в данный момент этого было достаточно.       — Пароль? — коротко спросил один из стражников.       — Муки Христа, — меланхолично усмехнулся Себастьян.       — Проходите.       На первый взгляд это была обычная средневековая потерна — длинный коридор с каменными стенами, обшарпанными в некоторых местах и очень сырыми. Сиэль не проконтролировал тело, когда его плечо прижалось к Себастьяну, а тот и не думал его отталкивать, напротив — крепко сжал его руку в своей. Чем глубже они продвигались, тем труднее становилось дышать: нос стремительно заполнялся не только запахом сырости, но и чего-то очень густого, омерзительного, от чего мутить начинало даже патологически, и спустя некоторое время Сиэль, к своему сожалению, понял, что это такое.       — Это что… фекалии? Такой резкий запах, — он прикрыл нос рукой, зажмуриваясь, так как у него откровенно заслезились глаза.       — Фекалии, кровь, благовония, гниющая плоть, отходы… много всего. В своём сочетании это даёт очень резкий результат, сам понимаешь, — Себастьян сделал небольшое движение пальцами в воздухе, и дышать стало легче. — Это очищающее, — объяснил он. — Но его не хватит надолго, ибо источник этого амбре не только слишком силён, но ещё и долго не прекратится.       — Так подозреваю, что одними запахами мы сегодня не отделаемся, — ответил Сиэль, но не смог скрыть в голосе нервной дрожи. — Это будет сильно отличаться от бала в твоей предыдущей резиденции?       — Да. И разительно, Сиэль, — Себастьян не желал заводить эту тему, не потому что, надеялся обойти, а потому что понимал, что подобное знание судьбу и мысли Сиэля ничуть не облегчит. Скорее, наоборот, напугает. — Понимаешь ли, на Земле немного другие правила — там территорию контролируют жнецы, и любая жестокость с нашей стороны всегда строго пресекается. Ведь мы — не люди, это злоупотребление своим местом в так называемой пищевой цепи, да и им строго из личностных принципов не прельщает давать нам шанс лишний раз позабавиться. Потому все жертвы, которые погибали там, строго выкупались, и под немалую сумму. Но здесь же нет никаких правил, Сиэль. Ты должен быть готов к этому.       — Я… понимаю, — у Сиэля дёрнулась губа, и он медленно опустил глаза. — Знаешь, может, я и представляю, что именно ты подразумеваешь, но, боюсь, пока не увижу, всё равно в действительности не пойму.       Рукопожатие Сиэля стало крепче.       Они продвигались всё дальше. Себастьян с напряжением оглядел достаточно старые, но очаровательные в своей мрачности своды потолков, болезненно опуская взгляд вниз. Сиэль находился с ним рядом, не отставая ни на шаг, но, хоть его глаза источали тревогу, Себастьян всё равно осознавал, что тот даже на мгновение представить себе не мог весь масштаб разверзшейся там жестокости.       Балы баатезу никогда не ограничивались одними лишь пиршеством и плясками. В его мире, мире вне людских законов, правила существовали лишь для того, чтобы определять силу и степень их собственных прав, и никогда — чьих-либо ещё. Всех существ, отличных от их собственного, чистокровного происхождения, либо не признавали, либо не считали достойными даже вздоха в свою сторону. Каждый, кто сюда попадал, и без разницы, Бог это или смертный, всегда становился жертвой безумных извращенцев и садистов, для которых лишить кого-то жизни, и обычно по-настоящему мучительными методами, было чем-то сродни плюнуть на асфальт.       У Сиэля действительно был опыт жестокого обращения над собой — лицо Себастьяна приобретало цвет белков глаз всякий раз, стоило разуму оживить ту сцену даже на самую малость. Однако это было в прошлом. Как и многое другое.       Сиэль знал его другим, не таким как сейчас. Знал его, когда Себастьян был не способен даже на минимальные проявления нежности, а все его действия обычно сводились к насмешкам и унижениям разных степеней. Знал его в периоды ярости, подавленности, знал его, способного на насилие и на убийство.       Но не более того.       Были времена, когда причинение боли, надругательства всевозможных способов и прочие извращения, которые, к слову, за приёмом пищи озвучивать было отнюдь не принято, были для Себастьяна лишь способом самоутвердиться, порой, повеселиться, а иногда и излить накопившийся гнев. Не следует лукавить, Себастьян на нечто подобное был бы способен и сейчас.       На самом деле, для этого даже не обязательно быть среднестатистическим демоном — талант к придумыванию изощренных методов убийства был в крови даже у людей. Себастьян себя действительно не сдерживал, не думая представлять себя на месте жертвы — а и зачем? Он не предполагал, что ему предстоит испытать нечто схожее. Тем более что, будучи превосходным экзекутором, отрастил себе слишком толстую кожу.       Хотя после воздействия Сиэля на его психику это странным образом изменилось, но Себастьян не хотел это вспоминать.       Носогубную складку пришлось осторожно обласкать языком, чтобы Сиэль ни в коем случае не увидел возникшие на ней капли пота.       Теперь ему предстояло сделать выбор.       Вернее, можно сказать, он просто оттягивал необходимость принятия решения уже слишком долго.       — Сиэль, когда мы зайдем, постарайся не проявлять лишних эмоций. На тебя будут оказывать давление почти все гости бала в надежде добраться до тебя или же до меня. Распоряжение суда, конечно, может их остановить, но это вряд ли произойдет.       Пойдет ли он против вышестоящих лиц в реальном боевом противостоянии? И не просто словами?       — Насчет этого не бойся, — холодно заметил Сиэль. — Благо, опыт у меня уже есть.       Разумеется, пойдет. Разве может быть иначе? Он изменился, и Сиэль тоже. И если его родной дом не хочет принимать его таким, какой он есть сейчас, что ж, тогда и он не обязан следовать установленным внутри него правилам.       — Я горжусь тобой, — почти шепотом проговорил Себастьян, видя, как дверь в зал открывается в конце коридора.       В воздух высоко взмывались вихри огня, сгустившиеся в трёх столпах бального зала. Их языки пламени, исходившие прямо из пола, устремлялись вверх, к потолку, и спускались на стены, касаясь высоких окон, что открывали обзор на покрывающий замок купол и разверзнувшееся у его стен море распрей и сражений. Грохот органа, бесчисленное множество свечей, бархата, подвешенных к потолку и растянувшихся, точно паутина, цепей, а также… мрак. И запах сырого мяса.       Внизу, от подножия лестницы и вплоть до конца всего зала, в центре которого восседал Ваал на огромном троне, больше похожем на груду рубинов и костей, расположились гости. Если, разумеется, их было правильным так называть. Несмотря на свои дорогие одежды и человекоподобное телосложение, хотя таковое, говоря откровенно, присутствовало далеко не у всех, они практически не походили на людей. Скорее, это были звери.       Хотя издалека они напоминали даже не зверей, а насекомых. Полчище термитов, которые копошились у подножия трона, то залезая друг на друга, то терзая любое попавшееся им под руку тело.       Самих танцующих пар было мало. Основная масса либо поедала какие-то странные, нанизанные на длинные шампуры, куски сочившегося кровью мяса, либо совокуплялась. Хотя даже в этом Сиэль не был уверен на сто процентов, так как видел лишь скопление сущностей с самыми разными формами тел, отнюдь не человеческими. И все они с визгами прыгали, один на другого, дырявя друг друга предметами фаллического типа, но всё равно сексом назвать это было сложно. И даже не оргией. Скорее, обоюдным групповым изнасилованием.       Стоны, хрипы, визги, кровь, смех, смердящее зловоние и ослепляющие вспышки пламени, которое вырывалось из потоков, а гости ещё сильнее подставлялись его жару.       Атмосфера криков и равномерно распространяющейся по телу агонии застыла у Сиэля перед глазами, однако он только нервно дёрнул губой, усмехаясь.       — Колоритно.       Себастьян посмотрел на него, высоко изгибая бровь.       — Как я понял, зрительная сфера у тебя кое-как подкована. Однако это только начало, — они медленно зашагали по лестнице вниз, и Себастьян моментально напрягся, внутренне поднимаясь на дыбы: воздух колыхнулся, многие гости стали чувствовать их появление.       — Да уж понял… — мимо Сиэля это тоже не прошло, и он постарался уставиться взглядом куда-то строго к себе под нос, чтобы и не прятать его, но и не концентрировать явное внимание на окружающих. Если бы была возможность вернуть себе былую наглазную повязку, то он был бы только рад этому. А заодно приобрёл бы вторую. Было сложно сохранять спокойствие.       Жажда. Все до единого застыли немыми, но укоризненными статуями, напрягая мышцы, как будто для прыжка.       Запах человека.       — О, прекраснейшие из ужаснейших, дети ночи и мрака, пред вашими взорами предстали главнокомандующий армией Маладомини, в прошлом легат тридцати легионов духов, легендарный воин, незаменимый помощник Его Величества, распространивший Чёрный Мор по Европе и смиренно отбывший за это наказание в объёме пятьсот сорока трёх лет, Его Сиятельство Великий Маркиз Андрас и его ручной зверёк! — объявил глашатай, выдержав короткую многозначительную паузу, после того как Себастьян с Сиэлем сошли с лестницы и остановились у её подножия.       Сиэль не был удивлён, как его представили, и спокойной стоял рядом с Себастьяном, хотя спокойствие это, понятное дело, было наигранным. Но наигранным качественно. А Себастьян только улыбнулся, зная, что так вызывающе вульгарно и напыщенно его преподнесли исключительно ради насмешки над Сиэлем, желая создать контраст. Оглядывая гостей цепким взглядом, он старался быть начеку, но внешне хладнокровным, даже слегка самодовольным. Однако желающих поглядеть на них было всё больше, а пространства вокруг — меньше.       «И всё сейчас — эпатажный бал демонов? Скорее скопление уродливых извращенцев. Хотя это, наверное, синонимы», — пусть Сиэль и держался, но без дрожи смотреть на тех, кто кольцом их оцепляет, не мог. Кто-то предстал в облике свирепой волчицы с крыльями грифона и змеиным хвостом, изрыгая из пасти пламя вперемешку с чёрным дымом; кто-то — в образе адского колеса с торчащими во все стороны конечностями разных зверей, кто-то предпочитал более человекоподобную форму и искренне привлекательную внешность молодого мужчины или женщины, а у кого-то всё тело было покрыто язвами и кровоточащими нарывами, которые пульсировали так, словно были живыми.       Не всегда имея твёрдую определённость своей формы, каждый из них мог обернуться кем угодно и, тем не менее, они были материальны, все до одного. Это подтверждали тени, которые расползались на стенах от их силуэтов, точно огромные статуи, возвышаясь над ним с Себастьяном, как толпа мрачных гигантов с горящими глазами.       В первых рядах появилось знакомое лицо. Это был Мефистофель. Сиэль узнал его, так как он, нарочно или нет, практически не изменил свою человекоподобную форму. Разумеется, за исключением длинных, тонких, завивающихся спиралью рогов, а также одеяния, состоящего из изысканной, но вместе с тем броской чешуйчатой шкуры сфинкса в пол, укрывающей его плечи и спину. Спереди он был облачён лишь в чёрную кожаную портупею и стринги из такого же материала вместе с изящными высокими сапогами выше колена на шнуровке с позолоченной шпилькой. Крайне вызывающе по меркам родной Сиэлю викторианской Англии, но по здешним — вероятно, крайне невинно.       Мефистофель кивнул им с Себастьяном, и те сделали то же самое в ответ.       Громче зазвучала музыка, вторгаясь в уши мрачными, похоронными, но торжественными нотами, и Сиэль незаметно дотронулся до руки Себастьяна, удерживая на себе его взгляд.       «Нам туда?» — он слабо кивнул головой в сторону Ваала, стараясь игнорировать всё больше доносящихся до своего слуха смешков.       «Да», — кивнул Себастьян, отвечая ему так же, жестом головы. И как только они двинулись вперёд, пока публика, словно делая одолжение, расступалась перед ними, он аккуратно положил свою ладонь ему на бёдро, прижимая Сиэля к себе сильнее, но достаточно сдержанно. Сейчас он как никогда раннее ощущал угрозу потерять его, которая исходила буквально со всех сторон.       Однако он не мог позволить себе показывать даже малую долю слабости.       Сиэль прекрасно понимал это и смиренно шёл рядом. Но ему казалось, будто с каждым шагом вперёд ноги становятся всё тяжелее и тяжелее, наливаясь свинцом. Словно кровь застывает в жилах и, расширяя сосуды до невозможной степени, оборачивается льдом. За свистом и хохотом, звуками соития и криков несчастных беззащитных душ, Сиэль слышал самого себя. На периферии глаза проскользнуло нечто до ужаса знакомое, и он, даже отговаривая себя не замечать, не отвечать на столь явную провокацию, повернул голову, наткнувшись взглядом на массивный, высеченный из тёмного дерева крест, на котором был распят человек.       Сиэль едва успел сглотнуть прилившую ко рту рвоту, чувствуя на языке столь знакомый вкус желчи, но все никак не мог себя заставить прогнать видение совсем другого создания на подобном кресте. Не мог очнуться от видения уничтоженных в ничто запястий и стоп, от вбитого в ещё бьющееся обнаженное на потеху толпе сердце острого гвоздя, от иронической короны из самого настоящего золота, издевательски надетую одним из хохочущих вблизи креста демонов, от разреза вдоль живота, из которого наружу свисали кишки, безучастно повисшие на бледно-жёлтых сальниках.       Он на мгновение вздрогнул, чувствуя страх и мёрзкое ощущение отторжения.       А потом прямо перед ними упал ребёнок.       Сиэль не понимал, откуда он тут взялся, хотя на ум ему непроизвольно пришла мысль о пропавших в без вести, и отстраненно заметил, что ему было не больше десяти; тонкие руки и ноги опоясывали тысячи кожаных ремней, соединенных единой веревкой, ведущей наверх. Невольно, Сиэль проследил за ней взглядом, увидев, что в помещении был и второй этаж, представленный балюстрадой. И у потолка над этой самой балюстрадой были вбиты множество крюков самых разных размеров.       Ребёнок, чьего пола Сиэль не мог определить из-за кровавого месива в районе гениталий, резко оторвался от пола, ведомый веревкой, и на какое-то мгновение он столкнулся с ним взглядом.       Пустой. Безмолвный. Мёртвый.       Это дитя словно высосали изнутри. Сиэль как мог сдерживал рвотные позывы, понимая, о, он прекрасно понимал, что этого ребёнка уже не спасти. Что эти существа, делающие цирк из всего, что происходило вокруг, сломали волю маленькому человеку, сделали из него игрушку ради собственных утех и извращённых забав.       — Вот дерьмо, — донесся до него до невозможности сёрьезный голос с этажа выше. — Этот уже сломался. А я думал, что он не настолько жалкая тряпка. Ах, ничего не поделаешь. Несите следующего. И вышвырните этого мелкого выблядка в кратер вулкана.       Себастьян резко сжал руку на его талии, заставив придти в себя, и напомнил мимолётным взглядом, зачем они здесь. Почему они не посмели бежать, пока была такая возможность. Сиэль вздохнул, чувствуя горький запах отвратительного амбре, что казалось намного более концентрированным в бальной зале.       Но времени придти в себя ему не дали. Ведь шум вокруг них стал затихать, демоны, даже пребывая в своих нескромных одеяниях, не шумели, не скандировали. Они стояли, усмехаясь, следя за ними, казалось бы, отовсюду. Кое-кто из толпы дотянулся своей когтистой рукой до Сиэля, которую ему тут же оторвал Себастьян и сжёг прямо на месте, не переводя взгляда с того, с кем им сегодня предстоял разговор. И, тем не менее, Сиэль, заметно побледневший, но отчаянно скрывающий, насколько увиденное пошатнуло его психику, не мог выбросить из головы ощущения того, что они сейчас находятся в самом опасном для них месте. Опаснее суда, опаснее Ахерона, опаснее всего остального Баатора вместе взятого.       Они подошли к Ваалу.       Мессир, как его вежливо называли все присутствующие, скрывая страх в глазах и пряча искреннее желание занять его место, стоял практически неподвижно в самом центре залы, безразлично осматривая происходящее на балу.       Стоило им подойти, как Ваал, окинув их тяжелым взглядом под ожидающие взгляды остальных гостей, которые столпились вокруг на относительно небольшом расстоянии, только махнул рукой. Аббадон, находившийся между его широко расставленных ног, медленно выпрямился во весь рост, будучи полностью обнажённым; разве что на его шее покоилось около десятка надломленных крестов на серебряных цепочках. Повернувшись к Себастьяну с Сиэлем с выражением абсолютнейшего спокойствия, он облизнул губы. По его подбородку текли белёсые подтёки.       Себастьян поклонился, призывая Сиэля сделать тоже. Немного шатко, но Сиэль смог последовать примеру, выпрямившись, как только рука Себастьяна его отпустила.       Ваал на них уже не смотрел.       — Война всегда была твоим призванием, Андрас. Под твоим командованием были тысячи, миллионы, и все они следовали твоим приказам беспрекословно, — он посмотрел на них, пронизывая жутким древним взглядом, от которого Сиэль почувствовал, будто всё его тело насквозь проткнуло ледяными иглами. — И ты оставил свой пост на очень продолжительное время, Маркиз.       — Это никогда не было моей целью, Мессир, — спокойно ответил Себастьян, но Сиэль почувствовал, как тот ощутимо напрягся. Всё его тело словно уподобилось дикому хищнику, отвечая на угрозу, повисшую в воздухе.       — А тем временем, ты не явился предо мной, когда заподозрил, что это Зепар стоит за всем. Ты не сообщил мне ничего, чтобы могло повлиять на ход нынешней войны, хотя, давай признаем, сведений у тебя было достаточно, — тут взгляд Мессира на секунду обратился к Сиэлю, и он ощутил себя так, словно смотрел в бездну — такую же пустую и беспощадную. — И теперь, после Суда, ты стоишь передо мной, как высокомерный ребёнок, что решил, будто ему всё сойдет с рук. Ты всего лишь демон раздора, Андрас, создание войны, которое никогда и ни за что не сможет жить в мире. Уж тем более, не в том, что ты себе вообразил.       Мессир отстранился, и вместе с ним исчез похоронный холод, возвращая их в душную атмосферу бала демонов.       — Нелегкая задача тебе предстоит, Андрас, — сказал он уже более спокойно. — Мы только что потерпели поражение на Ахероне, потеряв пятый процент имеющихся войск. В твоем любимом мире Людей начали возникать трещины, ведущие прямо в Бездну. Жнецы из-за этого думают отозвать договор о взаимопомощи, так как на них свалилось слишком большое количество бумажной работы, — Мессир усмехнулся. — Твое возвращение титула тоже не сыграет тебе на руку. Ты уверен, что сможешь защитить свою игрушку, когда дело дойдёт до войны?       Себастьян и Сиэль одновременно напряглись, а Сиэль, которому было нечего терять, оглянулся, увидев нацеленные на себя кровожадные взгляды со всех сторон. Он лишь хладнокровно посмотрел на них в ответ, и те облизнулись, переговариваясь между собой.       — Сможешь, Андрас? Я нахожу весьма ироничным тот факт, что тот, кто так ненавидел людей, кто послал на них Чёрный мор, пал за одного из них. Один из моих самый преданных слуг стал тем, кому я не смогу доверить ничего. Не тогда, пока рядом с тобой дышит и процветает под твоим преданным взором эта слабость, — прошипел он, приближая Себастьяна к себе за ладонь — ту самую, на тыльной стороне которого была черная солнечная корона разорванного контракта. — Думаешь, ты можешь чувствовать себя в безопасности, Андрас? Тогда ты забыл, в каком мире мы живём. Забыл, на чём мы строили свои устои. Как зарабатывали себе влияние и территории.       Оглянись же вокруг! Мы в самом свободном от законов месте во всём Бааторе, — Мессир обвёл зал рукой, порождая в ответ лишь эхо из криков и стенаний, из боли и разрушения любых границ морали, из гогота и кровожадного смеха, звенящего, словно единая нить, соединяющая весь этот карнавал ужаса в одно единое целое. Сиэль прижался спиной к Себастьяну, встречая холодные, алчные взгляды с поднятой головой и сжимая руки в кулаки от напряжения, чувствуя пот, стекающий по спине. Они стояли, каждый напротив своего противника, понимая, что подобный бой никогда и ни за что не будет равным.       Но будь они прокляты, если сдадутся здесь.       — Моя слабость, Мессир? — спросил Себастьян, лицо которого приняло гораздо более соответствующее своей истинной сути выражение, чем когда-либо прежде. И вдруг его руки, одну из которых он вырвал их хватки Ваала так, будто это ему ничего не стоило, охватили языки красного пламени, неторопливо поднимающиеся вверх по его предплечьям и плечам. — Мессир, если вы подумали, хоть на секунду вообразили себе возможность того, что я хоть кому-то позволю воспользоваться своей так называемой слабостью, то совершили ошибку.       Пламя обуяло грудь, спускаясь к ногам, а исходящий из него свет заставил остальных присутствующих замолчать. Они, словно побуждаемые невидимыми инстинктами, начали отходить от центра зала, а некоторые старательно творили заклинания, которые могли бы потушить огонь, но ни одно не сработало. Словно вся их магия потеряла свою силу, кроме магии того, кто творил это адское пламя.       — Как вы уже выразились ранее, Мессир, я командовал миллионами, я воевал с миллионами. И уж точно я не позволю вам обыграть меня в том, что я умею лучше всего.       И огонь, что не затухал от сотен направленных на него проклятий, окружил Себастьяна и Сиэля по идеальному кругу, вздымаясь под самый потолок невероятным огненным штормом.       — Себаст!.. — Сиэль резко отшатнулся назад, оказавшись защищённым внезапно стиснувшийся вокруг него схваткой Себастьяна, который завёл его за спину. Зажмуриваясь, заслоняя лицо от стремительно взмывавших в воздух потоков огня, Сиэль с полнейшим шоком смотрел на то, как вверх поднимается чистое, практически белое, сияющее пламя.       Сиэль не верил глазам. Он не обращал внимания на поражённые и в момент изменившиеся взгляды остальных. Мефистофеля, который впервые за долгое время улыбнулся той самой старой-доброй безумной улыбкой. Аббадона, который смотрел на Себастьяна с мрачным удивлением, однако в этих эмоциях, на удивление, не было злости. И даже Ипоса, который, наверное, был единственным, кто обычно безэмоционально и безмятежно относился практически ко всему, а сейчас, что важно, горел взглядом небывалого любопытства и заинтересованности.       Огонь заставлял плавиться украшения из драгоценных металлов, и крюки, на которых были подвешены человеческие жертвы. Всё вокруг обуяло чистое, незамутненное пламя, сотворенное настолько могущественной магией, что даже Ваал отпрянул, заслонив рукой свое безупречное лицо, что скривилось в изумлении, но лишь на мгновенье. Остальные демоны отпрянули от Себастьяна с Сиэлем далеко назад. А некоторые даже пали под напором пламени, пожирающего всё, что оказывалось в непосредственной близости от него.       Крики и смерть, что были столь привычны для здешних посетителей, окрасились в совершенно другие оттенки. Из багряных цветов засохшей крови с тёмно-коричневой примесью фекалий в чёрный цвет обугленных тел баатезу и выбеленных рогов, в цвет оплавившихся металлов и лишённой всякой жизни пустыни. В цвета демона войны.       — Моя стихия — война, Мессир, — раздался громкий, отдающийся эхом голос Себастьяна, подкрепляемый шипением пламени. — И будь я проклят, если проиграю хотя бы одну.       И огонь утих, втянувшись в ладони Себастьяна так же неожиданно, как и появился.       Ваал оглянул его нескрываемо мрачным взглядом, видя, как Сиэль медленно выходит из-за спины Себастьяна, и немного сужает глаза, видя в его лице очевиднейшее, незамутненное неудовольствие. Возможно, Сиэль бы усмехнулся, если бы считал себя достаточно сильным, чтобы противостоять такому могущественному существу, однако не сделал этого, смиренно промолчав, ибо, разумеется, это было отнюдь не так.       — Стало быть, ты утаил от меня ещё кое-что — свой значительно возросший магический лимит? — Ваал холодно усмехнулся, казалось, оставаясь совершенно равнодушным даже к тому, что сейчас несколько десятков его подданных оказались заживо сожжёнными по одному лишь движению пальцев Себастьяна.       — Признаться, я сам не ожидал, что всё обернётся таким образом, — Себастьян лишь вздёрнул плечом, демонстрируя театральную неловкость и удивление. Воплощение невинности. — С недавних пор я стал делать успехи. И если хоть кто-то посмеет посчитать, что голод хоть на секунду ослабил мою силу, то я немедленно сделаю с ним то же самое.       Аббадон нахмурился. Себастьян сейчас без всякого стеснения смотрел самому Мессиру в глаза и… лгал. Его взгляд, брошенный на Себастьяна, который почувствовал это, но демонстративно не обернулся, был необычайно острым и напряжённым. Аббадон, без всяких сомнений, вспоминал все те моменты, когда физическое состояние Себастьяна было воистину ужасающим, но не мог не взять в расчёт то, что только что предстало глазам.       Столь высокая магическая сила при столь слабом физическом самочувствии?       У демона, изначально не предрасположенного к магии, изначально являвшегося в ней откровенным неучем, для которого даже создание монеты не казалось чем-то элементарным?       Аббадон бросил напряжённый взгляд на Мефистофеля, и на удивление получил кивок с его стороны, намекающий, что они обязательно обговорят это позже. Что было достаточно странно, учитывая, что между ними, как демонами Кругов Ада, имеющих между собой достаточно напряженные отношения, никогда не было особого контакта.       «Блефует, однако, блефует», — Сиэль закрыл глаза, воздерживаясь от желания немедленно не усмехнуться. Кажется, Себастьян учился у него самого. Демон, что никогда не лжёт, и, надо же, после их общения успевает попрать свои принципы аж дважды.       Потому бросил лишь взгляд на собственные ботинки. К своему неприятному удивлению, он не смог не заметить, что кожа ладоней Себастьяна была в некоторых местах сильно обожжена, и нахмурился. Так должно было быть? Или с Себастьяном действительно что-то происходит?       — Что ж, так и быть, — Ваал приподнял брови, хотя напряжение из его взгляда никуда не исчезло.       Он махнул рукой в сторону Аббадона, и тот без слов понял его, пройдя к нему за спину и начиная массажировать его плечи, плавно и медленно спускаясь руками на грудь и иногда облизывая его ухо. Сиэль слегка скривился. Не то что бы это зрелище было ему неприятно, но неожиданным было увидеть настолько знакомое лицо в роли, практически, путаны местного государя. Хотя, как прояснил ему ещё до бала Себастьян, тот был просто его личным слугой. И, судя по всему, интим в эти услуги тоже включался.       — Так что прикажете? — спросил Себастьян, пока Аббадон мягко вгрызался в шею Ваала. Как понял Сиэль, откусить приличный кусок кожи — считалось здесь лаской.       — Что-то мне подсказывает, что ты утаил от меня не только это. Но всё тайное становится явным, так что я все равно всё выясню о тебе, не сейчас, так потом, — его глаза угрожающе блеснули. — К тому же, посмотрим, как ты проявишь себя на следующем задании. Надеюсь, в этот раз сюрпризы с твоей стороны будут приятными. Гробовщик назначил тебе встречу, — и он перевёл взгляд с Себастьяна на Сиэля, — точнее, тебе и мальчишке. Для тебя это отличный способ проявить свои, как ты имеешь в виду, неожиданно объявившиеся способности.