‘Знаю, что он умер! Что ж, по-твоему, я не знаю, что ли? И все равно я могу его любить! Оттого, что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?’ Джером Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи»
Мия держала за руку мужа, сидя на лавочке в парке неподалеку от больницы, в морге которой сейчас Пабло и Соне предстояло подтвердить или опровергнуть личность Мариссы. Вместе с ними пошел Франко, чтобы поддержать Соню; Мия войти туда не смогла – ей казалось, каждый вдох, сделанный в стенах морга, Марисса ей не простит: как может Мия мириться со смертью сестры? - Мануэль?.. – Мия робко посмотрела на мужа, изо всех сил стараясь не расплакаться: ему тоже было плохо и он держался как мог. Тот посмотрел на жену измученным, но неизменно нежным взглядом: Мия понимала, что он переживает, как бы все эти ужасы не повлияли на ее здоровье и здоровье их дочери!.. - Что, дорогая? - Пусть это все будет неправдой. И там не Марисса. Это просто не может быть она, это так неправильно… - Мия не могла больше держать все свои мысли в себе. Чуть покачиваясь, она отвернулась, пристально посмотрела в какую-то точку перед собой и продолжила. – Ну, как же это возможно? Она так молода, у них с Пабло только началась совместная жизнь, у них должен быть ребенок. Неужели нет в этом мире справедливости?! Иначе я никак не могу объяснить то, что сейчас происходит. Это противоречит всему, во что я верила… В жизни разное случается, нам на то жизнь и дана, чтобы преодолевать все трудности и становиться сильнее, знать цену счастью. Но если Марисса мертва… Через это невозможно пройти, Ману! – Мия уже плакала так сильно, что ей не хватало воздуха: ей казалось, она задыхается. Мануэль крепко обнял жену и заплакал сам. Немного успокоившись, он пробормотал: - Погоди, все еще обойдется… Нам надо дождаться Пабло и Соню.***
Франко обнял жену. Рядом с ними стоял Пабло, под глазами которого залегли темные круги. Все трое были бледны и измучены бессонной ночью и пугающими предположениями. - Останься здесь, мы с Пабло справимся… - прошептала Соня на ухо Франко, нехотя высвобождаясь из его объятий. - Вы можете зайти вместе с мужем, сеньора Колуччи, если это Вам необходимо, - Веласкес стоял у двери в морг вместе с двумя подчиненными в полицейской форме и судмедэкспертом. - Нет, не нужно… Мне будет легче, если он ничего не будет видеть. Я и Пабло справимся вдвоем, - повторила Соня, поднимая взгляд на Пабло. Тот за утро не произнес ни звука, исступленным взглядом наблюдая за окружающими. В глазах были чуждые ему льдинки. Еще при встрече с ним утром Соня поняла, что он пил. Впервые за много лет. - В таком случае, если вы готовы, я должен вас предупредить… - Веласкес сделал паузу, выждав одобрительный кивок от Бустаманте. Соня оглянулась на мужа и снова посмотрела на детектива, чуть расширив глаза. – Я… я должен предупредить, что… что Ваша… что сеньора Бустаманте была сильно избита, у преступника был нож… лицо сильно повреждено. Вы должны быть к этому готовы и сообщить о любой другой примете или детали, которая может точно свидетельствовать о том, что тело… тело принадлежит или не принадлежит Мариссе Пиа Бустаманте. – Веласкес снова остановился, будто переводя дух. Он произнес все на одном дыхании, боясь остановиться и лишний раз взглянуть на родственников погибшей. Соня не смогла остановить слез и сейчас пыталась восстановить сбившееся равновесие. Франко крепко держал жену за руку. Детектив спустя несколько секунд продолжил: - Для того, чтобы облегчить процесс опознания, - детектив ненавидел весь этот канцелярский язык, который делал из него равнодушного идиота, но иначе формулировать не мог по протоколу. Он заметил на лице Бустаманте искривленную ухмылку и знал, что облегчить то, что сейчас будет происходить, никто уже не мог. Он опять запнулся и начал заново, - Чтобы облегчить процесс опознания, на погибшей одежда и украшения, которые были на ней в момент смерти… Очередная – Пабло сбился со счету – напряженная пауза, и судмедэксперт жестом пригласил Пабло и Соню в помещение морга. Соня еще раз оглянулась на мужа и, взяв под руку зятя, скрылась с ним за дверью.***
На первую годовщину свадьбы Пабло подарил Мари кулон на тонкой цепочке: на небольшом колечке висели маленькие очки. И цепь, и оправа для очков-кулона были сделаны из белого золота, а «стекла» - из желтого. Такие очки она любила носить в колледже, в похожих она была при их первом знакомстве, когда Пабло заступался за свою девушку – тогда ею была Вико. С этими очками у Пабло ассоциировалась та Марисса, в которую он влюбился окончательно и бесповоротно. А еще волосы: с ними Марисса не боялась экспериментировать. Были дреды, был цвет спелой вишни. В последние годы она носила простую стрижку длиной до плеч и не изменяла своему натуральному рыжевато-каштановому цвету. Он помнил, как проснулся тем самым утром. Открыв глаза он увидел ее, спящую, умиротворенно вздыхающую и чуть заметно улыбающуюся во сне. Она такая маленькая, хрупкая: на шее, извиваясь на ключицах, висел тот самый кулон, а рыжина в волосах отливала золотом в лучах утреннего солнца. Он помнил, как поцеловал ее в лоб и загадал, чтобы их сын был похож на нее: в ней же было всегда столько жизненной энергии! А сейчас она лежит в морге. Такая же маленькая, тоненькая фигурка. Неестественного цвета кожа. Изуродованное до неузнаваемости лицо и лохмотья, оставшиеся от одежды. И лишь рыжеватые волосы, окрашенные кровью, обручальное колечко с небольшим камнем и ее любимая цепочка с кулоном в виде очков на иссиня-бледной шее. Ярко-оранжевый цвет лака на ногтях, который она в последнее время очень любила; даже свежий ожог на правой руке, который она получила накануне, пытаясь приготовить пирог с черникой: возиться на кухне она не любила, но старалась время от времени что-нибудь наколдовать, чтобы удивить мужа. Пабло изо всех сил пытался найти что-то, что доказало бы: нет, это не Марисса. Какая-то маленькая деталь, и он бы знал: просто эта девушка очень похожа была на его жену, всего лишь ряд совпадений, но это не она. Но затуманенным взглядом он видел только какие-то отдельные картинки, на которые указывал судмедэксперт. И одна за одной улетучивались ниточки, которые могли бы сейчас его спасти от окончательного падения в пропасть. Соня невидящим взглядом смотрела на все происходящее вокруг тела ее дочери. Ни слезинки не проронив, она дала знак закрывать тело. Пугающе бледная, она медленно вышла из комнаты морга, за ней последовал и Пабло. - Одному из Вас нужно подписать этот документ, если Вы подтверждаете, что это Марисса Пиа Бустаманте, – тихо произнес детектив Веласкес. Соня не тронулась с места, внимательно глядя на Пабло. Ее била легкая дрожь. Детектив расценил это, будто она дает право ему право решать. Пабло сглотнул и, осторожно взяв ручку из рук судмедэксперта, подписал нужную бумагу. В полной тишине Соня, Франко и Пабло выходили из больницы. Им навстречу выбежала Мия, за ней Мануэль. - Кто? Кто там?.. – Мия кричала; она судорожно схватила отца за рукав и начала его трясти, как маленький ребенок требует исполнить его каприз. - Это Марисса? – низким сиплым голосом спросил Мануэль Пабло. В ответ тот кивнул и тихо заплакал, закрыв глаза руками. Заплакали и Мия с Мануэлем. Франко крепко обнял жену, но Соня не реагировала. Она была как будто абсолютно спокойной, только чересчур бледное лицо выдавало ее. Дорога домой всем показалась бесконечно долгой и самым большим испытанием в их жизни. Мия не могла перестать плакать, силясь представить, как теперь жить без Мариссы. Она посмотрела на Соню и за строгим выражением ее лица никак не могла угадать, о чем она думает. Невозмутимая, она выглядела сейчас старше, чем обычно, но по дороге в морг казалась более разбитой. Дома их встретили Лухан с Маркосом, чета Эскурра и Гвидо с Лаурой – все, с кем они поддерживали тесные отношения в последние годы. При взгляде на Мию и Мануэля, вошедших первыми, Лухан охнула. Следом вошла Соня, поспешившая скрыться в ванной. Пабло тоже молча прошел мимо, попутно открывая купленную по дороге бутылку виски. Последним вошел Франко и после нескольких секунд молчания в ответ на вопросительные взгляды бывших одноклассников дочери вымолвил: - Мариссы больше нет.***
Соня умылась и резко подняла голову к зеркалу. Слез не было, а от души отлегло. Судмедэксперт рассказал обо всех деталях, и все указывало на то, что это ее дочь, ее Марисса. Подтвердил это и Пабло, не усомнившись ни в чем подписавший отчет. Все сходилось: при взгляде на тело девушки и при попытке соотнести то, что видит человеческий глаз, не должно было остаться ни капли сомнений. Но материнское сердце упорно и без оглядки на разум твердило Соне: это не Марисса. Но как это объяснить остальным, чтобы то не было похоже на бред убитой горем матери? А может, это и вправду бред? Кому нужно убеждать ее в том, что мертва именно Марисса, а не случайная девушка? И если так, то где Марисса, почему она не приходит и не объявляет, смеясь, что все сошли с ума, раз допустили мысль о ее гибели? Соня не могла понять собственных чувств. Но для себя решила: она будет верить в то, что ее дочь жива. И если не сейчас, то немногим позже она вернется. И все снова встанет на свои места. А пока нужно запастись терпением и внимательнее смотреть по сторонам. Следующие несколько дней прошли как в тумане: похороны, Мия в истериках, Мануэль, пытавшийся привести в чувства жену и держаться самому, Пабло, заливавший в себя литры алкоголя, оплакивающие верную подругу одноклассники. И все надо было начинать сначала, как заново учиться ходить после тяжелой операции. И никто не знал, возможно ли теперь научиться заново смеяться, радоваться жизни и просто жить.