Инкуб и оборотень - хроники семейной жизни

Я от души ревела над тарелкой с супом и назвать катящиеся градом слезинки слезами радости ни у кого бы язык не повернулся. Скорее наоборот – это были слезы отчаяния, яркого и невыносимого. – Лика, ты чего? – донесшийся откуда-то из-за спины голос моего мужа вызвал новый поток слез. Я их глотала, судорожно вытирала салфеткой, сморкалась, но слезопад все не прекращался и не прекращался. – Лика, – голос мужа стал уже немного испуганным. – С тобой все в порядке? В ответ на это, не побоюсь сказать, чрезвычайно НАГЛОЕ заявление, я взвыла белугой – другие звуки мое горло пока отказывалось издавать. – Лика… – испуг уже чувствовался в полной мере, а я оказалась развернута к лесу, пардон, к столу задом, а к крааайне обожаемому инкубу передом. – Что с тобой, милая? На лице этого… этого… короче говоря, этого виднелось такое беспокойство, что мне прямо сейчас, не откладывая ни минуты, захотелось высказать ВСЕ, что я думаю! И я повторно взвыла, размазывая слезы по лицу и надрывно чихая. Как у меня получалось одновременно выть и чихать, я до сих не понимаю, но на мужа эти действия произвели эффект разорвавшейся бомбы. Правда я не уверена, что на бомбу он отреагировал также, как сейчас, но по силе эффект явно совпадал. Он начал стремительно бледнеть и уже сам захрипел: – Лика… Я сейчас быстро вызову врача! Ага, только этого мне не хватало! Вцепившись в лацканы его пиджака (что с него возьмешь – инкуб! всегда элегантен, как рояль, особенно когда на работу собрался) я шумно хлюпнула носом и с отчаянием вперилась в его глаза, просипев: – Нееет… – А тогда что, дорогая? – муж явно воспрял, услышав от меня внятный звук, но продолжал оставаться таким же смертельно бледным, что, впрочем, не помешало ему приобнять меня за талию. И не поймешь с разбегу – то ли чтобы не упала, то ли в качестве поддержки, то ли поприставать. Впрочем, сама виновата – у меня до сих пор от его обниманий мысли только в сторону «поприставать» идут, особенно если хвостом еще обовьет… Осознав, что мои мысли быстро убежали в совершенно ненужную сторону, я схватила левой рукой со стола салфетку, правой на всякий случай все еще держась за лацкан пиджака, шумно высморкалась, вцепилась обратно обеими руками и праведным, правда несколько икающим после многих слез, голосом вопросила: – Ты! Ты зачем ТАК поперчил суп?! – и еще раз хлюпнула носом, с интересом наблюдая за изменением расцветки мужа, которая из белой превращалась в розовую. – Поперчил? – растерянно переспросило это чудо с рожками. – Да! – взвыла я, пытаясь проморгаться. – Я же оборотень! Мне нельзя такое острое! Муж попытаться заглянуть за мою спину, видимо, в попытках разглядеть тарелку. Судя по всему – удалось, ибо с его стороны вдруг донесся нервный смешок: – Лика, это не суп… – Как это?! – возмущенно проревела я. В смысле – не заорала, а проплакала. – А так, – заявил инкуб, стараясь не рассмеяться, – это маринад. Я же говорил – тебе нужно сначала выспаться, а потом уже что-то делать!