Загадочный гонщик

      В тусклый свет единственной старомодной лампы неторопливо вышел тот самый гонщик с фотографии. Бледные полоски поползли по его гладкому шлему, когда незнакомец начал снимать предмет сохранения его скрытности — он делал это очень медленно, дабы Иккинг мог поэтапно рассмотреть его внешность; из хорошо заправленного воротника куртки показались неаккуратно подстриженные чёрновато-каштановые волосы; позже стало видно разбитые в некоторых местах губы, но скривившееся в язвительной ухмылке; и глаза — дымчато-зелёные, как туманный лес, заволакивающий к себе несчастных, такие жадные до человеческой плоти. — Доджер? — ошарашенно хлопая ресницами, пролепетал Иккинг. — Но... зачем?       Шизанутый усмехнулся, отбрасывая шлем в кромешную тьму — по комнате пронёсся громкий звон от его падения, но их застывшие взгляды не дрогнули. — Всё просто, — делая шаг навстречу шатену, начал Дагур. — Деньги. — У вас их итак достаточно, — на выдохе прошептал шокированный подросток. У него участилось дыхание, а сердце отбивало бешеный ритм — как будто что-то внутри него самого сжималось. — Ты представляешь, я тоже так думал! — вдруг рассмеялся во весь голос Оуэнс, превышая допустимую громкость их разговора. — Пока не заглянул в отцовский сейф, — улыбка мгновенно испарилась, будто её и не было. — Конечно, я никогда не был силён в Математике, но не трудно было догадаться, что мы банкроты — тогда папочка и перестал меня содержать: ни банковских карт, ни наличных, даже наследства лишил. — И чего ты добьёшься, выдавая себя за меня? — наблюдая, как неродной брат навёрстывает вокруг него круги, более уверенным тоном спросил Иккинг. — Я добился твоей Аудиенции и... сохранил свою непорочную репутацию, — на бледно-розовых губах снова заиграла ядовитая ухмылка.       Тогда руки Иккинга чуть пошатнулись, а кулаки крепко сжались — он почти в ярости... почти. — Аудиенции, говоришь? — переспросил шатен. — Я тебя слушаю. — Ну, во-первых: если ты достаточно умный, то не снимай шлем, если не хочешь, чтобы тебя раскрыли, — Доджер лишь тихо щёлкнул пальцами, а в комнату уже перетаскивали деревянный стул с кареглазой гонщицей на седушке. — А эта девчонка тоже оказалась неглупой: хватило же ей ума разрисовать лицо несмываемой краской, — проводя по ярким многоцветным полоскам, которые вертикально располагались практически на всём лице девушки, не давая её внимательно рассмотреть, говорил Шизанутый. — Да ничего. Пускай остаётся «инкогнито».       Блондинка лишь дрогнула и, злым взглядом сверля Дагура, попыталась что-то выкрикнуть сквозь залепленный на её рту скотч. Тогда парочка охранников, стоящих позади брюнета, двинулась вперёд, вставая по бокам от гонщицы. — Она-то тебе зачем? — незаметно, но всё же пытаясь разглядеть лицо девушки, которая так старательно отворачивалась, прячась за водопадом золотистых локонов, настойчиво поинтересовался Иккинг.       Секунда — и она, будто почувствовав его призыв, подняла глаза и их взгляды соприкоснулись (хотя его глаза и закрывал шлем, но девушка так смотрела, как будто он вовсе не был преградой). Что-то есть в её карих глазах знакомое — они такие же загадочные, как и у него самого... но всё же, это не то «что-то». — Она мне совершенно не нужна, — прерывая их переброски взглядами, заключил Остервенелый. — Но мне нужен ты: будешь грабить для меня банки, тебе это под силу. А если нет, то, боюсь, это малышка не доживёт и до следующего года.       Неопределённые жест рукой, как один из охранников уже связывает локти Иккинга за спиной. Тогда боль почему-то вылезает откуда-то с живота, на месте давней раны. — Мне всё понятно... — на удивление спокойно проговорил шатен, сверкая глазами. — Кроме верёвок!       Подросток из-за всех сил наступает стоящему позади мужчине на ногу, выпутываясь из его хватки. В то время как гонщица уже свободно снимает с себя тугие верёвки и набрасывает их другому охраннику, пытаясь затормозить его. Буквально секунда — и они уже с грохотом отворяют дверь, жмурясь от чересчур ярких солнечных лучей. — Туда! — в унисон проговаривают ребята, устремляясь в разные стороны, после чего снова сбегаются.       Внезапно откуда-то с района парка слышится ушераздирающий вопль — как будто медленно режут огромного медведя. Глаза подростков моментально расширяются от удивления. — Что это? — снова одновременно бросают они, меняясь взглядами. — Бежим! И Иккинг устремляется в сторону криков, когда Молния со всех ног спешит прочь: — Может, побежим в обратную сторону от воплей? — крикнула она ему в след и, не долго думая, догнала шатена. — Я ещё об этом пожалею...