Оставив однажды пустую постель, Рукою смахнув с фотографии пыль, Родные уходят в седую метель, За сотни, десятки и тысячи миль.
Не успела Гермиона договорить, а Леголас уже ощутимо напрягся. Что-то молниеносно изменилось в его доселе расслабленной позе и даже во взгляде его чуть прищуренных глаз. Причём изменения эти были настолько заметными, что Гермиона отпрянула, почти физически ощущая опасность, исходящую от собеседника. И когда она стала так чутко реагировать на перемены в его настроении? Глупая мысль, возникшая внезапно, так же мгновенно потерялась на дне сознания, вытесняемая тысячью других, более важных. — Что ты имеешь в виду? — голос Леголаса был на полтона тише, чем обычно. — Ты вся побледнела. Вместо ответа Гермиона неуверенно двинулась в сторону окна. — Это мантия Рона... — чёрный с красной оторочкой предмет одежды быстро перекочевал в дрожащие руки Гермионы. — Рона... — Леголас эхом повторил за Гермионой ничего не значившее для него имя, силясь вспомнить, кому оно принадлежит. — Это... твой школьный друг? И друг Гарри Поттера? — Он не мой друг, — выпалила Гермиона, быстро облизывая губы. Она прекрасно помнила, что в своих рассказах ни разу не упоминала свою связь с Гарри и, соответственно, с Роном. — С чего ты взял? — Гермиона, — Леголас склонил голову набок, всем своим видом показывая, что он не считает правильным говорить на эту тему. — Ты так подчёркнуто холодно рассказывала об этом... Уизли, кажется? Что только глупый бы поверил в то, что вы никогда тесно не общались. Гермиона почувствовала себя человеком, проигравшим в карты всё своё состояние. — Я так и о Гарри рассказывала, — пробормотала она, стараясь убедить в правдивости сказанного в первую очередь себя. Но попытка с треском провалилась: уж Гермиона-то знала, что говорить о Роне не по-особенному она не умеет. Леголас тактично промолчал, за что Гермиона была ему от всей души благодарна. Она и так ощущала дикую неловкость, как если бы осталась перед средиземцем в одном нижнем белье. Всё, что касается Гарри и тем более Рона, слишком личное. Однако же это личное в данный момент должно было стать общественным. Общество в лице Леголаса ждало подробностей. Гермиона же в свою очередь просто не знала, с чего начать. — Теперь мы знаем, почему Орден решил охранять мой дом. Вероятно, Гарри и Рон жили здесь... то есть, прятались. Видимо, не только нам пришла в голову мысль о том, что Пожиратели ещё раз сюда не явятся. Леголас пожал плечами. — Скорее всего, ты права. Только это нам ничего не даёт, верно? Полагаю, долго на этом месте мы не задержимся. — К слову, когда мы отправимся в Хогсмид? — поинтересовалась Гермиона, продолжая бесцельно комкать мантию Рона в руках. — Думаю, дня через два, — уклончиво ответил Леголас, явно намекая на то, что с точной датой ещё не определился. Гермиону это несколько разозлило. Почему это, собственно, всё решает он? — Разумно ли так долго ждать? Может, пойдём прямо завтра? — Лучше попозже, поверь. Гермиона фыркнула, но промолчала. В самом деле, это не ей нужно скорее вернуться к себе домой. Она и так... дома? Ехидное подсознание презрительно усмехнулось. Да, она в собственном доме. В доме, где больше нет её родителей. В доме, в котором бросившие её друзья решили без спроса остановиться. В доме, на кухне которого сейчас командует существо, прибывшее из другого мира. В доме, которого и вовсе скоро может не стать из-за набирающей масштабы войны. Нет, у Гермионы больше нет дома. Чтобы как-то справиться с нахлынувшими эмоциями, Гермиона швырнула потрёпанную мантию друга, которого, кстати, у неё тоже теперь не было, на стол и собралась удалиться. Но и в этот раз что-то привлекло её внимание. Леголас вновь напрягся, однако уже это было заметно не столь явственно. Да и Гермионе теперь было не до него. Она с тихим ужасом смотрела на линялую светло-розовую ткань скатерти, где неровной звездой зеленела веточка сухого клевера. — Что опять не так? — вежливо поинтересовался Леголас, глядя на Гермиону с каким-то сочувствием. — Клевер... Я его уже видела и не однажды! Боже мой, да что же он значит?! Это было выше человеческих сил, и Гермиона едва не сходила с ума. Определённо, веточка выпала из кармана мантии. Почему и Кингсли, и Рон носят с собой чёртов клевер?! — По-моему, ты должна мне кое-что рассказать. Сочувствие на лице Леголаса сменилось нетерпением, видно, паника Гермионы передалась и ему. — Хорошо, — обречённо вздохнула Гермиона, понимая, что теперь уж скрывать нечего. — Ещё до твоего появления в нашем мире кто-то пробрался в мой дом... Точнее, в место, где я тогда жила. Ничего не пропало, но кто-то рылся в моих вещах и после своего визита оставил стебелёк клевера. Потом клевер оказался в убежище Дамблдора, после прихода Кингсли! Это было как раз тогда, когда ты там только оказался. А теперь эта мантия... Я даже не знаю, что и думать! Леголас, похоже, тоже не знал. Он немного помолчал. — Клевер что-то значит? Почему все волшебники носят его в своих карманах, как какой-то талисман? Гермиона покачала головой. — Да никто его не носит! Максимум, на что годится это растение — любовные зелья. Но не думаю, что у Рона и Кингсли в такое время есть потребность в их приготовлении. На кухне вновь воцарилась звенящая, наэлектризованная от негативных мыслей тишина. — Я думаю, сейчас ты должна... — начал Леголас, но Гермиона его перебила, сама не понимая, что на неё вдруг нашло: — Я должна? Почему вы опять командуете?! Почему вы всё решаете?! Ничего я вам не должна! И, если хотите знать, я хочу отправиться в Хогсмид прямо завтра! С чего мне подчиняться вашим решениям? Гермиона никогда ни на ком не срывала свою злость. Гермиона никогда не была вспыльчивой и всегда старалась держаться спокойно и хладнокровно. Но ещё Гермиона никогда не попадала в такие ситуации. — Опять на вы? — вкрадчиво поинтересовался Леголас, прищуривая синие глаза. — Да! Я не могу доверять тому, кто ведёт себя как... какой-нибудь принц! Леголас отпрянул. Нет, он остался на месте и даже не шелохнулся, но Гермиона ясно заметила, что в его глазах что-то погасло. От этого почему-то сделалось не по себе, и ей захотелось тут же извиниться. Но она, разумеется, этого не сделала, чувствуя, как язык буквально прирастает к нёбу, делая свою хозяйку полностью немой. — Мы отправимся в Хогсмид не раньше, чем через два дня. Это не моя прихоть. Это необходимое условие, которое я прошу, — Леголас проговорил последнее слово медленно, будто по слогам, — тебя выполнить. Гермиона развернулась в сторону двери и покинула кухню, чувствуя, что перестаёт себя узнавать. Прежняя Гермиона никак не могла быть такой.***
В эту ночь Гермиона проснулась от кашля. Громкие звуки разбудили не сразу, и она некоторое время слышала их во сне, воспринимая как неотъемлемую часть своего сновидения. Когда же осознание реальности слышимого пришло, Гермиона резко села на постели и замерла. В доме не было никого, значит, кашлял Леголас? Почему-то это казалось каким-то неестественным. Принимая сиюминутное и совсем не обоснованное решение, Гермиона спустилась вниз, замечая, что на кухне горит свет. — Тебе нехорошо? — ослеплённая лампой, она не сразу заметила эльфа, стоящего у окна к ней спиной и опирающегося руками на подоконник. Ответом был отрицательный взмах белокурой головы. — Может быть, принести лекарства? — Гермиона чувствовала себя до крайности потерянной и совершенно не представляла, что ей делать. — Эльфы не болеют, — Леголас развернулся к ней, и Гермиона увидела, что его лицо почти такого же цвета, как и волосы. — Но... — Гермиона, иди спать, — посоветовал «никогда не болеющий» эльф и присел на табуретку. — А ты? — А я не хочу. — Я тоже, — Гермиона последовала примеру Леголаса, забираясь на свою табуретку с ногами. Ей почему-то захотелось кашлянуть, но она сдержалась, понимая, что и так наговорила и наделала сегодня много глупостей. Нет, Гермиона Грейнджер точно под Империусом.