(сборник) let me kiss you

Джексон задумчиво сверлит взглядом противоположную от неё стену - старательными и прилежными школьниками за полгода с последнего ремонта на ней уже успели выцарапать солнышек, козликов, матерных слов (стыдливо перечеркнутых сразу после, конечно), а ещё, ближе к партам, какую-то длинную запись корявыми иероглифами, явно выведенную исподтишка и не за один урок. Она успевает разобрать первые два слова - "неуверенность" и "опоздание", прежде чем надпись загораживается чьей-то широкой спиной. Хотя, Кайе и этого достаточно, чтобы понять смысл фразы, определённо предназначавшейся ей. Звонок звенит гулко, отлетая от просторных стен коридоров. Джексон собирается меланхолично и, остранённо отвечая на какие-то бессмысленные вопросы, выходит из кабинета. Она бредёт по школе, отдаваясь во власть обрывочным и пустым мыслям, которые вскоре сменяются полной пустотой в голове. Она пропускает один коридор за другим, пока не оказывается около спортивного зала. Он небольшой и в нём чаще всего занимаются с отдельными учениками после уроков. Сейчас дверь приоткрыта и там приглашающе пусто. Джексон оглядывается - в коридоре и нет почти никого, редкие ученики пробегают в поиске кабинета к следующему уроку. Недолго думая, она проскальзывает внутрь зала. Пусто и тихо. Кайе подходит к окну и распахивает его полностью, позволяя волне холодного воздуха хлынуть в комнату. Медленно развернувшись, она оседает на пол, прямо под окном. - Вот ну и что это было? - спрашивает она убито у потрескавшейся краски на потолке. Та ожидаемо молчит, но Джексон слышится какая-то укоризненность в тёмных пятнышках бетона. Вздохнув, она закрывает глаза. Эта девчонка сведёт его с ума, серьёзно. Она забыла? Нет, она правда забыла, что они, собственно, подруги? У Кайе есть грудь и дурацкое бальное платье, подаренное недавно матерью и закинутое подальше в шкаф, но. Бэмбэм… ничего ведь не боится. Правда. Они как две разные вселенные - из общего только знание корейского и друг друга. Джексон - буйная, вспыльчивая, амбициозная,... неуверенная. Бэмбэм же, спокойная, даже флегматичная, знает, чего хочет - и не страшится ничего. Ни трудностей, ни непонимания, ни-че-го-шень-ки. Джексон, серьёзно, завидует. Ей ведь стоит подойти к ней на днях, да? Они бы пошли куда-нибудь, забрались бы, может, на крышу джексоновского дома (Бэмбэм врёт, что боится высоты - на самом деле, просто ленится из дома выходить лишний раз), посидели бы. Джексон бы сказала, что ей, на самом деле, ужас как стрёмно. Конпимук бы, может, улыбнулась, помолчала бы. А потом взяла - и разрешила всю ситуацию. Сказала бы что-то утешающее. Хотя, как тут, к чертям, можно утешить? Как разрешить? Конпимук нужен чёртов парень. Обычный, настоящий парень. Не Джексон, которая боится уже даже саму себя. Она терпеливо ждёт, пока не прозвенит длинной трелью звонок на урок, ёжится от холодного воздуха, пускающего волны мурашек по светлым рукам, и поднимается на ноги. Бэмбэм она в ближайшее время точно видеть не хочет - страшно. Так что лучше будет, наверное, уйти с уроков вот прямо сейчас.

▼▲▼▲▼