Сады Семирамиды. Том 1

- Табия, мой друг, жизнь моя ничуть не изменилась с тех пор, как виделись мы в последний раз. Боги благосклонны ко мне и к моему дому. Одна печаль гнетет мое сердце – болезнь сына… Этот разговор происходил в Эсагиле, священном месте Вавилона, в храме Нухар, между отцом Абистана Набу-балатсу-икби и жрецом Нухара Таб-цилли-Мардуком, которого собеседник по-дружески называл Табия. - Так что же, ты говоришь, случилось с твоим сыном? Неужели он ранен? Я слышал, он ушел в поход вместе с царем, да продлят боги его жизнь! - Да, и я надеюсь, что он не ранен. Он отправился в этот поход, чтобы излечиться от своей болезни. - Но что это за недуг, который выгнал из дома твоего Набу-наида? - Страшный недуг, Табия, ужасный. Это женщина! - Ха-ха-ха, не смеши! Что же ужасного в том, что твой сын влюбился? Я ведь правильно понял тебя? Самый срок, он уже вырос, и тебе следует смириться. Пусть побалуется, а подойдет время – найдешь ему невесту, и конец твоему горю. Слышал я такие истории, небось, влюбился в молоденькую рабыню. Ты подари ему другую, и он забудет все на свете! - Ох, Табия, если б дело было в этом. Да только все гораздо хуже. Эту девчонку он привез неизвестно откуда. Она либо жила в притоне, либо в пустыне. Ведет себя так, словно не знает ни правил, ни приличий. Может ходить по дому полуголая, не говоря уже о том, чтобы прятать лицо. Набу-наид уехал, оставил ей свое серебро, она покупает все, что ей вздумается, выкупила рабыню, одаривала на улице нищих так, словно она царица, а ведь у самой нет ничего. Но самое ужасное то, что она красива. Не знаю, красивы ли боги, но ее лицо, раз увидев, невозможно забыть. Я не думаю, что мой сын вскоре разлюбит ее. Ладно бы если оставил ее в доме наложницей. Так нет! Он мне наперекор хочет на ней жениться! И что мне делать? Я уже сговаривался о свадьбе, уже хотел смотреть невесту, и все напрасно. Ты же знаешь, как он упрям! Он видеть никого не желает, кроме своей дикарки. Табия, молча слушавший эту речь, слишком взволнованную для спокойного князя, с усмешкой спросил: - Уж не влюбился ли ты сам в эту девчонку? Ты, наверное, желал бы видеть ее своей наложницей? - С ума ты сошел, Табия. Но я боюсь, что не справлюсь с ее чарами, и стану перед ней, этой львицей, таким же беспомощным кроликом, как и мой сын. - Что вполне возможно. Ну, а теперь, быть может, мы вернемся к началу нашего разговора, и ты сообщишь мне то, что привело тебя сюда? - В сущности, я рассказал тебе о причине нашего свидания. Дело в том, что я нашел способ избавиться от этой незваной хозяйки моего дома. Ты должен мне в этом помочь. Скоро начнется празднование Нового года. - Да, всего через четыре недели. - А за неделю до этого должны состояться выборы невесты бога…. - Так ты хочешь… - Ты меня правильно понял, Табия. Сколько раз он уже слушал подобные предложения – Табия сбился со счета. Этот праздник обещает быть не хуже, чем всегда. - А как же воля богов? - Табия, воля богов совпадает с моими желаниями. А если до этого боги изъявляли другую волю, так я заплачу тебе больше. Вот небольшое пожертвование храму, - князь протянул тяжелый кошель и опустил его на столик между кувшином и вазой с виноградом. Но Табия не сдавался. - Невеста бога должна быть девственницей! - Поверь мне, Табия, она девственница. - Как такое возможно? - Я же тебе говорю, мой сын болен ею, а она вертит им как хочет. - А ты уверен, что не было других желающих до твоего сына? - Уверен. Иначе, зачем мой сын так оберегал бы ее невинность? Нет, Табия, я абсолютно в этом уверен. Хватит спорить и набивать цену. Я заплачу, сколько скажешь. А девушка вполне подходит для этой роли, не придется искать красивее. - Но… хотелось бы все же увидеть ее. - Нет ничего проще. Я жду тебя сегодня в своем доме. Душевно попрощавшись со жрецом, Набу-балатсу-икби с самым довольным видом отправился домой. На выходе из Эсагилы его ждали наемники с паланкином и телохранители; он опустился на мягкие подушки носилок и жестом приказал отправляться. Его ждали следующие дела. Вернувшись вечером домой, он, прежде всего, велел прислать в свои покои Луринду. Когда она, робея, входила в просторный зал для отдыха, Набу-балатсу-икби отдавал распоряжения о приготовлении ужина в саду в беседке. Все удалились, получив приказы, хозяин и служанка остались вдвоем. - Господин звал меня? – полушепотом спросила Луринду. - Да. Слушай меня внимательно! Во-первых, сегодня у меня будет гость, и я не желаю, чтобы ваше чудовище загнало его на дерево или в бассейн, поэтому проследи за тем, чтобы его замок был прочным. Иначе я тебя высеку, а затем продам. - Я прослежу, господин, - с трепетом забормотала она, - Это всё? - Нет, не всё. То, о чем я скажу сейчас, должно остаться в твоей голове, но ни в коем случае не вылезать на язык, если не хочешь его лишиться. Ты поняла? Твоя молодая госпожа должна быть представлена моему гостю. Я решил сменить гнев на милость. Ее дерзость по душе мне. Но ей придется принять нашу веру… - Она нашей веры, господин! – воскликнула та с возмущением. - Не перебивай! Это ничего не значит. Она не жила в нашем городе, значит, должна пройти очищение в храме, чтобы стать достойной моего сына. Это понятно? Ты оденешь ее сегодня как можно лучше, причешешь как приличную женщину, и приведешь в сад, когда я пришлю за вами. И можешь не заставлять ее надевать покрывало, мой гость – служитель бога. Ступай. Поспеши сделать все, что я сказал. - Почему я должна ему верить? Что он выдумал? – Шаммурамат показалось слишком подозрительным желание князя представить ее своему гостю. - А вдруг это шанс, - возразила Луринду, - наш господин решил смилостивиться, принять тебя как невестку, зачем же спорить? Он может и передумать! Шаммурамат ни на миг не поверила в милость хозяина, не таков он, этот вельможа, чтобы вот так решиться на перемирие. Но в любом случае, узнать его замыслы можно не иначе, как, согласившись, исполнить его волю. - Ладно. Я согласна. Новая шелковая туника была великолепна, Нупта знала толк в таких вещах. Синий цвет ее подчеркивал необычный цвет глаз Шаммурамат, вышитый серебряной нитью узор затейливо собирался в пучок звездочек на плече, от каждой бежал серебристый лучик. Лучики рассыпались во все стороны по все длине наряда и на подоле вновь заканчивались звездочками. Луринду собрала ей волосы в высокую прическу, украшенную стеклянными бусами, помогла надеть украшения. -Ты превратила меня в царицу! – Шаммурамат залюбовалась своим отражением в зеркале, милостиво преподнесенным ей в подарок от князя – так сказала Луринду. – Даже обидно, что под покрывалом никто меня не увидит. - Ох, я совсем забыла, - поспешно воскликнула Луринду, - господин не велел надевать покрывало! - Что значит – не велел? – изумленная, обернулась она к служанке. - То есть… нет, - забормотала та, - он сказал, что необязательно. Гость из Нухара, он служитель бога, жрец, а перед ним можно не прятать лица. - Что-то я не пойму ваших правил и запретов. То прячься, то раскройся. Хотя не думаю, что это меня расстроило. Даже наоборот. А теперь иди, Луринду, я хочу немного побыть одна. Придешь за мной, когда позовут. Когда стихли ее шаги, Шаммурамат вновь подошла к зеркалу. Неспокойно было у нее на душе, неспроста устроил Набу-балатсу-икби эти смотрины. Хотя, что они могут сделать? Не было еще такого случая, чтобы она не смогла постоять за себя. К тому же, у нее есть верный друг, ее Сирруш. Да, совсем забыла, есть ведь и еще друг. Пусть это всего лишь маленькая, беспомощная девчонка, но зато, как у настоящей пчелки, у нее есть жало – ее ум и жизненный опыт, несмотря на возраст. Шаммурамат выскользнула из комнаты. Нупта, должно быть, гуляет с Сиррушем в маленьком садочке, огражденном кирпичной стеной и крепкой деревянной калиткой. - Нупта! Сирруш! Дракон тут же выскочил из кустов и бросился к своей хозяйке. За ним появилась и Нупта. - Я вижу, вы совсем подружились. Ты уже не боишься его? – спросила Шаммурамат, ласково поглаживая свое чудовище, которое млело от удовольствия, словно разнежившаяся кошка. - Нет, теперь уже не боюсь. Сирруш мне как лучший друг и защитник. - Я рада, что ты так быстро полюбила его. Он очень добрый и верный. - Я это уже поняла. Он проглотил змею, которая готова была меня укусить! Представляешь, он оказался быстрее ее! Услуга ценою в жизнь. Вместе с Сиррушем вернулись они в комнату. - Нупта, почему ты не спросишь, для чего я так вырядилась? - Ну, во-первых, госпожа всегда красива и нарядна, а во-вторых, зачем спрашивать, если я знаю, что в доме ждут гостя, которому хотят тебя показать. - Ну, тогда скажи, что ты думаешь обо всем этом? Веришь ли словам князя, который вдруг меня полюбил и решил представить знатным друзьям как невестку? - Не верю, госпожа, ни единому слову. Это ловушка, тебе не стоит туда ходить. Ты красива. Тебя нарядили, как для праздника. Но для жертвоприношения наряжают так же. Шаммурамат передернулась от ее слов: - Разве людей приносят в жертву? - Извини, госпожа, я тебя напугала. Ты поняла мои слова слишком буквально. Я лишь хотела сказать, что не стоило так наряжаться. Ты красива и так, не надо, чтобы твоя красота бросалась в глаза. Сними этот наряд, он ослепляет. Оденься, как простолюдинка, мрачная одежда старит и уродует любую красоту. У тебя есть, что надеть? Шаммурамат задумалась: - Я думаю, есть. И покрывало для лица тоже не помешает. Гость не заставил себя долго ждать. В окружении телохранителей, опираясь на великолепную тисовую трость с драгоценной инкрустацией, величественной походкой близкого к богу человека, плыл он по дворам гостеприимного дома. Сам хозяин вышел навстречу ему и проводил в самый тихий уголок сада, чтобы их разговор ненароком не услышали всеслышащие стены. Перед деревянными скамеечками с узорчатыми спинками и кучей подушечек стоял невысокий плетеный столик. Две девушки-рабыни быстро заставляли его золотыми блюдами с фруктами, медовыми лепешками, запеченной дичью и вяленой рыбой. Набу-балатсу-икби жестом приказал им удалиться. Они остались вдвоем перед накрытым столом, чуть поодаль стояли телохранители – в этом городе не доверяли даже друзьям. Беседовали они недолго, любопытство Табии не давало покоя, и он без намеков предложил представить ему девушку, которая могла бы стать невестой самого Бэл-Мардука. Хозяин позвонил в небольшой колокольчик. Луринду, с трепетом ожидавшая звонка колокольчика, выскочила из-за угла и приблизилась к князю и его гостю в почтительном поклоне. Князь кивнул ей – пора! – и она поспешила за молодой госпожой. С изумлением увидела Луринду, что Шаммурамат выглядит совсем не так, как хотелось ей, и как велел хозяин. Темно-коричневая мрачная туника облачала ее тело, сложная прическа уничтожена, волосы заплетены в косу без всяких украшений. Ни браслетов, ни ожерелья, ни пояса – казалось, Шаммурамат только что вернулась с похорон. И в довершение всего она при Луринду покрыла голову плотной накидкой, закрывшей не только лицо, но вообще всю голову и плечи. Луринду завопила: - Ты с ума сошла! Хозяин велел тебе быть нарядной. - У меня нет настроения быть нарядной, - ответила она. – Показывай дорогу. Луринду закрыла собой выход и заплакала: - Хозяин меня высечет! «Ты это заслужила!» - подумала Шаммурамат, но вслух сказала: - Я скажу ему, что ты не виновата в том, что я оделась так, как захотела. Луринду со слезами поспешила вон из комнаты, Шаммурамат пошла за ней. Набу-балатсу-икби издалека увидел плачущую служанку, но не успел удивиться, так как появилась виновница мероприятия. Он растерялся, увидев ее в таком виде, но поспешил взять себя в руки, сразу сообразив, что строптивая девчонка делает все наоборот. Не надо было ее предупреждать о госте, по крайней мере, она бы выглядела как всегда. Табия в ожидании наблюдал за приближающейся фигурой, еще не находя повода для восхищения. Шаммурамат держала в руках кувшин с вином, который дала ей рабыня во дворе. «Что мне с ним делать?» - спросила она рабыню. Та улыбнулась: «Просто предложи гостю и налей!» Когда Шаммурамат подошла и едва заметно склонилась в приветствии, князь, стараясь не показывать своего возмущения, проговорил: - Друг мой, позволь представить тебе мою будущую невестку. Ее зовут Шаммурамат, - он повернулся к ней, - а это жрец Нухара, Таб-цилли-Мардук, поприветствуй его. Ну же! Она растерянно смотрела сквозь темную пелену накидки на гостя. Он был худощав, далеко не молод. Роскошный наряд подчеркивал его важный вид. Глаза его были внимательны, но равнодушны. Он просто ждал, но не проявлял заинтересованности. - Могу я предложить господину вина? – спросила Шаммурамат осторожно, и когда он указал на бокал, приблизилась и налила ему вина. Она не заметила, как он ухватился за край накидки, а когда выпрямилась, накидка соскользнула с ее головы, ничем не закрепленная. Шаммурамат ахнула, попыталась подхватить ее, но Табия ловко закинул ее за свою скамейку. - Не пугайся, дитя, я жрец, можешь меня не стесняться. Что за траур у тебя? Ты так мрачно одета, совсем не подобающе для девушки из хорошего дома. Шаммурамат не знала, как себя вести. Ей хотелось надерзить, но это заслужил хозяин, но не его гость. Жрец был невозмутим, ей захотелось произвести благоприятное впечатление на него. А вдруг он сумеет встать на ее сторону, и убедит князя, что она подходящая невестка? Тем временем жрец разглядывал ее растерянное лицо. Набу-балатсу-икби спросил: - Шаммурамат, ты вышла поприветствовать гостя, скажи, разве Луринду не приготовила наряда по такому случаю? Разве у нее не было времени причесать тебя? - Луринду приготовила наряд. Но я пролила на него гранатовый сок. Пришлось переодеваться, и времени на прическу уже не осталось. Луринду не виновата. Табия слушал ее голосок и улыбался. Поймав ее взгляд, он ободряюще подмигнул ей. - Если бы здесь был Набу-наид, я думаю, она бы успела найти другой наряд. А мы с тобой этого не стоим. Два старика! Стоит ли очаровывать нас? Твоя невестка прехорошенькая! Шаммурамат готова была поверить тому, что все это правда. И эти смотрины для того, чтобы представить ее, как будущую невестку. Что изменилось, неважно, главное только то, что князь решил закрыть глаза на все, что было раньше. Ее лицо осветилось улыбкой. Она поймала взгляд князя, но тот отвернулся. Тогда она повернулась к Табие. Тот указал рукой на место на скамейке рядом с собой. - Присядь, ты же не прислуга. Расскажи мне о себе. Свадебные обряды сложны, в них должны соблюдаться все правила. Я жрец. Я должен знать, что ты подходишь… Где ты родилась, откуда приехала? Шаммурамат растерянно смотрела на него, затем присела на краешек скамьи, поставив кувшин с вином на столик. - Я не могу ответить на все вопросы. - На все вопросы никто не может ответить, - смирительно сказал Табия. – Кто твои родители? Они живы? - Нет. Я сирота. Мои родители погибли в Ниневии. - Так ты родилась там? Замечательно. Значит, ты почитаешь наших богов? Я боялся, что ты другой веры. Но ведь Ниневии нет много лет! Тебя воспитывал кто-то из родственников? Где они? Шаммурамат закрыла на миг глаза, лицо Ваядуг предстало перед ней. Могла ли она говорить о ней, как о родственнице? Как объяснить чужому человеку, почему нищая старуха подобрала ребенка на улице, горящей в огне войны? Да и надо ли вообще что-то говорить? - У меня никого нет, если это интересует господина. Женщина, вырастившая меня, умерла. Я жила вдали от города. Но я умею читать и писать, умею считать. Знаю все, что должна знать об аккадских богах. - Знать о богах и почитать их не одно и то же! Тот, кто тебя растил, должен был объяснить это! Разве в вашем доме не было алтаря? - У нас не было дома, - прошептала она. Набу-балатсу-икби закрыл глаза ладонью. «Нищенка! Конечно же! Это все объясняет! Но как Набу-наид ухитрился заметить в нищенке что-то стоящее?! Не знает цену деньгам, ходит полураздетой, не прячет лицо, выходит к гостям в рабской одежде». Шаммурамат не замечала смятения князя, Табия смотрел на нее во все глаза и приветливо кивал. Ему доставляло удовольствие слушать ее голосок. А еще больше радовало то, что она говорила. Девушка оказалась сиротой! За ее спиной никого нет. А это значит… Это значит очень много! - Шаммурамат, я думаю, наш гость достаточно близко познакомился с тобой. Теперь ступай. У нас будет разговор, - сказал Набу-балатсу-икби. Она поспешно поднялась, все еще не зная, радоваться ей или нет, все было слишком непонятно и настораживающее. Слегка склонила голову, прощаясь со жрецом; не встретив взгляда князя, отвернулась и быстро пошла прочь из сада. Набу-балатсу-икби помолчал с минуту, затем устало проговорил: - Извини, Табия, девчонка самоуверенна. Видишь, в каком виде заявилась к нам? Поверь, не было никакого испорченного наряда, на нее что-то нашло, она сделала это нарочно. - Не переживай, друг мой, траурный вид не мог изменить ее лица, а она прекрасна. - Я не знал, что мой сын подобрал ее на улице. Вероятно, слишком самонадеянно с моей стороны предлагать бродяжку в невесты богу. - Что ты, что ты! – замахал руками жрец. – Она нам подходит! Думаю, на выборах ей не будет равных! Хотя хотелось бы, чтобы на празднике в Эсагиле она была одета приличнее. - Ты действительно думаешь, что она подойдет? – облегченно вздохнул князь. – Я уж решил, что ты сочтешь меня сумасшедшим. Так она хорошенькая, говоришь? Она бывает чересчур строптива, просто ты ее чем-то усмирил. Наверное, она тебе поверила больше, чем мне. - Мне нельзя не верить, - подмигнул Табия, - я никогда не даю женщинам пустых обещаний! - Ты старый сластолюбец! – воскликнул князь со смехом. - Старый? Вот уж нет! Спросишь потом, насколько я стар, у Шаммурамат, после того, как она проведет брачную ночь в Нухаре. И он с блаженной улыбкой окунулся в сладостные грезы. Он не сомневался, что верховный жрец возложит на него приятнейшую обязанность подготовить невесту бога к супружеской жизни, сняв с нее пояс девственности. Он исполнял эту роль уже несколько лет подряд, и видят боги, ни разу не оплошал. Нет обычая лучше, чем быть богом в праздник Нового года! * Нупта – пчела.