Down the Rabbithole

Джулиан проснулся в невероятно хорошем расположении духа. Несмотря на легкий шум в голове и сухость во рту, тело окутывала приятная слабость. Свернувшись калачиком, рядом спал Ноэль. Его приоткрытые губы касались большого пальца левой руки — жест, который вопреки всем отрицаниям, очень умилял Джулиана. Осторожно, стараясь не разбудить его, Бэррэтт приподнялся. Скользкая голубая простыня вместе с одеялом сползла с его бока. Моргнув, Филдинг открыл глаза. Он потер веки, чтобы согнать последний сон. В расплывающемся обзоре комнаты наконец-то установился фокус — его взгляд наткнулся на Джулиана. Он беззвучно вздохнул. — Ты куда? — тихо спросил Ноэль, когда Джулиан встал с постели. Его голос звучал встревоженно. Причина этого волнения осталась для Бэррэтта загадкой. Будто он мог уйти куда-то далеко. — В туалет. Ответ заметно успокоил Ноэля. Натянув одеяло на нос, он с интересом смотрел на зад Джулиана, удаляющийся в сторону ванной комнаты. Утруждать себя какой-либо одеждой его хозяин не стал. Достав заблаговременно подготовленную зубную щетку, Бэррэтт тщательно почистил зубы. Он рассмотрел свои плечи. На них было несколько царапин и укус, медленно, но верно переливающийся в синяк. В любое другое время Джулиан строго следил за тем, чтобы на нем не оставалось каких бы то ни было следов похождений, но вчера все было так странно. Так необычно. Алкоголь, морской воздух, новая кровать и Ноэль… не погруженный в мысли, не хмурящийся. Отзывчивый и открытый, как полый болванчик. Глупо улыбающийся, как и всегда, когда его снимают камеры, без намека на сознание за бледно-голубым эфиром радужки. Он наконец-то был с ним, а не где-то далеко, совокупляясь с новыми идеями, порождаемыми его воспаленным мозгом. Все это вскружило голову Джулиану. На какое-то время он просто позабыл, где он и что он. Именно поэтому и с утра он чувствовал себя таким свободным и обновленным. — Эээ… Ховард? — позвал Ноэль из второй комнаты. Не послышалось. Джулиан вздохнул. Он уже было подумал, что ему спьяну казалось, что вчера всю ночь его называли Ховардом. Как выяснилось, нет. Он выглянул из ванной. Устроившись на боку, Ноэль вытянул длинную ногу из-под одеяла и шевелил пальцами, рассматривая так, будто их там могло оказаться больше, чем надо. Контур его бедра под простыней был соблазнительно изящен. Лохматый со сна, с размазанной подводкой и крошкой туши в уголках глаз, он выглядел абсолютно очаровательно. Джулиан кивнул, показывая, что слушает его. — Корнуолл, — Филдинг улыбнулся краем рта. — Если бы я знал, зачем ты меня сюда притащил… — Я тебя притащил? — переспросил Бэррэтт, но с зубной щеткой его удивление было недостаточно естественным. — Не оправдывайся, — смиловался тот. — Это была совершенно гениальная идея. Я давно так не трахался. Я вообще никогда так не… ммм, да. Конец фразы скатился в невнятное бормотание. Ноэль так натурально покраснел, рассматривая подушку, что Джулиан почти ему поверил. Вздохнув, он вынул щетку изо рта. — Ты заработался, — подвел он итог. — Участие в шоу еще никогда до добра не доводили. — Шоу? — Ноэль с опаской огляделся, выискивая скрытую камеру. Джулиан покачал головой. — Я в душ. Не дослушивая тирады о том, что Филдингу надо в душ первому, так как у него волосы, стиль и имидж, он прикрыл за собой дверь. Сплевывая пену в раковину, Бэррэтт прислушался к шуму по ту сторону стены. Судя по звукам, что-то грохотало и бегало по потолку. Джулиан продолжил осматривать себя в зеркале. Он подумывал побриться. Не сейчас, не в отпуске, конечно. Да и не в этом месяце, но вообще когда-нибудь это сделать было надо. Дверь сзади тихонько скрипнула. То ли нарочно, то ли по коварной задумке, но, надев на голое тело длинную рубашку Джулиана, Ноэль спародировал целое поколение любовниц. На самом деле она не была такой длинной, Филдингу пришлось натянуть ее на бедра, чтобы прикрыться. Но вот рукава были просто несоразмерными, свисая с его худых запястий. Мелкими шажками он втиснулся в крошечную ванную. — Первым в душ ты не пройдешь, — решив не попадаться на эту ложную невинность, Бэррэтт стал посередине, закрывая проход к кабине. — Я хочу закончить до понедельника. Ноэль остановился, будто действительно озадаченный тем, что его план оказался так просто раскрыт. Поправив челку, он поднял лицо и закрыл глаза. Его губы сложились трубочкой — он ждал утреннего поцелуя. Джулиан улыбнулся, притягивая его к себе. Остатки мятной пасты перемешались с их слюной. Ноэль тряхнул руками, чтобы освободить кисти от рукавов, и обнял Джулиана за спину. Рубашка тоже поползла вверх. Бэррэтт про себя усмехнулся, разгадав все его планы. Несмотря на легкий протест он отстранил его от себя. Удивленно вскинув брови, Филдинг собрался упереть руки в бока, но, словно вспомнив, во что одет, поспешно опустил их. Джулиан погладил его по подбородку, от него позволяя пальцам спуститься ниже. Играя с кожей его шеи легкими прикосновениями, он не отрывал глаз от лица Ноэля. Слабое напряжение мимических мышц проходило, его рот приоткрылся — на нижней губе осталось немного зубной пасты и блеска его собственной слюны. Руки Джулиана дошли до одежды. Медленно высвобождая из петель уцелевшие после вчерашнего пуговицы его же рубахи, застегнутые наспех, он смотрел, как клин между полосами ткани углубляется — обнажаются ключицы, бледная кожа торса и вставшие от холода волосы на грудине. Как от взволнованного дыхания дергается его живот, но лицо остается невозмутимым — Ноэль наслаждается собой. Джулиан облизнул губы. Запятая пупка, поросшая темной шерсткой, приводила его в совершенно особенное состояние. Как и все прочее ниже него. Бэррэтт польстил себе, списав его эрекцию исключительно на свою неотразимость. Он позволил себе обхватить его рукой, но только чтобы увидеть, как с лица Филдинга слетит самоуверенная маска, как дрогнут его брови и расширятся зрачки. Столь желанный для запечатления момент был смазан. Глубоко вдохнув и удержавшись от закусывания губы — Джулиан четко видел, что он собирался это сделать, — Ноэль уперся лбом в его грудь, закрывая обзор на все остальное. Джулиан провел ладонью по открывшемуся затылку, и от неожиданности Ноэль свел лопатки. Но волнение владело им недолго. Стоило теплым пальцам вплестись в его волосы и коснуться чувствительной кожи, он обмяк и приник к нему всем телом. Дрожа от охватывающих его волн жара, он ластился к руке, как щенок. Затылок заблестел от пота. Нужно было снять рубашку. Обе руки Джулиана вернулись к его плечам. Ноэлю снова пришлось отойти назад, чтобы дать ему взять рубаху за воротник, но, судя по нервно сведенным ногам и их дергающимся пальцам, ему не терпелось подойти вновь. Бэррэтт не сказал бы, что взгляд, брошенный им на низ живота, который он наконец смог увидеть, случаен. Более того, наоборот, он не отказывал себе в удовольствии осмотреть все детали его физиологии. За годы он изучил тело Ноэля вдоль и поперек, знал обо всех его шрамиках на коленках — напоминаниях о мальчишеском детстве, родинках, прячущихся за ушами и на внутренней стороне бедер, вкусе его кожи на копчике и между пальцами рук. Поэтому то, что он увидел, его скорее удивило и озадачило, чем напрягло. Джулиан не думал, что он бы пропустил такое. Что такое вообще можно пропустить. Он мог поклясться, раньше он видел этот шрам. Но не так. Длинный и тонкий, как от ножа, но неглубокий порез пересекал живот Ноэля, устремляясь вниз. Он не был свежим, хотя в данной ситуации это вызвало бы меньше беспокойства. Игнорируя недовольное сопение, Джулиан потрогал его. Он невольно спросил себя, сколько же вчера выпил, чтобы не заметить этого за целую ночь. От ощущения выпуклости на гладкой коже его пробрала дрожь. Пальцы Ноэля вцепились в его руку и попытались переключить его внимание, вернув к тому, что он делал раньше. Джулиан довольно грубо выдернул свое запястье. — Ты чего? — Ноэль, откуда у тебя это? — Это? .. — Филдинг закусил губу, пряча глаза. — Давняя история. Про выпрямитель для волос. Но я не хочу об этом сейчас думать… — Но когда он у тебя появился? — Джулиан сощурился, он смутно припоминал какую-то историю про шрамы и выпрямитель для волос, кажется, они придумывали это для шоу, он не был уверен. — Я уже и не помню, — он повернулся боком, надеясь, что, исчезнув из поля зрения, шрам так же испарится и из мыслей Бэррэтта. — Слушай… Вчера… — вчера исчезло из списка воспоминаний. — Я помню, что недели три назад, когда мы с тобой были в… ты же раздевался, и этого не было. Джулиан замялся. Он точно помнил, что Ноэль снимал штаны, но не помнил насчет верха. Да и вряд ли он мог получить этот шрам за этот промежуток времени. Он казался очень старым. Филдинг был еще более озабочен, чем он. Его глаза нервно бегали, боясь посмотреть в ответ, выдать волнение, раскрыть секрет. Если бы Бэррэтт не был так занят копанием в недрах памяти, он бы сразу обратил на это внимание. И он уже был близок к этой мысли, когда Ноэль резко убрал от себя его руку, запахивая рубашку. И посмотрел на него как-то дерзко и обиженно. Но, едва нахмурившись, его брови снова расслабились. Губы изогнулись в виноватой полуулыбке. Джулиан почувствовал себя неловко. Он не знал, что именно случилось, не хотел ускорять события, не хотел давить. Все шло само собой. Заговорить он не успел. Не отрывая серьезного взгляда от его лица, Ноэль медленно опустился перед ним на колени. То ли от магического свечения его огромных голубых глаз, то ли от близости рта к его члену, Джулиан не мог собраться с мыслями. Он зачарованно смотрел на него. Такого внимательного и сосредоточенного, стоящего на холодном полу в расстегнутой клетчатой рубашке. Единственное, что он смог сделать, не выходя из транса, это рассеянно погладить его темную макушку. — Останься со мной, — попросил Ноэль. Когда он взял у него в рот, Джулиан больше не мог думать о честности его глаз. Их не осталось. Были только мягкие губы, теплая влажная глубина и язык. А они не врали. О шраме он уже не помнил. ~~~ Где-то в пятом часу утра Ховард подумал, что можно было бы немного и поспать, но потом он вновь посмотрел на мирное лицо спящего рядом Винса и отбросил глупую идею. Устроившись на боку, он говорил и говорил. Мог бы говорить, пока не охрипнет, но минут через сорок после того, как все закончилось, Винс попросил его помолчать, закрыл глаза и уснул. Разговаривать осталось только с самим собой. Поначалу было сложно. Ховард столько всего хотел сказать. Он хотел рассказать, какой Винс невероятный, как все это неожиданно, как открывшиеся грани их отношений похожи на то, как изобретается новый стиль в джазе. Великолепный, как весь джаз до этого, но необычный, захватывающий и сногсшибательный. Мун жестикулировал и рассыпался в метафорах, пока не понял, что все, что говорит — говорит про себя. Он прикинул, что жестикулировать можно тоже про себя. Это было весьма кстати, руки очень устали, как и остальное тело. Ему даже казалось, что изнуренное последними откровениями, оно давно заснуло в то время, как голова продолжала работать, генерируя новые потоки мыслей. Но на утро даже она притомилась. Обняв подушку, Ховард молча смотрел, как Винс безмятежно спал рядом. Конечно, он всегда спал рядом, но никогда так близко и никогда — так трогательно. Мун позволил себе несколько раз погладить его по голове — невозможная доселе роскошь. Его волосы были мягкими и гладкими, хотя он думал, что от лака они будут жесткими. Ховард моргнул в очередной раз. Получилось дольше обычного, тяжесть на веках давала о себе знать. Мысль о том, что, моргнув в следующий раз, он запросто провалится в сон, не давала Ховарду покоя. Он убеждал себя в том, что не хочет спать. Убеждал, что это только потому, что ему нравится смотреть на длинный нос Винса, вспоминать, как он щекотно терся о его пупок, утыкался в ухо и совсем не мешал, когда они целовались. Но больше он боялся. Ховард боялся проснуться и понять, что ничего не было. Не было губ Винса на его лице, чуть горьковатых от сухого пива, а не сладко-клубничных, какими он их помнил с прошлого раза. Не было тихого мычания, и его ноги не задрожали в конце. Не было того счастливого взгляда, когда Ховард говорил ему, что любит его, вместо обычной кривой усмешки. Глубоко вдохнув, Винс открыл глаза и закрыл их снова, увидев перед собой пялящегося на него Ховарда. — Черт. Мун забеспокоился. — Что-то не так? Винс поморщился. — Все нормально. Просто ты так на меня уставился. Я думал, что-то случилось. Нуар приподнялся. Он пошарил взглядом по комнате, пытаясь найти часы, но не преуспел. Вздохнув, он посмотрел на Муна. — У тебя глаза красные, ты, что, не спал? — Нет, — честно ответил Ховард. — Я… думал, что это будет как-то неправильно. Спать, когда есть о чем подумать. Обо всем, что было, а это было… как-то… не знаю, какое бы слово поудачнее подобрать. Это было… — Странно. Мун разочарованно поджал губы. Он думал не об этом слове. Более того, если бы ему предложили расставить в порядке приоритета слова, которыми можно было описать эту ночь, странно было бы в самом конце. — Ну, я не знаю, у меня не так-то много опыта, но я подумывал о… — волшебно! феерически! — …неплохо. Даже хорошо. — Как скажешь. Я, наверное, выпил лишнего. Винс сел и, потянувшись, почесал под одеялом пятку. Закончив, он задумчиво посмотрел на Ховарда. — Схожу отолью и вернусь, — он похлопал его плечу и поднялся. Когда он удалился, Ховард смог целиком растянуться на кровати и понять, насколько она небольшая. А для двоих казалась нормальной. В душе он праздновал небольшую победу. Пожалуй, странно это все же не совсем то слово, которое он ожидал услышать, но все-таки это было не «ужасно» и не «возмутительно». Так что пока все шло великолепно. Ховард закрыл глаза всего на секундочку, но когда открыл, Винс уже возвращался из ванной. Стряхивая с рук прохладные капли воды, он подошел к краю кровати и, бесцеремонно убрав одеяло с Ховарда, забрался на него верхом. Он был настолько уверенным даже голый, что Мун невольно в очередной раз восхитился им. — Пожалуй, я дам тебе шанс реабилитироваться за вчерашнее, — помолчав, сказал Нуар. — Реабилитироваться? — Ховард не смог не улыбнуться. — Ты знаешь значение этого слова? Винс прищурился. — Ну, оно же длинное, — начал оправдываться Ховард. — Ты не любишь длинные слова. — Я люблю длинные. Пока Мун не успел покраснеть, Нуар наклонился, целуя его. Причудливые сумеречные контуры предметов растворялись под белым утренним солнцем, все становилось таким, какое оно есть. Ховарду стало немного стыдно за свое бледное широкое тело. Теперь Винс видел его целиком. Все его части. Но его это не волновало. Внутри затрепетало от мысли, что Винс его, похоже, тоже любит. Действительно любит, раз ему наплевать на эти мелочи, раз он хочет заниматься с ним этим даже при свете дня. Ховард чувствовал, что блестит, как пять пенсов, от мысли, что он наконец-то делает это. Не с полузнакомой незнакомкой, не с морским чудовищем против своей воли. С Винсом. Он сел. Нуар выгнулся, откидываясь назад. Вытащив из-под себя ноги, он лег на спину. Муну не нужно было говорить дважды. В этот раз. Испытав небольшую неприязнь к собственным ногам, оказавшимся на подушке, он устроился между бедер Винса. По мере того, как кровь все меньше поступала к голове и все больше — к другим частям тела, Ховард так же меньше думал о том, что делает. Целовать Винса на смотавшемся в клубок одеяле было самой занимательной вещью, которую можно делать утром. Он не боялся трогать его щеки, лоб, уши и даже губы. Да и как он мог, зная, что уж он, Ховард Мун, человек действия, теперь может не только это, но и все остальное. Не нужно было больше бояться, сомневаться и беспокоиться. Все было нормально. Однако руки Винса на его шее и спине были очень нужными, подкрепляя его новую уверенность в себе. Когда они надавили на его плечи, чтобы он спустился ниже, Ховард был озадачен. Оставив несколько сухих чмоков у солнечного сплетения, он поднял глаза на Винса, пытаясь понять, чего он от него хочет. Внезапно его озарило. Да нет! Не может быть! Он же не собирается? Он же не хочет, чтобы Ховард делал ему то же, что тот ему вчера? Он не думает, что Ховард на такое способен? Брать это в рот! Мун пожевал губу. Благо, за усами этого видно не было. Со стороны просто казалось, что волосы под носом всосали его рот. Это вчера было… очень приятно. Он даже сравнить не мог все те ощущения и эмоции, которые испытывал. Так влажно, горячо и еще безумно стыдно и волнующе от того, что он делает это ртом с таким его местом. Он хотел, чтобы Винсу тоже было приятно. Он бросил быстрый взгляд на член Нуара. Ну, он был весьма красивым, как и все в Винсе. Ховард не знал, есть ли какие-то стандарты красоты для этих органов. Ему нравилось во всяком случае. Приоткрыв рот, он потрогал свои губы, оценивая диаметр и соотнося его с толщиной пениса перед собой. Ховард облегченно вздохнул. Совпадало. Нуар смотрел на него немного странно, пока тот накрывался простыней, скрываясь от его глаз, но улыбнулся, когда стыковка наконец произошла. Закинув руки за голову, он зажмурился и развел ноги шире. Услышав его выдох, перетекающий в приглушенный стон, Мун отпустил его и приподнялся, обеспокоенно заглядывая в его лицо. Вроде бы все было нормально, но уверенным он быть не мог. Мышцы рук Винса напряглись, когда он сжал его там посильнее. Лица он видел. Только ноздри и открытый рот. Винс даже не обратил внимание на то, что к губам прилипла темная прядка его волос. — Все хорошо? — осторожно спросил Ховард, стараясь не сбить его. — Я торчу, — выдохнул тот. — Давай быстрее. Мун поерзал и сделал, как он сказал. Кажется, у него выходило довольно сносно. Нет. Кажется, он был просто мастером. Что, впрочем, нисколько и не удивительно. Ховард Мун преуспевал во всем, за что бы ни брался. Не то чтобы у него было время об этом думать. Он так старался, что ему самому стало жарко. Температура, словно вслед за ним, поднялась во всей комнате. Приоткрыв глаза, Ховард разглядел в слезящемся пятнышке перед собой окно. Будто плавясь, оно дразнило и ускользало, оставляя вместо себя размытое свечение. Винс согнул ноги в коленях. Вытащив одну руку из-под головы, он закрыл глаза предплечьем. Взмокшие волосы под мышками встали дыбом, от самых ключиц пот капельками стекал по груди. Его рот изогнулся изящной буквой «о». — Я почти, — задыхаясь, сообщил он. — Уже близко… Не останавливайся. Джулиан. Ховард, возмущенный тем, что он думает о ком-то другом, хотел именно что остановиться. Но лодыжка, внезапно оказавшаяся на его плече, потянула его вниз, мешая небрежному ходу мыслей. Мун был рад своему оправданию. Наверное, он больше не хотел, чем не мог его отпускать. Дрожащего, мокрого, отчаянно кусающего большой палец руки, все еще лежащей на глазах. Сосредоточившись на вязких телесных вкусе и запахе, Ховард продолжил. Ему показалось, оргазм Винса накрыл его сильнее, чем его собственный. Волна, окатившая тело, распростертое перед ним, начинающая от замерших плеч, закончилась под его руками, держащими его за бедра. Пятка поползла по простыне. Нелепое воображение нарисовало гудение мышц под пальцами, шумную картину без цвета и красок, одними вкусами его кожи. В звенящей тишине, повисающей после частого-частого дыхания, Ховард почти оглох. Шепот «джу-джу-джу-джу» донесся до него лишь шипением. Мун откашлялся, вытирая рот и язык. Все было как-то странно. Но, поднимая глаза на Винса, лениво раскинувшего ноги в стороны и гладящего себя по лицу, убирая волосы, он смог подумать только о том, что сделал бы для него все, что угодно. ~~~ Набросив куртку, Джулиан взял сигареты и пошел на балкон. Он заботливо прикрыл за собой дверь, ему не хотелось, чтобы Ноэль простыл, когда тот будет выходить из ванной. Джулиан сел на плетеный стул спиной к комнате и закурил. На улице было холодно, с океана несся соленый ветер. Но светило солнце. Пока, по крайней мере. Через пару часов все могло измениться. Он закрыл глаза, с улыбкой вспоминая, как налетел задом на раковину. Поясница немного побаливала, но один из лучших минетов за последнее время с лихвой окупил эти мелкие неурядицы. Не зря они сюда приехали. Прибрежный воздух все-таки обновил их отношения. К Ноэлю вернулась непосредственность и легкость, уже это того стоило. Бэррэтт не успел докурить, когда тишину разорвал отчаянный крик из комнаты. Он сам от себя не ожидал такой скорости, когда менее, чем через секунду со стула переместился обратно в помещение. Ноэль сидел на коленях на полу. У него был такой потерянный вид, что Джулиан подумал, случилось что-то серьезное. — Что произошло? — взволнованно спросил он. В голову лезли ужасные мысли. Что-то случилось с кем-то из друзей или в семье. С каким-то нелепым облегчением он вспомнил, что тут не ловит сеть, и никто не смог бы дозвониться и сообщить жуткую новость. — Мои вещи, — Ноэль поднял глаза. — Их украли. Джулиан перевел взгляд с него на его же сумку, лежащую в паре футов от его ног. — Ты уверен? — переспросил он. — Да, конечно, уверен, — затараторил Филдинг. — У меня был чемодан. Ты мне его дал… В общем, там были все вещи. Я помню, вчера он стоял за шкафом, а утром… я не помню, я не смотрел. О, в нем было все. Все! Одежда, обувь… Он закрыл лицо руками. Его плечи задрожали. Бэррэтт был не в восторге от его цирка, но тот действительно выглядел напуганным. Слишком серьезно. Крякнув, он присел рядом на корточки и положил руку на его плечо, ободряюще поглаживая. — Ноэль, — мягко позвал он. Дождавшись, когда тот посмотрит на него, он вновь заговорил. — Ноэль, с твоими вещами все нормально. Они тут, — он подтащил серую сумку ближе. — Ты взял ее. Не чемодан. — Это не моя, — уверенно заявил он. — Я бы не взял серую. Серый это отстой. — Тут написано твое имя, — вздохнул Джулиан, дергая маленькую бирку на кармане. — Я пишу его блестками, просто Ви… — Ноэль резко замолчал. Он смотрел на свое имя так, будто первый раз его видел. Подтянув к себе вторую сумку, на сей раз свою, Бэррэтт ткнул в аналогичную табличку. — Дж. Бэррэтт, — медленно прочитал Филдинг и вновь посмотрел на него. — Дж… он? — Джулиан, — автоматически исправил он. — Ноэль, ты что, обдолбался? С тревогой Джулиан заглянул в его глаза, проверяя зрачки. Они не были расширенными, но то, что Ноэль дернул дури, все бы объяснило. И затянувшуюся игру и эту экранную эксцентричность. — Со мной все нормально, — поспешно поправился он. — Джулиан. Джулиан. Я… я думал, что я брал чемодан. Кончиками пальцев прихватив змейку, будто она могла его укусить, Ноэль расстегнул сумку. У него было очень раздосадованное лицо, когда он заглянул внутрь. — Кроссовки? Бабушкин свитер? Эээ… я точно был не в себе, когда собирался. В этом никуда не выйдешь. Разве что в музей ракушек. — Можем туда заглянуть. После завтрака. — Да, — в его глазах наконец зажглась искорка. — Я видел одну классную кафешку, там подают ягодные пироги. — Зайдем туда. Филдинг кивнул, заметно успокоившись, но тут же вновь поднял голову и спросил с виноватой улыбкой: — А ты за меня заплатишь? Джулиан похлопал его по плечу, поднимаясь. ~~~ Ховард облизнул кончик карандаша из своего набора путешественника и опустил вниз. Однако до бумаги он им сразу дотрагиваться не стал, уж очень заманчиво выглядел ослепительно белый лист блокнота. Мужчина улыбнулся и посмотрел на океан. Сильную необузданную стихию, совсем, как он, Ховард Мун. В голове роились сотни строк, которые он хотел посвятить Винсу. Тысячи красивых слов, которые раньше он мог говорить только сам себе, повторяя шепотом перед сном, чтобы не забыть их до того момента, когда они действительно понадобятся. И этот момент настал. Нацарапав в уголке дату, Ховард приступил. — Ты мир открыл мне, полный тайн… полный таин, пожарище плотски'х страстей разворошив… — про себя бормотал он, быстро записывая за бегущей мыслью, — так до тебя я был отчаян… искав по свету… что искав? О. Искав по свету сто причин. Мун улыбнулся. Наверное, он сотворил свое самое гениальнейшее творение. Но что-то ему все же пока не нравилось. Некоторая незавершенность. Винс, возможно, понятия не имеет, о каких причинах речь. Откашлявшись, Ховард вернулся к блокноту. — Искав по свету сто причин… желать прикосновений робких и сладостных объятий у костра, — они пока не обнимались у костра ни сладостно, ни как бы то ни было еще, но он был уверен, время придет. — Любовь моя была под боком. Любовь, с которой жизнь моя… жизнь моя… Мун закусил карандаш, всматриваясь в расплывчатый контур горизонта. — Что рифмуется с костра? — спросил он сам у себя, жалея, что вообще упомянул про костер. — Остра? Медсестра? Ховард Мун, ты человек действия… мысли, ты что-нибудь при… Любовь, с которой жизнь моя пестра! После такой удачной рифмы довольный Ховард набросал еще несколько строк. Он не терял надежды впихнуть в свою миниатюрную поэму фразу «мои мысли ты негой туманишь», но она пока никуда не подходила. Нужно было вновь взглянуть на свою маленькую музу, решил Ховард, поворачиваясь лицом к балконной двери. Скрестив руки, Винс в одном полотенце стоял над своим чемоданом и смотрел на него весьма категорично. Наверное, взял не пять, а шесть пар туфель и теперь ему сложнее выбрать, что бы надеть в поход по местным достопримечательностям. Заметив Муна, Нуар махнул ему, подзывая к себе. Эти его штучки, с улыбкой подумал Ховард. Он оказался настолько великолепен, что Винс теперь и часа не может вытерпеть. Вот опять намекает. Спрятав блокнот за занавеской на подоконнике, чтобы незавершенный стих не оказался найденным раньше времени, он расправил воротник рубашки и шагнул вперед. Несмотря на вполне очевидный план заманить его в комнату и склонить к занятиям любовью, Винс не выглядел воодушевленным. Ховард это сразу понял. — Джулиан, мне не нравится, когда я не знаю, что ты задумал. Настроение поэта сдулось. Без косметики и небритый Нуар выглядел очень серьезно. По-мужски. Мун не сказал бы, что ему это совсем не нравилось. В это было что-то необычное. Но что его сильно напрягло, так это то, что Винс опять называл его Джулианом. Скорее всего, это снова было баловство. Как в прошлый раз, когда он пересмотрев все эпизоды звездных войн, неделю именовал его падаваном и требовал все ему подавать. В любом случае это необходимо было прояснить. — Думаю, нам нужно поговорить, Винс. Верхняя губа Нуара дернулась, словно он собирался оскалиться, но передумал. Нахмурившись, он посмотрел на Муна и кивнул. — Да, нам нужно поговорить.