Down the Rabbithole

Винс сначала растерялся от выбора сладостей в кафе. Кроме пирога с черной смородиной, который предлагала вывеска, там было полным-полно всякой всячины. Шоколадное печенье, мармелад в форме рыбок, ежевичное варенье… Он догадывался, что все это будет вкусно. Обложившись тарелочками с маленькими кусочками всевозможных десертов, Винс счастливо вздохнул. Он глянул на Джулиана, но тот ничего не сказал и, только улыбнувшись, углубился в свои омлет и кофе. Ховард бы обязательно вставил, что он испортит себе зубы и карму, потребляя слишком много сахара. Ховард о нем чересчур пекся. Винс знал, что не это ему нужно. Ему нужен был Джулиан. Он повторял его имя каждый раз, начиная новую фразу. Оно было мягким, звучным. Не нелепым и старомодным, как Ховард. Сложно придумать имя глупее, чем Ховард. — Джулиан, — вновь произнес Нуар. Мужчина повернулся к нему, на миг переставая жевать. Его лицо выглядело усталым. Возможно, ему не очень нравилось, что его зовут каждые две минуты. — Что? — Ничего. Мистер Дж. Бэррэтт вздохнул и вернулся к омлету. — Джулиан? — Ну что? — Очень вкусный пирог. Винс облизал ложку. Ему понравилось, как Джулиан смотрел на его язык, скользящий по ее металлическим изгибам, перемазанным сладкой черной смородиной. Зачарованно. Вот Ховард бы фыркнул и отвернулся. Нужно было переставать думать о Ховарде. — Я рад. — Хочешь попробовать? Зачерпнув маленький кусочек и стараясь не уронить ягоду в лиловом сиропе, Винс протянул ложку Джулиану. Тот только покачал головой. Нуар в ответ пожал плечами. — Как хочешь. Но ты все равно должен это попробовать. Абсолютно гениально! — он помолчал немного. — Нам нужно купить банку варенья. Ну ты понимаешь. Никаких извращений. Просто намажу его на тебя и буду слизывать, пока ты не заблестишь, как Джимми Пролитое Масло. Винс вздрогнул, когда большая ладонь Джулиана крепко сжала его руку. — Ноэль. Нуару не понравилось, каким спокойным и вкрадчивым был его голос; он изо всех сил изобразил внимание, хотя смотреть в глаза Бэррэтта ему было не очень уютно. — Мне вчера было очень хорошо. И сегодня утром. Но… я хочу, чтобы ты знал. Дело не в сексе, ты знаешь. Никогда не было в нем. Мне жаль, что я надавил на тебя. Ты не обязан теперь… в общем, ты не обязан. Если не хочешь. — Но я хочу… Джулиан отпустил его руку, облокачиваясь на спинку стула. В кафе было не слишком много людей, их никто не слышал. Но он все равно старался говорить тихо. Бэррэтт поднял свою чашку с кофе, усмехнулся и поставил ее на место. — У меня постоянно это ощущение. — Какое, Джулиан? — с любопытством спросил Винс. — Даже сейчас… ведь это ты предложил поехать сюда, в Корнуолл? — Я?! В Корнуолл?! — возмутился Нуар, но, видя реакцию, закивал. - Я. В Корнуолл. — Корнуолл, — пробормотал Джулиан. — И все равно кажется, что это я тебя постоянно куда-то увожу трахать, как какую-нибудь дешевку. — Джулиан, я не дешевка. Я красивая дорогая вещь. — Ты понял, о чем я. На самом деле, Винс не понял. Но он все равно кивнул. — Мне не нужно от тебя это. Только это. — Зачем же ты тогда привозишь его… меня во всякие Корнуоллы? — Ноэль, твою же мать, — Джулиан раздраженно повысил голос. — Мы можем перепихнуться и на диване в студии, или в сортире, или когда ее нет дома. Но это все так быстро… — Всегда быстро, Джулиан? — не без ехидства спросил Нуар. Бэррэтт не заметил иронии. — Только кончаешь и уже бежать, бежать, бежать. Работа, работа, работа. Семья, дети… и все это наваливается мешком на голову. — И чего же ты хочешь, Джулиан? — Не оглядываться в спешке. Винс поджал губы. — Лежать с тобой рядом, когда ты… засыпаешь. Просыпаться раньше и смотреть, как ты утром открываешь глаза. Быть с тобой и не бояться будущего… Знаешь… хоть ненадолго вспомнить, как бывало раньше… когда были только мы вдвоем. Ты же помнишь? Скууууучно. — Ноэль, блядь, ты всегда ждал от меня слов, а теперь, когда я говорю, тебе нечего ответить? — Ну… — Винс пожал плечами, ковыряясь ложечкой в шоколадном кексе. — Слова это хорошо. Фразы и все такое. Но можешь сказать еще раз? Не все! Только вывод. Чтобы я понял. А то у меня складывается впечатление, что ты хочешь не спать со мной, а заниматься всякой стариковской ерундой. — Я хочу спать с тобой, — Бэррэтт вновь сжал его руку, заглядывая в глаза. — И просто проводить время. — Понятно, — Нуар вздохнул. — Значит, пойдем в музей ракушек? Джулиан улыбнулся. ~~~ Ноэль сделал глубокий вдох и присел на край своей кровати. Джулиан стоял рядом и ухмылялся, как придурок, будто не понимая, что он от него хочет. — Мне нужны мои вещи, — повторил он. — Это и есть твои вещи, — Бэррэтт махнул рукой в сторону неподъемного чемодана, обклеенного голубыми стразами. Филдинг долго смотрел на него, пытаясь понять, шутит он или нет. С этими новыми тараканами он еще знаком не был, а уж он был спецом по части всех насекомых. — Джу, я бы понял, если бы ты попросил… Я мог бы… я просто не понимаю, что ты хочешь сказать, притаскивая сюда эти мои вещи и весь этот реквизит со съемок? Тебе не кажется, что можно было меня предупредить о том, во что ты хочешь поиграть? Где только взял эти штаны, мы же их залили краской вроде бы… — Но я не играю, — растерянно пробормотал Джулиан. — Ну конечно. Ноэль окинул его взглядом. Сбрил бороду, оставив одни усы, штаны бархатные нацепил. Не играет он. Он еще раз заглянул в жерло безразмерного коричневого чемодана. Сверху лежал массивный фен, свернутый комбинезон Винса Нуара, один из тех, в которых он на съемках всегда жутко потел, и баллончик с «готическим» лаком для волос. — Раз уж мы заговорили об играх, — Бэррэтт откашлялся, закладывая руки за спину. — Мне есть, что тебе сказать, Винс. — Хватит называть меня Винсом, — сердито оборвал он. — То есть, тебе можно меня называть странным именем, а мне нельзя тебя называть твоим? — Что ты несешь? Я тебя никак странно пока не называл, Джулиан. — Вот опять! — довольно заметил он. — Джулиан! Кто такой Джулиан? Или это новый тренд? Иметь лучшего друга — Джулиана? Или стоп… любовника… мода? В этом все дело? Теперь в твоем кругу модно иметь любовника по имени Джулиан? Выдав тираду, Бэррэтт заметно поник. Ему не нравилось, что он сказал. — Ты пил, что ли? — осторожно спросил Филдинг. — Ховард Мун не пьет без повода, — уверенно заявил Джулиан, — в такие моменты к нему приходит слишком много мыслей. У Ноэля начала болеть голова. — Джу, я, правда, не понимаю. Если ты хочешь, чтобы я побыл Винсом, а ты Ховардом, мы что-нибудь придумаем. Но можно я хотя бы буду знать, в чем участвую? А сейчас… мне просто нужна моя сумка. Если ты отнес ее в машину, принеси обратно, пожалуйста. — Но я ничего не относил в машину, — Джулиан непонимающе развел руками. — Честно, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Филдинг закрыл глаза, унимая приступ раздражения. Ему было холодно, он хотел одеться и куда-нибудь сходить поесть. Меньше всего хотелось встречаться с больными идеями Бэррэтта до завтрака. — Теперь серьезно. Что ты хочешь? Если это… давай по-быстрому, и я, так и быть, могу называть тебя Ховардом. А потом сразу принесешь сумку, так пойдет? — Пойдет. Наконец-то. Ноэль начал развязывать узел, который скрутил, чтобы полотенце держалось на месте и не сползало по ногам вниз. Он совсем не был настроен, но мог попробовать уговорить себя на подвиг. — Только у меня, правда, нет твоей сумки. Ты, наверное, оставил ее дома… — Да хуя ж ради, Джулиан, блядь, в чем твоя проблема? — Ноэль сильно разозлился. Ему не нравилось не понимать, что вокруг происходит, что нужно делать. — Зачем ты мне сейчас мозги выносишь? — Я же ничего не сделал, Винс… — Клянусь, если еще раз ты меня назовешь Винсом, я тебе дам по морде. — Но Винс… Филдинг обессиленно сполз со спинки кровати на пол. Он не смог его ударить. Хотя очень, очень сильно хотелось. Холодные доски пола под бедрами были неприятными. От открытой двери балкона шел противный сквозняк, воняло солью и водорослями. Все было не так. Он совсем не об этом мечтал, представляя их выходные в Корнуолле. Нашарив в куртке рядом сигареты Джулиана, Ноэль достал одну и сунул в рот. Он порылся по карманам, но не нашел зажигалки. Он даже не стал спрашивать ее у Бэррэтта, про себя чертыхнувшись, мало ли, что ему на этот раз придет в голову. К его удивлению, Джулиан взял небольшой чемоданчик, стоящий у тумбочки, и вынул оттуда спички, протягивая ему. — Это была дерьмовая идея. Приехать сюда, — Филдинг смотрел перед собой. — Чего я добивался? С таким же успехом я мог бы тупо прийти к тебе домой, пока она в магазине. Какая разница. Что тут, что там, мы потрахаемся, ты дашь денег на такси и все, Ноэль, дуй отсюда. Там ты хотя бы не прикидываешься полоумным. Затянувшись, он посмотрел на молчащего друга. Тот выглядел очень виноватым. Несвойственно для Джулиана. — Тебе все равно, да? — он посмотрел на Бэррэтта, мнущегося у двери. — Ты даже не помнишь, что говорил мне по пьяни. И вчера. Это ведь ничего не значит, если сейчас ты не помнишь? Про любовь и твой навсегда. Снова все, как обычно? — Винс… — Вот только не начинай, мать твою, — остановил его Филдинг, с удивлением смотря на свою руку — так нервно она еще не дрожала. Довольно долго не принимавший участие в диалоге Джулиан не выдержал и заговорил. Чаша его безграничного терпения дала трещину. — Почему с тобой всегда так? — Джулиан, не надо. — Почему ты постоянно это делаешь? — он сделал шаг вперед. — Готы входят в моду — на следующий день ты уже спишь на надгробии, закидываясь литием. Премьера документального фильма об очередном суицидальном перевертыше поп-сцены — и я нахожу в твоих вещах лезвия и успокоительное. Я не знаю, что вдруг стало модным вчера… что ты решил делать со мной все это. И, как видишь, я терплю твои утренние выходки, самосознательность и какие-то истории о… о такси. Не знаю, может быть, это так положено. Но если ты только попробуешь сказать, что завтра любовь не в струе, у тебя ничего не выйдет! Я не лезвие, попользовавшись, ты меня не выкинешь. Я тебе этого не прощу. И я говорю серьезно. Ховард Мун не половая тряпка, сэр. — И это меня называют ненормальным. Ноэль вздохнул. Ему казалось, они говорят не друг с другом. Ему казалось, что, возможно, это в нем проблема. Может быть, это он сошел с ума. Он посмотрел на Джулиана. Что-то было в нем неправильное. В глазах, в жестах, он не мог разобрать. Поболтав в руках баллончик с лаком, Филдинг снял крышку. — Интересно, тут что-нибудь осталось… — Осторожно! — серьезно предупредил его Бэррэтт. — Это очень сильная вещь, ты помнишь, что было в прошлый раз. Оно заморозило смертельные спицы и мячик прямо в воздухе. Не попади себе в глаз, а то он может остекленеть. — Да, я тоже был на съемках той сцены, — он скривился. — Я не шучу, Винс. Я читал инструкцию. — Да отвали. Сделав шаг вперед, Джулиан попытался отобрать у него лак. Ноэль был не согласен. Потянувшись в сторону, чтобы защитить добычу, он шлепнулся на бок, стараясь избежать рук. Возникла небольшая потасовка. В любое другое время он бы расценил это как некую романтичную шалость, но не в этот раз. Ноэль серьезно не собирался сдаваться. Он пропустил момент, когда сигарета выпала из его рта. Но то, как кто-то из них нажал на распылитель, услышали оба. Что бы там ни нес Джулиан, попади эта дрянь в глаз, ему бы не поздоровилось. Ноэль успел зажмуриться, когда струя лака, едко пахнущая химией, скользнула по краю его челки. Баллончик упал на пол. От опустошающего холода половиц заныла спина, теплый вес Джулиана не особенно помогал. Как его взгляд прямо в глаза. Постепенно серьезное выражение «я же предупреждал» сползало с его лица, оставляя глуповато-бессмысленное «давай целоваться в ромашках». — Слезь с меня, — тихо попросил Филдинг раньше, чем тот успел наклониться к его губам. Покраснев, Бэррэтт отполз назад, садясь рядом. Ноэль потрогал голову, надеясь, что от лака с кончившимся сроком годности не останется липкого вязкого комка. Его пальцы нащупали что-то твердое. Он попытался вынуть это из челки, но потерпел неудачу. Чем дольше его рука инспектировала голову, тем больше он убеждался, что это его собственные волосы. Они были жесткими, как пакля и твердыми, как кусок проволоки. Какой бы ни был срок у этого лака, это было ненормально. Ненормально. Ноэль обеспокоенно посмотрел на Джулиана. Но раньше его взгляд наткнулся на висящую в воздухе недокуренную сигарету. Вокруг нее серым ореолом замер дым, тонкая недвижимая струйка. Это было не просто ненормально. Это было невозможно. Это было неправильно. Филдинг сглотнул и молча ткнул пальцем в свою находку, обращая на нее внимание Бэррэтта. Но тот молчал. У него не было никакой реакции. Как будто так и должно было быть. Ноэль скривился. Он хотел высказать все, что думает об индифферентности друга не только по отношению к себе, но и по отношению ко всему необычному и поразительному, что вокруг них происходит. Он глянул на него и в ту же секунду ощущение неправильности, кольнувшее его в бок от вида висящей в воздухе сигареты, раздулось, как пастила на костре. Оно заполнило его всего под кожей, распирая, как гелий — шарик. Ноэль смотрел в его глаза, лицо, на его руки и брови. И чем дольше смотрел — тем больше понимал, это не Джулиан. Внутри него был кто-то другой. ~~~ Статуя, целиком склеенная из ракушек, на небольшом постаменте настолько заворожила Винса, что он не обратил внимания на магазинчик, торгующий сувенирами при музее. Он стоял и смотрел на нее с приоткрытым ртом. Он никогда раньше не видел ничего такого блестящего, как перламутровые изгибы раковин. Ему казалось, они светились изнутри невероятным молочно-белым волшебством. Наверное, это были неупокоенные души каких-нибудь морских слизняков, мечущиеся в этом мире, прикованные к своим прежним обиталищам. Нуару его теория показалась разумной. Он с трудом оторвал взгляд, когда сзади подошел Бэррэтт, до этого скрывшийся в неизвестном направлении туалетов. — Это просто гениально, правда, Джулиан? — прошептал в благоговении Винс. — Нужно купить такую же и поставить у нас дома. — У нас? — Джулиан приподнял бровь. — У нас это у тебя или у меня? — То есть, мы не… — он вздохнул. — Посередине. Между нашими квартирами. Чтобы было одинаково далеко добираться, чтобы посмотреть на это. — Это — богиня Афина, — наклонившись, прочитал с таблички Бэррэтт. — Это определенно точно какой-то мужик, — упрямо заявил Нуар. — Присмотрись. Тебе эта раковина на локте ничего не напоминает? Джулиан тихо посмеялся и промолчал. — Мы уже все тут посмотрели? — он заглянул в брошюрку, взятую им на входе. — Какая разница, больше этого Афина меня ничто удивит, — Винс пожал плечами и глянул в сторону. - О, святой Боуи, ты только взгляни на эти коралловые домики! Оказавшись на свежем воздухе, Винс вздрогнул от порыва ветра и накинул на голову капюшон синей толстовки. Ее он нашел в чемодане и за неимением лучшего варианта был вынужден надеть. По крайней мере она была не так уныла, с рукавами, опоясанными тонкими белыми лентами. От собственных сапог, перепачканных вчерашней грязью, также пришлось отказаться. В простых кроссовках Нуар чувствовал себя очень незначительным. — Думаю, тебе понравится… Винс обернулся на голос Джулиана. Как бы он ни хотел смотреть на его лицо, блеск браслета из ракушек, который тот держал в руках, просто затуманил его взгляд. Он молчал, пока Джулиан застегивал на его запястье крошечный позолоченный замочек на нитях. Пожалуй, лучше, чем на его руке, браслет смотреться не мог, подумал он. — Спасибо, — неуверенно пробормотал Винс, раздумывая, будет ли этого достаточно. Бэррэтт, до этого наклонившийся, чтобы заглянуть в его глаза, проверяя действительно ли ему так понравился подарок, как он пытается показать, замер, как столб, стоило Нуару потянуться к нему. За секунды до того, как он успел приблизить свои губы к его, Джулиан отвернулся. — Ноэль, тут много людей, — он посмотрел в сторону, стараясь проигнорировать разочарованное выражение на лице Винса. — Пойдем куда-нибудь в другое место. — Если хочешь. Винс вздохнул, но, взглянув на свой новый браслетик, мигом оттаял. — Тут есть неподалеку паб, — вспомнил он. — Место тухлое, выпивки нормальной нет, зато есть орешки и там темно. Никто не увидит, как мы целуемся. Джулиан усмехнулся, засовывая руки в карманы. — Что-то с тобой происходит. Странное. Нуар сглотнул. Неужели он мог чем-то себя выдать? — Все этот Корнуолл, — Бэррэтт вдохнул полной грудью, кивая на водную гладь, виднеющуюся на горизонте. — Океан. Природа. Почему мы раньше сюда не ездили? — Потому… что еще не выжили из ума? Посмеявшись, Джулиан шагнул в сторону, ступая с выложенной мелким щебнем дорожки, ведущей к дверям музей ракушек, на траву. — Ну, пойдем в твой паб, — он обернулся через плечо, удостоверяясь, что тот идет следом. Когда они отошли достаточно далеко от здания, откуда время от времени выходили люди, он разрешил обнять себя за руку. В воздухе что-то менялось.