Down the Rabbithole

Остановившись неподалеку, Ховард наблюдал, как Ноэль разговаривал с женщиной из музея. Слов с расстояния, на котором тот находился, он разобрать не мог, но их содержание примерно представлял. Было не очень приятно признавать чью-то правоту. Вслух Ховард не говорил, но внутри был уверен, что Ноэль прав. Он никогда долго не думал об их отношениях с Винсом. Постоянно кто-то или что-то отвлекали, а те недолгие минуты спокойствия, когда можно было все-таки подумать, выдавались, когда они с ним ссорились. Естественно, ничего хорошего в то время в голову не приходило. В квартире воцарялась тишина, и было в ней что-то по-особенному скорбное. Будто все глубоко сопереживало их конфликту и старалось быть как можно тише. Первоначальная эйфория от осознания своих чувств прошла, оставляя на месте себя горькую правду реальности. Мун мог обманывать себя, но сейчас было не перед кем красоваться. Он понимал, что любит Нуара не совсем или даже совсем не как друга. И это возвращало его к изначальной точке безответных отношений. Единственных отношений, в которых Ховард когда-либо состоял. Если Винс и не осмеет его, как это всегда бывало, когда речь заходила о чувствах, вложить ему в сердце свою любовь Ховард Мун был не в силах. Да чего уж там, он ведь даже не был одним из тех модников, которые могли хотя бы ненадолго, но просто заинтересовать Винса. Не говоря уже о долгосрочной связи, на которую всегда рассчитывал Ховард. Когда Филдинг вернулся к нему, в своих мыслях Мун растерял половину решимости и семьдесят процентов боевого настроя. — Она сказала, мимо нее много людей прошло вчера, — Ноэль сунул руки в карманы, —, но она постарается что-нибудь вспомнить. Я подойду позже. Через ткань было видно, как стиснулись его пальцы в кулаки. Пожевав губу, он посмотрел в сторону и вновь на Ховарда. В его взгляде сквозила неопределенная вина. Мун не знал, то ли это все еще связано с их давним разговором на повышенных тонах, то ли с ситуацией в целом. — Жаль, что тут не работает сотовая сеть, — Ховард с досадой щелкнул языком. — Мы бы могли позвонить Набу. Он всегда все решает. Он шаман. Ты знаешь, что такое шаман? Он хотел подбодрить Ноэля тем, что еще не все потеряно и на самый крайний случай у них всегда будет Набу. Как правило, Набу появлялся через пару часов после того, как ситуация заходила в тупик. Было у него какое-то особое чутье. Но, с другой стороны, уже прошло два дня. Этими своими размышлениями с Филдингом делиться он не стал. Шмыгнув носом, тот зашагал прочь от музея ракушек. — Обычно мы с Винсом ищем того, кто в ответе за все безобразия, — начал Мун, поравнявшись с ним. — И обычно это удается довольно-таки легко. Думаешь, мы сможем найти кого-нибудь? — Например? — Ну, волшебника — переместителя-в-пространстве. Выполнили бы какое-нибудь его поручение, он бы и освободил нас всех. Тень улыбки на мгновение тронула губы Ноэля. Он опустил голову и взглянул на Ховарда боком глаза так, словно собирался сказать нечто едкое. Ховард это почувствовал и подготовился. Но ничего не произошло. Они молча шли дальше. — Ховард? Мун встрепенулся. — Я слушаю. — Ховард, что делать, если ничего… — голос Ноэля задрожал, — не решится? Я даже не могу представить это. Что… что будет, когда я это встречу лицом к лицу? Они остановились на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на океан. Его воды в этот пасмурный день волновались. Дождя не было, но набухшие темно-серые тучи в небе не предвещали ничего хорошего. Ноэль смотрел в сторону горизонта, его глаза нездорово блестели. — Джулиан всегда был рядом. С тех самых пор, как появился в моей жизни. То, что сейчас происходит, похоже на автокатастрофу в замедленной записи. Я слишком боюсь осознать происходящее, но знаю, что происходит нечто жуткое. Я… так хочу верить в то, что я его не потеряю. И… и я понятия не имею, что делать. Ни малейшего. Нельзя позвонить в полицию, нельзя позвонить… Ховард, знаешь, когда у меня что-то случалось, я всегда звонил ему. И он все решал. Приезжал, успокаивал. Разбирался со всем. Мне кажется, если бы я убил кого-нибудь и сказал ему, он бы уже через пять минут мчался ко мне, загрузив лопаты в багажник. Подтянув джинсы, Ноэль присел на корточки. Он подобрал с земли камень и выпрямился, рассматривая его, как будто тот представлял какую-то ценность. — Знаешь… это… когда встречаешь кого-нибудь, вы с ним такие сидите… можете молчать часами, можете разговаривать обо всем. Ты говоришь что-нибудь, чего сам не понимаешь, а он понимает. Все понимает. Знаешь? Все. Господи, какую же я ему чушь нес про летающих улиток-коммунистов, которые мне приснились и пытались переманить на свою сторону… А он даже не сказал, что я странный. Мун пожал плечами. — Винс меня не понимает. И не хочет понять. Он закрывает уши ладонями и поет: ляляля, пока я не замолчу. Филдинг повернулся к нему. Долго всматриваясь в его лицо, он протянул ему камень. Он был маленький и гладкий, а согретый его руками еще и теплый. — Я думаю, он понимает. Только не слова. По-другому. Впервые с тех пор, как он узнал, что Ховард это Ховард, он сам искренне до него дотронулся. Не толкнул и не ударил. Погладив его по тыльной стороне ладони, Ноэль вздохнул и убрал руку. Это было неожиданно приятно и вдохновляюще. Мун почувствовал себя очень неудобно. Если это было правдой, и Винс действительно лучше воспринимал его жесты… он ведь за всю жизнь ими ничего хорошего не сказал. — Никаких «не трогай меня»? — спросил Ноэль чуть погодя. Ховард неловко хихикнул и посмотрел на камушек в своей руке. — Наверное, больше нет. Никаких. Вдали шумел встревоженный океан. Ноэль обнял себя за плечи. Его куртка задралась, приоткрывая поясницу. — Может… не знаю, зайдем куда-нибудь поедим? — Муну стоило больших усилий заговорить после всех недавних осознаний. — Если хочешь. Я не особо голоден. Выпил бы чашку чая. — Тогда… Ховард хотел потренироваться невербальному общению и вместо того, чтобы сказать словами, что он видел небольшое, но приятное кафе, приглашающе махнул в его сторону обеими руками. Ноэль ничего не сказал, идя в предложенном направлении. Ховард тихо возликовал. Он был понят и без слов! Методика работала. ~~~ Шоколадное печенье на тарелке осталось всего одно. Румяное с запеченной в него сладкой крошкой, оно умоляло себя съесть. Но Винс смотрел на него с отвращением. Во-первых, он был не в настроении. Во-вторых, это было уже восьмое печенье. Винс еще никогда не оставался так надолго наедине со своими мыслями. Обычно он всегда был занят чем-нибудь интересным или находился в окружении кого-нибудь, с кем можно было поболтать и заглушить голоса внутри головы. Это могли быть Ховард, Лерой, друзья с вечеринок, на худой конец, животные. Или Джулиан, успешно помогавший ему не думать последние двое суток. Возможно, это было смешно, но Винсу казалось, что на мысли у него такая же аллергия, как и на джаз. Только от них его не выворачивало. Появлялись другие симптомы. В животе расползалось беспокойство, а все остальное охватывала тоска. Нуар оперся подбородком о руку, печально оглядывая содержимое своей тарелки. Он уже рассмотрел соседей за столиками рядом — ими были молчаливый овцепас, без слов тыкнувший официанту в меню, чтобы не издавать лишних звуков, и занятые подкалыванием друг друга пожилая парочка, — пролистал картинки к смешным статьям про ухаживания в бесплатных журналах в стойке для прессы и всерьез задумался о том, чтобы поговорить со своим печеньем. Винс выяснил, что его зовут Джордж, и он младший из семейства Печеньковых. Джордж всегда хотел чем-то выделиться, но на него мало обращали внимания, все-таки он был младшеньким. Хотя был в его жизни и период бунтарства, тогда он чуть было не сгорел на работе, но вовремя передумал, предпочтя быстрому закату размеренную жизнь. Вообще Джордж был не из болтливых, ему больше нравилось слушать. Но он не преминул выяснить причины, по которым такой красавчик, как Винс, оказался в Корнуолле. Ко-о-орнуолле, именно так протяжно и с презрением произнесло это слово печенье. В общем, они знатно разболтались. Джордж находил их отношения с Ховардом очень занятными. — Я бы не сказал, что беспокоюсь за себя, — заметил Винс. — Просто это Ховард, вот он без меня не сможет. Никогда не мог. Постоянно куда-то влипает, сколько его помню. Вот даже сейчас куда-то запропастился. Зато я познакомился с классным парнем, Джулианом. Чем-то похож на Ховарда, но с другой стороны сходств ну вообще никаких. Я-то знаю, мы с ним, ну… сблизились. Ты понимаешь. Вот только не надо смотреть на меня так осуждающе, Джордж. Знаю, что ты не поддерживаешь секс на первом свидании, но ведь это и не было свиданием. Так, первая встреча. Что значит, так еще хуже? Нуара несколько задело неблагосклонное отношение Джорджа. Он понимал, что во всем было виновато его пуританское воспитание и патриархальные устои в семье, и пытался переубедить его. — Конечно, он мне понравился. Иначе он бы меня никакими пряниками не уломал. Какой он? Ну знаешь, как Ховард. Ты знаешь Ховарда! И Джулиан такой же. Широкоплечий, высокий, сильный. Глаза маленькие, но умные. А его… — Винс доверительно наклонился к печенью. — Ты даже не представляешь… Я не пошлю. Ладно, немножко. Ну ты понял, да? Джордж ко всеобщему удивлению отпустил маленькую сальную шуточку и, похоже, сам смутился. — Не думаю, что мы будем… вместе, как ты это понимаешь. Дело в том, что Джулиан больше не хочет меня видеть. Я оказался не тем, кто ему нужен рядом с собой. Ты можешь это представить? Я не огорчаюсь, нет. В море полно рыбы. Просто до этого никто так близко не… Видел фильм «Лис и пес»? Вот это про нас. Ну, возможно, не про нас. Да, точно, совсем не про нас. Но мне нравится этот фильм. Винс немножко загрустил. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, он показал печенью свой новый браслет. — Посмотри, что он мне подарил. Клевый, знаю. Ему показалось, Джордж похвалил его браслет только, чтобы отделаться, а на самом деле он хотел поговорить совсем о другом. — Джордж, я не буду заниматься самокопанием. Я даже не знаю, что это. Что? Это просто смешно. Да не вступал я с ним в связь из-за невозможности контакта с моим реальным объектом вожделения. И я не проецирую. Ну, может быть, иногда. А даже если и часто, то при чем тут Ховард? Я же не при нем. Стоило бы? Издеваешься, я так и знал. Было удивительно, насколько умным оказался собеседник и как тонко чувствовал проблемы в их отношениях. — То есть, ты считаешь, что из-за своей ангедонии и боязни физической близости Ховард отталкивает меня и отрицает переживания, вызываемые сексуальным напряжением между нами? Боится причинить боль и себе, и мне. Тогда при чем тут его апара… атара… Ну вот это вот, о чем ты говорил? Если честно, Джордж, я давно перестал тебя понимать. Скрестив руки на груди, Нуар дал понять, что больше не хочет продолжать разговор. Но Джордж был, видимо, не так хорошо воспитан, как ему сначала показалось, и продолжал гнуть свою линию. — Да я уже давно все понял! Мы оба этого хотим, но он думает, что если мы трахнемся, то больше ничего не будет, как прежде, а я боюсь серьезных отношений, которые могут за этим последовать, и в итоге я из-за своей эгоцентричности не выдерживаю и иду сублимировать с первым встречным! Спасибо, что еще раз напомнил! Винс громко фыркнул и отвернулся от него, демонстративно отодвигаясь назад на стуле. С долей смущения он заметил, что рядом с ним стоял Джулиан, чьих шагов он не слышал, занятый беседой; скорее всего тот был ее свидетелем. — Эээ, привет, — поздоровался Нуар как ни в чем не бывало. — У меня тут полный порядок. Бэррэтт сверлил его долгим тяжелым взглядом. — Ты только что накричал на печенье. Винс посмотрел на Джорджа и пожал плечами. — Потому, что он козел. Не знает, когда нужно заткнуться. Джулиан еще некоторое время молча постоял рядом, но потом вздохнул и опустился на стул напротив Винса. Он даже не заглядывал в меню, попросив у подошедшей официантки чашку кофе. Сложив перед собой руки, он сцепил пальцы в замок. — Ты придумал, как нам отсюда выбраться? — наконец задал он мучающий его вопрос. — Работаю над этим, — уверенно ответил Винс. — Ты не можешь побыстрее? Каждая фраза давалась Бэррэтту с трудом. Словно он говорил и сам себе не верил, какую чушь городит. Он поколебался прежде, чем достать из кармана коричневый блокнот и положить его перед Нуаром. — Это книжечка Ховарда, — заявил Винс, подхватывая ее со стола. Он автоматически открыл ее на первой странице, единственной заполненной странице. — Глаза его подобны звездам, а волосы нежнее шелка… я знаю, для меня он создан, ведь больше мне не одиноко. Закончив читать, Винс подумал несколько секунд, а потом просиял. — Это про меня! — довольно сказал он, прижимая к блокнот к груди. Джулиан прищурился. Видимо, его эти розовощекие детские стишки не очень впечатлили. Его рот подтянулся, носогубные складки стали особенно заметны. — Посмотри на дату. Винс вновь открыл блокнот и вдохнул успокаивающий запах переплета. И немножко Ховарда. В уголке листа он заметил аккуратно выведенное карандашом вчерашнее число. Он задумался, почему Муну именно вчера пришло в голову посвящать ему стихи, когда всегда это можно было сделать в его присутствии. Нуар поднял глаза и покачал головой, показывая, что не понимает, что такого особенного увидел Бэррэтт в этих маленьких строках. — Выше посмотри. Винс посмотрел. — Ну и что такого? Вот только… Джулиан, а что такое пожарище плотских страстей? По взгляду Джулиана Винс понял, что ничего хорошего эта метафора для них не значит. Почему-то стало невыносимо неприятно от мысли, что Ховард ворошил свое пожарище с кем-то еще. Не противно, как обычно при размышлениях о нем и еще ком-то, но как-то… печально. — Ты же не думаешь, что… — Если у них что-то было, я твоему Ховарду ноги по плечи оторву. — Да я ему сам оторву! — Винс осадил себя за излишнюю эмоциональность. — Да нет. Ты просто не знаешь Ховарда. Ему чтобы за руку взять нужно смелость лет десять копить. Он ни за что не решится первым… — Он - нет. Бэррэтт не договаривал, но Нуар понял, что он имел в виду. — Оу, — только и сказал он. Он замолчал, а его большие глаза наполнились тревогой и отчаянием. — Что с тобой? — сухо спросил Джулиан. Сделав глоток свежепринесенного кофе, он с легким звоном поставил чашку на блюдце. Ему было не очень интересно, что там себе воображает Винс, но у того было до того кислое лицо, что он не выдержал. — Ничего. — Ну тогда… — На самом деле я расстроен. Более того, я в гневе. Я в расстроенном гневе. Как он мог? Как Ховард мог лечь в постель с первым попавшимся… то есть, я никогда не видел Ноэля, но если мы похожи, то он наверняка очень классный и все такое, но… Ховард. — Я не думаю, что… — Это же Ховард! Он как платочек, его можно намотать на что угодно. И все с ним будет лучше, чем без него… Но я просто поверить не могу. Джулиан ненадолго задержал теплый кофе во рту, чтобы не сыпать необдуманными фразами. Но Винс замолчал, ожидая, что тот будет поддерживать диалог. — Почему тебя это так волнует? — Потому… — Нуар запнулся. — Потому же, почему и тебя. Вот ты можешь ответить? Еще никогда Бэррэтту не приходилось об этом говорить. — Потому что, — он не знал, что будет настолько сложно. — Потому, что Ноэль… потому, что… — Потому, что он твоя подружка. Потерев щетину, Джулиан пожал правым плечом. То ли он так пытался сказать, что не может точно подобрать статус Ноэля, то ли соглашался без лишних споров. — Тогда тем более ты должен понять, почему Ховард… — начал Винс. — Нет, — он покачал головой. — Это уже не шутки. У вас другие отношения. Вы друзья. — Опять он меня лечит, — прищурился тот. — Может, хватит решать за других, у кого и какие отношения? Ты ничегошеньки в этом не понимаешь и не знаешь. — Я знаю все. Хотя Джулиан и говорил негромко, его было хорошо слышно. Такой уверенный и холодный голос заставил Винса поежиться. — Вы друзья, — проговорил тот. — Вы созданы для этого. Ты любишь его как друга, и он тебя тоже. Нет никаких подводных камней, нет ничего между строками. Вы друг с другом не спите. История заканчивается. — Чем больше ты говоришь, тем больше мне хочется сделать все наоборот. Плевать, что он об этом думает, — Нуар добавил чуть тише. — Конечно, он об этом и не думает. Большая тяжелая рука Бэррэтта накрыла его запястье. Он больше не выглядел строго или жестко. Было в нем что-то грустное и что-то, ищущее сочувствия. — Винс, я говорю серьезно. Тебе лучше держаться от него подальше. Он не такой, как ты. Он совсем другой. Ты можешь соблазнить, но не нести ответственность. Все будет иначе. Будет казаться, что все нормально. Для других, возможно. Но это… это не описать. Это груз. Ему будет тяжело. Ты забудешь. Ты же как мотылек. Никогда не отнесешься серьезно к тому, что он тебе предложит. Ты будешь ему необходим всегда, но ты же… ты же разве ты сможешь подарить ему столько себя, сколько нужно? И ему будет больно. Этого ты хочешь? Винс поджал губы. Джулиан вновь говорил много слов, не делая пауз, чтобы он попытался разобраться в структурах предложений. — Ты же не о нас с Ховардом говоришь, да? — что-то он все-таки уловил. Уставившись в свою чашку кофе, Бэррэтт пробормотал что-то невнятное. — Просто… не надо. Не начинай это все. Не нужно. Для себя Нуар решил, что настал и его черед побыть Джорджем. — Джулиан, расскажи про себя и Ноэля. Не уверен, что я многое пойму, зато точно никому не протреплюсь в твоей, — он согнул указательный и средний пальцы на обеих руках, — «вселенной». Бэррэтт думал довольно долго, потом вздохнул и заказал еще одну чашку кофе. ~~~ Когда Ховард помалкивал, его было гораздо проще выносить. Он тихо сидел рядом на плетенном стуле и, устроив подбородок на сложенных на столе руках, смотрел в журнал перед собой. Его локти лежали на горе бесплатной литературы, которой он понабрал во время их похода в кафе. Все он внимательно просмотрел, будто от этого была какая-то польза. Хотя в какой-то мере она действительно была. Во-первых, Ховард чувствовал жажду подтянуть свои любовные навыки. Как раз в виду отсутствия приличных романов девятнадцатого века под рукой он обратил свой взор на подобный ширпотреб. И, во-вторых, чтение его успокаивало. Морщины, которыми был посечен его лоб, уже не казались такими глубокими. Ноэль рассматривал его сначала боком глаза, а когда понял, что тот не замечает его, развернулся и уже не прятал взгляд. Он думал о многих вещах. Тревожных и беззаботных, тяжелых и легковесных. Он думал, что нужно зайти к продавщице сувениров еще раз. На третий должно повезти. Он думал, что его скоро стошнит от того, что он не может решить, что делать. Что тут можно было сделать? Кому-то звонить — кому? Кто в целом мире мог решить эту проблему? Что-то предпринимать —, но что? Потереть волшебную лампу, написать письмо местному шаману? Они бы весьма пригодились. Он усмехнулся этим идеям, до того они казались дурацкими. Однако волнение и неуверенность в происходящем не позволили улыбке задержаться на лице. Муну было сложнее удержать мысли при себе. Вдоволь насмотревшись на статью журнала, он откинулся назад на стуле и сделал жест ладонью, который должен был сопровождать какую-то реплику, которую он не озвучивал. Филдинг пробовал ранее объяснить ему, что совсем от слов отказываться не нужно, но его объяснения не возымели эффекта. — Что? — пришлось спросить ему. Ховард бросил на него укоризненный взгляд, цыкнул и начал, не переставая жестикулировать одной рукой: — Я набросал мысленный план по покорению Винса. Когда я его найду, то испробую одну технику… Ховард сцепил пальцы обеих рук вместе и зашевелил ими в предвкушении своего рассказа. — Думаешь, этот сработает? — во вздохом спросил Ноэль. — План. Планы никогда не срабатывают. — Ховард Мун, сэр, ко всему прочему, великолепный стратег, — сказал тот со значением. — История знавала немного случаев такого блестящего планирования. Он замолчал, ожидая какого-нибудь вопроса. Например, привести те самые примеры или же назвать великих стратегов. Вопроса не поступало. Более, того Филдинг даже уже не смотрел на него. Мун понурил голову, опуская плечи. — Говори, говори уже. Ноэль не то чтобы хотел слушать сейчас вообще какие-либо планы. Но от частички уверенности Ховарда в том, что все будет нормально при нынешнем раскладе, он бы не отказался. — Сначала я обозначу свой интерес, — Ховард порылся в горе журналов и, выудив один, продемонстрировал обложку. — Вот здесь написано, что если вы хотите очаровать мужчину, нужно поиграть с волосами. Не знаю, правда, с чьими. За свои он меня скорее всего убьет. Так что я буду играть со своими. Наглядно он показал, как собирается это проделывать. У Ноэля глаз задергался от того, как жизнедеятельно Ховард рылся в своих волосах. Он почти ожидал, что тот что-нибудь там выловит, когда он закончил. — Но вот здесь написано, что нужно стоять к мужчине в три четверти, чтобы он обращал внимание на игривый изгиб бедра… Я сейчас покажу. — Не надо. — Ну ладно. Тогда о следующем шаге, — Ховард зашелестел бумажками. — Когда Винс поймет, что мои намерения вполне конкретны, я приглашу его на свидание. Очень важно показать, если ваши планы серьезны, что мужчина вам не безразличен. Дотронуться до него от трех до пяти раз и позволить проводить себя домой. С этим совсем просто. Мы все равно в одной комнате живем. — Отрываться от текста журнала ты не собираешься? Мун посмотрел на него встревоженно, будто он сейчас разрушил какую-то догму. — Тут же все написано, — удивленно сказал он. — От самого знакомства до этапа, когда можно намекать, что хочешь завести детей. В тех книгах, которые я читал, ничего этого не было. Там было больше… ну… серенады. Поэмы. Филдинг молчал, давая ему нужное время на размышление. Бормоча про себя заученный почти наизусть текст, Ховард пробегался взглядом по знакомым статьям и поджимал губы. Следование методике, предложенной женским бесплатным журналом, распространяемым по кафе, ему уже не виделось такой блестящей идеей. — Но тут же написано, — еще раз повторил Ховард, хотя уже не так уверенно, как раньше. — А нельзя с ним просто поговорить? Сказать, что он тебе нравится. — Не нравится, — он сощурился. — Это любовь. — Хоть как. Ховард сидел некоторое время, сопоставляя полученную информацию с тем, что прочитал. — Но ты же… мм, Ноэль, ты говорил, что жесты, мимика, походка! Мелодия тел! Все, как в статье. Или я тебя неправильно понял? Ноэль пожал плечами. Кажется, Ховард не знал, что такое системный подход. Он ведь уже почти позабыл, что тот всего лишь персонаж. Но как же сильно ему надоели раскладываемые стратегии Ховарда, надоело небо, Корнуолл, свое бездействие. Свое настроение, неверие в будущее. Проще было сосчитать то, что ему не надоело. Филдинг испытал острое желание сказать Муну, чтобы разбирался со своими отношениями сам и не мешал ему думать. Но он отчасти чувствовал неловкость, будто в происходящем была его вина. Отчасти же он боялся сорваться и вновь поссориться с ним. Он не знал, что будет делать, если и Ховард куда-нибудь исчезнет. — Просто поцелуй его. Ховард моргнул несколько раз прежде, чем с почти научным любопытством уточнить: — С языком или без? Ноэль оперся щекой о руку и тяжело вздохнул. — Можешь и с языком. Ховард замер, не закрыв рот. Он просидел так с минуту прежде, чем пришел в себя и завозился в прессе перед собой. Его губы шевелились, но приглушенное бормотание было не разобрать. Когда он убрал руку от лица, стало видно, как заалели его щеки. Ноэль не смог не улыбнуться. Ховард очень потерянно смотрел на стопку глянцевых листков, будто не понимая, как они могли поставить его в заблуждение. — Ладно. Ноэль поднялся со стула, широким жестом сдвигая журналы из-под озабоченного взгляда Ховарда. — Нахрен все. Пошли напьемся. Он не знал, как Ховарду, но ему самому от мысли пойти в паб стало легче. Он почему-то чувствовал, что так будет правильно. Не именно напиться, но… Он не знал, как объяснить. Хотелось что-то делать, а не сидеть на месте. Хотя бы сделать вид, что обстоятельства под его контролем. Миновав балконную дверь и уже оказавшись в комнате, Филдинг обернулся. Он предпочел бы, чтобы это не выглядело так, будто ему непременно нужна компания Муна, поэтому старался сделать вид, что ему все равно. Сглотнув, Ховард приподнялся и, бросив последний взгляд на журналы, кивнул. ~~~ Идти за Джулианом по травянистому пляжу было непросто. Дело было не столь во влажной от недавнего дождя земле, расползающейся под каблуками, и даже не в быстром темпе, которого он придерживался, будто пытался кого-то догнать (или скорее — найти). Эта тишина, нарушаемая лишь шумом волн и редкими криками птиц, действовала Винсу на нервы. Он чувствовал себя героем низкобюджетного артхаусного фильма, драмы с элементом ангста. После всего того, что сказал ему Джулиан, было неловко заговаривать с ним о чем-то простом. О чем Винс умел говорить. Он бы с удовольствием рассказал ему о фетровых шляпах, группе «Крысобои-убийцы», о том, какая походка сейчас входит в моду. Не то, чтобы тому было интересно. Ховарду никогда не было интересно. Его это даже бесило. Так что рассказы приобретали смысл. А Джулиану было все равно. Рассказ Бэррэтта о его непростых отношениях со своим другом в кафе казался бесконечно далеким. Короткая память Нуара, серые краски вечернего Корнуолла, топящие в себе любой всплеск жизни, радости и эмоций, покрыли воспоминания о разговоре толстым слоем пыли. Он пытался забыть и слово, которое с него взял Джулиан, но эти фразы почему-то из памяти не уходили. — Винс. Винс, ты должен пообещать. — Да ладно, обещаю. — Я серьезно. — Ты даже уже не помнишь, о чем мы. — Помню. Не приставай к Ховарду Муну, это на благо вам обоим. Я все слышал, окей? — Винс, ты пообещал. Не усложняй ничего в своей жизни, если не готов встретиться с трудностями. — А если я готов? — Ты — не готов. Джулиан остановился на возвышенности, всматриваясь в горизонт. Только тогда Винсу удалось догнать его. — Знаешь, не обязательно на меня злиться, — запыхавшись, пробормотал он. Бэррэтт посмотрел на него почти без интереса и пожал плечами. — Я не злюсь на тебя. — Да… то есть. Ну. Я не знаю. Ты бы мог хоть что-нибудь сказать. Чтобы я понял, что мне делать. Потому что я совсем не… — Я всегда пытался его изменить. Нуар тяжело вздохнул. Изо всех сил изобразив сочувствие, он представил себя где-нибудь в другом месте. Бэррэтт потер нижнюю губу и снова спрятал руки в карманах. — А когда он начал меняться, мне захотелось все вернуть. Я… я думал, что сейчас хочу его прежнего. Простого. Яркого. Как ты. Винс выпрямил спину, вскидывая победный взгляд. — Я думал, проблема в нем. Считал, что если он перестанет вести себя… Перестанет быть Ноэлем Филдингом хоть на пару дней… Все вокруг станет прежним. Легким. Но ведь этого нет? Нет. И когда… когда я понял, что мне нужен был просто он, просто, чтобы он был рядом… все равно как… уже стало поздно. Я даже не знаю, что делать. Винс, ты думаешь, все будет нормально? — По крайней мере, лучше, чем до этого. Ты все понял, я все понял. Ховард называет это прогрессом. Нуару стало прохладно от мыслей о Ховарде. Когда он говорил с Джорджем, то был почти на сто процентов уверен, что тот прав. Что ему стоит хотя бы попытаться изменить что-то между ними. Но смотря на Бэррэтта, на его терзания, он начинал осознавать, что у них до этого все было хорошо. Они с Ховардом были лучшими друзьями, готовыми друг ради друга на все. Им было весело вместе, с ним он никогда не чувствовал себя одиноким. А больше всего Винс боялся одиночества. Он всегда мог успеть изменить все к худшему. Стоя в тени Джулиана и смотря на темный горизонт, Винс впервые подумал, что тот может быть прав. Конечно, вслух он бы этого не признал. В любом случае, идея до него дошла. Холодно. Нуар с любопытством посмотрел вверх, в кучку напухших от воды туч, одна из которых посмела капнуть на его нос. Не успел он найти негодяйку, как одна из ее сестриц последовала ее примеру, оставляя еще одну ледяную каплю на его щеке. — Джулиан, давай пойдем назад, — Винс робко дернул его за рукав куртки. — Я не хочу намочить волосы. Бэррэтт устало взглянул на небо. — Покапает и перестанет. Небо в ответ раскатисто рассмеялось громом и обрушило на их головы ливень. Джулиан растерянно замер на размокающей земле, позволяя держаться за себя Винсу, соскальзывающему по холму на каблуках. Ухватив его за руку, тот пытался спрятать голову под его курткой. Голову и блокнот Ховарда, который все это время прижимал к себе. Отель «Медная устрица» впереди скрывался за стеной дождя. И словно из ниоткуда как огоньки, загоревшиеся на праздничной елке, рядом замаячили окна паба «Вошь и плешь».