Down the Rabbithole

<right>Duran Duran — What Happens Tomorrow</right> Вытаращив глаза, Ховард пытался залпом выпить всю пинту пива. Он не прибегал к алкоголю, если желал забыться, но сейчас ему хотелось поддержать Ноэля. Он чувствовал свой долг. А Ховард Мун всегда был человеком долга. Медленно в него втекла половина кружки, на большее его дыхания не хватило. Пытаясь отдышаться, он поставил ее на стол. Ноэль, все это время наблюдающий за ним, странно улыбнулся и отпил немного своего, оглядываясь. Не то чтобы Ховард ясно помнил, как тут было в прошлый раз, но сейчас в пабе казалось намного уютнее. Радио у бочки с пивом тихо жужжало нечто, похожее на ребят из Суссекса, прославившихся в восьмидесятые. Почти все свечи прогорели, затопив бронзовые подсвечники грязно-желтым воском, но хозяин паба не торопился их менять ради двух посетителей, устроившихся в самом темном углу. Керосинка на барной стойке тоже мигала — в ней кончалось топливо. Это тоже не особо волновало владельца заведения. Как всегда устроившись с газетой, он игнорировал происходящее вокруг. Вставал с места он всего два раза, когда дверь приоткрывалась порывом, и проникающий внутрь ветер тушил близко стоящие ко входу свечи. Складывалось такое впечатление, что и газету свою он вовсе не читает, а только дремлет, прикрывшись бумагой, потому что как при таком освещении можно было разглядеть хоть букву? Муну нравилась атмосфера. Одиночество, безнадежность, полумрак. Почти как на собраниях его джазового клуба, только чуть больше народу. Особенное удовольствие Ховард испытывал, прислушиваясь к стуку холодного дождя за окнами. Осознание собственной безопасности согревало его. Или же крепкое пиво. Что-то из этого. Он думал о том, что было, о том, что могло произойти. О мнимом покое, который наконец получил, и растерянной тревоге, глупом побочном эффекте от отсутствия Винса рядом. Он думал о сотнях слов, которые мог бы подарить другу, но которые, как оказалось, были едва ли важны. Весь мир сужался до кружки с темным пивом, втекающим в него вместе с грустными мыслями, осадки от которых были грязными, как тяжелые металлы в трубах. Закупоривали артерию сознания толстым тромбом, мешая подумать о чем-либо другом. — О чем ты думаешь? — спросил Ноэль. — У тебя такое лицо. Ховард вздохнул. Помимо его воли губы начали кривиться, а глаза — морщиться. — А вдруг мы их никогда не найдем? — с волнением предположил он. — Вдруг Винс застрял во временной ловушке и умрет самым ужасным из известных человечеству способов? Вдруг я так и не успею сказать ему, что я думаю? Или… еще хуже. Вдруг в другой реальности его поймают корнуолльские зайцы и будут мстить за его меховые варежки? Или его возьмет в свой гарем какая-нибудь лысая шаманка родом из Восточной Европы? Только не из Восточной Европы… Филдинг покачал головой и отставил кружку Муна в сторону. В мире стало еще на одного человека, предпочитающего не общаться с нетрезвым Ховардом, больше. — Я хочу увидеть его, Ноэль. Я так хочу его увидеть. ~~~ Хозяин паба едва ли посмотрел на них второй раз, когда Винс с Джулианом вломились внутрь, внося вместе с собой облако ледяных брызг. Он только заворчал недовольно, увидев, что еще одна свеча потухла. Винс ужасно расстроился. На его туфли налипло столько грязи, что было тяжело передвигать ноги, а джинсы промокли до темно-бордового цвета, который никак не шел по его блузку. От нее тоже мало что осталось — куртка была слишком короткой, чтобы уберечь свое содержимое. Но даже это было не сравнить с тем, что творилось на его голове. Черные волосы стояли торчком на макушке, а по бокам безжизненно свисали, облепив уши. Так плохо они в последний раз выглядели, когда… да, в общем, они никогда так не выглядели. Джулиан не стал говорить ему, что у него еще и тушь растеклась по лицу. — Официально: я ненавижу Корнуолл, — рявкнул Винс, вносясь в мрачное помещение. Публики для его заявления было немного — один бармен, —, но даже это его не остановило. — Это самое ужасное, самое отвратительное, самое мокрое, самое мерзкое… Ему пришлось замолчать, когда Бэррэтт взял его за шиворот, оттаскивая с центра зала в старый добрый угол, где они уже имели обыкновение сидеть. За тем столом его явно не будет слышно. Нуара место удовлетворило. В полумраке его было не то, что не слышно, но и не видно. Не стоило бояться случайного снимка и последующего попадания в журнал иллюстрацией к статье «Великие. Что с ними стало». Пока Джулиан вешал их куртки, Винс осторожно извлек из-за ремня джинсов блокнот, который прятал под блузой, чтобы тот не намок. Он тяжело вздохнул. Обложка и уголки страниц набухли от влаги. Однако, открыв книжицу, Винс успокоился. Стихи были на месте. С ними ничего не случилось. ~~~ Выслушав пьяную истерику Ховарда, Ноэль ободряюще похлопал его по плечу. Некоторым чувства давались только через алкоголь. И он не одного такого знал. Он подумывал о том, чтобы и самому сказать что-нибудь. О том, что его тревожило, что не давало покоя. Все это казалось глупым и бесполезным, когда он ничего не мог поделать с ситуацией. Пора было уже признать. — Мы можем вернуться домой, — вновь начал Ховард. — К Набу. Он что-нибудь придумает. Он раньше всегда что-нибудь придумывал. Конечно, такого еще не случалось. Вообще не случалось… Ноэль, а вдруг он ничего не сможет? Он точно ничего не сможет! — Наверное, так. Мун посмотрел на него с ужасом, словно позабыв обо всем, что было сегодня. Так же быстро забылась и идея о Набу. — А вдруг… у меня тут мысль появилась, вдруг, есть еще одна вселенная? И там… там такие же я и он. Ну, может быть, и ты и этот. Вдруг Винс увидит другого Ховарда и подумает, что это я, и… — Я верю в Джулиана. -… что? Ноэль сглотнул. Он не думал, что сказал это вслух. — Я всегда в него верю. И ты верь. Филдинг отвернулся от него. Его кружка была наполовину пустая. Горло сжималось каждый раз, когда он пытался сделать глоток. И он бросил пытаться затуманить разум, оставив горечь на самом дне. Керосинка моргнула, погружая помещение в сумрак догорающих свечей, и вновь загорелась. Третий раз за вечер. По радио заиграла «Что случится завтра». Ноэля эта песня рассмешила в данной ситуации. Таких слов он слушать не желал. И это был хороший повод сходить в туалет. — Я в сортир, — он на середине прервал очередную тираду Ховарда, поднимаясь. Ему показалось, Мун даже не заметил, как он уходил. Держась за волосы, тот уставился в дно своей кружки, где плескалось его отражение. Чуть темнее, грустнее и коричневее, чем он был на самом деле. Туалетом было маленькое квадратное помещение с парой писсауров и грязной раковиной. Не сильно отличалось от того, что обычно содержалось при подобных пабах. Но там было тихо — ни голосов, ни глупых песен. Это подходило. Ноэль остановился у раковины, вглядываясь в небольшое круглое зеркало напротив. Серое и уставшее, его отражение вглядывалось в него с другой стороны. Это должно было кончиться, должно. Он хотел вернуть весь цвет, который потерял за последние дни. Хотел вернуть Джулиана. Как никогда хотел. Филдинг слабо ударил раковину. Больше потому, что уже не чувствовал в себе силы, меньше потому, что боялся свалить хлипкую керамику. Из крана в руки хлынула холодная вода. Острыми льдинками она щипала его лицо, когда он умывался. Ему показалось, вместе с ней в сток устремилось еще немного его краски. А, может быть, Ховард прав? Не насчет лысой шаманки. Идея с еще одной вселенной казалась сейчас почти реальной. Что, если Джулиан ошибется? Снова. Теперь это зависело только от него. Ноэлю оставалось верить. Толкнув дверь, он вернулся в зал. Там играла уже другая песня. ~~~ Джулиан вновь поймал на себе недобрый взгляд Винса. Паренек напоминал рассерженную мокрую мышь. Он не мог простить ему, что тот не сказал, что он похож на Роберта Смита. Стирая салфеткой черные потеки с щек, он только больше размазывал их и гневно фыркал в свое зеркальце, оставляя на прохладной поверхности теплые запотевшие пятнышки. Было в этом что-то по-детски забавное, но в то же время чем-то удручающее. Джулиан боялся, что если начнет вновь думать, то сойдет с ума. Он предпочитал держать себя в руках. — Ты только глянь, как этот бармен уставился из-за газеты, — пробормотал Винс, сплевывая на салфетку и продолжая тереть лицо. - Он, наверное, думает, что это за уродище тут сидит. Джулиан, я никогда еще не чувствовал себя таким страшным. — Боюсь, дело не в тебе. Мы еще ничего не взяли. Он думает, что мы тут просто дождь пережидаем. — Так мы и так просто дождь пережидаем. — Но лучше взять что-нибудь. Чтобы не привлекать внимания. — Когда тут сижу я, внимание обеспечено. Винс вспомнил, как выглядит, и вернулся к салфетке. Джулиан неосознанно отодвинулся на сидении подальше от него. Тепло тела и звук дыхания — такие реальные вещи, сводили его с ума. Непроходящее ощущение того, что они из разных миров — в прямом и переносном смыслах, — все еще было подобно расщеплению нестабильных атомов в его голове. Каждый раз покидая зону комфорта — будь то квартирой, городом или даже страной, — он думал, что сосущая тоска, разрастающаяся внутри, как чертополох среди роз, это тяга к своей жизни. Своей вселенной, как выходило в данный момент. И тогда было легче придумать себе оправдание, отсрочить и отложить на потом. Потеряв весь свой мир, Джулиан чувствовал себя странно. Осознание происходящего, возникшее, как рояль из-за кустов, не оставившее ему время на поиски себя и истины, укрепило веру в то, что ему не нужна была вся вселенная. Только ее маленькая часть, та, которую звали Ноэль Филдинг. Это обстоятельство было сложно облечь даже в мысли. Поднявшись из-за стола, Джулиан неуверенно двинулся к стойке. Ощущение, что вот-вот пол уйдет из-под ног стучало в голове, как там-там. Когда в четвертый раз погас свет, Бэррэтт инстинктивно схватился за стол, который огибал, идя к бару. Ему на секунду показалось, что его глаза лопнули. Вязкая темнота будто всасывалась в них, оставляя и внутри его головы пустоту. И керосинка вновь зажглась. Он хотел спросить Винса, что же он все-таки хочет, но потом подумал, что тому просто, должно быть, стало страшно, раз он сорвался с места, подходя к нему. Он решил не смущать его, а просто пройти, сделав вид, что все в порядке. Нуар тоже повел себя естественно, притворяясь, что просто шел мимо из туалета. Окинув равнодушным взглядом, он хотел обойти его, но места между столами было мало, и он ненароком задел его плечом. Не поднимая головы, будто в пол он пробормотал: — Извини, Ховард… Джулиан подумал, что схватил его за запястье раньше, чем понял, что делает. Тело Винса оказалось так близко. Такое сухое, странно напряженное. Но пахнущее совсем не так, как он запомнил. Не сладостью. Не ягодами и цветами. Немного пивом, немного табаком, немного одеколоном. И очень сильно — родным. Кажется, не прошло и доли секунды прежде, чем он прижал его к себе, зарываясь пальцами в волосы и утыкаясь лицом в плечо. Мужчина сопротивлялся несколько мгновений, прежде чем ему удалось отстраниться и посмотреть в его глаза. — Джулиан? Ноэль выдохнул с таким облегчением, что по нему пробежалась дрожь, от макушки до пальчиков ног. Его тело обмякло в руках друга. Джулиан чувствовал, как подкашиваются его колени, как тесно он жмется к нему, хватаясь так крепко, будто пытается стать с ним одним целым. Его одежда пропитывалась водой с необсохших брюк Джулиана, но ему тоже на это было наплевать. Хозяин паба фукнул, закатывая голубые глаза к потолку и шепча проклятья на их головы. Они долго стояли, обнявшись и дыша друг другом. Все детали становились на свои места. Наконец отпустив его, Ноэль чуть отдалился и вновь посмотрел на него. Тем самым взглядом, от которого ему хотелось жить. Обхватив его лицо руками, он прижался своим лбом к его. Под его теплыми ладонями Джулиан не чувствовал себя неправильно. Не существовало больше других, лишних вселенных. Потому что его мир был сейчас перед ним, терся своим носом о его. И он, наверное, хотел ему сказать, что любит. Любит любого, смешного и грустного, задумчивого и болтливого, того… который рядом. Ноэля Филдинга. Сказать, чтобы больше никогда не терять. Но едва он открыл рот, на его губы легли пальцы, удерживая его признания при нем. — Я знаю. Джулиан только улыбнулся, чувствуя, как дерзко колотится собственное сердце, и вновь обнял его. ~~~ Свет снова зажегся. Нуар поджал губы, оглядывая себе в маленьком зеркале. Лучше выглядеть он не стал, но по крайней мере приложил много усилий для своего оправдания. Он мельком посмотрел на Бэррэтта рядом. Когда именно тот вернулся, Винс не заметил. Он был слишком занят своим не таким прекрасным, но все же отражением. Заметив у него две кружки пива, он сразу же попытался надуться. В одной еще немного оставалось, вторая же была пустая. Он хотел возмутиться тем, что Джулиан даже не подумал о нем, хотя он, может быть, тоже очень хотел выпить и все прочее, но смолк на полуслове. Тот выглядел очень расстроенным, сложив голову в руках. Винсу пришла мысль утешить его, но он не знал, как тот отнесется к его прикосновению сейчас. Поэтому он только громко вздохнул, показывая, что понимает и одобряет его волнения. Подняв лицо, Джулиан оперся щекой о правую руку и посмотрел на него тяжелым уставшим взглядом. — А вдруг Винс… — начал он и задумался, будто не мог придумать, что бы еще сказать. — А вдруг… Знаешь… мне опять на секунду показалось, что он это ты. — Ноэль? — понимающе спросил тот. — Что Ноэль? Глаза Бэррэтта чуть расширились, пока он разглядывал Нуара. Он едва слышно пробормотал «да ладно, да ну нет». И тогда Винс все понял. Он не знал, то ли в пабе и вправду стало светлее, то ли это его озарение на несколько секунд сделало все ярче. Но эти глаза принадлежали Ховарду, он точно знал. Дернувшись вперед, он замер. Свет вновь стал тусклым и сероватым. Винс, ты должен пообещать. Он не знал, можно ли ему просто дотронуться до Ховарда или это будет считаться за недружеское поведение. Он очень, очень хотел его обнять, но мысль о том, что Ховард оттолкнет его, бурча «не прикасайся ко мне», и недавнее обещание, данное Джулиану, спускали его радость, как воздух из надувного матраца. Нет, он был счастлив, иной причины, почему вдруг пропал дар речи, он найти не мог. Он был на месте, его Ховард… Ховард был на месте. И все наконец разрешилось. И чеку сорвало. — Ховард, это ты? Да ладно, это точно ты. У кого же еще могут быть такие педофильские усишки? Ты не поверишь, что со мной было за эти три дня! Если бы ты только мог представить… о, лучше бы не надо. Но вообще я даже в какой-то момент подумал, что могу потерять тебя навсегда, но куда… куда ж ты денешься… Ты не поверишь, что тут ко мне попало. Это же твой блокнот, да? Я не читал, нет. Даже не открывал. Но ничего, если я его оставлю у себя? Ты же не сочтешь это странной просьбой… Нуар чувствовал, что не может заткнуться, но не понимал почему. В последнее время все тяжелее становилось находить причины. Поток слов и радости было единственным, что, как он представлял, могло заменить желание касаться. Он всегда так делал. Мун смотрел на него молча, и не пытаясь ничего вставить в его щебет, как обычно. Ни возмущений, ни комментариев. Он только хмурился, словно размышлял и пытался что-то сделать, но внутри запрещал себе. А потом он закрыл глаза, отсчитал десять секунд и притянул Винса к себе, целуя. С языком. Ловя его губы и не веря в происходящее, Винс долго пялился в его зажмуренный глаз. Считалось ли это за нарушение обещания, если не он сделал первый шаг? Да что за глупости, конечно нет. А если и да… Да кто там будет проверять… Обвив руками его шею, Нуар старался не думать, с кем Мун целовался за последние дни, что у него стало так хорошо получаться. В конце концов сейчас он был с ним. Оставался с ним. И в этот раз Винс своего шанса упускать не собирался. Пусть это будет не на его условиях и не с его подачи. Но это будет. Хозяин паба только простонал недовольно: найдите себе комнату, и отвернулся. Оба его глаза были зелеными.