Пирожки Эрика Леншерра

В очередной летний день стоящее в зените солнце припекало землю, толком не успевшую остыть за короткую ночь. Чарльзу Ксавьеру нравилось смотреть на звезды, казавшиеся всего лишь отдельными точками на небе, вдыхать свежий воздух, в котором витала та самая ночная тишина. Но как же ему не нравилась жара, стоявшая каждый день. Он уже даже сменил любимый классический костюм на футболку и льняные брюки, однако чувство дискомфорта не покидало его. Состояние ухудшалось мыслями, навеянными тем сном, из-за которого он соврал Рейвен. Нет, он, конечно, обманывал ее и раньше, сейчас же Чарльз чувствовал себя виноватым перед ней, ведь сестра беспокоилась за него даже больше, чем за себя, чем сам Ксавьер беспокоился за себя. Но как он мог рассказать ей, что его напугал Эрик, скармливающий пирожками? Профессор отлично знал, что Рейвен лишь посмеется и отпустит шутку, хотя, это было бы лучше, чем ее реакция, если она узнает, что он соврал ей из-за Леншерра. Сейчас же взгляд Чарльза был устремлен на деревянную шахматную доску, заставленную фигурами. Со стороны могло показаться, что профессор размышляет над следующим ходом, но на самом деле мысли его были заняты лишь злосчастными пирожками все то время, что он просидел за игрой. Сердце бешено стучало, когда в его голове проскальзывало "Он же смотрит на меня" и "Он ждет моего хода". Чарльз так не хотел разговаривать с человеком, сидевшим напротив него. Однако его молчание привело как раз к вопросу, на который он не хотел отвечать: — Чарльз, что с тобой? Греющий душу голос раньше сейчас раздался словно звук разверзнувшейся молнии. Ксавьер сделал вид, что не услышал вопроса, погрузившись в раздумья, ожидая, что вопрос повторится. Но вновь он не прозвучал. Чарльз, не показывая свое удивление, поднял голову, уставившись на оппонента. К неудаче профессора он встретился с Эриком взглядом. — Так что с тобой? — повторил вопрос Магнето. Чарльзу лишь оставалось удивиться, каким Леншерр бывает хитрым, отвечать ему не хотелось. Вместо этого он лишь поставил своего ферзя на другую клетку. Любой игрок, знающий правила игры в шахматы назвал бы такой ход глупым, Эрика же это поразило, что он аж вздернул бровью. — Необычно для тебя, Чарльз, — произнес Магнето, сбив ферзя Ксавьера с доски своей ладьей. — Это моя тактика, — решил отшутиться профессор, вновь подняв голову на Эрика. — Тогда мне страшно, что будет дальше, — пошутил тот в ответ. Ксавьера эта фраза вывела из себя, так что он схватил первую попавшуюся взгляду фигуру и передвинул ее на две клетки вперед. После такого хода Эрик опешил. — Чарльз, — начал он, — так не ходят. — После этих слов профессор начал закипать еще сильнее. Он уж было хотел смести все фигуры с доски, но, заметивший, как друг дернулся, Эрик поднял руки в успокаивающую позу: — Тихо-тихо, ты чего? Чарльз зажмурил глаза на пару секунд, чтобы не сорваться на Эрика в истерике, а когда вновь открыл, то выпалил: — Ты победил, Эрик, — он встал из-за стола и отправился к выходу из комнаты отдыха, благо находились они все время в ней одни — все ученики были на улице, куда Чарльз не хотел идти, отправившись в эту комнату и совсем не ожидая увидеть в ней старого друга. В глубине души ему сейчас хотелось, чтобы Леншерр пошел за ним. Такое странное для Чарльза чувство, которое ему хотелось бы отбросить. Такая странная тоска, убежать от которой он мог только во сне. Профессор так боялся увидеть тот странный сон вновь. Каждый раз думая об Эрике, пекущем те вкусные пирожки, Чарльз загонял себя все больше и больше в тупик странностей. Остатки разумного в нем твердили, что думать о таком пустяке, как пирожки от тайного поклонника, глупо, а думать, что они от Эрика, больше, чем слово глупость, раз в сто. Но, каждый раз встречаясь случайно с ним в коридоре, Ксавьер боялся даже в глаза посмотреть другу. Ему было одновременно страшно и стыдно за такие мысли. Но как долго это будет продолжаться? Зайдя в свою комнату, Чарльз почувствовал неприятный запах. Посмотревшись в зеркало, висевшее на дверце шкафа, он заметил подозрительные пятна, заставившие его избавить тело от футболки. Переодевшись в другую, Ксавьер дошел до прачечной, находившейся на нижнем уровне школы, и закинул грязную футболку, которая еще утром была девственно белой, на кучку уже лежащих там вещей, особо не заботясь о возможном состоянии, вроде бы, любимой вещи, после стирки. Сейчас ему поскорее хотелось упасть в мягкую постель и забыться. Проснувшись, когда за окном уже стемнело, Чарльз вздохнул с облегчением. На часах было за полночь — его любимое время суток. В коридорах школы темно и тихо, как раз то, что надо уставшему профессору. Не страшась темноты, он неспешно прогуливался в полумраке школьных стен, когда услышал странные звуки, доносившиеся с кухни. Подкравшись на цыпочках, Чарльз осторожно высунул голову из дверного проема. Все, что он увидел, — спина, явно мужская, одетая в белую футболку, ее владелец стоял у кухонной тумбы и что-то готовил. Для Чарльза Ксавьера нетрудно было узнать в этой знакомой фигуре друга. Только вот что Эрик делал здесь в такой час? Отбросив дурные мысли, Чарльз отругал себя за чрезмерную подозрительность. Леншерру просто напросто захотелось есть. Ничего криминального. Или нет? Промелькнувшие в голове воспоминания о сне, оставленных пирожках в ящиках, странном поведении Эрика заставили Чарльза включить режим параноика. "Пирожки готовит Эрик?" Все разом смешалось, нити спутались, а от логики и здравого смысла не осталось ни следа. Чарльз был готов ущипнуть или даже ударить себя за глупости, что творил его мозг в данный момент. Растерявшись, он услышал звук, заставивший его обомлеть. Эрик обернулся и заметил, как за ним подглядывают. Только после этого профессор Ксавьер понял, что тот звук вырвался у него изо рта. — Чарльз! — Эрик удивился, завидев в такой поздний час друга. — Что... Что делаешь? Чарльз оперся об дверной проем локтем, изобразив непринужденную позу. — Отдыхаю, — придумал он, отметив для себя, что самый могущественный мозг в мире мог придумать отмазку получше. — А ты, — Чарльз выдержал паузу, чуть ли не по слогам выговорив имя друга, — Эрик? Тот в удивлении вскинул бровями и посмотрел на сковороду, которую держал все это время в руках. Только сейчас Чарльз заметил, что там была приготовленная яичница. "Значит, не пирожки" Он вздохнул с облегчением, собираясь сказать что-то позитивное, но вдруг заметил, что футболка на Леншерре была подозрительно знакома. — Эрик, это моя футболка? Эрик раскрыл рот от удивления: — Я нашел ее, когда разбирал вещи после стирки. Видимо, ты кинул ее к моим вещам, когда снял... Он остановился, понимая, что сказал что-то не то. — Ох, то есть,.. я... В общем я не это имел в виду. — Да я понял, Эрик, — успокоил его Чарльз. — Это я ее случайно кинул. Леншерр переложил яичницу в тарелку, избавил руки от сковороды, а тарелку поставил на стол дрожащими руками, как будто волновался. — Я сниму ее сейчас же, — Эрик схватился за края футболки, намереваясь ее снять прям здесь. Чарльз почему-то смущенно отвернулся и замахал рукой: — Нет, нет, не здесь! То есть, не снимай, носи ее. — Ты мне ее отдаешь? — Да, — подумав о правильности своего решения, Чарльз понял, что Эрику она больше идет, ведь на его мускулистом теле она сидела как надо, когда как на Чарльзе висела, словно мешок картошки. — Да, оставь себе. Эрик не переставал удивляться весь день. — Спасибо, Чарльз. Можешь повернуться, кстати. Чарльз действительно все это время не поворачивал головы на друга. — Да, точно, — замялся он. — Ну, спокойной ночи? Эрик пару секунд смотрел на Чарльза не отрываясь, на его лице можно было уловить еле заметную улыбку. — Спокойной ночи, Чарльз.