***
— Выбирай вид сражения, — вяло ляпнул я. Хейт, сложив руки на груди, удивленно и с неким презрением посмотрела на меня. Видимо, такое предложение было неожиданным, хотя, судя по её частым репликам, она давно желала отдубасить меня за все произошедшее. И за жизнь в трущобах, и за всяческие тренировки, испытания.. Единственное, к чему она проявила неподдельный интерес — убийство людей и это, если честно, меня не особо обрадовало. Вдруг в этом и была суть моей ненависти, которая сейчас стоит напротив меня? — А какой можно, господин? — с сарказмом спросила она. — Рукопашка или на мечах? — я махнул рукой на новенькие рапиры, что раньше лежали в той самой лаборатории неиспользуемые. Почему бы и не прихватить? Судя по выражению лица и взгляду Хейт на оружие, мечи нравились ей больше. Я отнесся к такому решению скептически, мало того, что ей ранее никто в руки оружие не давал, так она даже видит меч впервые! Я предложил её одуматься, на что она оскорбилась и назвала меня засранцем. Её желание попробовать что-то новое, видимо, непоколебимо. Кажется, она ждала от меня либо безоговорочного согласия, либо — отчаянного признания в том, что я не умею обращаться с мечом. Ни первого, ни второго в мои планы не входило. Спор был готов затянуться на целую вечность, пока кто-нибудь из всех хороших чувств не вмажет кому-то другому, однако Хейт, не слушая мои аргументы, вдруг развернулась в сторону разбитого дверного проема, где сейчас стояла лишь одна дверь с выбитым стеклом. На месте, где должна была стоять другая дверь, стоял тонкий силуэт Скэри, часть лица которой закрывали пряди волос. Она заволновалась, видя, что все взгляды устремлены на неё, но не видя враждебности, почти неслышно проговорила: — Может.. — она на мгновенье опустила голову, после чего продолжила. — Вы сразитесь, каждый как желает? Я не сразу понял, что имеет в виду Страх, но как только в мою голову пришло озарение, посмотрел на Хейт. Она уже стояла усмехаясь, словно вызывая меня на поединок, и, скорее всего, дивилась, что до её «папаши» всё слишком долго доходит. Скэри отошла от двери, и собиралась направится в другую комнату. Наверное, это не интересует её, а может, она уже догадывается о исходе битвы. Перед тем как отвернуться, она взглянула на меня. Или же нет, об этом предстояло только догадываться, так как бледно-фиолетовые глаза девушки всегда смотрели в никуда, словно мимо всего, что происходит здесь. Абсолютный щит против неизвестно чего. Интересный бой. Учитывая то, что ударить Хейт мне ни разу не удалось. «Что за черт?» — спрашивал я себя. Неужели я лишился былой ловкости? Ведь силы уже на исходе, а Ненависть верно и успешно уворачивается от всех ударов. Её лицо озаряла наглая и довольная ухмылка, в то время как я, опираясь на стену, пытался восстановить дыхание. Бой закончился не в мою пользу, отчего недовольство переполняло меня. Мысли в голове чересчур быстро проносились, пытаясь составить верную картину. Понимая, что мой щит сломает меч, она никогда не защищалась им — просто уворачивалась или ставила блок руками. Но тем не менее, умудрилась в меня им попасть и серьёзно ранить, да и не раз! Её скорость поражает, я не видел её движений, и это напоминало те самые сражения с Кингом Бредли. Я знал, что он мертв, но мои сомнения подтверждало то, что гнев и ненависть — чувства связанные. Но такого в истории гомункулов ещё не было... — Хейт, что ты испытываешь к своим объектам ненависти, когда видишь их? — спросил я. — Ну как что, злюсь, — с ноткой непонимания ответила Хейт, злобно фыркнув. Но буквально через пару секунд до неё дошло, к чему он клонит. — А вот оно что, догадался ли, Грид? — обращение было сказано слащавым голосом с сарказмом. Кажется, девушка сама догадывалась о том, какие отличия от всех у неё имеются. — Ты не просто уклоняешься, ты видишь все мои атаки наперёд, откуда бы они не были. Твои движения быстры и их разбор не поддаётся обычным глазам. Это что, наследство от Расса? — Хейт уже почти хохотала от такого моего вывода, как послышался звон разбитой посуды.***
Наверное, Скэри было комфортно проводить время в одиночестве. Она почти никогда не участвовала в разговорах, и часто находилась в стороне. Скорее всего, она боялась сделать или сказать что-то не так, а потому удалилась сразу после начала испытательного боя. Стараясь делать что-то полезное, она всегда делала это незаметно и скромно, как и в этот раз, — наливая чай для двух своих соратников. Но сквозь тонкие стены и выбитые двери хорошо слышимы разговоры, а потому девушка с подносом в руках ещё на половине своего короткого пути услышала разговоры. Она слышала от Грида ранее истории о гомункулах, когда-то существовавших здесь — о Зависти, Обжорстве, Похоти, Лени и других.. в том числе о Гневе, но о том, как когда-то бывший фюрер расправлялся с Жадностью и его товарищами, ей слышать не приходилось. Однако, сравнение её «сестры» с Гневом вызывало стремительно нарастающую тревогу. Может быть, страх Грида был не только перед Отцом? И девушка, не осознавая происходящее, выронила поднос. Хейт потрясла сидящую на голом полу Страх за плечи, пытаясь привести её в себя. — Тряси аккуратнее, а то ещё спугнёшь её, и она снова исчезнет, — сказал Грид таким бесцветным голосом, какой только мог у него быть. Это было объяснимо, ведь пойми Хейт, что он переживает, — его и так небольшой авторитет разрушится перед ними. Скэри взглянула на Ненависть, держащую её за плечи, но впечатление, что она смотрит сквозь Хейт, оставалось. Слишком странный взгляд у неё, словно девушка не знает, куда смотреть. Это, несомненно, напрягало, но Хейт и Грид привыкли к этому, и когда Страх немного приподняла голову, и всем видом пыталась выразить свое раскаяние, вздохнули с облегчением. А волноваться было о чем.. Ненависть приподнялась, после чего, цыкнув на Грида, куда-то удалилась. Тот непонимающе развел руками. Эта злоба и необъяснимые обвинения, понятное дело, его раздражали. Жадность присел и начал собирать осколки разбитой посуды, заранее думая, как от неё избавиться — просто на улицу не вышвырнуть, — кто-нибудь заметит неладное. Откуда в заброшенном районе новая, но разбитая посуда? О нелегальных поселенцах могут сообщить армии, а этого хотелось меньше всего. После тихого «я в порядке», Скэри села на корточки и начала убирать осколки вместе с Гридом, ещё несколько раз прошептав извинения. Пока Жадность думал о своем, Страх коснулась своей рукой его, видимо, желая привлечь внимание гомункула. Грид перевел свой взгляд на неё: её глаза снова глядели в никуда, бледная кожа создавала какой-то болезненный вид, а губы дрожали. Скэри волновалась, шепотом проговорила что-то, наверное, касаемое чашек, разбитой посуды, извинений. Однако Грид пропустил эти слова, хотя Скэри говорила редко. Видя его задумчивость, она убрала руку, испугавшись того, что снова делает что-то неверное. Опустила голову, продолжая сгребать в кучу маленькие осколки, из-за чего прядь её тёмных волос выпала. Жадность потянулся, чтобы заправить волосы Страх, которые и так закрывали значительную часть лица, но вдруг непослушная прядь исчезла. Просто растворилась в воздухе, отчего Грид подумал, что это ему просто показалось, и протянул руку дальше, желая убедиться, что прядь действительно пропала, как вдруг.. его взгляд встретился с непонимающим взглядом Скэри, а через мгновенье рука прошла сквозь то место, где находилась девушка долю секунды назад. Её здесь больше не было.***
— Скэри! — выкрикивала Хейт, бродя по дому. — Чего ты к ней полез?! Она у нас бледнеет от того, что её по имени зовут, а ты ещё и руками своими тянешься! Я погляжу, если тебе кто-то не создаёт проблем — ты создаёшь их сам, — высказав очередное мнение о Гриде, Ненависть с недовольным лицом пошла выискивать Скэри. «Теперь понятно, как она уже целый месяц нашего пребывания тут без проблем её находит», — подумал Жадность и направился в другую комнату. — Надо хоть денег насобирать, чашек-то у нас теперь нет. Благо, поднос металлический, — он открыл единственный ящик старого комода и, взяв копейки лежащие в нём, начал их считать. Хейт, возмущаясь, бродила по дому. Видимо, благодаря своей сущности, она злилась на всех: один руки распускает, другая — исчезает. Однако, был у неё и повод для гордости — то самое «наследство Расса», что позволяло замечать легкие колебания воздуха, но не более, и лишь спустя некоторое время после исчезновения Страх. А жаль, тогда бы Ненависть точно была круче всех. Однако, злящейся на жизнь Хейт всё же удалось обнаружить сидящее очертание на заднем дворе возле старого дерева. — Это я, — услышав голос и заметив приближающуюся фигуру, тень дёрнулась и на этом самом месте появилась Скэри. Настоящая Скэри. Главное, не прозрачная. Она сидела грустная, опустив голову и, как обычно, с отсутствующим взглядом. Хейт уже была готова поклясться, что когда-нибудь обязательно поотрывала бы руки Гриду, да вот только одна беда — отрастут. — А что, если вы.. — «полюбите друг друга и поженитесь?» — хотела пошутить она, видя непонятные ей реакции этих двух гомункулов, но так и не сказала окончание. Решила не говорить этого Страх, мало куда ещё исчезнет? — Если что? — спросила Скэри, приподняв голову и посмотрев удивлёнными глазами на Хейт. Точнее, мимо неё. Та впала в ступор. Чёрт, что ей теперь ответить? Хейт прекрасно понимала, что шутка была крайне неудачной, ведь гомункулы не женятся. Не желая, подобно Жадности, создавать всем проблемы, она выдала отмазку: — Если вы попьёте чаю! Точно! — Ненависть обозлилась сама на себя. — Пойду-ка грабану этого очкастого и куплю нам новый сервиз, а ты пока подожди! — Страх кивнула, и Ненависть затащила слабую девушку в дом, чтобы ускорить свои сборы. Зайдя в дом, Скэри встала у входа, опустив руки и, видимо продолжая размышлять обо всем произошедшем, а Хейт влетела в гостиную и, нахмурившись, смерила взглядом Грида, сидевшего на старом потёртом диване. Тот, с опечаленным лицом, слегка сжимал в руке несколько монеток. Похоже, честная жизнь ему тяжело даётся. Хейт подошла и властно протянула руку: — Давай бабло, я схожу в город за новыми чашками, — уверенно проговорила она, помахав рукой перед лицом мужчины. — Переоденься, — ляпнул тот, отведя руку. — Или хочешь впечатлить всех прохожих своей татуировкой? — почти смеясь, сказал он. Ненависть фыркнула и, самостоятельно забрав несколько монеток, удалилась, гордо подняв голову. Вот ещё, будет она слушать всяких недоумков! Но, к счастью, Хейт сама понимала, что сверкать уроборосом не стоит — мало ли в городе осведомленных? Наверное, любой более менее осведомленный, заставший события двадцать лет назад, запаникует — неужели государство снова в руках гомункулов? Кстати, о них.. Ненависть, стоя в собственной комнате, убранство которой ограничивалось двумя кроватями, одна из которых принадлежала Скэри, и досками, раньше выполнявшими функцию полок, однако сейчас лежали друг на друге, создавая нечто вроде подставки под что-нибудь, натягивала на себя штаны из не очень приятной ткани, и размышляла о том, что недавно сообщил «папаша». В голову приходили мысли — раз этот засранец вернулся в Аместрис спустя только времени, то почему другие не могут? Пока Хейт мало чего в этом соображала, но Грид дал понять — как минимум один подобный им в Аместрисе есть. Это было слышно по слухам, которые Жадность подхватывал ещё до создания своих личных искусственных воплощений чувств. Но почему не связался с ним ранее, объясняется просто, ведь он — жадный по своей природе, — философским камушком делится с Прайдом не собирался. К тому же неизвестно, в каком состоянии гордыня Отца — Грид подозревал, что тот мог остаться без своей природы гомункула, так либо вообще о своем прошлом не знать, но в этом все однозначно сомневались. Как можно не знать то, о чем говорит вся страна? Ненависть покопалась в куче вещей: тут были свалены несколько тряпок, среди которых, к счастью, нашлась свободная майка. Но сейчас, по словам Жадности, лишний союзник им бы не помешал: с ним будет проще найти ещё одну порцию камня, да и вообще, Селим может рассказать о произошедшем за годы больше нужного, чем кто-либо другой. «Все мы одной крови», — подумала она, — «А значит, у всех гомункулов схожие взгляды на жизнь». К тому же, через какие-то источники Грид выяснил, что его «старшего брата» еле-еле взяли на службу в армию и служит на Юге. А это ещё один плюс. Наверное, Грид специально выбирал место жительства в этом районе, надеясь учуять Селима Бредли. Хейт накинула на себя плащ и поправила рукой волосы. Взглянув в несколько осколков разбитого зеркала, она сделала довольное лицо. В голове созрел план, готовый продемонстрировать её жадному «папаше» всю его никчемность. — Уходишь? — спросила Скэри, выглянув из-за дверного проема кухни, когда Ненависть пронеслась мимо по коридору. — Я же обещала новые чашки, за ними и иду, — цокнула Хейт, не понимая смысл вопроса. Заглянув на кухню, она увидела грустную Страх, стоящую рядом с двумя уцелевшими кружками, но, решив не зацикливать на этом внимание, выскочила на улицу, громко хлопнув входной дверью, тем самым прощаясь, хоть и на время, с отвратительным домом. — Чёрт тебя побери, — послышался громкий голос Грида, который от звука, сотрясавшего стены, выскочил в коридор, надеясь застать виновницу этого. Однако Хейт уже гордой походкой шла по улицам, ведущим из старых, почти необитаемых районов, единственными жителями которых оставались ровесники этих нескольких кварталов — компания гомункулов изредка встречала старичков поблизости, — в центр города. — Я не удивлюсь, если скоро мы будем жить в проходном дворе без единой преграды, — проговорил он, осматривая ветхую, как и все здание, дверь, ведущую наружу. Обернувшись, Грид заметил Скэри, чуть выглядывающую из проема кухни. — Прости, — сказал он, извиняясь, скорее всего, за то, из-за чего девушка исчезла, и чуть приблизился к двери. Скэри, которая и без того значительно уступала Гриду в росте, согнулась и прижалась к стене. — Я хотел спросить, контролируешь ты это или это все происходит спонтанно, — Грид остановился, боясь сделать что-то не так, ибо цвет кожи девушки уже побледнел. Страх, смотрящая в никуда, приподняла голову, — этим самым, видимо, она показывала, что обращает внимание на собеседника, но пока ничего не отвечала. Потому что сама не знала, как можно было объяснить всё это, так как сама до конца не вникала в происходящие с ней вещи. — Я не знаю, как это.. — тихо начала она. — Ты можешь исчезать из поля зрения других, верно? — спросил Грид, почесав макушку, а Страх задумчиво опустила взгляд, после чего кивнула в ответ. — Что с тобой происходит, когда ты это делаешь? Скэри задумалась. — Ничего.. — тихо отозвалась девушка, боясь, что этот ответ может показаться неверным. — Я могу делать все то же, что делаю и в нормальном состоянии. — А твое тело? Ты его видишь? — спросил озадаченный Грид, который явно ожидал услышать нечто иное. — Н-нет, — снова ответила девушка. — Я не вижу своего отражения в зеркалах, не вижу и своих рук, — сообщила Скэри. — Словно моего тела просто нет.. Грид простоял в раздумьях еще несколько минут, так и не взглянув на свою подопечную, после чего всё-таки решил продолжить диалог. — Я ожидал другого ответа, — объяснил гомункул. — Это все, что происходит? — Страх приоткрыла рот, и взглянула на Жадность немного испуганным взглядом. — Сначала, перед этим вижу.. — девушка впервые говорила что-то о себе и нервничала, даже сильнее вцепилась в дверной проем рукой, и от этого костяшки её пальцев побелели, напоминая цветом только что выпавший снег. — Какое-то пространство, оно кажется бесконечным и очень светлым, но это почти моментально проходит, после чего я здесь.. — Грид сложил руки на груди. — И все ещё не вижу.. свое тело? Жадность внимательно посмотрел на Скэри: — Мы, гомункулы, не имеем собственной души, а всё, что у нас есть, это лишь «часть» нашего создателя. Я видел подобное явление, чем-то напоминающее то, что с тобой происходит, но это был человек, — Грид остановился, заметив удивленный взгляд Страх. Она словно безмолвно спрашивала, правда ли это. — Нет ничего невозможного, — ответил гомункул, припоминая когда-то его любимую фразу. — Этого человека в нашем мире держала его душа, заключенная в пустые доспехи. Просто пустые доспехи. Смекаешь? — А где было тело? — тихо спросила Скэри. — Это была своеобразная плата. Его тело было заключено во Вратах, — разъяснил гомункул. — Но позже он смог вернуть его, соединив с душой. Но я могу лишь предположить, ведь пока мы не знаем твоих настоящих способностей. Возможно, что ты так же легко отделяешь свое тело и оставляешь его там, у Врат. — Но я же гомункул, — удивилась Страх. — У меня нет души.. — Однако, есть что-то, что тебя здесь держит. Девушка испугалась суждений Грида, а по телу пробежала дрожь. Просто запуталась во всем, не понимая, кем она является. — Того парня в нашем мире держала кровавая печать на доспехах. Если кто-то ее сотрет — его душа отправится к телу. Но вернуться обратно не сможет, — разъяснил Жадность. — У меня нет ничего, что сможет долго удерживать меня здесь. Значит.. — голос девушки задрожал, а на глаза наворачивались слезы ужаса и страха. — Я могу просто.. исчезнуть? В глазах Страх отчетливо виднелась тревога. Она осознала, что просто могла пропасть из этого мира, больше не разу не увидев никого из тех, кто стал ей близок. Просто раствориться. — Это всего лишь предположение! — постарался успокоить ее Грид. — Самое глупое объяснение, которое только можно придумать! — он даже выдавил из себя некий смешок, пытаясь превратить это все в неудачную шутку. — Мы обязательно найдем настоящее объяснение этому! — сейчас ему хотелось приобнять бедную Скэри, которой не повезло с самого начала, однако, он просто не мог: от одного легкого прикосновения она могла исчезать на время, а от такого — действительно могла исчезнуть навсегда. Уверяя себя, в том что это не правда, Грид попытался опустить эту тему, но перевести её не удавалось — предложить выпить чаю — все равно что прямым текстом напомнить Страх о произошедшем некоторое время назад. Оставался неприятный осадок после этого разговора, но оставлять Скэри наедине с мыслями об этом не хотелось. Однако, другого объяснения этого феномена нет.***
Хейт бродила по городу, пиная мусор, валявшийся под ногами. Все было не так просто, как казалось сначала — темноволосого мальчишку-гомункула было сложно найти. В голове Ненависти созревал план по созданию потасовки на какой-нибудь из оживленных улиц города, но она сразу понимала, что это не сработает — вероятность попасться такой дебоширке именно на глаза гомункула очень мала. Да и если её заметят другие солдаты? Проследят и начнут выяснять кто она? Меньше всего Хейт хотела уподобляться Гриду, который, по её мнению, только и делал, что создавал проблемы. Мысли Ненависти поглощали планы по выяснению местонахождения и разоблачению «сынишки» бывшего фюрера, чьи способности сейчас и были у девушки. «Смешно выходит», — подумала она. Девушка приблизилась к какому-то военному учреждению, как было видно по огромным знакам и флагам. Пробраться внутрь было проблематично, поэтому девушка откинула эту мысль и заметила несколько молодых служащих, выходящих из здания и направляющихся в другую сторону. Наверное, рабочий день подходил к концу, и девушка решила хотя бы выяснить, куда обычно уходят солдаты, чтобы, допустим, попробовать обнаружить будущего союзника в какой-нибудь другой день. Один из шести солдат, идущих по улице, отошел от компании и, помахав рукой, перешёл на другую сторону улицы. «Минус один», — подумала Хейт. По дороге от компании отбились ещё двое — довольно взрослый молодой человек и светловолосая девушка, зато среди троих оставшихся мелькала темная макушка солдата. Ненависть давно надеялась, что этот парень отобьется от компании, но тот, как назло, шагал в ногу со своими товарищами. Хейт, разозлившись, решила, что терять нечего, наоборот, — окажись среди них Селим, она бы радостно вмазала ему по лицу, — представив себе такую картину, Ненависть резко начала сокращать дистанцию, благодаря чему теперь видела даже черты лиц военных. Каким было разочарованием, когда темноволосый парнишка оказался совершенно иным, а под описание Грида подходила только та самая темная макушка. Чтобы отвязаться от компании и не привлечь лишнего внимания, Хейт встала возле входа в некий магазин, который, её, на самом деле, никак не интересовал, и начала делать вид увлеченного рассматривания странной безделушки, выставленной на витрине. Краем глаза, или же, благодаря «Абсолютному глазу Расса», она, спустя несколько минут, заметила что-то движущееся к ней. По дороге, совсем рядом, проходили люди, но Хейт чувствовала чье-то приближение. К ней приближалась нарастающая тень, слабо напоминающая тень человека — она была значительно больше и не имела четких очертаний. Ненависть, не отворачивая головы от витрины, старалась осмотреть местность и приметить того, кто намеренно подкрадывался к ней. Она слишком увлеклась этим, как вдруг заметила длинную, извивающуюся словно змея, часть той самой тени, что надвигалась на неё. Только сейчас она была материальной. Хейт дернулась, резко отскакивая от непонятного существа, отчего легкий плащ и свободная майка вздернулись, открывая уроборос взору любого прохожего, — благо, в данный момент здесь было мало людей. Она одернула одежду, мысленно проклиная себя за непредусмотрительность, и оглядела непонятную тень. Что это? Какая-то особенная алхимия? Но, проследив за непонятным существом, она увидела невысокого сержанта, по всей видимости, вынырнувшего из переулка. Это была его тень, а судя по лицу, он прекрасно понимал, что делает. Его лицо озаряла более чем довольная ухмылка, а сам он стоял, уверенно опираясь на стену, и чувствовал себя хозяином ситуации. Его глаза были очень темными, но Хейт уловила в них тот самый оттенок нечеловеческого фиолетового. Их переполняло то самое чувство. Гордыня.