Лучший из Черной Стражи

      Когда-то их связывала родственная дружба. Им нравилось чувствовать между собой связь, которую, как им казалось, ничто и никогда не сможет разорвать. Они росли вместе, менялись вместе, страдали и радовались, разделяя между собой слишком яркие для одного человека чувства. Будучи поддержкой друг другу, они не могли не заметить, как опора, держащая их отношения, в единый миг рухнула.       Дана, сидящая перед ним за столом, который был единственным предметом мебели в маленькой комнате, нервно мяла пальцы. Алекс видел этот жест столько раз, что прекрасно понимал - она боится. Но чего? Его. Двое солдат, один позади Алекса, держащий наготове автомат, и один позади Даны, отказались покинуть комнату во время их разговора, ссылаясь на меры предосторожности. Это злило Алекса, он слишком долго не видел Дану. Хотелось удостовериться, что хотя бы её они не станут использовать как "ещё один способ убедить его работать на них". Тишина была слишком давящей и действовала на всех, но ни Дана, ни Алекс не знали, как начать разговор. - Ты... - наконец, начала тихо Дана. - Ты слишком долго не выходил на связь, я боялась. А потом, - Алекс решился поднять голову и встретился взглядом с ясными, слегка красными глазами. - потом они сами сказали мне, что случилось.       Хотелось просто сказать "прости", протянуться через стол и, обняв её, пообещать, что и с ней, и с ним всё будет хорошо. Но Алекс знал - чем больше любви и привязанности он показывает к сестре, тем большей опасности он её подвергает. Алекс молча посмотрел на камеру в углу комнаты. Он прекрасно понимал, что они не только смотрят, но и записывают их разговор. - Я просто не успел ничего сказать. - хотелось, чтобы тон был гладким, спокойным, но небольшая дрожь всё же исказила его слова.       В комнате опять повисла тишина. Алекс знал, Дана всё понимает: его ситуацию, условия его содержания и план, который непременно родится в его голове и поможет ему сбежать. Ему просто нужно было время, а в это время произойти могло что угодно. - На каких условиях ты здесь? - она смотрела на него с решимостью, и Алекс ещё раз удостоверился, что она всё понимает. - Я должен истреблять ульи, выезжать с ними на задания. - всё, что он хотел - чтобы она поняла, чтобы она нашла путь связаться с ним без камер, без посторонних. Она кивнула. - Что они затеяли на твой счёт? - Пообещали неприкосновенность, если я буду информировать их обо всём, что связано с вирусом. В том числе о твоих планах. - Алекс задумался, пытаясь вспомнить, что мог успеть ей сказать. Хотя в любом случае стражники выдавили из неё даже то, чего она не знает. - Ясно дали мне понять, что я заложник, жизнь которого напрямую зависит от твоих действий.       В груди больно кольнуло. Раньше он так же подставлял Дану под удар, зная, что рано или поздно её могут найти. Но тогда он верил, что ничто не остановит его на пути к её спасению. А теперь он был слаб. Ещё одна причина подчиниться. А может, он просто снова стал чувствовать уколы совести. Совсем как человек. - Время вышло, - оповестил один из наблюдающих, подходя к Дане. Спорить никто не стал: оба встали из-за стола и молча кивнули друг другу. Оба понимали, что встретятся еще раз. Алексу будут показывать слабость его сестры, напоминая, что их козырь ещё жив.       Слишком сухое прощание оставило неприятный осадок на сердце. Чувства всё ещё были не совсем привычны заражённому. Один из свидетелей их разговора сообщил Алексу о том, что его ждут в операционной. Возвращаться в белое стерильное помещение, пропитанное тщательно стёртой кровью, было неприятно. Когда дверь открылась перед ним, в нос ударил аромат каких-то медикаментов: сладкий и острый. - А, мистер Мерсер! - в дальнем углу приёмной за столом сидел профессор Клифорд, который, заметив в дверях Алекса, раскинул руки и улыбнулся, приглашая его войти.       В комнате было всё так же холодно и некомфортно. Стены давили своей белизной, металлические стеллажи навевали отвратительные мысли, проносящиеся кровавыми картинками перед глазами. Подсознательно Алекс почувствовал боль на спине, быстрой волной проходящую по порезам. - Вы меня вызывали, - это был не вопрос, скорее желание поскорее услышать объяснение и уйти. - Ах, да, да вы не волнуйтесь, - Алекс присел напротив доктора, который что-то искал в папках на столе. - я просто хотел вас осмотреть после вчерашнего. Сразу после вашего прибытия я не хотел вас осматривать. Слишком... нестабильным было ваше состояние. - Алекс вопросительно посмотрел на мужчину, который выглядел слишком дружелюбно на фоне остальных на этой базе. С самой первой встречи он ассоциировался у Алекса с каким-то героем сказок, этаким добрым волшебником. Волшебником, чьи руки за спиной были по локоть в крови. - Просто, когда вы прибыли, ваш организм был слишком возбуждён, перенасыщен вирусом. Офицер Кросс рассказал мне о произошедшем, и я решил немного подождать.       Клифорд встал и отодвинул ширму от лабораторного стола, приглашая Алекса лечь. Прошлый раз, когда он лежал в этой комнате, пусть и на металлическом столе, на котором обычно перевозили трупы, был не самым приятным. Нехотя Алекс по просьбе профессора снял футболку и лёг на стол. Холодная ткань, прикасающаяся к спине, ударяла по нервным окончаниям, заставляя Алекса поёрзать, прежде чем она хоть немного нагрелась от его тела. Доктор натянул стерильные перчатки и выдавил на руку что-то желеобразное, размазав это затем по торсу Алекса. Взяв в руки небольшой прибор он начал водить им по животу обследуемого, глядя в монитор. - Это что, аппарат для узи? - ситуация была немного... конфузная. - Ну, а как иначе, вы думаете, мы следили за вирусом. Поймать его рентгеновскими лучами возможным не оказалось. - не отрываясь от монитора, профессор пожал плечами. От движущегося по груди аппарата было щекотно и неприятно. Алекс попытался расслабиться и закрыл глаза. Пока он был без сознания, он опять что-то видел. Не сон, скорее что-то более реальное. Попытавшись вспомнить, он нахмурился. Перед глазами пробежали несколько знакомых картин: улицы Нью-Йорка, алые от крови, с тухлым воздухом из-за разлагающихся тел. Всё дрожало, подскакивало, но потом Алекс понял, что сам бежит. Быстро, ветер бьёт в глаза. Он чувствовал силу, мощь, с которой ступает на землю. Остановившись, Мерсер понял, что не контролирует себя, он в чьём-то теле. Опустив голову, он замирает над телом какого-то мирного жителя, попавшего под расстрел военных в очередной их перепалке с заражёнными. С секунду думая, он резко набрасывается на тело, отрывая от него массивные куски плоти. Почти не поднимая головы, заглатывая плоть, он чувствовал солёный вкус крови, сладкий привкус сырого, подгнивающего мяса, чувствовал, как по горлу спускаются в желудок склизкие обрывки трупа. Ощущения были слишком яркими, слишком реальными. Такими же реальными, как боль от ракеты, взрывающейся, ударяясь об его спину. Слишком больно. Настолько больно, что крик сдерживать нет сил. Но как только он вырывается из его рта, превращается в истошный рёв, нечеловеческий и бесчувственный.       Алекс распахивает глаза и смотрит на профессора, нависшего над ним. В глазах мужчины читалось удивление. Алекс закрыл рот, из которого только что вырвался болезненный стон, и сел на столе, схватившись рукой за голову. Картинки исчезли, он снова был здесь, в яркой белой комнате. Но во рту всё ещё был привкус мяса. - С вами всё в порядке? - профессор протянул ему полотенце. Алекс кивнул и попросил стакан воды, пока стирал с себя липкую субстанцию и натягивал футболку. Когда профессор принёс ему стакан и с интересом посмотрел, как Алекс залпом выпивает его, стараясь смыть неприятные ощущения во рту, он добавил: - Что же, с вами всё в порядке, на данный момент. - Алекс непонимающе посмотрел на доктора, приглашающего его сесть. - Вы же прекрасно понимаете, мистер Мерсер, - продолжил он, когда Алекс сел напротив него, опять став серьёзным. - что вы - паразит. Вы привыкли поглощать и использовать чужое ради собственного блага. - подобное было оскорбительным... но верным, а потому Алекс слушал, понимая, что в моменты своей полной сосредоточенности и серьёзности профессор говорил то, что было необходимо знать. - Вирусная часть вас ест и копит силы, набираясь энергии, готовясь её выплеснуть, увеличивая ваш безграничный хищнический потенциал. Раньше так и было, но теперь он заперт внутри вашего тела без возможности тратить и набирать снова, мутировать и поглощать ради большего. Теперь подумайте, Алекс, что произойдёт, когда вирус, чей потенциал внутри вас на данный момент ограничен, наберёт больше энергии, чем может хранить, ограниченный в мутации?       Повисла тишина. Алекс знал, к чему ведёт доктор. Он сам понимал, что поглощение улья было выше его сил. В голове опять на секунду, не больше, пронёсся вой, вой хищника, чувства которого он перенял несколько минут назад. - Но если серьёзно, док, - поставив стакан на стол, Алекс с волнением нарушил тишину. - что будет в таком случае?       Профессор задумался на минуту. - Я не могу точно сказать, существуют разные варианты исхода событий, каждый зависит от какого-либо фактора, которые в свою очередь зачастую выбираются случайно. - Случайно? То есть в таком случае, если это действительно произойдёт, моя жизнь будет в руках... случайности? - Алекс хотел точного ответа, не догадок, факта. - Судьбы, если быть точнее. - профессор улыбнулся.       Было три часа дня. Слоняться по коридорам было не самым интересным занятием, учитывая, что каждый коридор был абсолютной копией другого. В Алексе опять проснулся голод, особенно после разговора с доктором. Он шёл и думал о сказанном. Доктор просто подытожил то, о чём Алекс и сам догадывался, но отказывался верить. Теперь, после того, как мистер Клифорд подтвердил его не самое завидное положение, всё представало иначе: не предположением, а фактом. И Алекс чувствовал, что исход этой лотереи, на кону которой могло быть всё, вплоть до его жизни, может быть очень близок.       Он завернул в очередной коридор, отличием которого от остальных был только приятный аромат чего-то пряного. Вдохнув запах пищи, Алекс почувствовал ноющую боль в желудке, вызванную долгим для человека отсутствием подпитки. Вирус внутри был пропитан энергией, ждавшей выплеска, в то время, как его оболочка была готова повалиться с ног от слабости. Алекс опять незаметно прошёл вдоль стенда, взял запакованный бокс с едой и сел за ближайший угловой столик. Пахло потом - видимо, пока он был у профессора, у остальных была тренировка. Солдаты всё так же оживлённо беседовали и смеялись время от времени, не замечая его, что радовало Мерсера. Он снял пластиковую крышку с бокса и вдохнул запах горячего блюда. Картошка пахла так непривычно, что ему казалось, он ни разу её не ел. Первая проба еды несколько дней назад была очень своеобразной, теперь, когда он попробовал немного толченого картофеля под сливочным соусом, всё было немного спокойнее, хотя всё же и не совсем в порядке. Алекс сделал заметку в голове, что теперь ему нужно есть, как обычному человеку - периодически, если он хочет хоть немного к этому привыкнуть. При поглощении вирусом людей он не чувствовал ничего, кроме резкого прилива сил. Никакого вкуса, только запах свежего мяса. От воспоминаний перед глазами пронеслась картина его "сна": отрываемая от тела кусок за куском плоть. Алекс поперхнулся от резко возникшего во рту вкуса крови вперемешку с картофелем. Откашлявшись, он прислушался: было всё так же шумно, никто не заметил.       Рядом скрипнул по полу стул. Алекс поднял голову и заметил, как напротив него сел мужчина. Недолго присматриваясь к нему, он понял, что этот тот самый солдат, который помог ему на тренировке. - Я слышал о том, что было на задании. - Алекс молчал, ожидая, к чему он клонит.       Немного подождав, мужчина продолжил: - Ты напоминаешь мне моего сына. - этого Алекс не ожидал. Слишком... тепло это было сказано. Подобное вызвало в нём двоякие чувства. Сравнение с кем-то было ему не по душе, он нахмурился. - Он тоже служил здесь. Пока не погиб. - Алекс сглотнул. Теперь сравнение было ему еще более неприятно.       Опять воцарилось молчание. Алексу было не о чем говорить с ним. Конечно, ему было не по себе от того, что он сказал, но уж спрашивать что-либо о сказанном он не хотел, это точно. Алекс просто ждал, что мужчина может ещё сказать. - Я говорю это лишь потому, что, несмотря на то, какая ты мразь, я не хочу, чтобы эта война отобрала больше жизней, чем было отобрано вирусом. - с этими словами он встал и вышел из столовой. Как только дверь за ним закрылась, Алекс понял, что в комнате царит тишина. Солдаты обернулись и смотрели на него, но как только Мерсер уже решил встать и уйти из комнаты, не желая провоцировать очередных скандалов, они отвернулись обратно к своим собеседникам и продолжили разговоры. Нутром Алекс чувствовал, что атмосфера комнаты спокойна. Единственное волнение исходило от него самого.       Как только он дошёл до комнаты и лёг на кровать, он провалился в сон, хотя не чувствовал усталости. Это было так, словно что-то внутри него не могло ждать, желая показать ему то, что он видел, погрузившись в сон.       Он опять был не собой, но уже не чувствовал мощи лап хищника. Он был слабее, уязвимее. Он чувствовал, что его ноги тоньше и хрупче, чем обычно, чувствовал, как тяжело ему даётся каждый шаг, сопровождаемый заносом в сторону из-за сильной хромоты. Он не чувствовал ничего, ни единой мысли не было в его голове, кроме жажды крови. Он не понимал, куда идёт, но знал, что есть причина, по которой он и заражённые вокруг идут в одном направлении. Под ногами хлюпала вода, вокруг было темно и слишком влажно. Настолько влажно, что с потолка, плавно переходящего в стены из-за круглой формы вытянутого помещения, капал конденсат. Помещение больше походило на коридор. Не имея возможности крутить головой, так как не мог управлять телом, Алекс вслушивался: тяжёлое дыхание заражённых, звук падения капель с потолка, писк крыс. До него дошло, где он. Канализация. Тут же крысиный писк разнёсся слишком близко. Как на автомате, Алекс, точнее тело, в котором он был, глазами которого видел, схватило невидимое по началу в темноте существо, отчаянно вырывающееся из крепкой хватки осунувшейся, гниющей руки. Он видит, как руки рывком приближают крысу к лицу, засовывая в рот, с чавканьем разрывая губы. Алекс слышит, как во рту хрустят кости, слышит последний писк существа, которого лишает жизни. Ему хочется это прекратить, он не может это терпеть. Хочется оторвать от лица руки и отбросить эту мерзкую мёртвую тварь ото рта, но он не может. Он знает, что спит, но не может проснуться. Он чувствует кровь, горячими каплями текущую по подбородку. Он видит, как в дали тоннеля появляется группа людей, видит, как светятся огоньки на прицелах. Рефлекторно ему хочется броситься в сторону, избегая пуль, но он не может. Он просто бредет вперёд среди таких же, как он. А потом он понимает, что не хочет прятаться, понимает, что хочет умереть. Хочет смерти существа, которое только что выплюнуло ошмётки крысы в воду на полу, начало разбегаться, хромая и ревя, и упало, чувствуя пулю в голове, закрывая глаза, теряя последние нити рассудка.