Сырость, витающая в воздухе, оседала на стенах и с громким звуком падала каплями на пол. Темнота жалась по углам, расступаясь перед ослепляющим и беспощадным светом фонарей. Отползая в стороны, она лишь напоминала о том, что будет ждать подходящего момента, ютясь по углам склизких стен, чтобы наброситься, покрывая тебя с головы до ног, холодом проникая в глубины твоей сущности, стоит тебе только забыться.
Шаг за шагом они были всё ближе и ближе к чему-то, что могло изменить всё в их жизнях. Это чувствовал каждый из них, но, как бывает перед открытием старой пыльной шкатулки на чердаке, каждый из них видел исход разным. Кто-то видел в нём нечто, подобное старой жемчужине, блестящей и чистой, способной вселить ощущение невинности и очищения. Кто-то желал найти впереди покой и забвение. А кто-то один из них не гадал и не мечтал ни о чем, лишь пытался заглушить в себе скребущийся страх слепо наткнуться руками в темноте на нечто, что хотелось похоронить уже давно.
Алекс сделал еще шаг и почувствовал, как тяжёлый ботинок утоп в чём-то тягучем. Он отдёрнул ногу и увидел, как вслед за этим на воде, расплываясь, выступило красное пятно. Глубокий винный цвет источал аромат крови, вдохнув который, Алекс слегка поморщился. Пахло человеческой плотью. Он поднял руку повыше и осветил один из углов тоннеля. В тусклом свете его фонарика прояснились очертания чего-то, что когда-то было фигурой человека, молодой женщины. Трудно даже сказать, красивой ли, счастливой ли. Алекс отвел луч в даль тоннеля и пошёл дальше, зная, что несколько человек за его спиной точно так же посмотрели на «неё». С один лишь отличием – Алекс не чувствовал ни боли, ни сожаления, только отвращение и презрение. Только вот он никак не мог понять, презрение к существам, кишащим вокруг, к слабости людей или же к себе самому. Он остановился и жестом остановил остальных. Кросс подошёл к нему.
- Впереди, мы уже на месте, - сказал Алекс направляя луч фонарика вперед, демонстрируя остальным их цель. Массивное розовое пятно с голубыми пульсирующими прожилками, испускающее из себя корни, разветвляющиеся вдоль стен, медленно перемещаясь. Алекс подошёл вплотную к объекту, прислоняя к нему руку, ощущая слабое тепло и пульсацию. Если бы он не знал правды, мог бы поверить, что внутри этой субстанции, где-то под толстым слоем склизкой плоти находится нечто живое, нечто, что он не смог бы уничтожить. Алекс с ненавистью сжал руку в кулак, оставляя на плоти следы ногтей.
- И что теперь? – голос офицера прошёлся по тоннелю, отскакивая от стен, прорезая тишину.
- Мне нужно это поглотить, это уничтожит улей, - спокойно ответил Алекс, чувствуя, как дрожат его руки. Он посмотрел на Кросса, с подозрением осматривающего его лицо, выжидая его согласия. Наконец, он отошёл в сторону, и встал рядом с остальными военными. Алекс глубоко вдохнул, чувствуя, как в воздухе витает неуверенность, страх и волнение. И всё это было его. Этот мерзкий и непривычно сильный для него букет чувств резал его изнутри. Сердце бешено колотилось внутри, Алекс чувствовал слабость, нерешительность, зная, что сейчас тот самый момент, когда всё должно измениться, тот самый переломный момент: в войне, в его жизни. Громко выдохнув, резко, до боли в лёгких, он размахнулся и с силой ударил в цель. Он чувствовал, как плоть разъехалась под его натиском, расступаясь из-под его руки, пытаясь оттолкнуть её, выталкивая, обвиваясь вокруг запястья, заползая выше и выше, борясь с ним, совсем, как живое существо перед гибелью. Алекс был уверен, что слышал его крик, истошный, дикий, звучавший лишь в тех углах его сознания, где живёт подавленный монстр, пробуждая его хищническое нутро. Алекс закричал, не от физической боли рвущейся сквозь его тело плоти, но от собственных мыслей, находящих в его памяти самые сильные воспоминания, забытые насильно, выброшенные от страха. Алекс упал на колени, облепляемый тёплой розовой субстанцией, тяжело дыша, хватаясь свободной рукой за голову, пытаясь выдрать силой из себя то, что не должно быть в нём. Он ревел и бился о пол, чувствуя, как избивает костяшки кулака в кровь, чувствуя, как его поглощает нечто тугое и горячее, прорывающее его тело, высасывая кровь. Последнее, что он помнил – плеск воды и чей-то басовый крик. А затем он погрузился в тишину и тепло.
Так спокойно. Так приятно, как в утробе матери. Ребёнок, еще не познавший жестокости мира. Через какое-то время, он не знает, когда, ведь для него понятия минут и часов не существуют, он выйдет в мир, который сразу же встретит его неприветливым холодом и звонким ударом. Мир, который с самой первой встречи заставит тебя плакать. И так будет всегда.
Алекс не мог дышать, но ему это не было нужно – он чувствовал, как по его венам растекается нечто непривычное, но неотторгаемое организмом. Он почувствовал, как клетки его тела обновились, обволакиваясь вирусом. Он понимал, что сейчас, должно быть, все и решиться. Его поглотит тьма, вирус, его личность испарится, разум ослабеет. Но резкий инстинктивный вздох, холодный воздух, режущий легкие, заставил его распахнуть глаза и почувствовать слепящий свет. Он упал на пол, тяжело дыша, чувствуя боль от ран, сочащихся кровью.
Офицер смотрел на лежащего на полу Алекса, кашлявшего и сгибающегося от боли. Рукой он не давал солдатам подойти ближе, ощущая презрение, жмущееся комком внутри. Он не хотел даже приближаться к тому, кто был перед ним. В тишине, прерываемой тяжёлым размерным дыханием зараженного, раздался приглушенный смех, набирающий громкость и темп. Алекс смеялся, развернувшись на мокром полу тоннеля, раскинув руки, закрыв глаза и дёргаясь. Он смеялся, содрогаясь от боли, аккуратно поворачиваясь на бок, отталкиваясь дрожащими руками от пола, разворачиваясь в полный рост, пока с булькающим звуком не согнулся опять пополам, выпуская изо рта целый поток крови, с громким звуком разливающейся по полу. Алекс пошатнулся, но устоял на ногах. Глубоко вздохнув, он выпрямился и твёрдо посмотрел перед собой. Кросс смотрел в лицо этого человека, но не видел в нём более ничего живого. Половина его лица была чёрной, переливаясь красными прожилками, она дергалась в такт биению сердца заражённого.
- Ну вот и всё…
Кросс дёрнулся, рефлекторно, услышав рядом короткий стон. Обернувшись, он видел, как падают на колени двое его ребят, насквозь проткнутые двумя толстыми жгутами, сочащимися теперь их кровью. Он не был напуган, он видел подобное сотню раз и знал, что будет дальше. Обернувшись обратно, он лицом к лицу встретил того, в кого не верил до конца, до этой самой минуты. На лице Мерсера расплылась довольная улыбка, черная половина лица медленно затянулась кожей.
- Давно стоило это сделать! – Кросс зажал рукой запястье левой руки, раздался негромкий писк.
Алекс отшагнул назад, сгибаясь от боли, тихо рыча. Но потом, сквозь боль, рассмеявшись, он медленно выпрямился и взглянул в глаза шокированному офицеру. Его тело, становясь единой черной массой, медленно менялось, выворачиваясь наизнанку, меняя саму свою сущность. Он был единым вирусом, изменным и непоколебимым. С резким хлопком лопнули кабеля и высунулись наружу. Чёрной, переливающейся рукой Алекс схватился за них, оттягивая вперед, вырывая из собственной плоти, оседающей на них кусками. Выдрав их, он отбросил сверкающие нити в сторону и медленно, твердым шагом, подошёл к офицеру, отступавшему от него наугад в кромешную темноту, освещая тусклым светом фонарика меняющуюся темную фигуру, постепенно затягивающуюся бледной кожей, проясняющей на лице кровожадную улыбку. Одним широким шагом Зевс подступил вплотную к офицеру, обхватывая его горло рукой и отрывая от земли. Кросс вцепился одной рукой в запястье заражённого, а второй нащупал нож и всадил его в живот Зевса. Осклабившись, Зевс посмотрел на свой торс, выдрал лезвие из тела, сразу же восстановившегося после этого, отбросил его в сторону. Посмотрев в глаза своей жертве он прошептал:
- Мне даже интересно, искренне ли ты сражался за то, что в сущности является ложью?
Не дав ему ответить, Алекс отбросил офицера в сторону, до вмятины впечатывая его в стену тоннеля. От удара солдат потерял сознание, и его размякшее тело сползло вниз, на мокрый пол. Алекс осмотрел своего старого противника, решая, как с ним поступить. Наконец, решив не усложнять ничего, он вытянул руку в хлыст и с силой ударил по Кроссу, разрезая его тело напополам.
Артур Райт исполнял прямой приказ, ожидая с остальными где-то в середине тоннеля, каким бы сильным не было его подозрение. Он чувствовал напряжение, предчувствие плохого. Сжав в кармане холодный металлический круг, он обернулся и всмотрелся в темноту.
Для большинства людей трудно верить своим внутренним чувствам больше, чем таким банальным вещам, как зрение. Мало кто не побоится следовать такому зову сердца, как интуиция. Тем не менее сейчас дозорный упорно всматривался в кромешную тьму, пытаясь увидеть нечто, зная, что может увидеть. Наконец, он обреченно вздохнул, увидев именно то, чего так не хотел. Двое мужчин за его спиной развернулись и облегчённо выдохнули.
- Ну что, можно наконец отсюда сваливать? – позади Райта послышалось восторженное завывание и облегчённые смешки.
Из темноты вышел Алекс и улыбнулся:
- Да, я думаю, - ответил он, стирая грязь с лица, оставляя на нём красный след. Солдаты затихли, Райт напрягся,
- самое время все это закончить.
- Ах ты, ублюдок! – Райт не успел среагировать, как мимо него, с яростью сжимая автомат, дернулся мужчина.
Послышался смешок и хриплый вскрик. Хлыст с хрустом впился в тело, проламывая рёбра и хребет. Безжизненное тело упало с плеском в воду у ног Зевса. Мерсер аккуратно переступил через него, подходя вплотную ко второму из солдат.
- Вот всё и кончается, - он тихо проговорил это ему прямо в лицо, за что получил сильный удар автоматом в живот, сразу же локтём в спину, согнувшуюся пополам. Тренированный боец за две секунды уложил зараженного, тяжело дыша, дрожащими руками наводя автомат на его голову, готовясь выстрелить. Доли секунда требуется для нажатия спускового крючка, но даже её оказывается мало. Чёрный жгут, отрастающий от стены, впивается в ногу военного, отдёргивая его от земли и подвешивая в воздухе. Мерсер тихо поднимается, сбрасывая с себя мокрый мусор, его кожа переливается волной черного, убирая с лица грязь, проясняя хищный оскал. – Я же сказал, что всё кончено…
- Хватит! – Мерсер, не спеша, оборачивается, смотря на Райта. Военный стоит спокойно, не смотря на чёткую ауру страха, он не подаёт признаков волнения. Его руки опущены, он кидает автомат в сторону и ступает шаг к Зевсу.
- Оу-у, - Мягким басом Алекс тянет удивленную реплику, расплываясь в блаженной улыбке, смотря на мужчину, - и что сейчас будет? Нравоучения, попытки заговорить меня? Я вам не террорист, чтобы отпускать заложников по си…
Раздалась автоматная дробь. Пули с шумом пробивали спину Мерсера, покачнувшегося от ударной волны. Когда патроны закончились, после продолжительно пальбы, Мерсер спокойно взглянул в глаза Райту и шёпотом произнёс:
- И был ли смысл всего этого?
С громким плеском обмякшее тело упало на пол тоннеля, на последок издав хрустящий звук сломанных костей.
- И что теперь? Давай, я жду! – Райт расставил руки в стороны и выжидающе оглядел Мерсера. – Ты сам говоришь, что у этого нет смысла. Тогда зачем все эти жертвы?
- Жертвы?! – Мерсер повысил тон и подошёл на шаг ближе к Артуру, - Не вам говорить о жертвах! – он подумал и продолжил спокойно:
- Вы те, кто это создали, вы те, кто отстреливает население для профилактики и формирует его в группы для того, чтобы кто-то жил, а кто-то, кому повезёт меньше – пошёл на корм лабораторным крысам, вместо которых у вас ручные охотники! – Он посмотрел на спокойного на лицо Райта и продолжил, - Вы пользуетесь этим, не нужно лгать. Не вы конкретно, но ваши верхушки, разве вам самим не понятно?
Раздался писк. Алекс помолчал и наклонил голову в бок, иронично улыбаясь, заглядывая в уставшие глаза. Металлическое кольцо упало в воду с лязгом.
- Вы марионетки для создания большего хаоса, чем есть сейчас. Если цель этой войны – мир, должны пасть две из трёх сторон.
- И ты одна из них! – в руке солдата блеснул нож, - Я верил, я думал, есть хоть какой-то шанс сделать это проще, но почему, почему тебе вечно нужно всё усложнять?
- Потому что я не тот, кто станет присоединяться к таким сволочам, как вы, только из-за запертой дверцы хрупкой клетки подопытного кролика, - он подошёл вплотную и, схватившись за руку военного, насадился торсом на лезвие. Мерсер почувствовал, как капает его собственная кровь, а вирус пытается вытолкнуть глубоко посаженный предмет. Рука Райта онемела и задрожала, он пустым взглядом смотрел в лицо, находящееся совсем близко.
- Зачем..?
- Главный минус любой войны заключается в том, что обе стороны остаются при своём даже если обе будут в итоге лишь царапаться, еле находясь на плаву.
Мерсер вынул нож и отбросил в сторону, чувствуя, как зарастает рана.
- Ты мог бы стать тем, кем быть заслушиваешь, - он отпустил руки военного и отшагнул от него в сторону, давая тому отдышаться, - я мог бы дать тебе шанс. Но это возможно, только если ты сам мотивируешь себя, иначе – смерть. – Он оглядел военного, все еще тяжело дышащего в ужасе. Алекс вдохнул аромат страха, но почувствовал в нём горький привкус боли. – Теперь я понял, всё понял. Эту войну не осилить одному, даже мне. Мне нужны такие, как ты. Вместе, - он вскинул руки в стороны, радуясь собственным мыслям. Такой эйфории и лёгкости Мерсер не испытывал давно, - мы бы смогли всё изменить!
Алекс посмотрел на Райта и увидел в его глазах ещё более сочную эмоцию – ненависть. Он вдохнул полной грудью холодный воздух, наслаждаясь лёгким головокружением. Резко падая на колени, Алекс не почувствовал ничего. Удар, еще один. Сильная боль резала его голову изнутри, вызывая тихие стоны сквозь зубы. Алекс чувствовал её, но не мог сделать ничего. Он вцепился в волосы, оттягивая их, норовясь вырвать их комками, но потом уставился в собственные ладони, холодные прикосновения которых так отчётливо чувствовал на себе, но притом лежащие в воде на полу. Он чувствовал, как движется, но не читал в голове ни одной мысли, ни одного приказа собственному телу. Холод, темнота, отрывки чего-то далёкого: запахов, чьего-то голоса, какого-то шума. А потом тепло, растекающееся по руке, тепло, каплями спадающее с нее. Он видел пятна, очертания, формирующие образы. Видел, как светлое пятно на тёмном фоне стен приобретает черты знакомого лица. Искажённого болью. Он видит, как тяжёлое тело падает, видит, как испещрённое морщинами лицо наполовину утопает в воде, как в раскрытый в немом крике рот затекает вода, окрашиваясь в алый. Он слышит, как падает с резким для уха звуком одна капля за другой. Алекс отступает назад, теряя равновесие, припадает к стене и видит, как собственные руки, словно по собственному желанию, как живые сущности, чернотой стирают остатки глубокого красного.
***
Лёгкий ветерок проходит по мягкой коже, оставляя на ней ощущения от своих прикосновений. Она закрывает ноутбук и тихим, трясущимся голосом обращается в пустоту:
- Я вижу, ты встал на тот путь, на который захотел.
Дана поднялась со стула, оборачиваясь к окну, встречая взгляд, казалось бы, родных, но теперь таких чужих глаз. Словно два факела, темноту ночной комнаты прорезали два ослепительно ярких красных глаза.
- Пора уходить, идём, - он направился к открытому окну, выходящему на улицу теперь такого тихого мегаполиса.
- Нет.
Алекс обернулся, с непониманием глядя на тёмную фигуру. Его собственная сестра сделала то, чего он боялся услышать от нее, от единственного человека, на которого он мог положиться. Но сейчас это было не то. Он не испытывал страха, растерянности. Только непонимание с ноткой недовольства.
- Что? Дана, сейчас не время, идём.
- Я не иду, - она говорила тихо, не поднимая на него глаз. Алекс подошёл к неё вплотную, Дана отвернула голову чуть в сторону, не желая встречаться с ним взглядом.
- Я никогда и подумать не мог, что ты сможешь остаться здесь, - он говорил спокойно, но Дана чувствовала в его словах нечто новое, то, чего она никогда не могла услышать от него. От человека, который был для нее опорой. От человека, ради которого она могла пойти на всё.
- Я не пойду с тобой! – она решительно посмотрела ему в лицо, находящееся всего в метре от нее, - Алекс…
- Я понял, ты тоже… Как вы не можете понять?!
- Как
ты не можешь понять… - она говорила тихо, но Алекс слышал каждое её слово, выхватывая её голос из давящей тишины, - ты не тот человек, которого я знала. Не тот Алекс, игравший со мной в детстве и помогавший мне. Ты… - её голос подвёл её, - ты стал другим…
- Войны меняют людей! – он злился, норовясь схватить её за руку и просто потащить за собой, но остановился, не смея коснуться её. Глядя в такие тёплые карие глаза, он не решился сказать ничего более, опуская лицо, не осиливая теперь в них смотреть. Он тихо развернулся и направился к окну. Проходя он бросил взгляд на собственное отражение на стекле. Два горящих глаза в темноте, а затем его поглотил холодный ночной воздух.
***
Тишина эвакуированной части города изредка нарушалась птичьими криками. Черные вороны с азартом слетались над холодными телами, выклёвывая остывшую плоть. Где-то в соседнем районе слышался еле различимый на ветру шум автомобилей. Один из воронов, прыгающими движениями подскочивший в груде камней, сочившихся металлическим ароматом крови, оторвался от лакомого куска, встрепенувшись. Рефлекторно, почуяв приближение, он взмыл в воздух, протяжно завывая свои грубые напевы. Остальные вороны слушали, не отрываясь от трапезы: тяжёлое дыхание и томные шаги. Шорох.
-… Зевс сбежал, команда потеряна. Это офицер Роберт Кросс, пришлите за мной вертолёт, отбой…
