Девять кругов ада

«За стенкой в тишине один и тот же крик, И в сотый раз по кругу кому-то повторяют: Дыши... Дыши... Дыши... Дыши...» (Lumen)

Драко Гарри нашел меня вечером в одном из коридоров замка. Он не поздоровался, никак не обозначил свое присутствие рядом. Просто накинул на меня свою мантию-невидимку и уткнулся сзади носом в шею, стискивая в объятьях. Я слегка напрягся. Ну не могу я так быстро привыкнуть к тому, что меня обхватывает руками парень за живот. Поттер ждал, не спешил с действиями. Стоял, тяжело дыша, и ничего не говорил. После нашего откровенного разговора на балконе Астрономической башни прошла неделя. Мы встречались с ним почти каждый день на ночь глядя. Шли гулять по окраине Запретного леса, сидели на коряге, засыпанной снегом, и говорили, говорили, говорили. Иногда он протягивал руку, вынимая ее из толстых шерстяных перчаток, и проводил теплыми пальцами по моей скуле вниз, к подбородку. Он смотрел на мое лицо, прослеживая движения своей руки. Я жмурился, прикрывая глаза, терялся в ощущениях. Привыкал к ним, приноравливался. Это было ново для меня. Осторожные, ласковые, не требующие ответной реакции, чуточку изучающие. Иногда пальцы спускались к шее, начинали дрожать и замирали, дойдя до ключицы. Я открывал глаза и смотрел в зеленые глаза напротив. Нам не надо было слов. Они были бы лишними. Мы только учились жить с тем чувством, что поселилось в нас. Мы уже не пугались его. Мы рождались заново, мы начинали нашу дружбу сначала. Поттер потерся носом о мою шею и нехотя разъединил руки. — Ты ещё долго? — его голос был тихим и немного грустным. — Да, в принципе, я уже свободен... Как ты нашел меня? — я повернулся к нему лицом. Он ухмыльнулся, поправляя мантию на голове. — У меня есть свои секреты... А как же Паркинсон? Она справится без тебя? — Да мне всё равно, если честно. Она сама навязалась сегодня. Ныла, что совсем скучно в гостиной одной. Хотя Булстроуд звала ее прогуляться. — Просто она хочет быть с тобой... — он нахмурился. — Поттер, ты чего? — я выгнул бровь. — Да ничего... Пошли тогда? Он развернулся и направился к лестницам. Не могу понять, что с ним произошло. Почему он так отреагировал, когда речь зашла о Панси? Он расстроился, что она всё время крутится рядом со мной? Значит ли это, что он... Мерлин, он ревнует! — Поттер, — я потянул его за рукав, разворачивая к себе лицом. — Ты ревнуешь? — Нет, — он отвел глаза. — Гарри... — я подцепил пальцами его подбородок, поднимая вверх. Он по-прежнему не смотрел на меня, но голову поднял. Я приблизился почти вплотную и поймал взгляд. Поттер застыл. Вместе с ним замер и я в сантиметрах от его лица. Я видел складочки возле губ оттого, что он их плотно сжимал, я видел каждую ресничку по отдельности. Я замечал разливающийся румянец на его щеках, и мне было безумно приятно от мысли, что я являюсь его причиной. Это он, Поттер, стоит почти вплотную ко мне и дрожит от моего прикосновения. Это он, такой теплый, уже такой близкий ждет, что же будет дальше, отчаянно надеясь на продолжение и безумно стесняясь этого так же, как и я сам. Я легонько дотронулся губами до его губ. Просто потому, что мне этого хотелось. Только оттого, что желал, чтобы он чуть расслабился, чтобы ответил мне на прикосновение. Чтобы я ощутил упругость его тонкой кожи под кончиком своего языка. Я почувствовал его руки у себя на талии. Он нервно вцепился в пояс моих брюк, слегка обмяк, удерживая равновесие только за счет меня. Ему нравилось. Я понял это по тому, как участились его сердцебиение и дыхание, как затрепетали веки, прикрываясь. И мне нравилось его целовать, ощущать теплые, влажные прикосновения. Голову кружило, коленки подгибались. Это что-то нереальное, что-то за пределами моего понимания. Мы стояли посреди коридора и целовались. Как двое влюбленных хаффлпаффцев, право. Но я даже не допускал мысли, что это как-то... неправильно, по-девчоночьи сопливо. Я просто хотел этого, я хотел его видеть, слышать, обнимать, чувствовать его ответ на свои действия. Я хотел этого! А Малфои всегда получают то, что хотят. Гарри отстранился и посмотрел на меня мутными темно-зелеными глазами, потом стремительно покраснел и потупил взор. — Ты чего? — я спросил и обнял его одной рукой за талию, второй придерживая мантию над нашими головами. — Ничего... — он попытался отстраниться. — Эй, Поттер, ты чего от меня убегаешь? Я отпустил ткань и схватил его второй рукой. В бедро уперлось что-то твердое... Вот черт! Это что, он... на меня? Полагалось бы, конечно, испугаться. Но я понял, что мне этот факт безумно льстил. Я произвожу такой эффект? Или это только из-за гормонов? Последняя мысль не радовала. Я хотел большего, не только физического желания в ответ. А чего? Чувств? А есть ли они у него? Гарри тем временем перестал, наконец, сопротивляться и застыл истуканчиком вполоборота. Я посмотрел на его красные щеки и виноватый взгляд и чуть не рассмеялся. Он держался руками за мои плечи. Его лицо было рядом, а кожа казалась мягкой и гладкой. Я не выдержал и потерся об нее носом. Поттер дрогнул, а я ощутил толчок на бедре. Хм... Интересно. А если ещё разок? Новое прикосновение — новое движение его эрекции. Мне нравится над ним издеваться. Я почти хихичу. Уже в наглую трусь носом о его шею, иногда проезжаясь губами вдоль сонной артерии. Поттер дрожит, а я понимаю, что сам начинаю заводиться. Тяжелеет внизу живота, становится горячо, а руки сами стремятся подлезть под толстый шерстяной свитер и дотронуться до обнаженной кожи. М-м-м... Как вкусно от него пахнет. Яблоками и мятой. Пальцы касаются теплой спины, движутся вверх по позвонкам. Поттер выгибается грудью ко мне и что-то бессвязно мычит мне на ухо. — По-отер, ты чего бормочешь? — Мх... — Что-что? — Мы не должны... здесь... — Что здесь? — я прикусываю зубами кончик его мочки, и он почти стонет. О, Мерлин, как это приятно! Я понятия не имею что нужно делать и как. Я где-то читал, в каких то мемуарах давным-давно, что девушкам нравится, когда целуют их ушки. Но кто же мог подумать, что Гарри это тоже понравится. И главное — что мне самому захочется проделывать такое с ним. — Драко... — он пытается говорить, с хрипом. — Мы стоим в коридоре... Если кто... Он не успевает закончить мысль, потому что, когда до меня доходит смысл его слов, я почти отскакиваю от него. Гарри на миг теряет равновесие, распахивая глаза, и пытается удержаться, вцепившись в ремень моих брюк. Его пальцы так близко от... Нет, не думать! Не сейчас! Иначе, голову сорвет окончательно. Мантия соскальзывает с наших макушек и с тихим шелестом оседает на пол. Поттер передо мной, растрепанный с блестящими, абсолютно сумасшедшими глазами, щеки горят, рубашка торчит из-под свитера... Мда... Я, мне кажется, сейчас должен выглядеть не лучше. Хотя, с формой у меня дела обстоят гораздо презентабельнее. Гарри несмело улыбается, подхватывает мантию и, вцепившись в моё запястье, тащит куда-то по коридору. Я нервно оглядываюсь по сторонам. — Куда мы? — Ну не в коридоре же оставаться, — я слышу в его голосе смех. — А мы... гулять? — Ну, можно, — он резко тормозит и разворачивается ко мне. — А ты что, занят сегодня? Мне как-то не пришло это в голову. — Вообще-то, я хотел почитать вечером... — перед глазами сразу встал Исчезательный шкаф и пять книг по магическим предметам, которые я смог найти в Малфой-Мэноре на каникулах. — А в следующий раз никак?— Поттер хмурится, а я на миг задумываюсь. Так не хочется уходить от него сейчас... — Мне надо кое-что найти в книгах... Только я не уверен, что это получится... — В библиотеке? — Не-а. Там нет нужного мне. Я привез книги из дома, но, похоже, там тоже мало полезного... Гарри задумался, потом резко дернул меня за рукав. — Пошли. — Куда?.. Куда ты меня на этот раз тащишь? — Я знаю место... Вообще-то, ты тоже его знаешь, но... Может, поможет. — Что?.. Мы, наконец, добежали до конечной точки и затормозили возле стены в Выручай-комнату. Поттер принялся ходить влево-вправо до тех пор, пока не образовался проход. Он толкнул массивные кованые двери и вошел. Я вслед за ним. В комнате рядами стояли стеллажи книг, как в огромной библиотеке. Пара кресел, небольшой диванчик, маленький круглый столик и, о Мерлин, маггловский светильник. Мда, ну и запросы у Поттера. Гриффиндорец стоял и с торжествующим видом осматривал дело рук своих... Ну, или комнаты... — Однажды, она предложила нам книги по Защите... Может, и тебе поможет... Да, знал бы он, для каких целей мне это надо. Интересно, он после этого предложил бы мне свою помощь? Я не задумывался над тем, рассказать ли Гарри о задании Лорда. Мы как-то автоматически, на интуитивном уровне, избегали этих тем. Дамблдору я открылся по нескольким причинам. Ища выгоду для себя и защиту для матери в обмен на информацию. Сейчас мне впервые захотелось, чтобы Поттер тоже знал о том, что мне необходимо сделать и кем я стану для общественности, если это получится осуществить. Мне хотелось поддержки от него? Или подтверждения того, что он не отвернется от меня, что будет всё равно рядом, чувствовать ко мне тоже, что и раньше? Опять поднялся вопрос — а чувствует ли он вообще ко мне нечто большее, чем просто желание на физиологическом уровне. Привлекаю ли я его? В сексуальном плане, как выяснилось несколько минут назад, вполне привлекаю. Удивительно. Не подумал бы никогда, что наш избранный золотой мальчик предпочитает парней... Стоп, а я? Я тогда получается тоже... Как-то мне сие не приходило в голову с этой точки зрения... Поттер тем временем поплелся куда-то вглубь комнаты, выудил из высоченного шкафа книгу в бордовом переплете и, вернувшись, плюхнулся на ковер, сев по-турецки. Я хмыкнул и пошел на поиски нужной литературы. На удивление мне попалось несколько довольно интересных изданий. Применил магический поиск по ключевым словам, и на стол прилетело с десяток книг. Ещё штук сорок высились пирамидкой чуть дальше. Там была более общая информация по моему запросу. Время летело незаметно. Я чувствовал себя совершенно по-домашнему и очень уютно, читая древние фолианты и изредка посматривая на гриффиндорца. Он стянул с себя свитер и расстегнул три пуговицы рубашки,вытянулся на животе, листая Историю квиддича. Иногда, забываясь, он залезал пальцами в волосы, превращая их в безобразнейшее воронье гнездо, закусывал нижнюю губу. Рубашка задиралась вверх, открывая мне вид на полоску светлой кожи на пояснице. Я смотрел на нее, любуясь персиковым отливом и думая, как было бы, наверное, здорово провести по ней пальцами, вызывая рой мурашек. Поттер бы повернулся ко мне, посмотрел темнеющими зелеными глазами, улыбнулся и, возможно, поцеловал. Но я медлил, не решаясь сдвинуться с места. Я боялся сделать первый шаг... Поцелуи — это одно. А вот так, открыто притрагиваться к нему, к спине, вынуждая на ответное действие... Я всё ещё опасался, что мои чувства односторонние. Чувства?.. Значит, они есть на самом деле? Да, наверное, есть... Я задумался и не заметил, как гриффиндорец сел на подлокотник моего кресла. — Драко... — шепот в ухо, и я повернулся к нему, встречаясь с его взглядом. — Знаешь, мне очень нравится сидеть в этой комнате... Гарри потянулся ко мне, невесомо целуя, дотрагиваясь пальцами до щеки. Я растворялся в прикосновениях, в запахах, ощущая каждой клеточкой тела его тепло и горячее, частое дыхание на коже. Постепенно он осмелел и пересел мне на колени, обхватывая ногами мои бедра, прижимаясь своей грудью к моей. Его пальцы перебирали волосы у основания шеи, его губы были мягкими и влажноватыми, его ресницы трепетали возле щек. Я не хотел думать о причинах его действий. Пусть даже в них не было и сотой доли того, что ощущаю я... Пусть. Я хотел всего этого сам. То, что он в моих руках, что я целую его. Что он мне отвечает. А остальное — потом, только не сейчас, только не здесь... ** Гарри подкараулил меня после урока Нумерологии. И буквально потащил за собой, вцепившись в запястье. Грязнокровка Грейнджер, шедшая рядом, даже остановилась и открыла рот от удивления. Вид был у нее ужасно глупый. А этот сумасшедший с черными спутанными волосами, не замечая никого и ничего, несся вперед со скоростью гоночной метлы. — Гарри, остановись. Куда мы бежим? — Погоди, Драко... — Ты чего творишь? Нас же видели! — Там только Герм была. А она не из болтливых. — Ты ей доверяешь? Он резко затормозил, завернув за угол коридора, и я налетел на него, больно стукнувшись коленкой об его ноги. — Хоть я и не особо сейчас... в ладах с ней, но она не дура. Я ей всё равно верю. — Хорошо. Я понял, — я огляделся. — А где мы? Поттер ухмыльнулся и слегка оттолкнул меня от себя к стене, вытащил мантию-невидимку, накинул на нас. Мы стояли в тупичке шестого этажа за двумя статуями рыцарей, да ещё и скрытые магической накидкой. Что он задумал? — Гарри?.. — Чшш... Я... — он замялся и покраснел. Сквозь ткань лишь чуть-чуть проникал дневной свет. Его лицо близко, я чувствовал горячее дыхание на подбородке. Зеленые глаза блестели и, кажется, были немного темнее обычного. Он поднял руку и дотронулся подушечками до моей щеки. Меня словно тряхнуло стихийкой, и глаза сами собой закрылись. Я слышал его тихий выдох сквозь сжатые зубы. Он провел ладошкой от подбородка вверх к виску, залез в волосы, пропустил сквозь пальцы, снова опустился вниз, двигаясь по лбу, носу, контуру губ, к шее, останавливаясь там, где начинается ворот рубашки. Я даже не заметил, что уже вцепился пальцами в его мантию и пытаюсь сохранить здравый рассудок. — Я... — его голос горячим дыханием обжег ухо. — Я соскучился... Мурашки побежали по телу от шеи к плечам, к животу, туда, где я чувствовал его руки на себе. Движения мягкие, почти не надавливая, сквозь слои одежды, едва заметные. Но очень яркие и эмоционально сильные в моем мозгу. Я ощущаю осторожное прикосновение чего-то влажного к моей шее. Мерлин, он целует. Это он целует меня! Гарри и впрямь вжался носом где-то под ухом. Его приоткрытые губы движутся вниз, к основанию шеи, поднимаются наверх по подбородку, к губам. След его дыхания на моей коже. Он просто прикасается. А у меня сбивается дыхание. Я не могу сосредоточиться. Надо хоть как-то прийти в себя. Вдох—выдох—вдох-выдох. Дыши, Драко, дыши, дыши. Стук сердца такой громкий, что, кажется, его слышно на весь коридор. Гарри вжимается в мое тело. Он горячий. Я чувствую его. Откидываю голову назад, подставляя шею, открываясь для прикосновений. Поттер рычит, тихо, сквозь сомкнутые губы, а мое тело дрожит в его руках. Он целует, целует, целует, гладит руками, сжимает пальцами, прикусывает зубами и дышит, горячо. Мне жарко. Низ живота скручивает приятная тяжесть. Я не выдерживаю и подаюсь вперед, прижимаясь к нему бедрами. Он чувствует, замирает на миг и начинает покрывать лицо-шею-грудь поцелуями-укусами ещё сильнее, яростнее. Теснее ко мне, просовывая колено между моих бедер. Меня ведет, нещадно кружит голову, и я словно уплываю. В паху тянет. Я пытаюсь встать как можно ближе к Гарри. Какое, к черту, стеснение?! Его уже нет и в помине. Главное, ощутить его, почувствовать, чтобы он продолжал целовать, как сейчас, гладить бока, спускаясь к бедрам. Его пальцы — сквозь ткань брюк. Нерешительно, осторожно. Он чуть отстраняется и прижимает ладонь к своему паху, трет. Он тоже возбужден. Я вижу это, когда опускаю голову вниз, упираясь лбом ему в грудь. Я тоже не могу терпеть и тянусь к своему паху, запускаю руку под ремень, под белье и обхватываю пенис пальцами, надавливаю, опуская тонкую кожицу с головки. Из горла вырывается вздох. Я поднимаю глаза и утыкаюсь взглядом в Гарри. Он смотрит на меня, вцепившись одной рукой в мое плечо, второй трет свой член. Его рот приоткрыт. Он дышит часто, не глубоко, урывками. Мантия ходит по полу в такт его движениям. Я провожу сильнее рукой по стволу, и так хочется закрыть глаза, растворяясь в ощущениях от прикосновения руки, но я продолжаю смотреть в зеленые глаза перед собой. Потому что ещё сильнее мне хочется увидеть его эмоции, когда он сорвется с пика наслаждения, когда приблизится к концовке. Поттер почти всхлипывает и упирается лбом в мой лоб, закатывая глаза. Дрожит. Он делает рывок рукой раз, второй, глаза закрываются, и он оседает на меня, опуская голову на мое плечо. Я почти догнал его. Меня хватило ненамного дольше. Пальца становятся влажными и немного липкими, а по телу разлилась лава. Дыхание постепенно выровнялось, приходя в норму. Поттер чуть отстранился и виновато посмотрел на меня. — Гарри, и что это было? — я улыбнулся. — Я соскучился... — он улыбнулся мне в ответ. — А вообще... — он достал палочку, шепча Очищающее. — Я подумал, что неплохо бы предложить тебе прогуляться сегодня, адреналин половить, а получилось... Ну, как-то так... Смущенно смотрит на меня, проводит пальцами по моей щеке. Я поправляю ремень на брюках. — Ты красивый, — продолжает он. — Я тебя увидел и... Не знаю, что нашло. Извини... — Ой, замолчи, Поттер, — я закрываю ему рот рукой и ощущаю поцелуй на внутренней стороне. — Не порть. Всё было... хорошо. — Правда? — он отодвигает руку, держа её, не отпуская, улыбается. — Да. Целуешься ты хорошо. Он кивает и кладет голову мне на плечо. — Мы пойдем гулять? — Сегодня? — Почему нет? — Давай. — В восемь за воротами? — Да, Гарри, в восемь. — Я буду ждать. Шепот в ухо и легкое касание губами шеи. Он подхватывает мантию и исчезает за поворотом коридора. Я стою, опершись головой о стену. Холодные камни приводят мысли в порядок. Я не хочу пугаться и задумываться над тем, что произошло и почему это случилось. Я уже отдался на волю случая, отпустив себя ещё там, на крыше, в феврале. Я решил следовать зову своего сердца, потакая своим желаниям. Пусть всё будет так, как идет. Я буду плыть по течению и наслаждаться моментом. Тем более, мне это нравится. Мне это чертовски нравится! ** Гарри Я боюсь, что сделаю что-то неверно, как-то не так. Мне кажется, я плыву на байдарке по бешеному течению бурной реки. Меня несет. Мне хочется затормозить. Я думаю, что слишком спешу в развитие наших отношений с Драко. То, что я позволил себе пару дней назад в тупичке коридора, было... шокирующем... Для меня. А для него? Я не знаю, что нашло на меня тогда. Я словно потерял голову. Он был так близко, рядом, я чувствовал его тепло даже сквозь ткани мантии, рубашки и... брюк. Боже, я дотрагивался до него там... Так необычно и непривычно чувствовать под пальцами чужое возбуждение. Я гладил его по бокам, и моя рука сама спустилась вниз, к ремню, а потом ещё дальше. Я даже не понял, поначалу, что это. А потом... А потом я испугался и отдернул руку. Но мое желание и возбуждение на тот момент были уже настоль сильны, что я не мог хотя бы на миллиметр отодвинуться от него, оторваться, отвлечься. Перед глазами плясали белые пятна, и наши действия казались какими-то запрещенными, а ощущения острыми. Адреналин бурлил в крови от опасности и необычности нашего поведения. Словно по краю пропасти, словно по лезвию ножа... Я так боялся, что Драко испугается моего порыва, что его оттолкнут мои поспешные и неумелые, неуклюжие действия. Что он подумал, когда я, как какой-то сумасшедший маньяк, накинулся на него, начал лапать и приставать прямо в коридоре? От этих мыслей краснеют щёки и алеют уши. Я кошусь в сторону дивана, на котором сидит сейчас слизеринец и читает какую-то супер древнюю книгу. Он так увлечен, что, слава Богу, не видит моих мимолетных взглядов в свою сторону, не замечает моего нервного состояния. Я могу выдохнуть и снова уткнуться в Историю квиддича, валяющуюся на ковре возле меня. Пятьдесят шестая страница открыта уже в течение часа и, уверен, это не измениться ещё какое-то время. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме Драко. Только он в моих мыслях, только о нем я хочу сейчас думать. Почему он так легко и спокойно отреагировал на мои действия в коридоре? Он не казался напуганным, злым или просто раздраженным. Ему... понравилось? Мне не показалось, да. Только как объяснить то, что он... отвечает мне? У него взаимное чувство? Или он так легко принял, потому что для него это лишь... физическое влечение?.. Как же хреново от таких мыслей... Он же, наверное, более опытный в таких вопросах, у него, скорее всего, было нечто подобное ни раз и не два с кем-нибудь... Блин, ещё хуже. Внутри, как будто завязывается колючий клубок, царапается, кусается. И мне самому хочется зарычать от досады... Я опускаю голову в толстый ворс ковра, закрывая руками уши. Вот дурак! На что ты надеешься? Это же просто ответная реакция на возбуждение. Я не могу понравиться ему, как... м-м-м, парень. Кто я? Что я? Худюще-тощий, с вечно всклокоченными волосами, в ужасающей одежде не по размеру. Может, он со мной только потому, что ему так не скучно? Тогда почему же он отвечает на мои поцелуи, обнимает меня, гладит по волосам? Но в тоже время сам не начинает активных действий. Я сам их предпринимаю. Может, если я сделаю что-то более... романтическое, он обратит на меня внимание не только, как на объект... кхм, вожделения... Ну и словечко... А что, правда. Мы как-то от ссор после дня Валентина перешли сразу к поцелуям и обжиманиям. Никаких тебе первых свиданий и долгожданных походов вдвоем, и, может быть, даже за ручку, в Хогсмид, милых безделушек-подарков и каких-то знаков внимания, обязательных в первые дни начала отношений. С другой стороны, он же не девчонка, чтобы я ему цветы дарил и открытки сочинял. А интересно, мальчики любят, когда им дарят цветы? Как бы я отреагировал? А как бы Драко? Ему понравилось бы? Он бы понял? Нет, наверное, это не то... Да и за ручку... да и даже просто рядом, вдвоем нам не судьба прогуляться в общественном месте. Нас не должны видеть... Но я же могу пригласить его на прогулку? Типа тех, что мы устраиваем по вечерам и ночам? Просто нужно показать ему при этом, что он мне... симпатичен, и что я на самом деле испытываю к нему... что-то... Что-то похожее, наверное, на влюбленность... Мерлин, как мне страшно. Я боюсь, что он оттолкнет меня. Но и быть в подвешенном состоянии я тоже не готов. Надоела уже эта неопределенность за последние два месяца. Пусть уж лучше сейчас пошлет, и мне сразу станет всё понятно. А если нет... То я буду самым счастливым человеком в этой школе! ** Драко — Слушай, только ты не бей меня. Я хотел спросить... пригласить... Эм... Короче, я хотел устроить нам... — я выгнул бровь. — Не как у девчонок там... — он замялся. — Поттер, расслабься и скажи, наконец, что хотел. Он поднял на меня испуганные глаза. — В общем, Малфой, я приглашаю тебя на свидание. Я встал с мягкого дивана, который нам услужливо предложила Выручай-комната в этот раз, отложил книгу. Подошел к гриффиндорцу, навис над ним. На меня смотрели широко распахнутые зеленые глаза. — А теперь слушай меня, Потти. Как «Малфой» я готов сейчас вынуть палочку и заавадить тебя собственноручно. Но... — я подцепил пальцами его подбородок и придвинул ближе свое лицо к нему. — Но как «Драко» я вполне готов согласиться. Я улыбнулся и увидел, как страх потихоньку исчезает из его глаз. Гарри покачал головой из стороны в сторону, о чем-то на миг задумался и подался вперед, прижимаясь своими губами к моим. Его губы были сладкими и с клубничным вкусом. ** Я возвращался с нашего свидания. Как странно это звучит. Как-то по девчоночьи. Но от этого совсем не меняется смысл и все ощущения, связанные с этим. Ох, и как же такое взбрело в голову этому взбалмошному гриффиндорцу? Пригласить меня... Слава Мерлину, он не додумался подарить мне какой-нибудь засушенный букет. С него бы стало. Иначе огреб бы им точно по своей лохматой башке! Странное ощущение, когда гуляешь с ним. Вроде, ничего не изменилось с тех пор, как мы в последний раз совершали вылазки за территорию замка. Однако теперь я чувствовал себя по-другому. И дело не только в том, какие Поттер бросал на меня взгляды из-под отросшей черной челки, и не в том, как якобы ненарочно его рука касалась моей при ходьбе... Изменилось мое отношение к нему. Изменилось его отношение ко мне... Он потащил меня в Визжащую хижину. Каким-то образом умудрился наложить согревающие чары на помещение, раздобыл где-то свечи и принес полное блюдо фруктов и ягод. Это зимой-то! На старом, разваливающемся столике приютился пузатый чайничек в ужасающий бледно-розовый цветочек и две чашки той же расцветки. Не иначе как это ушастое создание Добби постарался. Мы пили с ним вкусный ароматный чай, выбегали на улицу играть последним в этом году снегом. Наши радостные вопли в темноте разносило эхо по всей округе, пугая уже спящих птиц и животных в лесу. Мы сидели на подоконнике, завернувшись в теплые шерстяные мантии, и во весь голос выли, потом смеялись и снова выли, поддерживая зловещий имидж этого места. Нам было легко и просто вдвоем. Это было похоже на наши такие частые совместные походы вечерами в прошлые месяцы. Вернулись в замок только часам к двум ночи. Поттер довел меня под мантией до последнего поворота перед моей гостиной, быстро чмокнул на прощанье в щеку и исчез из поля зрения, став невидимым. Я постоял немного, облокотившись лопатками о стену и улыбаясь как дурак, оттолкнулся и поплелся в сторону прохода. Завернув за угол, я совсем не ожидал наткнуться на то, что предстало перед моими глазами... Четверо амбалов со старшего курса методично кого-то избивали ногами. С пола доносились невнятные ругательства вперемешку со всхлипами и стонами. — Будешь знать... в следующий раз. Будешь... отдавать вовремя! Я осторожно вынул палочку из внутреннего кармана и направил в сторону парней. — Эй! Трое резко повернулись ко мне, один встал вполоборота, направив свою палочку на лежащего внизу ученика. Я перевел взгляд вниз и с ужасом понял, что на полу, скрючившись в три погибели, лежит Блейз Забини. Слизеринец никогда не был мне лучшим другом, возможно только потому, что при моем происхождении и положении в обществе, мне не полагалось иметь близких людей. За исключением, возможно, отца и матери. Но с отцом у нас были исключительно... деловые отношения. Он был примером для подражания, тем, на кого я мог положиться, у кого мог искать поддержки, не моральной, конечно же, но совета при обучении управлению бизнесом, при будущих переговорах. Он готовил меня к триумфальному выходу в свет. Кто же знал, что этот красноглазый ублюдок захочет возродиться... Единственным островком нежности, любви и заботы была мама... Мама, как я по ней скучаю... Блейз же был, пожалуй, очень хорошим знакомым. Мы не сближались с ним настолько, чтобы делить секреты, но и не были врагами. Я знал точно, что если что — он не откажет мне в помощи. И сейчася тоже не мог пройти мимо... — Чего тебе надо, Малфой? — здоровый парень с темными волосам — Спайкон — сложил руки на груди. — Иди, куда шел. — И что это мы тут делаем? — я решил для начала придерживаться неагрессивного поведения — к нему можно будет прибегнуть в любое время. — Кажется, отбой был давно... — А ты-то сам чего здесь забыл в такой час? — Спайкон, прищурившись, склонил голову на бок. — А это уже не твое дело. Я староста и могу ходить, где хочу и когда захочу. В отличие от вас, господа... — я обвел взглядом всю честную компанию, нацепив на лицо самую злобную маску из своего арсенала. — Так что советую вам взять свои задницы в руки и валить подобру поздорову, пока я не снял с вас баллы, — я поковырял кончиком палочки ноготь, задумавшись. — Да и декан, не думаю, что будет счастлив, узнав, чем вы вчетвером по ночам занимаетесь... — я перевел взгляд на Блейза. — С сокурсником... — Ты не сделаешь этого, Малфой! — слизеринец почти рычал на меня. Двое других встали у него по бокам в боевую стойку, палочки в руках. — Не боишься за свою шкурку? — А должен? — я поднял бровь. — Я думаю, у тебя всё же имеются мозги. Ты же слизеринец. Вот и подумай — стоит ли тебе делать то, что ты хочешь... Спайкон задумался, перевел взгляд на Забини, скулящего на полу, кивнул и подошел ко мне. — Ни слова, Малфой. Иначе я превращусь в тупого гриффиндорца. — Ты мне угрожаешь? — Нет, что ты. Ставлю перед фактом. Он кивнул дружкам, и те направились к дверям в гостиную, кинув Блейзу его палочку. Спайкой наклонился над лежащим парнем и выдохнул: — Это было последнее предупреждение, ублюдок. Ты знаешь, что происходит с теми, кто не выполняет условия. Он легонько пнул вбок слизеринца мыском ботинка и исчез в проходе. Я подскочил к Блейзу, помогая встать. — Тебе нужно в Больничное крыло. — Не надо, Драко... Говорил он с трудом. Губы распухли и кровоточили, глаз заплыл, а руки покрылись царапинами и наливающимися синяками. Рваная мантия болталась клочьями возле ног. — Нет, Блейз. Тебе придется пойти туда. Я не смогу вылечить всё... это. А мадам Помфри справится. Он помотал головой, собираясь с мыслями, в итоге кивнул и зацепился рукой за мое плечо, пытаясь подняться. Я потащил его в медкрыло. — Чем ты им насолил? — А какое тебе дело? — он напрягся. — Мне не все равно, когда избивают... человека... — Да ладно, Малфой. С каких это пор ты такой человечный? Что-то не замечал за тобой раньше любви к ближнему своему... А уж к чужому тем более. — Я бы не сказал, что ты чужой... — Но и не друг... — Блейз остановился и посмотрел на меня. — Что с тобой происходит, Малфой? Ты меняешься... Я передернулся. Забини смотрел внимательно, не отводя взгляда. — Защищаешь меня, подставляясь, потом тащишь на своем горбу в Больничное крыло... — Могу бросить, если тебе так хочется этого, — рычу сквозь зубы. Блейз покачал головой и, снова ухватившись за меня, поковылял дальше. Я прокручивал в голове разговор тех парней. Что-то меня напрягало. — Забини... — М-м-м... — Во что ты ввязался? Он покосился на меня. — Не твое дело. — Спайкон сказал... что ты ему что-то должен... — Ничего я ему не должен, — злость в голосе. — Забини, — я развернул его к себе. — О чем он говорил? Слизеринец посмотрел на меня исподлобья, но продолжал молчать. — Я, конечно, тебе не лучший друг, о чем ты меня уже успел уведомить, — ухмылка. — Но, может, я всё же смогу тебе быть полезен? Он задумчиво окинул меня взглядом. — Кто ты, черт возьми, и что сделал с Драко Малфоем? — я улыбнулся. — Да я это... — Не, ты очень изменился. И знаешь, я не хочу знать, по каким причинам. Крепче буду спать. Я кивнул в ответ, и мы направились дальше. — Знаешь, Малфой, — его голос был тихим, а сам он все основательнее облокачивался на меня, теряя остатки сил. — Никогда не играй... — Во что? — Да без разницы... Главное, не будь должником... — Ты подсел на азартные игры? — Да, представляешь? — он улыбнулся краешком губ. — И почему? — Да мне просто стало тупо скучно. Мне надоело размерено жить. Мое существование — как колесо, по кругу. Учеба, пьянки, быстрый трах с какой-нибудь смазливой девчонкой и всё... Заново... — И ты... — Да, я решил развлечься. Узнал от одного приятеля, что в субботу по вечерам собирается типа «закрытый клуб» по игре в покер. А чем не развлекалово? Весело, ново. Мы играли на желания и, конечно, деньги. Денег мне было не жалко. Я их просто сливал каждые выходные подчистую, а в начале недели мне высылались новые «карманные» средства. Зачем задумываться о том, что не считаешь? Он замолк. — А потом? — А потом, мне не выслали денег... А долг висел... — он горько усмехнулся и привалился к двери в Больничное крыло. Я даже не заметил, что мы уже дошли. — На тот момент я так подсел на игру, что уже не в силах был остановиться. И поставил в следующую субботу желание, оставаясь уверен, что непременно выиграю, покрою и долг, и заработаю сверх. Но... Я проиграл. А ставку отдавать не хотелось. — А какое желание выбрал победитель? — Ты не поверишь, Драко... Он слегка покраснел. — Блейз... — Трахнуть... Он хотел меня трахнуть... Ну, и поиздеваться заодно... Забини сполз на пол, уткнул голову в колени. Его слова звучали приглушенно. — Как ты понимаешь, я отказался выполнять это. И денег за прошлый долг у меня тоже не было... Конечно же, им было уже абсолютно плевать потом, они хотели получить плату... можно и насильно... Я сумел улизнуть... А всё потому, что мне просто стало скучно, и я решил спустить золотишко... Он запустил пальцы в волосы, мотнул головой и поднялся. — Всё, Малфой, иди. Ты меня не видел. Он решительно посмотрел на меня, и я кивнул, разворачиваясь. — Малфой, — схватил за руку. — Услуга за услугу. Ты помог мне — я тебе. Я кивнул и посмотрел на него. — Ты пропадаешь по вечерам и приходишь под утро... Я буду молчать. Но я не один замечаю. Помни это, Драко. Я ещё раз кивнул и пошел обратно. Сзади грохнула тяжелая кованая дверь. Я шел по темным пустым коридорам и думал о том, что говорил Блейз. Что заставило Забини проматывать деньги семьи, играя в маггловские карты. Или, правда, скука и однообразность жизни? Может, я его даже немного понимаю. От того, что он описал, недолго и сойти с ума. Интересно, а я бы свихнулся от безвыходности, если бы продолжил заниматься только Исчезательным шкафом и выполнять указание Темного Лорда, не перейдя на другую сторону противоборствующих сил? А Поттер, если бы не связался со мной? Его же изматывали ночи с кошмарами и вечные доставания на тему избранности. Он сам мне жаловался, что медленно умирал под грузом всего этого дерьма. Какие причины толкают людей на безрассудные поступки, перестраивая ход событий, изменяя настоящее, стирая будущее... А ещё меня напрягала последняя фраза, сказанная слизеринцем. Значит ли это, что мне стоит кого-то опасаться? Ясно одно — я слишком расслабился, что не заметил этого сам, приоткрыл маску, показывая себя настоящего. Если это увидел Блейз, возможно, ещё кто-то решил, что я уже не являюсь лидером и весомой персоной на факультете. А это попахивало большими проблемами... ** Гарри — Надо же, как занятно... Рон сидел за столом в Большом зале, ковырял вилкой омлет и читал Пророк. Я рядом почти засыпал над тарелкой с овсянкой. Поднять — подняли, а разбудить забыли. Герм, как вихрь, влетела в мальчишечью спальню ни свет, ни заря, растолкала меня и Рона и буквально за шкирку потащила на завтрак. У неё были расписаны планы на весь выходной день. Занятия — Хогсмид — подготовка к тесту — библиотека... Нее, я совершенно не собирался убивать свое время на такие безобразия. Может, Малфоя отыскать? Засесть с ним в Выручай-комнате. Он снова обложится книгами, закинув ноги в широкое кресло, я разлягусь на коричневом ковре с большим ворсом. Потом, через часик он начнет на меня кидать странные взгляды и пялиться на оголенную часть поясницы. Он думает, я их не замечаю. Как бы не так. Я понял это ещё в первый наш вечер там, в начале месяца. Потом сам уже специально начал поднимать руку, запуская в волосы, отчего рубашка задиралась ещё выше. Щеки Драко приобретали милый розоватый оттенок, и он прятал глаза. Стоп, я сказал «милый»?... Мда...В общем, заветная комнатушка постепенно стала нашим прибежищем. Там были только мы, сидели, лежали, целовались. Не задумывались, как долго длится наше пребывание тут, не боялись, что нас кто-то увидит, не шарахались от звуков. Здесь мы могли быть собой. И теперь я хотел плюнуть на всё великие планы Герм, подкараулить Малфоя под мантией-невидимкой возле выхода и утащить в нашу комнату. Потому что в животе уже собиралось тепло, а мысли были заняты только тем, какими на вкус будут его губы после того, как он съест клубничное пирожное, которое я стащу для него из кухни. Сладкоежка... — Гермиона, ты видела эту статью? Голос Рона выдернул меня из мыслей. Я оглянулся и понял, что малочисленные ученики перешептываются. Герм потянулась за газетой. — Я ещё не читала... Что там? — Опять побег из Азкабана. Я напрягся. Подруга выдернула лист из пальцев гриффиндорца, сдвинула брови и углубилась в чтение. Я нервно оглядел слизеринский стол. Ученики были возбуждены и о чем-то переругивались. Нотт сидел мрачнее тучи и косился на сейчас пустующее место Драко. — Вот черт! Я повернулся к подруге. — Что? — Малфой сбежал... — Вот ублюдок! — Рон почти выплевывал слова. — Мразь. Посадили его весной, так всё равно умудрился улизнуть, тварь скользкая. Интересно, что теперь предпримет его сынок? Снова перескочит на сторону этой красноглазой нечисти? Я сжал ложку, почти согнув её. Герм покосилась на меня и перевела взгляд на Рона. — Рон, ты же знаешь, что он перешел на нашу сторону, — шепотом, почти на ухо. — Он не станет совершать опрометчивых поступков. Он не настолько глуп. — О, не надо, Гермиона. Малфой такой же хитрющий, как и его отец-каторжник. — Рон, перестань. Он не такой, — я пытался максимально себя сдерживать. — Ой, Гарри, прости, я и забыл, что вы теперь с ним друзья закадычные, — шепот, больше похожий на тихий крик. — Он, я не сомневаюсь, умеет изображать святого, но не думаю, что он таким и является. — А ты и так никогда не думаешь, прежде чем что-либо сказать! Рон гневно зыркнул на меня. — Ты снова его защищаешь. — А ты снова поливаешь его грязью. — Потому что он этого заслуживает! — Да ни хрена подобного! Я отшвырнул ложку, и она с противным звоном скатилась на пол, зацепив бокал с соком. В нашу сторону начали поворачиваться головы. Герм шикнула на Рона и схватила его за запястье. — Не надо, Рон, не говори так. — Теперь ещё и ты его защищаешь? — Я не защищаю, — подруга тряхнула головой. — Просто, если Дамблдор принял его на нашу сторону, значит, у него были на то веские причины. Значит, и мы можем ему доверять. Друг повернул голову в сторону гриффиндорки. — А ты бы доверила ему свою жизнь, а, Герм? Вот так, запросто? Подруга задумалась. Я же терял терпение. Мне откровенно надоел этот треп. Всё было бессмысленно. Рон так и будет поливать грязью Драко, Герм, в скором времени, встанет на сторону своего парня. А я останусь в меньшинстве и под прицелом осуждающих взглядов. Меня больше волновало другое. Зачем Люциус понадобился Воландеморту? Он хочет узнать о провале в Министерстве подробней? Вряд ли Риддл смог получить всю необходимую информацию от шизофренички Беллы. И как, правда, отреагирует на это всё Драко? — А когда был побег, Герм? — Министерство сообщило, что из-за секретности информации они не могли сказать раньше, поэтому решились только сейчас. Мне кажется, они просто сами проворонили это, а выяснили, что не досчитались шестерых заключенных только сегодня... — Когда? — А... Четыре дня назад... — Вот дерьмо! Я пнул ножку стола и встал. — Гарри, ты куда? — Пойду по замку поброжу. — Ну да, конечно, — Рон хмыкнул. — А ты что-то имеешь против? — я посмотрел на рыжего. — Так скажи в открытую, в лицо! — Ты итак всё знаешь сам! Рон вскочил и встал напротив меня. Герм попыталась нас растащить со своего места. — Мальчики, хватит, — она нервно оглядывалась по сторонам. — Хотите отработку? Снейп идет, между прочим. Я покосился в сторону входа. Профессор Зелий сегодня был ещё мрачнее, чем обычно. — Хм, видимо, ему тоже не понравились сегодняшние новости... Я покачал головой и пошел в сторону дверей. — Гарри, не забудь, что мы идем в Хогсмид в одиннадцать. — Встретимся лучше там, ладно, Герм? Она кивнула и потянула Рона за руку вниз, вынуждая сесть. А я ринулся в башню за мантией-невидимкой и теплой одеждой. В замке Драко не было. Как и в Выручай-комнате, и возле озера. Прошло уже два часа с момента, как я ушел на его поиски, а они не принесли мне ни единого результата. Он как сквозь землю провалился. Я решил попытать счастья в деревеньке. Может, он пошел шататься по магазинам с утра пораньше? Хогсмид встретил необычной тишиной. На улице было странно промозгло для середины марта, с неба сыпалась непонятная фигня в виде снега с дождем, неприятно хлюпало под ногами. Редкие ученики, обмотавшись шарфами и накинув капюшоны, понуро слонялись между магазинами. Погода была, мягко сказать, не прогулочная. Я пролетел главную улицу, завернув в пару боковых проходов, но так и не увидел нигде белобрысой макушки. Не долго думая, потопал в последнее возможное место — в сторону Визжащей хижины. Драко был там. Он бродил вдоль растрескавшейся стены с облезлой краской и гладил пальцами доски. — Драко, ты чего здесь делаешь? Он встрепенулся, обернувшись, но, увидев меня, слегка расслабился. — Не видно, Потти? Гуляю. Я выгнул бровь. «Потти»? Если уж он называет меня по фамилии, значит, что-то не так. Я подошел к нему поближе. — Эй, всё нормально? — Ага. — Ты... м-м-м... статью видел? Он зло покосился на меня. — Ты зачем пришел, Поттер? — Я, между прочим, тебя искал, — я обиженно надул губы. — Нашел? Отлично. Можешь быть свободен, не держу. — Эй, Драко, — я дотронулся до его плеча. — Я хотел спросить... Ты знал о побеге? — Откуда, интересно, я мог знать об этом? Я, слава Мерлину, не посещаю вечеринки у Темного Лорда, не бываю на их сборищах. — Я просто подумал... Твой отец... Он развернулся ко мне, скинув мою руку. — Да ни фига ты не подумал, Поттер! Если бы ты думал, то не задавал таких глупых вопросов! — Прекрати на меня орать, Драко! — Хочу и буду! Он пнул ногой стену, и сверху осыпалась краска. — Как же меня это всё бесит. И этот змееподобный урод тоже бесит! — Малфой носился мимо меня, расшвыривая грязный слежавшийся снег носками дорогих ботинок. — С*ки! Как же теперь... Что же мне делать? — он вцепился пальцами в волосы. — Малфой, прекрати истерить. — Да не могу я, Поттер! Ты не понимаешь! Теперь ещё и отец будет под ударом! Только у меня получилось мать оградить... — В смысле? От чего? Как? Я схватил его за плечи, вынуждая, наконец, остановиться и посмотреть на меня. Он нахмурился. — Отвали. Я не должен тебе всё рассказывать. — Драко, перестань. Я не собираюсь выпытывать из тебя секреты. Просто объясни, я не понимаю, правда. Он передернул плечами, продолжая молчать. — Отец не мог просто сбежать из Азкабана и всё. Это подстроено. — Это и так понятно. Там уже и нет защиты-то как таковой. Дементоры ушли ещё в прошлом году. — Да. Значит, его оттуда вызволили. А кто? — Воландеморт... Но зачем? — Не знаю я! — он заорал и, отвернувшись, пошел вперед. Я схватил его за руку. — Подожди... — Что ещё?! — Ты думаешь, он узнал? Воладеморт узнал, что ты перешел на другую сторону? — Нет... То есть, он не мог... Как? Я только недавно отчитывался Нотту, что всё идет по плану... — он закусил нижнюю губу. — По какому плану? Объясни мне всё попорядку. Он поднял на меня глаза. — Не могу, Гарри. Не сейчас... Пока не могу... — Почему? — Я обещал. Мне нельзя говорить об этом, — он поднял руку, провел ладошкой по моей щеке. — Пожалуйста, не надо меня допрашивать. Обещаю, как придет время, я тебе сразу скажу. Всё скажу. Не сейчас, хорошо? Я нахмурился, но отодвигаться от прикосновений не стал. Кивнул. Он подошел ближе и заглянул в глаза. — Поттер, ну почему ты такой упертый, а? — Я просто хочу тебе помочь... — Я знаю. Ты всем всегда хочешь помочь. Улыбка тронула его губы и передалась мне. Он снова соединил брови. — Сейчас меня волнует только одно. Зачем отец понадобился Лорду. Либо ему что-то надо именно от него, либо... Он просто мстит. — За что? Он посмотрел на меня и грустно усмехнулся. — За то, что ты посадил его в тюрьму, Гарри. Я понял, что он намекает на провал с пророчеством в Министерстве весной прошлого года. Меня передернуло. Там умер Сириус... — Я боюсь за него... — он говорил, смотря поверх моего плеча. — И я боюсь за маму... — С ней всё будет хорошо, Драко. Она же дома, да? — Да... — он глянул на меня. — У меня плохое предчувствие, Гарри. Я подался вперед и уткнулся лбом ему в плечо. Мы стояли молча на ветру, за углом старого, слегка покосившегося дома. — Я пойду... — его голос был тихий и слегка хриплый. — Обещал с Блейзом встретиться в Кабаньей голове. — Иди. Мы увидимся вечером? — Если хочешь, — он откинулся назад и ухмыльнулся краешком губ. — А ты хочешь, Поттер? М-м-м? Я понял, что начинаю краснеть. Кивнул. — Тогда как обычно — в Выручай-комнате? — Ты будешь снова читать? — Неужели это обида в твоем голосе? — он вытащил ладонь из перчатки и провел по моей щеке, медленно опускаясь вниз к шее. По телу пробежала стая мурашек. — Ну... ты... всегда занят... — мысли совершенно не хотели складываться в нормальные предложения. — А чем бы ты хотел заняться? Он наклонился к моему уху и провел кончиком языка по мочке. Я вцепился пальцами в его плечи. Боже, что он творит?! — Драко... мы на улице... — Я знаю, — я почувствовал, что он улыбнулся. — Но тебе же нравиться это, правда, адреналиновый мальчик? Ты заводишься сильнее от этого, да, Поттер? Я плавился, теряясь в ощущениях. Был только он и горячее дыхание на шее. Слева послышался смех и веселый гомон школьников. Малфой дернулся от меня, всё ещё ухмыляясь. У меня горели уши и щеки. Я, наверное, похожу сейчас на помидор. — До вечера, Потти. — Угумх... — я кивнул не в силах вымолвить слово. Он кивнул в ответ и скрылся за поворотом. Боже, как же бьется сердце, словно ненормальное! Вдох—выдох—вдох—выдох. Дыши... Кое-как придя в себя, я пошел в сторону Хогвартса. Впереди замаячила группа ребят. При ближайшем рассмотрении ими оказались почти все члены ОД. Я окликнул Невилла, и часть повернулась ко мне, весело махая руками. Справа послышался хлопок аппарации, полыхнула фиолетовая вспышка, и я услышал дикий, надрывный крик, эхом разнесшийся по лесу... ** Мир словно за секунду сошел с ума. Повернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, и все встало с ног на голову. Минуту назад я наслаждался тишиной и нежными прикосновениями, а уже сейчас в ушах слышен детский плач. Над Хогсмидом всплыла ужасающая темно-зеленая Темная метка. Изо рта черепа медленно вылезала змея. В воздухе летают проклятья, кто-то кричит и плачет. Все бегут. Пожиратели в черных мантиях и белых блестящих масках кидают заклятья во всех, без разбора. Взрослые, дети. Для них не имеет значения, кто станет их жертвой. Сокурсники похватали палочки и яростно отбиваются, защищая младшекурсников. Всё как будто сумасшедшее. Я зацепляю Ступефаями двоих. Их подхватывают Пожиратели и аппарируют прочь. Всё вертится, кружится. Зеленый луч пролетает в метре от меня, я успеваю отскочить в сторону и перекувыркнуться. Гневный оклик Пожирателя сзади, а мои глаза прикованы к хрупкой черноволосой фигурке впереди. Заклятие ударяется в грудь и слово впитывается в тело сквозь кожу. Тонкие руки раскидываются в стороны, а коленки подгибаются. Тело падает, немножко нелепо, заваливаясь вбок. Длинные волосы закрывают лицо, на котором застыли, словно цветные стеклышки, зеленые глаза. Я слышу безумные крики мальчишек рядом и резкие хлопки аппараций. Пожиратели исчезли и заклятия пролетают мимо, там, где секунду назад стояли убийцы. Бордовый шарф на снегу подхватывает ветер и уносит дальше по дороге. Я делаю шаг назад и падаю на колени, пряча лицо в ладонях. Голос Невилла необычайно тих: — У нее нет пульса... Я поднимаю голову и смотрю на него невидящими глазами... Не уберег... Плачь девушек рядом раскалывает голову. — Надо пройти, посмотреть, может, ещё кому нужна помощь... Я неуверенно киваю и встаю. Иду за гриффиндорцем. За нами следуют Симус, Дин, Джинни и Рон. Герм сидит на снегу, вытирая шерстяной перчаткой беспрестанно льющиеся слёзы, и гладит рассыпавшиеся черные волосы. Я не хочу думать, кто это. Иначе, я потеряю остатки самообладания и свихнусь. Опять кто-то умирает вместо меня, умирают те, кто рядом со мной... Нет, не думать! Мы добежали до деревушки. На улицах царил хаос. Несколько домов горело, и испуганные хозяева стояли на улице, наблюдая, как жадное пламя съедает их дома. Много раненых. Некоторые шли в сторону школы в надежде на помощь. Джинни пошла к ним. — Надо пробежаться по улицам, — Рон вышел вперед, его глаза лихорадочно блестели. — Вдруг где дети... остались. — Да, — Дин кивнул и пошел в боковой проход, за ним потянулся Симус. Рон и Невилл повернули направо, а я, накинув мантию-невидимку на голову, двинулся быстрым шагом прямо, вдоль главной улицы. Где же может быть Драко? Главное, чтобы с ним ничего не случилось. Я не переживу, если он пострадает. Как только перед глазами появляется картинка, на которой он лежит в крови, меня начинает тошнить и голову нещадно ведет. Я не смогу пережить это снова, как тогда, в январе, когда нес его на руках, полуживого, по пустынным коридорам замка. Я не смогу жить, зная, что его не будет рядом со мной... Эта мысли обжигает мозг. Я резко торможу на слякоти, чуть не упав. Боже, я уже не могу без него... Он же всё теперь для меня. А если я не буду уже гладить его кожу, чувствуя ответную дрожь его тела, если не смогу видеть серо-хрустальные глаза, так похожие на гладь озера, я же свихнусь! Бежать, быстрее, только бы найти, только бы снова успеть... ** Драко Вспышки заклятий, крики и ругательства. Я вижу Пожирателей в черных мантиях. Они меня пугают. Мне надо спрятаться где-то и ждать. А чего ждать? Зачем они вообще сюда пришли? Нападать на школьников? Мерлин, это же глупо и низко! Или им нужен только один школьник?.. Нет, нет, только не Гарри! Слева, за проходом слышу плач. Тяжелые покосившиеся ставни Кабаньей головы гулко бьют о раму. На снегу валяются осколки. Плач повторился. Помочь? Мысли улетучиваются из головы, и я уже мчусь к дверям. Я с разбегу ввалился в паб и резко замер. Возле бара в черном длинном плаще стоял Пожиратель. Полы мантии были приподняты, белая мраморная маска съехала немного вбок. Под ним, распластанная по стойке, лежала Лаванда Браун, неловко раскинув ноги в разные стороны, тихо всхлипывала и постанывала в такт толчкам грузного тела. По ее красным опухшим щекам сползали прозрачные слёзы. Белые пальчики с ярким лаком и поломанными ногтями вцепились с грязную столешницу. Рядом стояли ещё трое Пожирателей и смеялись в голос. Их лица были закрыты. Один повернулся на звук открываемой двери, а рука потянулась к лежащей на барной стойке палочке. Глаза в прорезах маски гневно сощурились. Я резко развернулся, понимая, что надо как можно быстрее убегать отсюда. Пожиратели не посмотрят, что я сынок Люциуса. Они вообще вряд ли знают, что я выполняю поручение Лорда. Самое меньшее — ограничатся Обливейтом. Самое большее... Я совсем не хотел бы лежать рядом со стонущей и плачущей гриффиндоркой под одним из этих извращенцев. Ноги вынесли на пустынную улицу, я завернул за угол, стараясь создавать меньше шума и запутать следы. Я слышал топот ног сзади, и несколько заклинаний пролетели в метре над головой. Выставить щит за спиной, развернуться, кинуть два невербальных Ступефая. На третье сил нет, времени тоже. Оббежал угол дома. Возле двери, сбившись в кучку, сидели трое младшекурсников, нервно держащих палочки в трясущихся пальчиках. Сзади, из-за поворота выбежал один Пожиратель. Увидев детей, он кинул в них светлый луч. Они вскрикнули, и я на автомате выпустил щит, прикрывающий их. Луч ударился в него, рассыпался яркими брызгами в стороны. Защитить себя я не успевал, видя, как палочка поворачивается в мою сторону и с губ врага срываются слова заклятия. Тело прошила адская боль. Видимо, Круцио. Ноги не слушались, подломились. Я завалился набок, хватая руками волосы, стискивая виски. Хотелось вырвать, выдрать боль во мне. Тело конвульсивно дергалось, и я ощутил холод от земли и слышал плач ребят, словно через толщу воды. Иглы в тело, в каждую клеточку, сотни, тысячи, миллионы раскаленных игл, разрывающих плоть. Горло горит, пытаясь вытолкнуть хотя бы звук. Получается только сипение. Резкий окрик и боль закончилась, испарилась. Глаза закрыты, сил нет, дыхание слабое. Чьи-то пальцы на подбородке, голос далекий, словно не здесь. — Драко, Драко, ты слышишь? Драко... Теплые пальцы по щекам, шершавость ткани на лбу. — Драко, миленький, держись. Только держись. Я не мог больше сопротивляться слабости, я не хотел. Я слышал его голос, того, кого искал, за кого так боялся. Я знал, что мы в безопасности. Теперь. Сознание милостиво покинуло меня. ** Я открыл глаза. Темнота вокруг подсказала, что уже ночь, а резкие запахи дезинфицирующих средств в носу о том, где я нахожусь. Больничное крыло встретило спокойствием и тишиной. Лишь некоторая тяжесть на руке говорила, что я не один здесь. На краю кровати примостился Поттер, согнувшись почти пополам и уткнувшись носом в мое одеяло. Ладошки под щекой и взъерошенные черные волосы. Мантия невидимка почти сползла на пол, прикрывая только ноги. Такой родной, близкий. Я высвободил руку и мягко провел по встопорщенным черным вихрам. Гарри поднял голову, слепо щурясь без очков сонными глазами, и несмело улыбнулся. — Привет... — голос хриплый спросонья. — Привет... Он подтянулся наверх и уткнулся теплым носом в мою шею. — Я так боялся потерять тебя. — Да, я знаю, прости. — За что ты извиняешься? Ты не виноват. — Да, виноваты эти ублюдки. — Не надо, не будем о них вспоминать. Я не хочу думать... — Я тоже... — Ты теплый! — Это удивление в твоем голосе? — Я привык, что ты холодный. — Когда это я холодный? — Почти всегда. — А вот и нет. Сейчас же вот, горячий. — Да... Это здорово. — Это ты производишь такой эффект на меня. — Под моими пальцами ты плавишься? — И не надейся! — О, не сопротивляйся. Я же вижу, что это так... Ты мягкий, как шелк... Твоя кожа... нежная. — Если ты думаешь... что я что-то... отвечу... ты ошибаешься... — Мне не нужны ответы. Я всё вижу и так. — И что же ты... видишь? — Тебя... Он целовал мои щеки, скулы, глаза, нос, невесомо, аккуратно, будто боясь причинить боль, надавить чуть сильнее. Его пальцы гладили запястья, и он жадно вдыхал запах с них, прижимаясь губами к косточке возле большого пальца. Он проводил ладонью по выступающей ключице, скользя по ткани пижамной рубашки к животу. Одеяло сползло к ногам, а руки Гарри уже уверенно хозяйничали на моем теле. Я слегка напрягся. Дело было не в том, что мне были неприятны его прикосновения, наоборот, от них внизу живота образовывался странный, горячий и пульсирующий комок, а мысли спешно покидали мозг. Просто, мы были почти на виду... — Гарри, подожди... Я упер руки в его плечи. Он прекратил целовать мою шею и поднял на меня взгляд. Глаза были похожи на черные колодцы. — Чего? — А если кто войдет? Поттер хмыкнул и снова уткнулся носом мне в районе уха. Я плавился от его дыхания на своей коже, от дразнящих прикосновений влажного языка к мочке уха. — Гарри... — Драко, расслабься, — он скинул кроссовки и забрался с ногами на мою кровать. — Пододвинься. Мантия-невидимка полетела на соседний стул, а я, ошеломленный, лежал, бездумно гладя спину гриффиндорца. — Но... — Драко, ну что ты нервничаешь? — он всё же отвлекся от своего занятия, обхватил мое лицо ладонями. — Сейчас середина ночи. Мы с тобой одни в этом крыле. Ещё... один пациент спит в другой стороне с огромной дозой зелья Сна без сновидений. Мадам Помфри давно у себя, а из-за комендантского часа никто даже нос не высунет из своих гостиных. Так что, расслабься и получай удовольствие. Его улыбка превратилась в оскал хищника, и он с жадностью вцепился зубами в мою шею, прищипывая кожу, несильно, но весьма ощутимо. Я выдохнул сквозь сжатые зубы, из-за чего звук стал похож на шипение. От этого действия кожа покрылась мурашками, а пальцы с силой вцепились в футболку Гарри. Поцелуи становились более настойчивыми, он приник к моим губам, прикусывая их, гладя языком, оттягивая нижнюю. Руки гладили бока, подлезая под рубашку. Я начинал дрожать, прикрывая глаза и отдаваясь целиком этим прикосновениям. Поначалу осторожные пальцы, а теперь уже весьма настойчивые и смелые, они пробегали по моим позвонкам, заставляя выгибаться, из-за чего я соприкасался почти всем телом с гриффиндорцем. Гарри перекинул одну ногу через меня, слегка нависая, волнами прижимаясь ко мне. Щека — грудь — живот. Прогиб в пояснице, и мои руки зацепляются за ремень его брюк. Кожа под ними горячая и слегка влажноватая. Его ладони скользят по моим плечам, гладят выступающие косточки ключицы, расстегивают маленькие черные пуговички. Мне постоянно кажется, что за нами наблюдают. Я не могу избавиться от этого ощущения, даже когда целую его, когда его губы опускаются с изгиба моей шеи на грудь. Я покрываюсь мурашками и вздрагиваю, когда он задевает бусинку соска, сдвигаясь к животу, облизывая пупок. Лишь только, когда я ощущаю прикосновение горячих, чуть шершавых пальцев к чувствительной коже паха, я понимаю, что начинаю плыть, растворяюсь в этих ласках, отдаюсь и забываюсь. На мгновение, на вечность. Поттер почти всхлипывает, тяжело дыша в мои приоткрытые губы, а его горячая ладонь надавливает на мой давно вставший член. Кажется, я стону. По крайней мере, я слышу именно это сквозь молочную, густую и почти осязаемую пелену удовольствия. Я даже не представлял, что прикосновения там другим человеком могут быть настолько яркими. Настолько эмоциональными. Сквозь льющийся слабый свет из окна я вижу, как блестят его глаза, когда наши взгляды встречаются. Я замечаю, как запрокидывается голова, отбрасывая темные волосы со лба, когда я, осмелев, тянусь к паху Гарри и решительно прикладываю ладонь к нему, глажу, надавливаю, пробираясь под ремень, под брюки, оттягивая белье, дотрагиваясь до влажной набухшей головки. Он вцепляется пальцами в мой бок так, что, наверное, останутся полукружья от его ногтей на моей светлой тонкой коже. Я не знаю, что надо делать и как. Я лишь хочу дать ему такие же ощущения, которые он дарит мне, спустив пижамные штаны и обхватив мой член пальцами в кольцо. Я прогибаюсь ещё сильнее, пытаясь, видимо, влиться в Гарри, соединиться с ним в одно целое, когда его дрожащие пальцы двигаются вверх от основания, задевая уздечку, проезжаясь по чувствительной коже на конце. Он дышит громко, кажется, нас сейчас должны слышать все ученики, спящие в своих спальнях. Я, наверное, краснею от этой мысли, что в любой момент может зайти кто-то из профессоров, что нас скрывает от посторонних глаз лишь тонкая светлая перегородка. Мы как будто на грани, ещё чуть-чуть — и раскроют... ещё чуть-чуть сильнее сожмутся его руки и я... Как это остро и ярко, словно сильно зажмурился, и теперь перед глазами разноцветные, переливающиеся пятна. Они похожи на блестящую, теплую и вязкую жидкость, стекающую сейчас по моим пальцам. Поттер дрожит, его нос больно упирается в основание шеи, а дыхание почти сбилось. Он цепляется за меня, как утопающий за соломинку. Его пальцы конвульсивно сжимаются на моем члене, и я чувствую, как сгусток тепла устремляется к паху от груди, от живота. Я прогибаюсь ещё раз, приподнимая Гарри на себе, и выдыхаю сквозь сжатые зубы. Похоже на всхлип, похоже на стон. Похоже на то, что я куда-то улетаю, как на метле, закрыв глаза и взмывая вверх. Я ощущаю влажность на животе, тяжесть на теле от веса гриффиндорца и шум в ушах. Я понимаю, что улыбаюсь. Пытаюсь выровнять ритм дыхания. Глажу сквозь рубашку мокрую спину Поттера. Мне хорошо. Он поворачивает голову, целует в щеку, шею, нос. Шепчет: — Спасибо, Драко... Спасибо... — Тебе спасибо... Отвечаю и закрываю глаза. Расслабленность и умиротворенность. Он рядом. Всё хорошо... Я не знаю, сколько прошло времени и когда наступит утро. Я лежу на кровати, никак не могу уснуть. Думаю о сегодняшней ночи. Думаю о том, что было между нами. Мог ли я предположить что-то подобное? Вряд ли. Но Гарри был такой... нежный и ласковый. Я не знал, что он может быть таким, что отношения между парнями могут быть похожи на нечто невесомо-мягкое и воздушное, но в тоже время равноправное и настолько сильно-эмоциональное. Я вообще не мог даже помыслить о чем-то схожем с этим. Его кожа под моими пальцами была мягкой и теплой. Я не боялся сделать что-то не так, хотя понятия не имел, как надо правильно. Я просто отдался этому чувству, желанию, я отдался на волю ему... На улице начало светать, редкие солнечные лучи несмело заглядывали в помещение. Я протянул руку и провел по темным вьющимся вихрам. Поттер поднял голову и посмотрел сощуренными глазами, улыбнулся. — Привет. — Привет. — Почему не спишь? — голос тихий, с хрипотцой. — Скоро, наверное, утро. Тебе пора. Он надулся. — Выгоняешь... — Нет, глупый. О тебе думаю, — я улыбнулся. — Тебе надо быть у себя в спальне, когда проснутся одногруппники. Как ты объяснишь им свое отсутствие? Он нахмурился и поднялся с кровати. Сел, натягивая кроссовки. — Ну, чего ты молчишь? — я протянул руку и потрепал его по плечу. — Я не хочу уходить. — Я тоже этого не хочу. Но надо. Мы же так решили с тобой, помнишь? — Помню... — он посмотрел на меня и несмело улыбнулся. — Я пойду... — Давай... Он встал, захватив Мантию-невидимку со стула, и посмотрел на меня долгим взглядом. — Гарри, а почему комендантский час? Из-за того, что произошло? — Да... — он отвел глаза, смотря в светлеющее небо за окном. Что-то не давало мне покоя, некое смутное чувство незавершенности, как будто что-то упустил, забыл. Или причиной был рассеянный взгляд грустных зеленых глаз, когда я напомнил о том, что случилось днем... Зелёных... — Гарри, я видел Метку в небе... В Хогсмиде. Кто-то умер? Он вздохнул и посмотрел на меня, провел тыльной стороной ладони по моей щеке. — Да... — Кто?.. — я боялся услышать ответ — вдруг кто-то из своих. Он смотрел долго, потом обнял, прижав к себе, и выдохнул в ухо: — Сестры Патил и Деннис Криви... ** Гарри Я вскочил на диване, сгибая ноги в коленях, прижимая их трясущимися руками к груди. Глаза широко раскрыты и в них, наверно, плескается ужас. Перед глазами до сих пор стоит картинка сна, а в ушах женский крик. Драко заворочался и проснулся от моих движений, сел рядом, отбрасывая книгу с колен, обнимая за плечи. Наверное, мы не заметили, как уснули. — Гарри, ты чего? Сон приснился? Я кивал, не в силах произнести и слова. Грудную клетку сдавливает тисками. Открываю рот, как рыба, пытаясь вдохнуть. Получается с трудом. Малфой гладит теплой ладошкой по спине. — Дыши, дыши, дыши... Вдохни поглубже, расслабься... Опять кошмары? — он шепчет и трется носом о шею. Я снова киваю, но потом дергаю головой. — Нет? А чего тогда?.. — Кошмары, но... — голос хриплый, как карканье, и совсем не мой. — Не такие, как всегда. Там... Там... Драко, ей было больно. Она плакала и кричала... — Кому? Малфой разворачивается на коленях ко мне, берет лицо в ладони, смотрит. — Расскажи мне — легче станет. Я мотаю головой и прячу ее в коленях. Драко обнимает, гладит волосы, шепчет в них: — Гарри, не держи в себе. Расскажи. А вдвоем... мы справимся с этим. Обещаю. Я сижу, покачиваясь. Меня успокаивает его голос и размеренность движений. Сумасшедшее сердце замедляет ритм, приходя в норму. Я разлепляю сухие губы, пытаюсь вытолкнуть непослушные звуки из горла. — Я как будто попал в лес... Только он был странным. Там были деревья... Не деревья, как таковые... Они... — я поднял на него глаза. — Он темный, мрачный. Там холодно. Деревья высокие, ветвистые. Только эти ветви — это тела людей. Они вплавлены в ствол, под кору. Они как продолжение их. Их руки тянутся вверх, а из темно-коричневой кожи лезут черные почки и серые листья, которые почти сразу скручиваются, высыхают и рассыпаются в пепел. Он кружит под ногами — серый, тяжелый. Оседает в легких при дыхании. Он горький. Я до сих пор чувствую его на языке, Драко... А к деревьям слетаются твари... Женщины-птицы с длинными когтями на худых пальцах, широкими узловатыми лапами вместо ног и темными огромными крыльями за спинами. Они растут прямо из лопаток. Их тела в шрамах и рубцах. Они садятся на руки-ветки и царапают кожу-кору людей. Они загнутыми желтыми клювами бьют в голову их жертвам, слизывая кровь, залечивая раны, а потом опять, заново. А люди... Они кричат и плачут, проклинают и зовут.... Малфой замер, удерживая мою голову, сползшую ему на колени, и, казалось, не дышал вовсе. Зачем он хочет слышать про мои сны? Зачем желает знать, какие ужасы роятся в моем воспаленном сознании? Но Драко по-прежнему молчал, не просил не говорить. Просто ждал. — Я шел по тропе и даже не мог зажать уши. Руки как будто приросли к бокам... А потом, я увидел её... — Кого? — Лаванду Браун. Девушку с нашего курса, которую... — Да, я знаю... — он перебил меня, а я поднял на него вопросительный взгляд. — Я видел её... в пабе, когда... Вобщем, я знаю, что с ней. Я кивнул и снова улегся к нему на колени. — Ну и... Она была там, в одном из деревьев. Она кричала, кричала и... Драко, что это за сон? Я боюсь... — Не бойся. Это только сон, Гарри. Просто очередной дурацкий кошмар. Он гладил меня по голове, успокаивая. Я расслабился в его руках. Яркие, цветные картинки блекли, уходя на второй план. Я хотел как можно скорее выкинуть из мыслей эти видения, забыть. Но они не спешили покидать меня. А сердце иногда сбивалось с ритма и сжималось, коротко, грустно, предчувствуя, предупреждая, оплакивая... Мы распрощались с Драко где-то через час после моего внезапного пробуждения. Была середина ночи, и я, почти не таясь, шел по пустынным коридорам замка, иногда притрагиваясь пальцами к губам. До сих пор ощущал прикосновение его теплых мягких губ и влажность языка. Гостиная Грифиндора встретила меня... шумом. Я был под мантией-невидимкой и осторожно пробрался сквозь проем. Гермиона, конечно же, заметила движение портрета и, не увидев никого вокруг, предположила, что это я. Зашел за угол, снял мантию и запихал в карман. В комнате горел камин и светильники под потолком. Студенты сидели кучками, жались друг к другу, тихо переговариваясь. Подруга подбежала ко мне. Рон плелся следом. — Гарри, где ты был? — Герм сверлила меня взглядом. — Гулял, — Рон странно покосился, но ни слова не сказал. — А что случилось? Почему никто не спит? Я перевел взгляд на учеников в пижамах, собравшихся возле камина. Девочки плакали. — Лаванда... — голос подруги дрожал. — Она ночью выбросилась из окна... ** Мы сидим на большом диване в Выручай-комнате. Он читает, я делаю вид, что занимаюсь тем же, на самом деле подсматривая за ним. А потом мы как будто ныряем со скалы в омут с головою: решаемся, и не проходит и пяти минут, как он сидит на моих коленях, и я остервенело его целую... Такие вечера уже вошли в привычку, и это помещение потихоньку становится нашим пристанищем, вторым домом. Только для нас. Драко не спеша перебирает мои волосы. Он уже не так боится прикосновений и иногда решается сам проявлять инициативу. Но я знаю, что ему больше нравится получать ласки от меня. Он зажмуривается и почти мурлычет, когда я провожу губами по его шее, щекоча отросшей челкой тонкую кожу. Он цепляется длинными пальцами в мои плечи, выгибает спину и выдыхает сквозь сомкнутые зубы. А когда мои руки, окончательно обнаглев, подлезают под рубашку, его глаза темнеют, зрачки расширяются, а взгляд становится абсолютно сумасшедшим. Я никогда даже не мог представить, что буду способен на такое. Хотеть целовать другого парня, до умопомрачения, до одурения. Это так странно. Но с Драко это естественно и совершенно нормально. Может, причина в том, что я не отношусь к нему только как к представителю того же пола, что и я, а ещё и чувствую что-то? Наверное, это и играет решающую роль. Потому что он давно уже перестал быть просто человеком, слизеринцем, мальчишкой. Он друг. И он тот, кого хочу видеть, тот, к кому стремлюсь прикоснуться. Тот, кого хочу целовать... — Знаешь, я всё думал, что мне напоминает твой сон... ну, который ты видел перед тем, как ваша гриффиндорка выбросилась... — Драко повернулся ко мне, отложив книгу. — Я вспомнил. Только не знаю, стоит ли тебе говорить об этом... Я невольно напрягся. — Говори. — Я ничего не хочу этим сказать, но... Так в Аду карают самоубийц... Птицы эти... Это — гарпии. Они вечно мучают тех, кто не ценил свою жизнь и, отчаявшись, решил её прервать... Я оцепенел. Что же это значит, что мой сон был вещим? А если все мои сны такие?.. Нет, нет, только не это! Я схватился за голову и упал на колени, начиная раскачиваться из стороны в сторону. Драко плюхнулся рядом, обнимая за плечи. — Гарри, Гарри, перестань, успокойся. Ну, дурак я, прости. Сказал — не подумал. Прости... Он целует меня везде, пытаясь дотянуться до лба, щек, губ, отрывает мои руки от лица, пытается поймать взгляд. А я не вижу его, перед глазами плывет и голова наливается свинцом. Боль расходится волнами, затапливая, поглощая. Я понимаю, что реву. Горячие слёзы льются по щекам. Драко судорожно смахивает их пальцами и шепчет, шепчет, шепчет. Очертание комнаты уходят, теряются. На смену им предстает во всей красе поле, занесенное пеплом, сломанные, сгоревшие основы моста, разрушенные стены и красное блюдце солнца, стремящееся к горизонту. И кровь, кровь, кровь... В ушах крики и стоны. Я тоже кричу и пытаюсь выцарапать глаза ногтями. Только бы не видеть. Выдрать из памяти, вычеркнуть из жизни. Мне больно видеть мертвые, серые, такие родные глаза и бездыханную грудь. Мне невыносима мысль о неживом любимом... Любимый... «Любимый!» Я чувствую, что Драко держит меня за запястья, придавливая своим весом к ковру. Я верчу головой и улавливаю тонкий, еле заметный запах жасмина. Значит... Значит, он жив? — Жив?.. Я слышу вздох облегчения. — Жив я, жив... Гарри, миленький мой, родной. Пожалуйста, говори со мной... — он шепчет на ухо и целует закрытые веки; щиплет. — Драко... Я пытаюсь открыть глаза. Он надо мной, с мокрыми щеками и растрепанными волосами. Целует лихорадочно, тыкается носом в шею. — Что... что мне сделать? — Я устал... — я снова закрываю глаза. — Голова болит. — Может, к мадам Помфри? — Не... — я качаю головой. — Мне нужно успокоительное и снотворное. Но оно в спальне... Добби! С громким хлопком появляется эльф и испугано смотрит на меня. Я вижу его подступающую истерику. Слава Богу, Драко тоже это замечает и берет управление ситуацией на себя. Он говорит домовику, что надо принести и, дождавшись зелий, снова переключается на меня. Эльф стоит с минуту рядом, и я прошу его не говорить никому о том, что было здесь. Он быстро кивает, и в его больших, похожих на плошки глазах, блестит влага. Он аппарирует. Малфой вливает в меня противные микстуры, и я почти сразу отключаюсь. Только помню, как он помогает мне добраться до появившейся из ниоткуда, широкой кровати, накрывает одеялом и ложится рядом, опустив голову на мое плечо. Тяжесть давит, и я проваливаюсь в забытье. ** Я шел с завтрака и думал. После того, что произошло в девичьей спальне ночью, весь замок гудел ещё несколько дней, а девочки плакали, собравшись у камина. На следующий день после трагедии в школу приехали родители Браун и забрали тело. Ну, или то, что осталось... Почти всю злополучную ночь тяжелые ставни били по раме, и по-зимнему студеный ветер задувал в гостиную Гриффиндора. Никто так и не решился подойти к тому окну и закрыть его. Это сделала только профессор Макгонагалл утром. Замок, казалось, сам принял траур. Столько смертей и боли детей не было в этих стенах уже очень давно... А сегодня в Пророке снова напечатали статью, которая взбудоражила весь Хогвартс. В лесу, близ одной из деревушек нашли тела четырех Пожирателей, которые сбежали из Азкабана две недели назад. Среди них был Люциус Малфой. Они были изранены и обезображены, как будто их пытали. То, что это было правдой, я даже не сомневался. По показаниям свидетелей событий в Хогсмиде Министерству удалось доказать, что трое из них были участниками тех беспорядков — их видели потерпевшие. Одним из мертвых оказался Макнейр — насильник Браун. Я испытал какое-то садистское удовлетворение оттого, что эта тварь, покусившаяся на школьницу, сдохла в мучениях. Конечно, Нарцисса Малфой попросила выдать ей тело мужа, о чем не преминула написать Скитер, подлив ещё больше масла в огонь. Большой зал гудел от недовольных разговоров учащихся. Драко стал белее мела, когда развернул пришедшее ему письмо и, не доев, вылетел из зала под улюлюканья толпы. Бараны. Наживаются на чужом горе. Не сказать, что меня огорчала бы весть о смерти Малфоя-старшего. Он совершил много того, за что заслуживает такого. Но мне было жалко Драко. Он потерял отца. Пусть и такого поганца, каким был Люциус. Путь мне преградили Рон с Гермионой. — Гарри, я хотел поговорить. Пойдем. Рон потащил меня за руку к туалету плаксы Миртл. Мы вошли, и я кинул сумку на пол, прислонившись к стене. — Ну, чего? Он посмотрел на меня и выдохнул. — Конечно, ты и теперь будешь на стороне хорька, да, Гарри? — Ты это к чему, Рон? — я внимательно посмотрел на друга. Гермиона стояла пока в сторонке, но в любую секунду готова была ринуться нас разнимать, если понадобится. — Тебе не кажется странным факт, что хорек типа перебежал к нам, а папаша его, тем временем, убивает детишек в Хогсмиде? Я сжал кулаки. — А причем тут Драко? Ты судишь всех по фамилии? — Ты тоже так судил раньше. Однако, что-то вдруг ударило тебе в голову, и ты перестал так считать. — Драко не в ответе за действия отца. Он, между прочим, сам под Круцио попал. — Ох, бедненький! — Рон кривлялся, а Герм нервно закусила губу. — Теперь все должны возле него на цыпочках бегать и из ложечки кормить. А некоторых, между прочим, тоже под Круцио держали и пытали, и... Я закрыл глаза и попытался успокоиться, откинулся спиной о стену. — Рон, чего ты хочешь добиться этими словами? Хочешь меня разозлить? Отлично. Уверяю, у тебя это получится даже быстрее, чем ты рассчитываешь. Только потом я не буду с тобой мириться и не посмотрю, что ты мне всё ещё пока друг. Думаешь, Драко легко от мысли, что его отец причастен ко всему этому безобразию в Хогсмиде? На его фамилии и так лежит такая печать позора, которую придется смывать не одному поколению. Ему тоже тяжело видеть осуждающие взгляды половины учеников, думающих так же, как и ты. Но почему он должен отвечать за ошибки семьи? За ошибки Люциуса, которому, между прочим, Воландеморт приказал напасть. Он не по собственной инициативе сбегал из Азкабана и нанимался на это. — Теперь ты ещё и эту сволочь защищаешь?! — Да не защищаю я его, идиот ты несчастный! Я выкрикнул это, рванувшись к Рону. Герм закрыла рот ладошкой. — Пойми, наконец, что Драко на нашей стороне. Он — такая же жертва этой войны, как и Патил, Криви и... Браун. Рон упрямо смотрел на меня, сдвинув брови. Гермиона тихо всхлипнула, потерев глаза тыльной стороной ладони. Девочки до сих пор не могли отойти от той кошмарной ночи. — Я просто ему не верю. И не понимаю, как такая сволочь, как он, может в одночасье так резко поменять мнение обо всем: о войне, о магглорожденных, о хозяине своем. — У него были на это причины. И никто не заставляет тебя лично, Рон, верить ему. Я лишь прошу не делать поспешных выводов и обвинять его во всех смертных грехах, как это упорно делаешь ты. А мнение... У каждого оно свое, субъективное. Рон хмыкнул и отвернулся. — Заешь, если бы он был бабой, то я бы решил, что ты в него втюрился. Ты так его защищаешь... Я дернулся. — Рон! — Герм схватила его за руку и осторожно покосилась на меня. — А что, Гермиона, не так? Не ты ли мне сама говорила, что они проводят вместе слишком много времени и Гарри как-то странно на него всегда пялится, а? Она покраснела и подняла на меня виноватый взгляд. Я сполз по стене на пол, закрыв голову руками. Ну какого хрена он начал этот разговор? Еще одной проблемы мне не хватало, чтобы Рон что-то напридумывал себе... А Гермиона?.. Я знал, что рано или поздно «мозг нашего факультета» сопоставит всё, разложит по полочкам и придет к выводам. Правильным, конечно же. Но я совсем не был готов, что это произойдет так скоро. — Чего молчишь, Гарри? Сказать нечего? Ну-ну... Рон ушел, сильно хлопнув дверью. Я почувствовал руку Герми на своем плече. — Гарри... — её голос был тихий. — Ты же знаешь, что... Чтобы ни случилось, я буду на твоей стороне. Что касается Малфоя... Это сложно понять... — я поднял на нее глаза. — Ты о чем, Герм? — пытался, чтобы голос не дрожал. — Мы просто друзья. И, кажется, ты уже сказала всё, что думаешь про наше общение с Драко. Она отвела взгляд и выдохнула. — Да, но... Ты же всё равно мой друг. И можешь мне всё рассказать... Если захочешь... — она посмотрела на меня. — Если захочу... — эхом ответил я. Мы молчали и сидели друг напротив друга. Первой не выдержала Гермиона. Встала, отряхнулась и вышла. Я закрыл глаза, откинув головы на стену. Что она пыталась этим добиться? Хотела, чтобы я забыл всё то, что они говорили с Роном про Драко? Забыть, как не верила мне, как постоянно пыталась заставить жить по определенным правилам, соблюдая кучу условностей? Следовать словам и целям «великого и ужасного» Дамблдора? Я устал быть марионеткой. А мое отношение к Драко... Я не хочу, чтобы хоть кто-то знал о моих чувствах к нему. Я хочу его защищать, оберегать. Я хочу оградить его ото всего мира и оставить с собой рядом, в Выручай-комнате, где наш мир с ним на двоих, где мы вдвоем... ** Драко Всё теряет смысл. Наше существование завязано на идее, на цели, которую мы стремимся достичь. Но если вдруг наша конечная точка исчезает, теряется, то мы тоже зависаем, застываем, замираем. Пришло письмо от матери. Отец и впрямь оказался одним из тех, кто нападал на Хогсмид. Я понял это по её завуалированным фразам и недосказанным предложениям. Я думаю, Лорд вознамерился отомстить нам за провал в Министерстве. Хотя, он уже начал отыгрываться на мне, поручая в конце лета заранее провальное задание. Отец понял это и добровольно вызвался на этот рейд. Чего он добивался? Хотел найти меня средь кучи мечущихся в страхе школьников и поговорить? Хм, глупая затея. Отчаяние давило. Ещё больше нервировало собственное бессилие и страх за маму. А ей теперь плохо. Она плачет — весь пергамент в разводах. У нее остался только я, и тот на волосок от гибели. Мерлин, как всё паршиво-то! Почему она должна страдать? За что ей это всё?! Перейдя на другую сторону в этой войне, я лишь ещё сильнее подставил её под удар. Я даже не представляю, что будет, если Лорд узнает об этом. Если он ради мести отца из Азкабана вызволял... Отец... Пусть он и не был образцовым папой, был скуп на ласки и какие-либо проявления чувств вообще, но он оставался родным человеком для меня, тем, кто меня вырастил. Я подошел к широкому окну Выручай-комнаты и распахнул настежь. Холодный ветер сразу же растрепал волосы. Я облокотился на подоконник и посмотрел вниз. Темнота накрыла лес и замок. Гладь озера слегка блестела, отражая редкие звезды. Я зацепился рукой за раму и подтянулся наверх, встал на каменный выступ, свесил мыски ботинок, опираясь на пятки. Мне было холодно. Расстегнутый ворот рубашки бил по груди. Зачем мне всё это? Злость от бессилия, что не могу починить Шкаф, дикий страх за маму. Меня все ненавидят, презирают. Я предатель. Сын Пожирателя. Мертвого Пожирателя... У меня нет цели в жизни, мое будущее размыто и нереально. У меня нет смысла жить... Сзади чуть скрипнула входная дверь, быстрые шаги и взволнованный голос: — Драко... — Привет, Поттер. Я даже не обернулся. Всё так же смотрел вперед, любуясь ночным лесом. — Драко, ты что делаешь?... Ты... Как ты?.. — Знаешь, мне кажется, мама знала... Она прислала мне тогда письмо. Сказала, что волнуется за меня и видит странные сны. Просила не выходитьза пределы замка. Я думал, это её какой-то заскок, а оказывается... — Ты переживаешь из-за отца? — Пф... Да что там! Ну, умер Пожиратель. Сдох в канаве, как обычный маггл. Ну, оказался отцом мне... Подумаешь, проблема! В глазах скапливались предательские слёзы. — Драко... — Гарри осторожно потянул меня за рукав, схватил запястье. — Не надо, слышишь? Слезь, пожалуйста... — А может это выход, Потер? Единственный правильный выход? Зачем терзать себя, терпеть всё это, пытаться понять мир и окружающих тебя людей? Всё бессмысленно и глупо... Он резко дернул меня за руку на себя, неуклюже поймав возле пола. — Глупо поступать так! — Почему? Кому будет хуже оттого, что я избавлю этот бренный мир от своей персоны? — Ты хоть о ком-нибудь подумал, каково им будет? А о матери? Ты эгоист, Драко! Эгоист! — крик, полный боли. — Не кипятись, Поттер. Жил без меня все эти годы, ещё проживешь... Звук пощечины словно отрезвил. Боль обожгла щеку и устремилась к виску. Гарри стоял напротив, сжав кулаки, и зло смотрел на меня. — Малфой, если ты ещё хоть слово скажешь, я тебе врежу. Но не так, а гораздо сильнее... — Да валяй. Мне всё равно! — Ты не должен опускать руки. — Я никому ничего не должен! Не тебе решать! Ты не управляешь мной. — Не управляю. Но сейчас очень бы хотелось, потому что ты ведешь себякак дурак! Я отвернулся. Рука потянулась к щеке на место удара. — Драко, объясни, что с тобой? — Гарри придвинулся ближе, обнимая за пояс. — Расскажи мне всё, что тебя мучает. Мы справимся... вместе. Обязательно. Я выдохнул и положил ему голову на плечо. — Я завидую Браун, — Поттер дернулся. — Она решилась и сделала, что задумала. А я слабак... Я слишком боюсь боли... И я боюсь смерти. Но, Гарри, мне уже так не хочется жить... — Ты не должен умирать... Я не хочу этого... — А почему я должен делать, как ты хочешь? Я не могу сам принять решение для себя? — Может, потому что мы... вместе? Ты же не подумал, каково будет мне, когда я только начал... жить. Жить благодаря тебе. Почему ты хотел так поступить со мной? Это подло... — Прости... — я обнял его. — Я, наверное, не подумал. Прости. — Вот ты не подумал, а мне с ума сходить и бояться тебя оставить наедине с собой... А вдруг... Драко, я ведь рядом, вот он я, руку только протяни. Я буду помогать тебе, честно. Я буду рядом. Только и ты, пожалуйста, не уходи. Я ведь не смогу... Не смогу, если... — Успокойся, слышишь? — я взял его лицо в ладони. — Я не уйду. — Обещаешь? — его голос дрожал, а пальцы вцепились в мои плечи. — Обещаешь?! — Да, обещаю, Гарри. Я тебе обещаю...