Девять кругов ада

«Обман, который всем сердцам знаком, Приносит вред и тем, кто доверяет, И тем, кто не доверился ни в чем». (Данте А. Ад, п.11)

Гарри Когда влюбленность переходит в любовь и что это за чувство? Если судить по романам, которые я иногда вижу у Симуса в руках, это — когда ради любимого человека ты готов на всё. Я готов на всё ради Драко. Значит ли это, что я его люблю? Я перекатывал на языке это неизвестное доселе мне слово. «Любимый». Могу ли я так назвать Драко? Кем он стал для меня? Мы же ведь... встречаемся. Как-то глупо звучит. Может, потому что я не думал, что это применимо ко мне, и не надеялся на что-то подобное до окончания войны. А, может, просто потому, что я не знаю, что такое быть по-настоящему любимым. Рону и Гермионе я друг, они меня, надеюсь, всё ещё любят, другой любовью — дружеской. Хотя, насчет Рона я не совсем уверен. Он слишком отдалился. Он не понимает меня. Или не хочет понимать? В любом случае, сейчас для меня важен лишь один человек. Остальные как-то сами собой отошли на второй план. Ради этого человека я готов пожертвовать всем, пожертвовать собой. Только бы он был жив, только бы у него всё было хорошо. Ведь я его... люблю? ** Драко Я лежал на кровати в Выручай-комнате и думал. Всё мое мужское естество было совершенно растеряно. Одна его часть вырывалась изнутри, огрызалась и взывала к разуму. Но другая отчаянно желала нагнать, схватить где-нибудь в коридоре этого очкастого придурка и вечно держать при себе. Лапать, сминать бока, заламывать руки ему за спину, прислоняясь сильнее к телу, к выгнутой груди, зацепиться пальцами за волосы и потянуть их вниз, чтобы он откинул голову, шипя сквозь зубы, присосаться к тонкой коже на смуглой шее. Стукнуть по лодыжке, раздвигая ноги, протискиваясь коленом между бедер, резко, грубо, приподнимая вверх. Чтобы он был полностью в моей власти, в моих руках, обездвиженный и покорный. Мерлин, я как хищник, дорвавшийся до желанной добычи. Но, почему-то, когда он начинает меня целовать, перехватывая инициативу, я не могу сопротивляться. Из озлобленного существа я превращаюсь в подобие мохнато-ушастой мелкой твари, которая дрожит от прикосновений, ластится, довольно прищуривая глазки и мурлыча. Как чертов книззл! Дерьмо! Я чувствую себя девчонкой от таких мыслей. Почему же тогда Поттер своими действиями никогда не указывает на такое мое положение в нашей паре? Он ведет себя со мной на равных и знает, что перед ним не баба с мягкой грудью, а парень с твердым членом между ног. И он доказывает мне каждый раз, каждый грёбаный раз, что хочет именно члена, именно меня. Его действия аккуратны, полны нежности и заботы, но, в тоже время, он сам может в какой-то момент расслабиться, распластавшись на кровати, и вести себя совершеннейшим пассивом в наших отношениях, подставляясь под мои ласки, стонать мне в рот при поцелуях, выгибая спину, тереться пахом о моё бедро. Это что-то нереальное. Я не знаю, что мне нравится больше: вминать его в покрывало, придавливая собой, и слышать учащенное, сбившееся дыхание и тихие слова «ещё... сильнее... ближе...». Или таять под ласками его рук, когда он обхватывает мой член пальцами, двигаясь рвано, с нажимом. Он целует мой живот, проводя языком влажную дорожку, прихватывает, прикусывает зубами тонкую косточку ключицы, вылизывает шершавым кончиком языка выпирающий кадык, щиплет пальцами бедра. На них появляются красные пятна, и я их глажу ладонью, лежа в холодных слизеринских подземельях. Мои мысли постоянно крутятся вокруг Гарри. Я словно зациклен на нем. Может, потому что благодаря ему я способен сейчас испытывать ту палитру чувств, что находится во мне? Мне вбивалось в голову с детства, что я женюсь на девушке-красавице из аристократической семьи, сделаю наследника, стану главой рода. Известность в обществе, полезные связи, идеальная репутация. Меня готовили к этому, внушали, наказывая за несоблюдение обязательных правил и уставов нашего дома. Вместо этого, последний из рода Малфоев бегает по ночам в Хогсмид в компании полукровки, напивается на Астрономической башне, тоже в компании этой сомнительной личности, и, ко всему прочему, нестерпимо хочет с ней же заняться сексом. Точнее с ним. А если точно — с Поттером. Врагом номер один моего... кхм... теоретического хозяина. Фи, какое падение нравов! Какая некультурщина, мистер Малфой. Вы порочите честь семьи, вы мараете славное имя своих предков. Я прямо слышу эти голоса в своей голове, их обвинения, вижу искаженные омерзением лица. Да мне плевать! Идите нахер! Посмотрите, какое дерьмо вокруг! Я и так уже по уши завяз в этом гнилом болоте предательства, лжи и грязи! Отец перевернется в гробу от таких мыслей сына. А мне ещё раз плевать! Думал ли он, когда подписывался на всё это? Когда шел к Темному Лорду на закланье, клянясь в верности и преданности? Он думал о семье, о маме, обо мне? Я даже не сомневаюсь, что он боялся не меньше меня, когда я летом брёл принимать метку. Метка... Это уродливое изображение на моём предплечье. От боли я потерял сознание в первую же минуту. Очнулся от ощущения ледяной ладони крестного на лбу. У меня был жар, а вечером пришли галлюцинации. Они сводили с ума, вгрызаясь в мозг, растворяя разум в горячечном бреду. Северус сказал, что я очень чувствителен к боли, а, так как, кожа тонкая, то и ощущения усиливаются. Я пролежал в комнате неделю, не вставая. А потом поехал в Хогвардс. Было первое сентября. Мама провожала меня до поезда. Её глаза были красными, а щеки слегка розоватыми даже под многочисленными слоями косметических чар. Ей было очень тяжело... В начале этого месяца были Пасхальные каникулы. Ну, как... четыре выходных дня. Я сорвался в Мэнор. Поттер не обижался, не протестовал. Он понимал. Только обнял крепче, прижал сильнее к себе и прошептал, что будет скучать. А я что? Я тоже буду. Но ему об этом, конечно же, не сказал. Мама обрадовалась моему приезду и немного ожила. Дом засверкал белизной, эльфы суетились, наводя последний лоск. «Всё к приезду молодого хозяина». Мама одела одно из своих великолепных французских платьев из тонкого кремового шелка. Воздушная ткань струилась вниз по изящной фигурке, и она была так прекрасна в теплом свете камина с пузатой чашкой чая в руках. Я сидел напротив и задумчиво смотрел то на нее, то в вечернее темное небо за большим окном гостиной. Что с ней будет потом, когда Дамблдор уведет её в безопасное место? Увижусь ли я с ней ещё? Хотелось бы. Главное, она будет жива, цела и невредима. — Драко, ты прекрасно выглядишь, — её голос был тихим, и она улыбалась краешком губ. — И этот блеск в глазах... Я посмотрел на нее и приподнял бровь. — Блеск? — Я вижу, когда ты думаешь обо мне, как, например, минуту назад. Твои глаза становятся пустыми и грустными, ты поглядываешь в мою сторону, думая, что я не замечаю, — она улыбнулась. — Но до этого твой взгляд был другим. — И каким же? — Задумчивым, но светлым, не затуманенный тяжелыми мыслями. И ты сам, словно светился от того, о чем размышлял. Я застыл. До этого я думал о Поттере и о том, как мы лежали прошлой ночью на большой кровати в Выручай-комнате. Он перебирал мои волосы пальцами и бурчал под нос какой-то простенький маггловский мотивчик. — Да, сынок, именно такой взгляд. Я посмотрел на маму. Она улыбалась, и её глаза были завораживающе глубокими в отсветах языков пламени. — О ком ты думаешь? — Об одном человеке. — Дорогом тебе? — Да. — Ты испытываешь к нему какие-то чувства? — Возможно... — я задумчиво крутил в руках бокал, наполненный полусладким красным вином. — Я не до конца разобрался в этом. Но, да... что-то я ощущаю. — Ты счастлив от этого? — Да. — Это ведь не просто дружба? — Нет, думаю, не просто. Больше... наверное, больше. — Тогда, я рада за тебя, сынок. Уверена, твоя избранница будет достойной опорой тебе по жизни, и вы создадите прекрасную, крепкую семью. Если, конечно, ты именно этого захочешь от неё. Я не возражаю, если ты... подумаешь повременить со свадьбой после школы. Я не такая яростная приверженца родовых правил, каким был Люциус, — её губы дрогнули. — Я уважаю твой выбор и твое решение, какими бы они не были. Ты — мой сын. И, в первую очередь, как мать, я хочу, чтобы ты был счастлив. Она грустно улыбнулась и отвернулась к огню. Ах, мама, мама. Если бы ты знала, кто мой избранник. К кому я стремлюсь одинокими ночами в своей спальне, кого хочу видеть, кого целую и ласкаю руками. Чьё имя срывается с губ, когда я мечусь под его ладонями на смятом покрывале в Выручай-комнате. Ты бы говорила так же? Ты бы так же сильно любила своего сына? Я провел те дни в компании мамы. Гулял с ней по уже заросшему саду, любуясь оживающими после зимней спячке деревьями — яблонями, вишнями, сливами. Скоро зацветут прекрасные цветы на тонких длинных ветвях, и одуряющий аромат развеется по всему поместью. Весной... «Зима внутри, в душе февраль. В твоих глазах моя боль и моя печаль. Не уходи, я здесь одна. Только скажи где весна, где моя весна...»*. Мне хорошо было здесь, с ней. Но все мои мысли всё равно стремились назад, в Хогвардс, к тому, кого я оставил там. Иногда я выпадал из реальности, погружаясь в себя. Мама улыбалась и гладила меня по голове. Её светло-голубые глаза ещё неделю снились мне по ночам... Я повадился вести личный дневник. Не то, чтобы я, как какая-нибудь сентиментальная хаффлпаффка, записывал туда все свои мечты и желания... Просто, мне всё больше и больше кажется, что это единственное, что останется у меня о Гарри. О наших встречах. Нашей дружбе. Нашей... Я не знаю, что будет потом, как закончится этот учебный год для меня, и кем я стану для него. Надеюсь только, что ему не затмят глаза ложь и обман, всё это притворство и отличный спектакль, придуманный Дамблдором и Лордом. Да и потом... А что, если он захочет семью? Я не могу это ему дать. Мерлин, о чем я вообще думаю?! Столь далекое будущее не для меня. Мы же дети... Гарри, наверное, даже не мыслит сейчас о чем-то подобном. У него — школа, экзамены, разборки со своими тупым гриффиндорцами, а еще — как бы остаться в живых и разум сохранить. Хорошо, что ему сейчас не снятся кошмары. Он говорит, что это я на него так благотворно влияю. А мне это льстит, да! А что касается того сна... о Браун...Вот же меня дернуло за язык сказать о своих догадках! Да, Малфой, общение с представителем львиного факультета и явное отдаление от слизеринцев на пользу не идет. Я же знал, что он очень остро реагирует на свои... кхм, свою проблему. Зачем я тогда сказал? Идиот... Я сидел и ждал Гарри в нашей комнате, неспешно делая записи в Дневнике. Нашей... Интересно, а как это жить с ним в своем собственном доме? Нет, в нашем доме... Как только выпадал свободный вечер, мы встречались здесь, каждый раз откладывая время возвращения в наши гостиные всё больше и больше. Я знаю, что мы поступали очень опрометчиво и неосторожно, и слова, сказанные мне Забини, до сих пор всплывали в сознании. Но я просто не мог себя пересилить и отпустить из объятий его, такого теплого, мягкого, нежного и отзывчивого. Мы могли подолгу просто лежать, обнявшись на широкой кровати, которую нам услужливо предлагала Комната в последние наши разы её посещения, и молчать. Он не спеша перебирал пальцами мои волосы, изредка проводя носом вдоль шеи. От этого действия кожа покрывалась мурашками, а по телу разливалось тепло. Вчера мы снова дошли до смелых ласк и обоюдной мастурбации. Всё было отлично, как тогда, в больничной палате. Лишь после, в конце, его рука соскользнула вниз с моего члена, и пальцы дотронулись до сжатого колечка мышц. Я слегка дернулся, но больше от неожиданности, чем от отвращения. Прикосновение было необычным. Гарри был до того распален, что даже толком не понял, что произошло, и его пальцы ещё какое-то время гладили меня там, слегка надавливая на вход. Он шептал, что хочет меня, а я обмирал от мысли, что совсем не против этого. Только, я немного боялся... Уже потом, когда Поттер лежал на мне и тяжело дышал, приходя в себя после оргазма, он повернул ко мне голову и краснея сказал: «Драко... Я, правда, хочу тебя. Почти всегда. Это с ума сводит! Почему? Это нормально?». Я кивнул. А что можно ещё ответить? Что я тоже уже давно вижу его во снах таким... таким... Как он гладит меня, мнет бока, проводит пальцами под коленом, вверх к бедру. Что я словно наяву ощущаю жар возле паха и странную влажность. А после вчерашнего его неосторожного касания мысли о том, чтобы переспать с ним, заполнили мой мозг основательно. Я даже не мог нормально сидеть на занятиях сегодня. Взгляд постоянно скользил по его спине, рукам. Я представлял, как он будет выгибаться, чтобы виден был каждый позвонок, и стискивать меня своими руками. Мерлин, от одной мысли об этом, член наливался кровью, и я скрещивал ноги и сжимался, только чтобы не выдать себя. Блейз странно на меня косился, но ни слова не говорил. Лишь хмыкал. Если поразмыслить, то, чисто теоретически, секс мог быть между двумя парнями. И я даже догадывался, как это должно выглядеть. Но вот с практической стороны... Я не знал, как об этом сказать Поттеру, как предложить... себя? Что за бред! Я же не баба, чтобы подкладываться под него. Да и он, явно, не женского пола. Мда... дилеммка. Я решил, что когда мы дойдем до этого, то пусть всё решит случай. Как получится — так и будет. Поттер вошел почти неслышно — лишь чуть скрипнула большая кованая дверь и начала уменьшаться в размерах, как только он её захлопнул. — Привет, — кинул мантию на стул. — Ты сегодня рано. Ещё девяти нет. — Мне нечего было делать. — А чем сейчас занят? — он сбросил ботинки и забрался на кровать, заглядывая в блокнот в моих руках. — Не твоё дело! Я захлопнул дневник перед его носом и отлевитировал в свою сумку. Гарри надулся, скрестив руки на груди, и отвернулся. — Эй... — дотронулся до его подбородка. — Ты чего? — Ты грубый... — Ты на меня обиделся? Прости. Возможно, это и впрямь было сказано несколько грубовато... Я попытался посмотреть через его плечо на лицо и заметил хитрую улыбку. — Ах ты, паршивец! Ты притворялся! Он развернулся ко мне, улыбаясь, и повалил на покрывало. — А ты думал? Зато, я выбил из бесчувственного слизеринского принца такие эмоции. Рассказать кому — не поверят! Он засмеялся и запустил пальцы в мои волосы, оттягивая их назад, заставляя отклонить голову, подставляя шею. Осторожно прикусил кадык и лизнул его, постепенно спускаясь вниз к ключицам, пробираясь пальцами под ворот рубашки. Его дыхание участилось, и он прижался бедрами к моему боку, гладя ладонью по животу. — Драко... Я соскучился... — голос -почти шепот, сбивчивое дыхание. А моя крыша уже едет. И даже нет страха перед тем, чем это может закончиться на этот раз, как далеко мы сможем зайти. Сейчас я уже согласен на всё, лишь бы он был здесь, смотрел вот так, целовал вот так. Был со мной. ** Гарри Боже, где был мой разум? Мне кажется, я его потерял. Потому что сейчас его тоже нет со мной. Как я решился на такое? Откуда столько смелости? Я же помню, как тряслись мои руки и дрожали колени, когда я смотрел в серые с поволокой глаза. Я же помню, как выгибалось тело под моим напором, и оставались красные следы на бледной коже бедер от моих пальцев. Я помню низкие стоны, проникающие, казалось, в каждую клеточку моего тела, его всхлипы и обжигающее дыхание. Но теперь, даже под закрытыми веками, я смогу увидеть Драко такого — открывающегося мне навстречу, тянущего ко мне ладони, целующего мою шею. Это наяву. Я не мог оторвать то него голодного взгляда. Он лежал передо мной такой... Мысли вылетели из головы со скоростью гоночной метлы, во рту стало совершенно сухо, а ноги и руки дрожали в предвкушении. Где-то на задворках сознания я уже понимал, что в этот раз всё будет не так, как всегда, а намного, намного интереснее. Мне нравились и те наши разы с Драко. Его отзывчивость и мягкость губ, то, как его хрупкое, худое тело дрожит под моими ладонями. Но нестерпимо хотелось большего. Почувствовать, наконец, что он принадлежит мне полностью. Что это всё происходит на самом деле, а не плод моей больной, расшалившейся фантазии. Я всё чаще вижу его во снах подо мной, стонущего и просящего прижать сильнее, целовать дольше, войти глубже... Боже, меня даже слегка потряхивает от мысли и желания, что мы можем заняться с ним сексом. И теперь моя самая сумасшедшая мечта вот-вот должна сбыться. Драко лежит подо мной. Мои руки нетерпеливо оглаживают его бока, грудь, расстегивают пуговички рубашки. Кожа бледная и слегка прохладная, гладкая на ощупь, словно шелк. Маленькие волоски на предплечьях щекочут ладонь. Я вижу уродливую черную татуировку на его безупречном теле, и мне хочется вцепиться в неё ногтями, содрать, чтобы она не портила это великолепие своими присутствием. Я слегка скребу её ногтями, и Драко поднимает на меня затуманенные темно-серые глаза, касается пальцем шрама на лбу, пытаясь разгладить рубец. Да, милый, мы отмечены одним человеком. Мы так с тобой похожи. И оба безумно хотим избавиться от этих знаков отличия. Я целую его запястья. Они такие хрупкие и тонкие в моих широких ладонях. Запах жасмина наполняет ноздри и проникает внутрь меня. Сладко. Боже, как же сладко. Его ключицы под моими губами, его шея под моим языком. Я чувствую его вену — как бьется пульс, как стремительно движется кровь. Я добираюсь до ушек. Маленькая розовая мочка. Её так приятно посасывать и покусывать, забираться в раковину, целовать нежную кожу за хрящиком. Она пахнет цветами. Наверное, его шампунем. От этих действий Драко совершенно теряет голову и начинает лихорадочно обшаривать руками мою спину, выдирая футболку из брюк, пробираясь пальцами под ремень. Он стонет подо мной, упираясь затылком в резную спинку кровати, а мой собственный каменный стояк приносит уже ощутимую боль, находясь в тесных штанах. Драко словно читает мои мысли и тянет молнию, открывает, пальцами подцепляя резинку трусов, и вынимает член наружу. Боже, как хорошо-то... Моя голова падает ему на грудь, и я начинаю задыхаться от его движений по моему пенису. Нет, нет, нет. Я так кончу. А я не хочу, чтобы всё снова просто закончилось. Я отлепляюсь от такого уже теплого тела и начинаю яростно снимать с него одежду. Драко не противится. Наоборот, помогает, приподнимая бедра, стаскивает ненужную рубашку. Черные боксеры остались последними. Я сажусь на колени между его раскинутых ног и отгибаю пояс белья. Член возбужден, и головка почти доходит до пупка. Стволтонкий, длинный и ровный. Кожа такая гладкая наощупь, что мне безумно хочется её лизнуть, почувствовать языком это невероятное ощущение нежности, понять, такой ли он на самом деле. Плавки безумно мешают, я сдергиваю их с него, подтягиваю Драко за колени к себе, кладя его ноги на свои, поднимаю его бедра вверх под ягодицы и, медленно проведя языком по тонкой кожице, вбираю в рот подрагивающий конец. Драко стонет и вцепляется руками в спинку позади себя, выгибаясь, поднимаясь на лопатках. Такое стройное, сильное тело в моих руках, тонкая талия под пальцами, напряженный живот с аккуратным маленьким пупком, розовые бусины сосков и красные пята на шее и щеках. И твердый, горьковато-солоноватый член на языке. Это нечто! Я закрываю глаза и двигаю головой вверх-вниз, плотно сжимая губы. Тонкая кожица пениса двигается в такт моему языку, головка упирается в нёбо, а ствол слегка дрожит, то напрягаясь, то покачиваясь. Он словно живет собственной жизнью, подсказывая хозяину свои желания. Сейчас он явно заинтересован в моих действиях. Драко уже не лежит спокойно, а мечется по кровати, стискивая в руках то подушку, то покрывало под собой. Его голова запрокинута назад, изо рта вырываются хрипы, лишь отдаленно похожие на какие-то слова. Он тянется пальцами к моим коленям, гладит, царапает короткими ноготками. А я абсолютно шалею от его открытой шеи и тяжести горячей плоти на языке. Его запах сводит с ума, и я отрываюсь от своего занятия, чтобы прильнуть губами к вздрагивающему животу, провести влажную дорожку сначала вверх к груди, потом снова заглотить. Рука тянется к собственному паху. И я понимаю, что ещё чуть-чуть и кончу так, почти без рук, от одного обалденного вида Драко, распластанного подо мной на кровати. Хочу, хочу, хочу! Вынимаю член изо рта. Он с глухим шлепком ложиться на мышцы пресса. Я веду языком по стволу, вниз, к поджавшимся яичкам, по тонкой мягкой кожице к сжатому колечку мышц. Я не знаю, какое чувство во мне доминирует. Страх, что сделаю что-то не то, или предвкушение от того, что будет. Второе берет верх, и я языком осторожно касаюсь розовых складочек. Драко дергается, выгибая спину, упираясь пятками в матрац, и вцепляется мне в волосы. Больно! Чёрт, как же больно! Но я продолжаю проталкивать кончик языка в маленькую дырочку, целовать губами вокруг. Волоски на его теле встали дыбом, я чувствую это под своими ладонями. Боже, я не могу больше терпеть, не могу! Он такой, такой... — Драко, миленький... Не могу больше... Прости... Пожалуйста, разреши, я буду осторожно, обещаю. Только разреши... Смотрю в его глаза. Они совершенно невменяемые, шальные, темные. Он улыбается мне и кивает. Всё! Можно! Отрываюсь от него, сдергиваю с себя наполовину снятые брюки. Они, как назло, цепляются за ноги, застревая. Отбрасываю ткань в угол, поворачиваюсь к Драко. Гибкое тело, ноги согнуты в коленях, разведены в стороны, пальцы вцепились в кремовое покрывало. Гладкий член стоит практически вертикально. Глаза смотрят на меня. Ждут. Просят. Хотят. Чёрт! Я резко сажусь между его коленей, слегка надрачивая свой член. Узкая ладонь ложится на мой живот. — Что-нибудь... смазать... иначе больно будет, — тихий шепот. Боже, совсем забыл. А что взять-то? — В моей сумке... масло... Масло? Откуда? Тянусь к ранцу, вытряхивая всё его содержимое на ковер. Быстрее, быстрее! Маленький пузырёк прозрачного стекла. Пахнет жасмином. Так вот откуда запах, преследующий меня! Сажусь на тоже место, смазываю себя и Драко. Руки дрожат, и флакон почти выпадает из пальцев. Закручиваю, кидаю куда-то на кровать. Так, теперь он... Приставить головку и медленно войти... Он очень узкий и тугой. Крыша едет, как ненормальная. Я сдерживаю себя изо всех сил, только чтобы не кончить позорно прямо сейчас. Драко напрягся, почти не дышит, зажмурился. И не пускает. Я начинаю гладить его руки, плечи, целовать щеки, глаза, губы, шептать успокаивающие слова. Он слегка расслабляется в моих руках, позволяя протиснуться ещё чуток, постепенно, по сантиметру. В какой-то момент, я понимаю, что вошел до конца. Горячие стенки давят на член. Он пульсирует. Двигаться, аккуратно, задавая начальный ритм. Малфой расслабляется полностью, цепляясь за мои руки, пытаясь двигаться мне навстречу. Стонет. Боже, как он стонет! Я наклоняюсь к нему, целую припухшие, яркие губы. Он отвечает яростно, кусая зубами за язык, за нижнюю губу. Дышит тяжело в рот. Темп нарастает. У меня безумно болит спина и рука, которая упирается в кровать. Второй рукой я держу Драко под поясницей. Его член трется об меня, и у меня окончательно отключаются мозги — от его вздохов, от твердой плоти, скользящей от смазки по животу. Драко вздрагивает, выгибаясь. Обхватывает меня руками, тяжело выдыхая в ухо, и я чувствую влагу между нами. Он кончил, не прикасаясь к себе! Стенки вокруг моего члена сжимаются, и я тоже уже очень близок к разрядке. Сейчас, милый, сейчас и я тоже. Толчок-движение-всхлип, толчок-движение... Спираль внизу живота скручивается в тугой узел, бьет в копчик, позвоночник словно простреливает, и я кончаю. С рыком сквозь зубыв мокрые, слипшиеся, светлые волосы. Драко рвано дышит и гладит меня по спине. Я лежу сверху него и прихожу в себя. Белые пятна до сих пор пляшут перед глазами. — Спасибо, Драко, милый... Спасибо... — Тебе спасибо... ** Драко Как мог я думать, что это низко и неправильно — ложиться под кого-то. Когда ты с... человеком, который тебе безумно дорог, кого ты хочешь, это так естественно— заниматься с ним... сексом. Даже не задумываешься о том, кто будет вести в вашей паре. Эти ненужные мысли вылетают из головы при первых его прикосновениях, поцелуях, ласках. Это было так странно — отдаваться кому-то, чувствовать, что ты в его власти, что принадлежишь кому-то по собственному желанию. Видеть, как тебя хотят, так сильно, что у него трясутся руки, а зрачки похожи на черные кляксы, почти полностью поглотившие цветную радужку глаза. Как частит его дыхание, и какое оно жаркое на твоей холодной шее. Он согревает тебя собой, потому что ты весь в мурашках, ты боишься. Боишься, что сделаешь что-то не так, что не получится, не подойдете друг другу. Но все сомнения разбиваются, как только ощущаешь его губы там, где и подумать не смел. И стонешь, выгибаясь, чуть не ломая позвоночник, приподнимая бедра. Лишь бы ближе, лишь бы сильнее и ярче ощутить его, почти не контролируя себя, сорваться, входя раз за разом яростнее, глубже в его рот. Понимаешь, что стонешь от досады, когда горячая влажность исчезает, и член окутывает прохладный воздух. Но тут же замираешь от прикосновений его языка там, где это сейчас так нужно. Ты хочешь его, хочешь целиком и полностью. Ты теряешь остатки стыда, и разум отключается окончательно, когда раздвигаешь колени, раскрываясь, отдаваясь. С губ слетают лишь всхлипы, и на заднем фоне ярким росчерком мелькает вспышка боли, как молния, прошивающая до спины. Но она исчезает, так и не сформировавшись страхом в мозгу. Потому что сейчас главное — это ощущения, движения. Кожей о кожу, сплетенными, побелевшими пальцами, выгнутой шеей и жадными укусами на ней, яркими бороздами царапин по плечам, его руки под твоей мокрой от пота поясницей. Глаза в глаза, лбом ко лбу, перемешивая дыхание. Один воздух на двоих, одно мгновение на двоих... Я болею им. Я болею Поттером. Это теперь неизлечимо. Потому что не смогу отказаться от такого, отказаться от чувства, что не один, что меня... любят?.. ** Гарри — Гарри, — Гермиона подошла неслышно и подсела на подлокотник кресла. — Ты мне можешь помочь? Я выгнул бровь. Черт, перенял дурную привычку у Малфоя. А подруга-то какая странная — глаза прячет, теребит корешок книги. — Конечно. — Тебя так сложно застать теперь в гостиной, — улыбка краешком губ. — Ты всегда где-то пропадаешь. — Герм, прошу, не начинай хоть ты. Мне хватает нытья Рона по утрам. Лучше говори, что ты хотела. — Ладно-ладно, замолкаю, — поднимает руки. — Ты не мог бы подтянуть кое-кого в ЗОТи? — Кого? — смотрю с интересом. — Одну студентку. Я... мы встретились в библиотеке, разговорились. Она с пятого курса Ревенкло. У них СОВы скоро, а она плоха в заклинаниях. Сидела, зарывшись в книги. Я подумала... — она посмотрела на меня. — Ты так хорошо объяснял нам работу заклинаний на занятиях ОД... Ты не против? Я сказала ей, что спрошу кое-кого, а потом... Ну? Да, как обычно, наша Гермиона стремится помочь всем и вся. А Драко ворчит, что это моя прерогатива. Он ещё с подругой не так знаком, как я. Хотя, если помогу, что я теряю? В Выручай-комнате мы встречаемся только ближе к ночи. — Хорошо, Герм. Буду заниматься время от времени. Когда начать? — Ой, Гарри, спасибо! Побегу её обрадую, — подруга подорвалась с кресла, резко застыла. — Пошли со мной. Она, думаю, всё ещё в библиотеке. Заодно и занятия начнешь. — Эм, Гермиона, так отбой же скоро... Полтора часа осталось... — Ничего, ничего, хоть что-то подучите. И тебе не мешает прошвырнуться. — Герм... Гермиона, да погоди ты, рукав оторвешь!.. Дай хоть книжку кинуть в спальню. Но подруга уже тащила меня за руку по почти пустынным коридорам, даже не потрудившись толком ничего объяснить. Что это с ней сегодня? ** — Гарри, почему так поздно? — сонный голос Драко из вороха одеял и подушек. — Занимался со студентом... — Каким студентом? Взлохмаченная светлая голова на миг появляется, но потом так же стремительно исчезает. — А я уже заснул... — Да... Я знаю, что времени много, — скидываю обувь и мантию с рубашкой. — Но Гермиона попросила подтянуть кое-кого в ЗОТи, вот я и... — брюки летят следом в неопрятную кучу на полу. — И ты, конечно, добрая душа, не мог отказаться, — громкий зевок. — Ага. Герм, как клещ вцепилась. Библиотеку закрыли — она затащила нас в какой-то заброшенный класс, а сама смылась. Блин, а еле отвязался... Быстрей к тебе... — Ну-ну... Иди сюда, — тонкая светлая кисть на кремовом постельном белье. — Я соскучился... — Иду... — лечь рядом, прижать посильнее. — Блин, ты ледяной! Ты что, постоянно мерзнешь? — Когда тебя нет, — шепот на грани слышимости. — Чего? — Ничего. Заткнись и спи. — Сплю... — Ага. Спи. ** — Гарри, мы сегодня встретимся? Драко поймал меня за поворотом в Большой зал. Желудок урчал в предвкушении ужина. — Не-а, — брови слизеринца поползли вверх. — Гермиона договорилась о занятии с той ревенкловкой. — С какой? — Ну, кому я с заклинаниями помогаю. Сегодня опять практиковаться будем. Боюсь, затянется до ночи. Так что, иди к себе. — Так это девушка?.. — Чего?.. А, да. А что? — Ничего. — Драко?.. Драко... ** Чёрт, чёрт, чёрт! Мы сидим с Аливией в старом пыльном кабинете. Эта... кмх, полная дурында ни-фи-га не понимает мои объяснения. Откуда у нее растут руки вообще?! Я, в принципе, джентльмен и всё такое... Но сейчас мне хочется послать на фиг все свое благородство и высказать этой неучи всё, что я думаю. Вот, даже простенький Риддикулус не может сделать. Беру ее руку в свою, пытаюсь показать. Она тупо хихикает, а я слышу скрип двери сзади. Успеваю заметить только светлые волосы и злые серые глаза. Чёрт, чёрт, чёрт! ** — Ты чего кипятишься, я не понимаю! — Ты не понимаешь?! — Нет. — Ты сидишь там с этой... этой... Уже третий день подряд. Читаете что-то типа, отрабатываете. Она тебе напропалую строит глазки, а ты потакаешь ей в этом! — Да что ты орёшь-то, как банши сумасшедшая! С чего ты вообще взял, что она клеится? Герм попросила меня помочь ей в Защите. Чем мы и занимаемся. — Да неужели! Вот как это называется? — Драко, перестань. Если не веришь мне — спроси у Гермионы. — Ты же знаешь, что я не буду ничего спрашивать у этой грязно... — Драко! — ...кровки! — Да что ты как баба истеричная завелся? Ничего не было, понимаешь? Ничего! — Баба?! Это я — баба?! — Вот чёрт... Драко, стой... Подожди! Малфой! ** Не, пятый день я не выдержу. Аливия меня уже просто достала. Хоть бы вид делала, что реально интересуется занятиями и хочет хоть чему-то научиться. От её случайных прикосновений к моим запястьям меня слегка потряхивает. Пальцы у нее горячие. А я уже так привык к осторожным прохладным касаниям. Вот и сейчас, она снова уставилась на меня своими большими карими глазами, а рука тянется к моему локтю. Лучше бы к палочке так рьяно тянулась. А то вместо полноценной практики получается только какое-то подобие пассов. Мда, хреновый из нее маг, видать, будет. В любом случае, разговор с Гермионой откладывать смысла нет. Я не-хочу-с-ней-больше-заниматься! Тоже мне подруга. Подсунула сдуру такую бестолочь. Хотя, почему «сдуру»? Хм, какая интересная картина-то получается. Допустим, чисто случайно, Герм знакомится с девушкой, которой очень надо подтянуть ЗОТи для СОВ (а ей, безусловно, это необходимо). И тут, тоже чисто случайно, оказывается рядом её друг (то бишь, я), который неплохо владеет этим предметом. А если брать во внимание ещё и то, что некоторое время назад подруга уговаривала меня приглядеться к Джинни... Мол, смотри, девушка-красавица, умница, да и друга твоего сестра. Друга? Кхм, сомневаюсь что-то... Когда я ей более чем ясно дал понять, как я на самом деле отношусь к Джиневре, в особенности после гнусной выходки в январе, подруга даже покрылась пятнами на шее. Наверное, она и не догадывалась, что я могу знать такие слова. Видать, у Пивза понабрался. В любом случае, Герми активненько предлагала мне сходить с кем-нибудь на свидание. После того, как я повторно высказал подруге всё, что я думаю о её великолепной идеи, в гостиной стояла такая гробовая тишина, что звук с силой захлопнувшейся за мной двери в спальню больше походил на грохот упавшего камня с Астрономической башни. Видимо, Герм всё же плохо меня поняла... ** — Что хотел, Драко? — Поговорить... — Да неужели? Что-то ты не говорил в прошлый раз. Орал всё больше. — Ты сам меня вынудил, Поттер. Не надо было дразнить меня. — И чем интересно? Тем, что помогаю студенту в учёбе? — Ну, она же... — Что она-то всё? А меня спросил? Нужно мне вообще её внимание? Или ты забыл, какая у меня возникает реакция на весь женский пол? Да я на спелый помидор сразу становлюсь похожий! А, наверное, ты забыл, что я уже встречаюсь кое с кем... Чего хмуришься, балбес?.. Что смотришь? Не прав я, что ли?.. Ладно. Понял я уже всё. Просто впредь подумай, пожалуйста, прежде чем становиться ревнивым мужем. А с Герм я всё равно хотел поговорить... Спасибо, блин, сказать... ** Гарри — Знаешь, мне страшно... — Да что ты? Наш безрассудный смелый гриффиндорец кого-то боится? И кто этот несчастный? — Почему несчастный? — Потому что никто не смеет обижать моего мальчика! А если задумают — то будут иметь дело со мной!.. Что смеешься? — Я никого не боюсь... — Тогда?.. — Я боюсь потерять тебя. — С чего это ты взял такую глупость? — Я чувствую... Я... Не знаю. Всё вокруг будто напряжено, накалено. Я как натянутая струна — дотронься и разорвусь. Наши отношения... Я всё время думаю о том, что кто-то узнает, и тогда... Я не хочу думать, что будет тогда... — Я всё равно останусь с тобой, ты же знаешь. — Знаю... То есть, я хочу в это верить, правда. — Но... — Но мне очень тяжело. Никто не поймет. Твоя мать будет в смертельной опасности, если эта информация дойдет до Него. Я не хочу рисковать их жизнями. — Не волнуйся, пожалуйста, всё будет хорошо. Я позабочусь об этом. И я позабочусь о тебе. — Я большой мальчик, могу и сам... — Ну не дуйся, слышишь... Ты такой смешной... Правда, ну чего ты переживаешь? Никто не догадывается даже... — Мне кажется, Гермиона знает. И Рон... он, наверное, очень близко уже к разгадке... — С ним могут быть проблемы? — Да нет, какие. Психанет только сильно... Но не волнуйся, я не позволю больше никому ничего с тобой сделать! — Придурок, не переусердствуй только. Если пойдешь ко мне в телохранители и станешь «спину прикрывать» — тогда смело можешь прямо в Пророк писать: «Золотой мальчик проводит ночи в постели со Слизеринским принцем». Сенсация обеспечена... Ты чего?.. — Я не просто сплю с тобой... — Да знаю я, знаю. — Нет, правда, Драко. Я... я... — Гарри, не надо говорить того, о чем будешь потом жалеть. — Я не собираюсь об этом жалеть! Это правда! — Да верю я тебе! Просто слова — они... — Почему ты хочешь заткнуть мне рот, Драко? Почему боишься услышать это? Боишься стать зависимым от меня? — Нет, глупый. Я и так уже погряз весь в тебе... — В смысле?.. — Ты так глубоко во мне, что я не мыслю свое существование без тебя... — Драко... — Что, не ожидал таких слов от меня? — Я... Драко... Я люблю тебя... — Гарри... — Нет, нет, не говори, если не уверен, пожалуйста. Я лучше подожду. Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. По твоим взглядам, по твоим словам, по твоим прикосновениям. Я верю в это, я верю в свои ощущения. И ты скажешь мне, я уверен, то, что так хочу услышать, но потом, в свое время. Я просто буду ждать. — Хорошо, милый. — Я подожду... — Хорошо, подожди... А теперь, спи. — Ага... Ты тоже. — Ладно. — Доброй ночи... любимый... — Доброй ночи, Гарри. ** Драко Я боюсь обличать мысли в слова. Мне кажется, что их кто-то подслушает и превратит реальность в сон. А я уже так привык к тому, что вижу и что чувствую сейчас. Мы так сильно сблизились с Гарри. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к тому, что он поселился настолько глубоко ко мне. Чтобы я, потомственный аристократ и холодный Серебряный принц Слизерина, испытывал теплые чувства к кому-либо... к парню... к гриффиндорцу. То признание прошлой ночьювыбило меня из колеи. Я задыхался от нахлынувших на меня эмоций, от той нежности, что звучала в его голосе. Я понимаю, что снова пытаюсь отрицать очевидное, не принимая истину, что висит передо мной огромными огненными буквами. Он любит... А я? Я... я... Нет, не могу. Да, пусть я трус и бесхребетная тварь. Но я боюсь надеяться на что-то лучшее, светлое в своей никчемной, отвратительной жизни! Я не верю, что нам суждено быть с ним вместе. Здесь, в стенах этого замка я, кто привык считать волшебство само собой разумеющимся, думал, что попал в сказку. Это как в маггловской книжке про девушку, к которой пришла фея и отправила ее на бал. У нее есть какие-то жалкие часы на исполнение своего заветного желания, на то, чтобы ощутить себя кем-то значимым, которой любуются окружающие, в которую влюбляется принц... Я хотел остаться в Хогвартсе навсегда, чтобы время притормозило и замерло, оставляя нас с Гарри здесь вдвоем, в стенах нашей Выручай-комнаты. Тут не было забот и негатива. Здесь не витали тревожные мысли. Он не просыпался с широко распахнутыми глазами посреди ночи с плескавшимися на их дне отголосками кошмара. Мне не снился Исчезательный шкаф, выплевывающий хохочущих Пожирателей из своих недр. Не было прыгающих строк в письме размашистым подчерком тети Беллы, которое пришло мне на прошлой неделе. Она пыталась воззвать к моему обожанию Лорда, которое я так удачно где-то похерил, и требовала поскорее завершить порученное мне дело. Следом пришло наполненное тревогой послание от матери и её страх между строк за меня и за себя. Мне надо было срочно поговорить с Дамблдором. Я не могу больше ждать его действий. Мне надо как можно быстрее удостовериться в том, что мама будет в безопасности. Тем более, кажется, я понял, как починить это ужасающее монструозное сооружение. Когда я стою рядом с ним, то ощущение, что оно вытягивает из меня все силы и магию. После посещений комнаты Забытых вещей, я чувствую себя тряпкой, которую выполоскали, выжали и кинули на пол. Разбитость исчезает только, когда Поттер рядом. Он подзаряжает, наполняет, поднимает. ** Я вышел из комнаты Забытых вещей и выдохнул. Усталость давила. Справа послышался шорох и я обернулся. Поттер сидел на полу, рисуя палочкой цветные узоры на противоположной стене. — Что ты здесь делаешь? — А ты? Я подошел к нему и сел рядом. — Ну так? — он пожал плечами. — Я пришел к нашей комнате. Хотел поваляться на кровати. А потом смотрю — она уже занята тобой, а меня не пускает... — Потому, что я был не в нашей комнате. — А где? — Я был занят. — Драко, скажи правду... — Ты же знаешь, я выполняю поручение Лорда, — его внимательные глаза смотрели на меня. — Мне надо починить кое-что. Я должен скоро закончить. — Ты занимаешься этим уже с начала учебного года, — не вопрос, утверждение. — Откуда такая осведомленность? — Ты забыл? Я же следил за тобой сначала. По карте я видел, что ты исчезаешь, попадая на этот этаж, точнее, когда оказываешься возле этой двери. Тем более, ты искал книги редкие. Думаю, не просто так, для легкого вечернего чтива. — А, понятно. Он снова уставился вперед, а я придвинулся ближе и опустил руку на его бедро. Он чуть вздрогнул и улыбнулся. — Как дела? — я решил сменить тему. — Не очень. — Почему? — Рон устроил разбор полетов. — В смысле? — Ну, он увидел утром засос на моей шее и, наконец, сложил два плюс два, — он хихикнул и посмотрел на меня сквозь челку. — Долго доходило, правда? Я кивнул и улыбнулся. — Ну, вот он и вспылил немного. Пришлось поругаться и втолковать, чтобы держал язык за зубами. Я напрягся. Болтовня Уизли была весьма некстати, тем более, сейчас, когда всё было практически готово. Ещё пара заклинаний и Исчезательный шкаф заработает в полную силу. И тогда юный Малфой станет на время великим предателем и убийцей. Надеюсь, только лишь на время и только для Пожирателей. Старик обещал позаботиться о матери и вывести её куда-то из страны в ближайшее время. Разговор в прошлую среду был весьма напряженный. Я чувствовал, что хитрый лис что-то задумал. Он спрашивал меня про Гарри и о том, забыли ли мы, наконец, прошлую вражду и стали друзьями. Для него — нет, не друзьями. Лишь взаимовыгодное сотрудничество. Я не хочу, чтобы он что-то узнал про нас. Я не верю ему и не доверяю слепо во всем. Я лишь надеюсь, что он всё же не обманет и сдержит слово. Он просил зайти меня через два дня. Зачем? Может, всё же стало известно про нас? Мои мысли невольно вернулись к рыжему гриффиндорцу. — С ним могут быть проблемы? — А? — Гарри поднял на меня удивленные глаза. — С Уизли будут проблемы? — Не знаю... На наш шум сбежались почти все, — он поморщился. — Хорошо, что по фразам было ничего не понятно. Наверно, решили, что Избранного снова переклинило, вот и срывается на друге. Позвали Гермиону... Короче, она увела его куда-то. Я не видел. В это время я уже выбегал из гостиной... — И когда это было? — Да ещё утром... — А что ты делал всё это время? — Сидел на улице возле озера, на нашей коряге. — Ты мог бы мне сказать. — Как? Когда я успокоился более-менее и вернулся в башню, то обнаружил, что тебя снова нет на карте. Значит, ты тут. Вот я и сел. Я прикинул сколько я пробыл в Выручай-комнате и, судя по тому, что за окнами было почти темно, Гарри просидел тут достаточно долго. — Не знаю. Час или два. Может, три... — Ты с ума сошел? А если бы кто увидел? — Да кто? Тут редко кто бывает. А если бы и увидели... Кому я нужен? Шарахаются только... — он положил мне голову на плечо. — Драко, пошли... домой, а? Я кивнул и помог ему подняться с пола. Он стоял, растирая затекшие от долгого сидения конечности, и морщился. Домой... Теперь Выручай-комната стала нашим домом, тем местом, куда хочется возвращаться, где хочется проводить любую свободную минуту, где хочется засыпать и просыпаться в обнимку с дорогим тебе человеком. Гарри тем временем прошел три раза мимо стены, и на ней начала проявляться знакомая резная дверь, только уже с другим содержимым внутри. Он толкнул створку и вошел первым. Все стало родное. И камин возле стены, и широкая кровать с бордовым покрывалом, и темный замшевый диван с двумя пухлыми подушечками, и коричневый столик на толстых кривых ножках. Гарри скинул мантию и бросил на диван, плюхнулся спиной на кровать, подложив под голову руки. Я подошел и сел рядом, аккуратно снял с него ботинки и закинул свои ноги на покрывало. Провел ладонью от косточки на лодыжке вверх по голени, к внешней стороне бедра, усилил нажим, плавно скользя уже по внутренней стороне, обвел пальцами круглую коленку. Мои глаза наткнулись на затуманенный взгляд Поттера. Он протянул ко мне руку, коснулся щеки, осторожно провел кончиками пальцев, спускаясь по подбородку к шее, к выступающей косточке ключицы под рубашкой. — Иди ко мне. Он потянул меня за ворот на себя, и я склонился над ним. Скинул туфли, перекинул ногу через бедро, уперся руками по обе стороны от головы. Его лицо было так близко. Я чувствовал учащенное, горячее дыхание на своих щеках. Его губы были слегка приоткрыты и немного высохли. Наклонится, провести по ним языком, вырвав сдавленный стон. Он закинул руки мне на спину, начал лихорадочно гладить, пытаясь подлезть под рубашку, добраться до обнаженного тела, прикоснуться. Я поцеловал его сильно, настойчиво, пробираясь языком к зубам, чувствуя их гладкость, лаская, прикусывая нижнюю губу, слегка оттягивая. Гарри выгнулся подо мной дугой, пытаясь прижаться всем телом. В пах уперся его член, твердый, горячий. Гарри дышал мне в ухо, губами ласкал шею, пальцами пробегая по позвонкам. Я приподнялся над ним и убрал очки, положив на тумбочку рядом, стянул с него футболку, снял через голову свою рубашку. Телом к телу, тепло к теплу. Мурашки по коже от его прикосновений, от его ладоней. Он нетерпеливо потерся пахом о мое бедро и вжался носом в ключицу. Я стянул с него брюки вместе с бельем и начал раздеваться сам. Его голодный взгляд бегал по моему телу, щеки покраснели, а глаза потемнели. В них плескалось желание и отчаяние. Встал перед ним на колени, слегка отклоняясь, упираясь ладонями на пятки сзади, для равновесия. Мой член стоял, практически прислонившись к животу, и белесая капля смазки блестела на кончике головки. Гарри лежал передо мной, опираясь на локти и смотря на меня. Его взгляд блуждал, задерживаясь на шее, груди и животе. Он облизнул пересохшие губы и потянулся ко мне, поймал руками плечи, опрокинул на себя. Его рука устремилась вниз, к паху и дотронулась осторожными прикосновениями до моего члена. Ладонь накрыла головку и скользнула вниз, обхватывая ствол, двигаясь вверх-вниз в медленном ритме. Из горла вырвался стон, и я уткнулся головой ему в плечо. Руки почти не держали, они предательски дрожали. Я посмотрел на него. Он закрыл глаза, двигая по моему члену рукой, и терся сам пахом о мое бедро. Его веки чуть приоткрывались, а ресницы трепетали. Я опустил одну руку между нами. Его член был толще, чем мой, красноватый, с синеющей венкой сбоку и темной головкой. От моего прикосновения Гарри снова выгнулся и застонал. Этот звук пронесся в моей голове словно вой, волоски на теле встали дыбом. Его голос был глубоким, проникающим казалось, в каждую клеточку тела. Я сполз вниз к его животу и облизнул набухшую головку с капелькой смегмы. Гарри дернулся ещё раз и запустил пальцы в мои волосы, вынуждая опустить голову ниже, разрешая, прося о большем. Я посмотрел вниз и взял член в рот, проведя языком вдоль ствола, дразня, кружа вокруг. Гарри застонал ещё громче низким голосом и вскинул бедра вверх. Я еле удержал их на месте. Я сосал и чувствовал на языке горьковатый вкус, ощущал тяжесть ладоней на макушке, гладил напряженные бедра и живот, проводил пальцами по плечам и шее. Гарри потянул меня на себя, и мне пришлось резко отстраниться. Его член с глухим шлепком уперся в живот. — Драко, пожалуйста, я очень хочу... — Что хочешь, милый? Я погладил его ладонью по скуле. Гарри извернулся подо мной и расставил ноги в разные стороны. Я недоуменно смотрел на него. — Что?.. — Я хочу тебя... там... Я хочу тебя в себе... Он откинулся на локти, ещё шире разведя согнутые колени. — Гарри, ты уверен? Это будет по началу больно... — Но тебе же нравится... Он улыбнулся и потянулся ко мне за поцелуем. Я рефлекторно ответил и притянул его ближе, прижимая к себе. — Драааако... — горячее дыхание опалило ухо. — Я, правда, этого хочу... — Гарри, я... Я нависал над ним, вглядываясь в лицо и не двигаясь. Он застонал, запрокинув голову, и одной рукой потянулся к своему члену, пальцы обхватили ствол, и он начал медленно, с нажимом, двигать ею вверх-вниз. Нежная кожица опускалась, полностью открывая темную набухшую головку с капельками смазки. Тело изогнулось, рот приоткрылся в немом стоне. Его веки были чуть приоткрыты. Он соскользнул другой ладонью ниже, заведя руку за спину, под себя, изогнулся, почти встав на лопатки, и прижал указательный палец к розовому колечку мышц, неспешно надавливая, поглаживая. Меня словно током прошибло. Видеть Гарри таким перед собой, развратно раскинувшегося на светлых кремовых простынях, подготавливающего себя для меня... Мерлин... Я дотронулся пальцами до венки на его члене, соприкоснувшись с его пальцами, спустился вниз к мошонке и яичкам, провел ниже до маленького сжатого кружочка. Поттер дернулся и вцепился рукой в покрывало. Я облизнул указательный палец и, осторожно надавив на колечко, ввел внутрь. Сопротивления практически не было, и я погрузил его почти на две фаланги, медленно двигая внутри. Гарри заерзал подо мной и нетерпеливо всхлипнул, насаживаясь. Я вынул палец, облизал ещё один и осторожно ввел оба. Он вздрогнул и начал двигать бедрами в такт моим движениям. Я как завороженный смотрел, как головка члена исчезает и появляется в его ладони. — Драко... если ты не поторопишься... я кончу так... Я вынул пальцы, призвал масло и смазал свой член, подтянул Гарри на себя и приставил конец ко входу. — Расслабься, иначе будет больно. Он кивнул и закрыл глаза, положил руки на мои бедра. Я чуть протолкнулся вперед, он дернулся и замер. — Потерпи, скоро будет лучше. — Может... сразу? — он зажмурился. Я покачал головой. Было очень трудно контролировать себя. Его тело в моих руках, горячее, податливое. И тот жар, что сейчас обволакивал кончик моего пениса, обжигал. Это было слишком ярко, слишком сильно. Он промычал что-то и резко двинул бедрами, притягивая меня к себе ногами. Я задохнулся. — Идиот! Порвешься... Я хотелподаться назад, но он сжал ноги на моей пояснице, не дав возможности двигаться. Его пальцы дрожали на моих бедрах, горячие стенки давили на ствол, вызывая белые пятна перед глазами, останавливая дыхание. Поцеловать плечо, скользнуть губами по шее, к мочке уха, слегка прикусывая. Провести языком по груди, успокаивая, расслабляя. — Драко... двигайся... пожалуйста... И я начал двигаться. Сначала медленно, чтобы он мог привыкнуть к ощущению меня в себе. Потом, уже меняя ритм, убыстряясь. Я увеличил амплитуду. Толчки были глубокими и резкими. Гарри всхлипывал подо мной, вцепившись пальцами в мои предплечья. Я нависал над ним, смотря на подрагивающие веки, ловя дыхание, терся носом о щеку. Гарри зажмурился, застонал, и белые густые капли разлетелись по его телу. Он обмяк на кровати. В моем животе словно закручивалась спираль в тугой большой комок. Движение, ещё, ещё, и она лопнула. Оргазм накрыл. Я уронил голову Гарри на плечо и почувствовал его пальцы в своих волосах, легкий поцелуй в ухо. — Спасибо тебе, Драко. — Это тебе спасибо... ** — Сэр, вы хотели меня видеть... Я прошел в кабинет Дамблдора и застыл на пороге. Директор сидел за своим огромным дубовым столом и перебирал пергаментные листы. Взгляд скользнул на меня, и серые глаза из-за очков-половинок блеснули. — Добрый день, Драко. Присаживайтесь, пожалуйста. Он махнул в сторону широкого кресла и отложил листы. — Да, я хотел с вами поговорить. — Я слушаю вас, сэр. Перекинуть ногу на ногу, расслабиться. Закрыть сознание от вторжения, почти неосознанно, машинально. Но тут же ощутил знакомое покалывание в районе затылка и холодное прикосновение к вискам. Этот старый интриган пытался считать мои мысли. Я напрягся. Хорошо начинается разговор, ничего не скажешь... — Директор... — я поерзал на месте. — Может, сразу приступим? Вы же знаете, что я с вами сотрудничаю, и вы можете всё узнать и так, не прибегая к некоторым... кардинальным методам... Он хитро улыбнулся, и давление на мою голову пропало. -Что вы, Драко, я никоим образом не хотел подвергать сомнению вашу преданность нам. Простите, возможно, мои действия были немного... неприятны. Но, поверьте, это было скорее по привычке. По старой привычке. Вы же не в обиде на меня за это? — он внимательно посмотрел на меня. От такого взгляда хотелось поежиться. — Что вы, сэр. Конечно, нет, — попытался, чтобы голос звучал ровно. — Так что?.. — Как продвигаются дела с Исчезательным шкафом? — Он почти починен. Осталось применить пару заклинаний и всё. Далее, полагаю, надо будет скоординировать наши действия. Я обязан проинформировать Темного Лорда об окончании ремонта и приступить к следующему этапу. — Да, да. Следующий этап... Я думаю, у нас ещё будет время обсудить детали. А пока... — профессор встал, подошел к большому книжному стеллажу и подцепил пальцем корешок одной из книг. — Знаете, мистер Малфой, я прагматик и искренне верю, что решение проблемы можно найти всегда. Я кивнул, не понимая, однако, смысла слов. Что-то в интонации директора меня нервировало. — Так вот. Как я уже говорил, я такой человек, что не люблю класть, так сказать, «все яйца в одну корзину». В прошлый ваш визит ко мне некоторое время назад, мы сошлись на том, чтобы организовать замечательный спектакль для Воландеморта, — я кивнул. — Вы делаете вид, что исполняете его поручение, а если точнее, то чините Шкаф, и, якобы, убиваете меня... — глаза блеснули из-за очков-половинок. Я рассеянно крутил в руках галлеон, нашедшийся в кармане. — Думаю, наше представление возымеет должный эффект, и всё пойдет так, как мы с вами рассчитывали, мистер Малфой. Я еще раз кивнул. Старик предлагал обдурить Лорда. Театр одного актера для одного единственного зрителя. Я должен был закончить починку Исчезательно Шкафа и доложить об этом Нотту-старшему. А тот уже Лорду. Как раз будет заканчиваться учебный год и, при желании, большинство учеников можно будет легко оградить от драматических событий. В мою задачу входило провести Пожирателей в Астрономическую башню в обход жилых помещений и «убить» директора. Этот пункт тоже ещё нужно будет обговорить. Дамблдор сказал, что сумеет создать морок собственной смерти. Далее, я ухожу с Пожирателями обратно в комнату Забытых вещей, где их уже поджидает Орден Феникса. На непредвиденный случай мне выдали порт-ключ. Он оправит меня прямиком в охраняемое закрытое место. Туда же должны доставить маму уже в самое ближайшее время под видом её поездки в наше имение во Франции. По пути туда её перехватят Орденцы. Я смогу подобрать достаточно доводов для этого. Если же она откажется... Дамблдор обещал перебросить её в безопасное место любыми способами. — Драко... — тихий голос вывел меня из задумчивости, и я вскинул взгляд на директора. — Извините, профессор. Я задумался. «Добрая» улыбка, от которой бегут мурашки по коже. — Мистер Малфой, я хотел бы рассказать вам об одном заклинании. Оно очень древнее и почти уже не упоминается в книгах, — директор подошел к жердочке, на которой сидел феникс, и погладил его по гладким, блестящим перьям, птица издала благодарный звук и принялась чиститься. — Так вот. Заклинание это особенное. Называется оно «Acria Сorda Сuris». Его запретили к использованию много веков назад, хотя оно и не является темным. Наоборот, применить его может маг только с чистыми и светлыми намерениями в сердце. Но, так получилось, что оно очень сильно. Настолько, что способно забрать всю магическую силу из волшебника и перенести её в любой другой подходящий «сосуд»... — голубые глаза блеснули за очками. — Или в человека... Я задумался. Зачем Даммблдор решил рассказать мне об этом? — Сэр, я не понимаю... — Мой мальчик, я хотел бы, чтобы вы выучили это заклинание. — Я?! Но, сэр, для чего оно мне? — Мне кажется, оно может пригодиться. Как вы, наверное, уже знаете, Гарри — Избранный. Человек, способный остановить эту войну, уничтожить Воландеморта. К сожалению, я не могу предугадать все события... — улыбка на покрытом морщинами лице. — Но мне бы хотелось иметь ещё один, так сказать, запасной вариант. Видите, я честен с вами. Я кивнул, но продолжил так же вопросительно смотреть на директора. — Вы, как мне известно, стали с мистером Поттером проводить довольно много времени вместе... Я внутренне похолодел под пристальным взглядом. Дьявол, что он знает?! — Мы иногда занимаемся вместе, — осторожно начал я; сойдет и полуправда. — Да, безусловно, прежняя вражда закончена. Поттер помогает мне по ЗОТи, а я натаскиваю его в Зельях. Исключительно взаимная выгода, сэр. Вздернуть подбородок, безмятежность на лице, спокойствие внутри. Директор кивнул и направился обратно к столу, вытащил из ящика довольно старый пергамент. — Да, Драко, я рад, что вы нашли... общий язык, и, как минимум, не пытаетесь покалечить друг друга, — снова эта дурацкая улыбка, от которой сводит зубы. — Так вот. Поскольку вы проводите... иногда свободное время вместе, то, возможно, это заклинание пригодиться. Важным условием является нахождение Гарри с вами. Он и станет тем «сосудом», в который перетечет сила из Воландеморта. Я содрогнулся. — Значит, это на тот случай, если Лорд тоже явится в Замок? — Или Гарри, не дай Мерлин, попадет в руки Пожирателей, а вы окажитесь в непосредственной близости. Я кивнул. — Я понял вас, профессор. — Отлично, — он протянул мне пергамент. — Само заклинание не сложное и занимает несколько минут. Но нужно заранее провести определенный ритуал, привязывающий вас к «сосуду», куда будет поступать сила — к мистеру Поттеру. Для большей эффективности он основан на магии крови. В этом пергаменте, — палец указал на лист передо мной, — полное описание всего процесса и текст, который необходимо запомнить. — Директор, это только мне?.. — Нет, что вы, мой мальчик, — «Какой я, к чёрту, его мальчик!». — Я просвещу ещё нескольких людей по поводу такой... кхм, возможности помочь в окончании этой войны. Но что-то мне подсказывает, что именно у вас получится наилучший результат. Как вы смотрите на то, чтобы спасти мир? Его глаза хитро блестели. На хрен мне сдался этот грёбаный мир? Я что, чёртов герой? И это он навязывает Гарри? Понятно теперь, почему после каждого посещения директора, у того полночи болит голова. Внушение, внушение и ещё раз внушение. Конечно, проще всего свалить всю ответственность на подростка и сделать дело его руками, не мараясь. А стоит ли мне учить этот ритуал? Чтобы облегчить задачу этому манипулятору в борьбе с высшим злом? Нет уж, увольте. Но если это на самом деле поможет ещё кое-кому... — Это значительно облегчит задачу Гарри, мистер Малфой. Ваша поддержка будет неоценимой. Бл*ть! Как мысли мои прочитал! Надо закрыть сознание! — Спасибо, сэр. Правда, спасать мир как-то не входит в мои ближайшие планы. Но я займусь заклинанием. Я протянул руку к пергаменту, скрутил его и положил во внутренний карман мантии. — Хорошо, Драко. Я рад, что мы поняли друг друга, — он посмотрел на большие часы над шкафом. — А теперь, я думаю, вам пора в подземелья. Время позднее, а завтра занятия... — Да, сэр, конечно, — я встал и пошел к двери. — До свидания. — Всего доброго, мистер Малфой. Дверь захлопнулась, и я не спеша шел по пустынным коридорам Хога вниз, в слизеринскую спальню. Пергамент словно оттягивал карман, а между лопаток до сих пор ощущался холодный и оценивающий взгляд голубых глаз. ** Поттер шел рядом и тер глаза тыльной стороной ладони. — Драко, я спать хочу. — Может, тогда по гостиным сегодня? — рассеянно отозвался я. — Ну уж нет! Чтобы проснуться среди ночи от кошмара? Я как-то привык уже, что они перестали мне сниться. — Гарри, но мы не можем каждый вечер исчезать. Кому-нибудь это покажется подозрительным, — мантия соскальзывала с моей головы, и я подтянул её за край. — Тем более, Панси уже задолбала меня вопросами. — Значит, ты из-за Паркинсон хочешь остаться в подземелье? — я услышал настороженный голос. — Поттер, не мели чушь. И прекрати ревновать, — быстрый взгляд на хмурое лицо. — Ты знаешь, что меня не интересует мнение этой особы. Но кое-кто шепчется по углам и делает неправильные выводы. — А, может, как раз правильные... — Ну, возможно, и так... Мы дошли до стены перед Выручай-комнатой. Поттер вылез из-под Мантии и начал деловито расхаживать взад-вперед. Прошла минута, но дверь не появлялась. — Не понимаю... — гулкое эхо разнесло слова по пустому коридору. -Что, ошиблись стеной? — я оглянулся вокруг. — Вроде нет. Конечно же, нет. Мне этот этаж и коридор уже по ночам сниться будет — столько раз я хожу сюда для починки этого Шкафа. — Нет, я не ошибся. Точно... — Может, плохо просишь. — Малфой, не говори ерунды. Всё я делаю правильно. Только она не появляется. Почему-то... — Поттер нахмурился. — Дай я. Я стянул мантию и принялся топтаться, вспоминая образ нашей комнаты. Но, ни после третьего круга, ни даже после десятого, дверь не проявилась. Гарри сполз по стенке на пол, нервно теребя край мантии в руках. — Может, она сломалась? — Как она может сломаться? Это же волшебная комната, зачарованная замком. Это часть Хогвартса. — Ну, я не знаю. Но почему тогда она не хочет впускать нас «домой»? — Может, она занята? — Как это? — Гарри поднял на меня глаза. — А как мы занимаем её? — я подошел к стене и погладил чуть тепловатые камни. — Сейчас проверю ещё кое-что. Если она занята, то эта комната тоже не должна появиться. — Какая? — Сейчас увидишь. Я принялся ходить, представляя комнату Забытых вещей. Поттер сзади охнул, а я, открыв глаза, увидел знакомую кованую дверь. — Как у тебя получилось, Драко? — Я же говорю — эта комната немного другая. Хотя, всё равно странно, почему она не появилась сразу... Я потянул ручку и легонько открыл дверь. Пахло затхлостью и пылью. Поттер встал рядом и заглянул внутрь. — Склад?! — Ну, типа того. — Ого... — он зашел и направился к груде сваленных в огромную кучу стульев. — Скорее свалка, — донесся до меня его голос. Я вздохнул и последовал за ним. Так не хотелось туда идти. Может, это шанс рассказать обо всём Гарри? О Лорде, о моем задании. Я, честно говоря, не мог уже больше скрывать это, переваривать в одиночестве. Поттер, тем временем, неспешно шел вдоль рядов старого мусора. — Это ведь та комната, в которой ты постоянно пропадаешь, да, Драко? Он остановился и обернулся ко мне. — Да, — мой голос хриплый. Я боялся? Конечно. Я до дрожи в коленях боюсь, что после моих слов он отвернется от меня, оставит, начнет презирать. Я не выдержу этой холодности, этого равнодушия в его глазах. Всё, что угодно, но не его осуждение. Поэтому я столько терпел, так долго откладывал этот разговор. Поттер подошел ко мне и взял за руку, погладил большим пальцем тыльную сторону ладони. — Ты мне расскажешь? Я кивнул. Надо. Соберись. Ты не слабак какой-нибудь. Ты — Малфой! И ты справишься. Я потянул его к центру комнаты. Сотни раз мои ноги ступали по этому полу. Сотни раз я пробирался через горы хлама к своей цели. Сломанные парты, стулья, секретеры. Искорёженные заклятиями до неузнаваемости предметы. Расщепленные метлы с вырванными прутьями. Рваные книги, битые светильники. Грязная одежда, склянки с непонятными зельями. Тусклые, почти полностью обесцвеченные фотографии, обгоревшие балдахины спален. Всё то, что стало не нужно ученикам и Хогвартсу, складывалось сюда. Это было кладбище. Законченные жизни вещей. Они находили свое пристанище здесь, в пыли, на полу. Их бросали тут, оставляли за ненадобностью. Может, и меня потом тоже выкинут? Это место как раз для меня... Перед глазами вырос Исчезательный шкаф во всей своей красе. Резные бока, с одной гладкой стороной там, где дверь. Темно-стального цвета. Круглая, шишковидная ручка с изображением пасти какого-то существа. Я начинаю трястись, глядя на него, и от осознания, что Поттер стоит рядом. Он с интересом рассматривает сие произведение искусства. А, может, темной магии... — Что это, Драко? — Это Исчезательный шкаф... Меня начинает бить крупная дрожь, и я плюхаюсь на пол. Поттер садится рядом и обнимает меня за плечи, успокаивает. — Расскажешь? — его голос тихий, почти в ухо. Я киваю несмело. Сзади раздается грохот, и Гарри вскакивает на ноги с палочкой в руках. — Что это? — голос напряжен, спина прямая, рука вытянута вперед. Парнишка за секунду превратился в боевого мага. Может, и впрямь Дамблдор видит что-то такое в Поттере, от чего уверен в его победе? — Наверное, что-то упало... — Надо проверить. — Гарри, не дури. Кто здесь может быть? Мы вдвоём. — Я пойду всё же... Я вздохнул и поднялся. — Я тоже. Он посмотрел на меня и взял моё лицо в ладонь, провел по подбородку большим пальцем. — Но это не значит, что мы закончили разговор, да, Драко? Взгляд серьёзных зелёных глаз прошивал насквозь. Я кивнул. Поттер улыбнулся и легонько поцеловал меня в уголок губ. — Пойдём. Я шел за ним, сжимая палочку в руках. Он впереди, спина напряжена, и сквозь тонкую клетчатую рубашку проступают очертания острых лопаток. Шаги осторожные, как у кошки. Рука на уровне груди, палочка направлена вперед. В проходе валялись стулья. Неустойчивая их гора перед входом всё же развалилась. — Видишь, это только стулья... Поттер кивнул и потянул меня на выход, накинув на нас мантию-невидимку. Вышли в коридор, подождали, пока проход исчезнет. Гарри принялся ходить вдоль стены, я за ним следом, придерживая тонкую ткань над головой. — Ты чего? — Хочу нашу комнату. — Думаешь, получиться? — Надеюсь... Дверь вновь появилась. И в этот раз содержимое было такое, как надо. Я проскользнул вперед и улегся на кровать, закинув свитер на кресло и прикрыв глаза. Я снова собирался с духом. Нужно поведать ему обо всём. И о моих проблемах, и о принятом решении сотрудничества с директором. И даже о том, какое заклинание Дамблдор предложил мне позавчера. Всё. Я должен рассказать ему всё. Знаю, что Поттер не забудет моего обещания, данного пару минут назад. И я был прав. Гарри сел рядом, стаскивая обувь с ног, обнял меня одной рукой поперек живота, посмотрел внимательными глазами. — Драко... Я кивнул и начал свой рассказ. ** Гарри Как я и думал, Рон закатил форменный скандал, как только я вернулся вечером из Выручай-комнаты. С битыми вещами и киданием подушек. Как ревнивый муж, честное слово. Видимо, разговор с Гермионой должного поучительно эффекта не произвел. А я? Мне было откровенно пофигу на его истерику. Для меня было важным только то, насколько он сможет держать язык за зубами и не проболтаться о нашей с Малфоем дружбе. Мда, это уже весьма сложно назвать дружбой. Это скорее похоже на необходимость. Необходимость быть рядом, видеть, чувствовать запах, слышать голос. Потому что без этого, жизнь — не жизнь, а так, подобие существования. Я чувствовал непреодолимую тягу, какое-то маниакальное желание, граничащее с сумасшествием, всегда быть возле него. Нет, это не тупое обожание и бездумное восхваление. Не пустые глаза, подернутые пеленой желания за розовыми очками. Такие глаза я иногда видел у Паркинсон, когда она смотрела на Драко. Я сгорал от ревности. От злости на нее за то, что она может находиться рядом с ним, смотреть на него. А я не мог... Я даже не мог заговорить с ним. Довольствовался лишь взглядами украдкой через весь Большой зал или наискось через парты на уроках, лицезря точеный профиль. Я слышал обрывки его разговоров с однокурсниками, впитывал каждое слово, каждый оттенок эмоций, желая понять, о чем он думает, что чувствует в этот момент. Меня убивала эта безвыходность. Весь день проходил словно в спячке. Не было желания делать что-либо, слушать кого-то, думать о чем-то. Я просыпался только, когда Драко переступал порог нашей комнаты и кидал свою сумку на диван. Я словно оживал. Как кукла, которую заводили ключиком, и она начинала двигаться. Так и я, вдыхая полной грудью, понимал, что по-настоящему живу. Гермиона почему-то так ничего и не сказала мне. Не упрекает, не ругает. Ей, как будто, все равно. Но я-то знаю, что это толькокажется. Она смотрит серьезными и внимательными карими глазами, иногда кивает сама себе и снова утыкается в книгу. После внезапного приступа любви к ближнему своему в феврале она, конечно, не пропадала так надолго в себе. Но и с Роном по-прежнему разговаривала весьма холодно и по-деловому. Я ее не понимаю. Как можно вести себя так с человеком, который тебе нравится и которому ты не безразлична. Я не могу, например, показать такое пренебрежение к Драко. Такого человека хочется любить, оберегать и защищать, но никак не вести себя равнодушно с ним... А ещё мой мозг занят информацией, которую на меня вывалил Малфой. Грёбаные интриганы! Что Воландеморт, что Дамблдор. Используют детей, как щиты, как наемниковдля выполнения грязной работы. Мне даже страшно представить, что бы было, если бы Драко не решился тогда прийти за помощью к директору. Были бы мы вместе? И чем бы это закончилось для него? Почему-то мне кажется, что ничем хорошим... Если Драко теперь полностью на нашей стороне, то, видимо, директор на лето спрячет его вместе с матерью. И мы не будем видеться... Интересно, а какая роль в этом спектакле отводится мне? Что я — только оружие, я понял уже давно. Вопрос — когда стрелять? И чего мне это будет стоить... А ещё у меня была смутная и непонятная тревога насчет этого заклинания. Я прикрыл глаза, вспоминая... «Драко, я не понимаю эти каракули», — я посмотрел на собеседника. — «Поттер, нельзя же быть таким неучем. Это латынь. Acria Сorda Сuris. В переводе — Заклинание Огненного Сердца». Странно, что его нет в книгах в библиотеке. Может, оно тёмное? Но, даже если и так, оно должно быть записано хоть где-то, хоть какие-то упоминания. Дамблдор точно что-то замыслил. Зачем рассказывать студенту про него, описав досконально процесс приготовления к ритуалу, но, при этом, не дав четких описаний свойств и действий. Общая фраза полной информации всё рано не даёт. Как бы мне не хотелось этого делать, но, похоже, придется просить помощи у Гермионы. Только она способна за ужасно короткое время проштудировать огромное количество книг, выудив всю необходимую информацию. Я не хочу с ней разговаривать, особенно после её выходки, но мне слишком дорог Драко. И я, почему-то, сейчас боюсь за него... ** Гермиона сидит в глубоком кресле возле камина. На коленях толстая книга, взгляд направлен на темно-красные всполохи огня. Я подошел неслышно, опустился на подлокотник. Мне было неловко просить её. Последний наш общий разговор несколько дней назад закончился скандалом и руганью... В то утро меня снова тошнило. Странно, вроде последний месяц не принимал снотворного, а желудок всё равно упорно избавлялся от... да не отчего даже было. Помню, проснулся с металлическим привкусом во рту, и внутри резануло адской болью. И я со всех ног рванул к душевым. Перед глазами всё мелькали красные точки, и подкосившиеся ноги почти не держали. Почувствовал на талии узкие ладошки и, обернувшись, увидел взволнованный взгляд подруги. Кто-то уже доложил ей, видать, что мне с самого утра плохо. Она отконвоировала меня обратно в спальню. Ребята уже поплелись на завтрак, лишь Рон сидел на кровати и, сонно хмурясь, пытался натянуть футболку. Я обессилено откинулся на простынь. Прохладная ткань приятно липла к телу, освежая и немного приводя в себя. Герм наклонилась к Рону. Они снова перешептывались. — Говорите уже вслух... — Кхм, Гарри, — голос подруги слегка подрагивал. — Как ты себя чувствуешь? — А что, не видно? Хреново... — Ну. Пройдет, думаю... Я не об этом... в смысле... — Что ты чувствуешь к Малфою? Голос Рона вывел меня из блаженного забытья, и я подскочил на кровати. — Что? — Рон! — Герм шикнула на рыжика. — А при чем тут Драко? Рон был снова злой. Кажется, теперь это его обычное состояние. Гермиона прятала глаза и теребила край покрывала. Чёрт, что они опять задумали?! -Так... — я сел удобнее. — Я жду объяснений. Рон фыркнул и отвернулся. Гермиона подняла на меня испуганные глаза. — Гарри, только ты не психуй. Мы... — Этот слизняк тебя приворожил! — ЧТО?! — Рон! — Ну а что? Мы же для этого и варили это грёбаное зелье! — Вы напоили меня каким-то зельем?! — кулаки сами собой сжались, и жалобно заскрипела ткань простыни. — Ну да... — Гермиона смотрела куда угодно, только не на меня. — Ты был помешан на нем, Гарри. Тебя почти не бывает в гостиной, ты не приходишь ночевать в спальню. Ты все время с Малфоем. Потом Рон сказал, что у тебя на шее... кхм... — Засос у него на шее был! Я отвернулся к окну. Противно-то как... Друзья... И после такого тоже? — Рон!... Ну... Ну, в общем, да. Вот мы и подумали, что он... Мы волновались за тебя... Это же Малфой! Как ты можешь быть с ним... с ним... — у неё на щеках появились красные пятна. — Да ни черта подобного! Вы не обо мне думали! Я говорил вам ещё в начале зимы, что мне нравится с ним общаться. Понимаете? Нравится! Но вы меня не слушали, не понимали. Всё равно лезли со своими ненужными советами в мою жизнь! — я вскочил с кровати и принялся рыться в чемодане, ища чистую рубашку. — А теперь ещё и это... Не смейте учить меня, не суйтесь ко мне! Я накинул футболку, натянул свитер и взялся за ранец с учебниками. — Гарри... — ладошка Герм сжала моё запястье. — Уйди... — тихо, сквозь плотно сжатые зубы. Чувствую, что руки начинают дрожать и снова захлестывает стихийкой. Да, давненько выбросов-то уже не было... — Уйди, Гермиона... Хуже будет. Она распахнула глаза и отскочила назад, прижавшись к Рону. А я выскочил за дверь. Да как они только подумали, как решились подлить мне... Чёрт, ну что за фигня?! Сначала Джинни с Приворотным, потом эти с Отворотным... Обман, обман, везде обман... Я был зол. И мне было противно. Противно оттого, что кто-то замарал в мыслях наши отношения с Драко. Наши чистые, светлые отношения. Это ведь любовь. Какое это может быть колдовство? Только любовь... И злые жгучие слёзы на глазах, и что-то тяжелое в груди... После этого случая Рон не приближался ко мне вообще, а Герм избегала даже взгляда. Но сейчас я нуждался в её помощи... — Герм... — подруга вздрогнула и подняла на меня глаза; на лице расползлась грустная полуулыбка. — Ты можешь сделать кое-что для меня? Она неопределенно качнула головой. — Я знаю, что вы... ты относишься ко мне уже не так, да и я... — Гарри, — Герм подняла руку, останавливая поток слов. — Прежде всего, ты нам... мне друг, чтобы не произошло раньше, и как бы ты ко мне не относился. Если ты, конечно, всё ещё хочешь дружить с нами... со мной, — она отвела взгляд на огонь. — Если тебе нужна моя помощь — я готова помочь. Её улыбка была легкой и извиняющейся. Я кивнул и принялся рассказывать ей о заклинании Огненного сердца. ** Мы с Малфоем уже не встречались неделю. То из-за тренировок, то из-за подготовки к контрольным, которыми нас завалили. В любом случае, сейчас, выходя с последнегона сегодня занятия из кабинета Трансфигурации, мне было уже откровенно наплевать и на конспирацию, и на ещё какие-нибудь неожиданно свалившиеся проблемы. Я просто до дрожи в коленях хотел побыстрее оказаться рядом с ним. Он вышел последним, прикрывая дверь в класс. Я ждал за поворотом, улизнув от друзей сразу после звонка колокола. Драко завернул за угол, поправляя съехавший ремешок сумки и рассеянно глядя перед собой. Мои руки схватили его за мантию и дернули на себя. Я, кажется, не совсем рассчитал силу, потому что Малфой со всего размаху впечатался в меня, буквально опрокинув на стену сзади. — Поттер, ты с ума сошел?! — голос сердитый, но руки уже привычно зарываются в волосы. — Я хотел тебя видеть, — поцелуй в шею. — Ты и так меня видишь каждый день. — Нет, это не то. Ты же знаешь. — Да уж догадываюсь. Он хмыкнул, откинув голову назад, открывая шею. Светлая, почти прозрачная кожа так и манила прикоснуться к ней. Я нетерпеливо провел носом вдоль скулы и лизнул кадык. Малфой хрипло выдохнул и сжал меня в руках. — Поттер... не здесь... остановись... Я перевел шальной взгляд на него и, недовольно пробурчав, схватил за запястье, потащив в сторону туалетов. Драко плелся за мной, нервно оглядываясь по сторонам. Забежал в туалет. Оглядевшись и поняв, что он пустой, впихнул Драко внутрь, проведя рукой по пояснице, развернулся, чтобы закрыть дверь и... Черный ботинок остановился между дверью и второй створкой, блокируя. Я поднял взгляд. Рон стоял, держась за косяк, и сердито смотрел на меня. — Гарри, надо поговорить. Я чувствовал, как Драко напрягся рядом. — Давай не сейчас, Рон... — Нет, сейчас. Он отпихнул дверцу и вошел, запер вход заклинанием, я, на всякий случай, навесил заглушку. — Рон, давай, только быстрей. Я отошел к раковинам и встал рядом с Драко. Он скрестил руки на груди и уперся спиной в кабинку. Рон топтался неподалеку. — Я не хочу говорить при нем, — он ткнул пальцем в Малфоя. Я покачал головой. — Нет, Рон. Или с ним, или никак. У меня нет от него секретов. Рон выдохнул и продолжил. — Гарри, что с тобой происходит? — Малфой хмыкнул. — Ничего особенного. — Ты всё время с ним. Почему? — Потому что я этого хочу. -Я не понимаю. Кто он тебе? Друг? Ты проводишь с ним всё свободное время, почти не появляешься в спальне. Хоть ты и задергиваешь полог и приходишь под утро в мантии-невидимке, я все равно знаю, что тебя не было всю ночь. А потом я увидел у тебя на шее... это... — он нахмурился. — Гарри, я не тупой. Я знаю, от чего появляется такое на теле. Но я никак не могу понять... почему у тебя это... это... Гарри, ты с ним встречаешься что ли? Рон выдавил последнюю фразу и опустил глаза. Щеки покраснели. — Да, Рон, встречаюсь... Друг дернулся, как от удара, и поднял голову. — Да, Уизли, тебе такое и не снилось... — Малфой растягивал гласные и явно смеялся над ним. — Это, видимо, даже не укладывалось в твой скудный умишко, что твой друг может кого-то полюбить. — Полюбить?! Вот как, оказывается, называется то, что вы по ночам делаете! — А это уже не твое дело, урод, чем мы с Гарри заняты. Завидуешь — завидуй молча. — Что?.. Я с ужасом подумал, что такие недвусмысленные намеки говорить ему явно не стоило. Драко, похоже, подумал так же и нервно закусил губу. — Так вы еще и... — Рон, это тебя не касается, — я пытался говорить спокойно, видя, как он краснеет уже весь, сжимая кулаки и раскачиваясь с мыска на пятки. — Главное, что я с Драко и... и люблю его. Малфой покосился на меня и нервно улыбнулся уголками губ. — Неужели, действительно любишь, Гарри? За что его любить? — А за что ты любишь Герм? — Это совсем другое. — Это одно и то же. Драко тоже человек. И всё человеческое ему не чуждо, как и мне. Так почему бы не дать возможность жить этому чувству. — Гарри, ты же сам понимаешь, что это неправильно, что так не должно быть. — А вот это не тебе решать, Уизли! — злой окрик отразился, казалось, от стен. — Заткнись, Малфой! Я не с тобой разговариваю. — Заткнитесь оба! — мой голос разнесся по маленькому помещению, как под Сонорусом. — Рон, ты не прав. И мы это уже обсуждали. Мне абсолютно плевать, что ты считаешь «истиной» в своей жизни. Это меня не касается. Мне все равно, что ты думаешь по этому поводу. Для меня важно только то, что происходит со мной сейчас. — То есть, тебя устраивает то, что Малфой делает из тебя девчонку, унижает и оскорбляет прилюдно, а по ночам вытрахивает душу?! Как, Гарри, тебе нравится подставляться под него?! Я не заметил, как кулак Малфоя врезался Рону в челюсть, но в ту же секунду гриффиндорец отлетел к стене, сильно приложившись головой о край раковины. Драко рванулся к нему, а я даже не успел слова сказать. — Заткни... свой рот... ублюдок... — слова чередовались с ударами по животу и лицу. Рон брыкался и извивался на полу, пытаясь лягнуть Малфоя ногой. Я подлетел сзади и соединил руки слизеринца за спиной, пытаясь оттащить. Рон, слегка освободившись от придавливающего его секундой назад тела, подскочил и навалился весом на нас, нанося беспорядочные удары по Малфою. Я не выдержал нагрузки и упал на спину под этой грудой ругающихся и источающих злобу тел. Мой мозг лихорадочно соображал, что делать. Спасать Драко, потому что вид крови на его лице приводил меня в гнев и безумие, или оттаскивать Рона, пока он ещё мог двигаться под небывалым напором слизеринца. Драко хоть и уступал по габаритам Рону, но, похоже, не отличался значительной разницей в силе, как казалось на первый взгляд. Палочка оказалась в моей руке и Щитовые прозвучали на автомате. Малфоя отгородил светлый серебристый полог. Рон пару раз, по инерции, стукнул о стену защиты, потом, взревев, вскочил и двинул с ноги дверь кабинки туалета. Та с жалобным скрипом почти слетела с петель, накренившись вбок. Драко лежал на полу, потирая подбородок. — Вот как, да, Гарри, ты защищаешь его, отгораживаешь? — Рон посмотрел на меня, сжимая кулаки. — Почему, ответь? Почему ты закрыл его, а не меня? Я же твой друг, а ты даже не пытался меня защищать. — От кого защищать, Рон? От Малфоя? — тот только фыркнул со своего места. — Друг, говоришь? Если бы ты был другом, то понял бы! — я почти кричал, опираясь лопатками о стену, подаваясь вперед телом и стискивая локти руками, не давая раздражению выплеснуться наружу. — Что я должен понять? Как это вообще можно понять? — Рон сделал шаг ко мне, стряхивая кровь с лица. — Гарри, доверься нам, доверься мне. Мы поможем тебе. — В чем?.. — я непонимающе уставился на него. — Избавиться от этого... этого... — он дернул головой в сторону Драко. — Я не хочу от этого избавляться. — Гарри, не волнуйся, всё будет хорошо. Ты снова станешь собой, забудешь этого... как страшный сон. Ты снова станешь мне лучшим другом, как раньше, Гарри, всё будет, как раньше. Я покачал головой. — Ничего уже не будет, как раньше, Рон. Ничего... Мне было так невыносимо больно от непонимания Рона, от его злости и недоверия. Чем я заслужил такой обращение со мной от них? Что Герм со своим глупым сводничеством, теперь ещё и Рон... с этим. — Да ты лицемер, Уизли! — Малфой встал рядом, вытирая льющуюся по подбородку из носа кровь. Я потянулся к нему, размазывая, пытаясь убрать пальцами потеки. — Ты хочешь казаться таким добрым и заботливым, — его голос сочился ядом, и он выкручивался из моих рук. — А сам уже давно прогнил изнутри. Молодец, ты даже переплюнул меня в этом в мои лучшие годы. «Ах, Гарри, давай всё будет, как прежде... Я буду другом...». Всё ты врешь, Уизли, лишь бы обелить себя и свои действия. Что, стало не хватать лучей славы Избранного, в которых ты купался столько лет? Рон дернулся вперед, но я заслонил собой Малфоя. Гриффиндорцу только оставалось нервно раздувать ноздри и сдерживать ярость. Он перевел взгляд на меня. — Так что, Гарри? Что ты решишь? Ты вернешься к своим настоящим друзьям, которые тебя понимают и ценят, или останешься с тем, кто презирал и унижал все эти годы? Я опустил голову и наощупь схватил подставленную руку Драко. — Я останусь с тем, кого люблю, Рон... Рон секунду сверлил меня взглядом, потом развернулся и со всего размаха засадил кулаком в зеркало. Осколки стекла с мелодичным звоном посыпались в раковину, а на кулаке гриффиндорца расползалось кровавое пятно. Он оттолкнулся от фарфорового бортика и пошел в сторону двери. Малфой выскочил из-за моего плеча и перегородил ему путь. Его палочка была направлена в грудь Рона. — Я надеюсь, Уизли, ты не настолько туп, чтобы разбалтывать всей школе о том, что произошло здесь и о... ситуации с Гарри в целом. — Не настолько, хорек, — слова ему давались тяжело. — Я не трепло. — Я надеюсь. — И это всё я делаю только из-за Гарри и в память о нашей... дружбе. Малфой кивнул и отошел вбок, освобождая путь. Рон, не оглядываясь, выскочил из туалета, громко хлопнув дверью. Я закрыл глаза и сполз по стенке на пол, согнул ноги, уперев голову в колени. Боже, как мне плохо! Пальцы до сих пор тряслись от сдерживаемой стихийной магии. За эти пять минут я потерял друга и, возможно, подругу. Я подставил под удар наши отношения с Малфоем, его мать, которую ждет незавидная участь, если до Воладеморта дойдет информация о том, кого любит обнимать его слуга ночами вдали от слизеринских спален. Ещё из-за меня Драко было больно. Я снова виноват... Злые слёзы собирались в уголках глаз, но я упорно не давал им выхода. Драко сел сбоку от меня, обхватывая мою голову и плечи руками, гладил по волосам. — Всё хорошо, Гарри, всё будет хорошо... Кажется, это уже было. Так давно, будто в другой жизни. Только Драко лежал на накрахмаленных белых простынях Больничного крыла, а я так же сжимался и захлебывался слезами у него на груди. Только на это раз мне было ещё страшнее его потерять, лишиться после того, что я испытал, после осознания, как всё могло бы быть... ** Где-то на севере Англии. — Господин, у меня есть вести. — Какие? Порадуй же меня. — Всё готово. План возможно осуществить уже сейчас. — К чему такая спешка, мой юный друг? — Вы говорили так, милорд. Чем скорее — тем лучше. — Да, ты прав. Но основное задание выполнено. Следующий же шаг требует более детального изучения. — Конечно, милорд, простите. — Мне очень нравится, что ты так предан. Твоя просьба и предложение помощи пришлись очень кстати. Мне необходимы дополнительные глаза и уши в Школе, — узкие змеиные глаза блеснули краснотой. — Хорошо, мой Лорд... Мне позволено уйти? — Иди. И помни — если будет новая информация, то жду тебя у себя. — Хорошо, милорд. * — слова из песни «Снег». Группа Tracktor Bowling.