Обещание

Стыдно было признаться, но она расслабилась, ослабила бдительность. Здесь, На Хиджале, у самой Вечности, как говорили калдораи, само время будто остановилось. Казалось, воздух был пронизан этим ощущением. Наверное, впервые за долгое время Лириэн хотелось просто отдыхать, спать и думать в тишине и покое о своем. Недаром это было лучшим местом для медитаций, неспроста именно на Хиджале и на Лунной поляне, которая, насколько помнила эльфийка, находилась к северу за горным кряжем, друиды устроили свои подземные кельи, где многие тысячи лет провели в Изумрудном сне. В этом месте действительно хотелось остаться и забыть обо всех печалях и тревогах. После ухода Эридана охотница целиком и полностью посвятила себя своим животным, а в особенности Лае. После того чудовищного выплеска сил, когда лоа снежного леопарда защитила себя и свою (хозяйкой себя теперь у Лириэн просто язык не поворачивался назвать) союзницу, Лая все время спала, выглядела очень изможденной и вызывала у охотницы серьезную тревогу. Большая кошка лежала на одеяле у кровати Керена, а Лириэн хлопотала над ней, отпаивая лечебным отваром и бульоном, который специально сварили по ее просьбе. Шин вышагивал рядом, нервно подергивая коротким хвостом, и косился на Лаю. Кажется, рысь еще не разобрался, как он относится к кошке с сюрпризом. Лириэн вообще не без оснований опасалась, что они не поладят и подерут друг друга. А уж теперь, когда эльфийка увидела истинный облик леопардихи, на что она способна в гневе, она всерьез испугалась за своего рыся. Да вот только Лая, хвала богам, была достаточно разумна, чтобы не обижать того, кто был слабее ее и кто претендовал на звание главного "владельца" этой двуногой. И за это Лириэн была им обоим благодарна. Меньше всего ей бы хотелось позволить своим пушистым спутникам делить себя. Накормив Лаю и рыся, Лириэн снова ложилась спать. С одной стороны ее грел пристроившийся с краю Шин, а с другой тихо дышал Керен. Лириэн подумала, что ей никогда не было так спокойно. Лишь когда ее мысли обращались к Эридану, бывшему за много миль посреди штормового моря, сознание эльфийки пронизывала тревога, заставлявшая ее хмуриться во сне. Керен тоже в основном спал, но в те моменты, что он просыпался, маленький дракон с любопытством расспрашивал эльфийку о син'дораях, о силах Орды, о которых он почти не имел представления. Лириэн охотно делилась с ним, рассказывала все, что знала. Маленький дракон должен знать две стороны одной медали. Все же Керена воспитывала Вериса, люто ненавидевшая Орду, Керен наверняка с детства слышал, что ордынцам нельзя доверять, что они несут лишь разрушения и боль. А после гибели Ронина от мана-бомбы Гарроша он и сам, наверное, в это поверил. Но даже сейчас Керен удивил Лириэн своими суждениями. - Но ведь тролли и таурены восстали против Гарроша, - тихо говорил Керен, устало прикрыв глаза. - Они тоже боялись, что участь Терамора постигнет их города, но все равно не побоялись выступить против Новой Орды. Так и леди Праудмур, которая прогнала Эридана из Кирин-Тора. Калесгос, другие архимаги не хотели этого, у них это на лицах было написано, но они не смели противиться своему лидеру. - Ты сравниваешь Джайну с Гаррошем? – удивленно спросила Лириэн, оторвавшись от кормления с руки Шина. - Лидер должен думать прежде всего о своих людях. Если он поддается плохому настроению или личной неприязни, а это вредит всем, это неправильно, - сонно ответит Керен. Кейлек ничего не сказал. К тому времени он уже не спал и слушал их разговоры, изредка вставляя свое слово, но сейчас дракон промолчал. Он все так же лежал в бинтах и вертел в пальцах какую-то побрякушку, похожую на брелок на цепочке. Только потом Лириэн узнала, что это амулет. Керен в очередной раз уснул, коты растянулись на одеяле, накормленные и вычищенные до блеска охотницей, и Лириэн пересела на край кровати. Она тревожно посматривала в окно, но понять по дневному свету, сколько прошло уже времени, здесь, у подножья Великого Древа, было крайне затруднительно, потому что лучи света не проникали на такую глубину. Из-за собственного свечения Источника здесь царил все тот же серебристо-сиреневый сумрак, что и в час ее первого пробуждения. Калесгос уже не спал. Он с трудом подтянулся на руках в сидячее положение с напиханными ему под спину подушками, и все так же разглядывал блестящий амулет в своих пальцах. Из окна слышался слабый отзвук журчащей воды, треск кузнечиков и нестройный хор лягушачьих голосов. Это убаюкивало, но на этот раз вновь ложиться спать эльфийка не спешила. - Калесгос, - негромко обратилась к нему девушка. – Скажи... ты никогда не сожалел, что покинул синюю стаю, чтобы стать частью Совета Кирин-Тора? Кейлек непонимающе приподнял брови. По голосу, интонациям, по тому, как Лириэн при этом вопросе смотрела куда угодно, только не на него, он понял, что она не на этот вопрос хочет услышать ответ. - К тому времени, как я покинул Хладарру, от нашей синей стаи мало что осталось. Даже Киригоса ушла. Моя названая сестра, - пояснил дракон. – Она всегда меня поддерживала до последнего. Но сейчас... После победы над Смертокрылом я чувствовал себя обломком кораблекрушения, который долго носило по бурному морю. Потом эта история с Терамором и Радужным Средоточием. Джайна... – дракон замолчал, глядя на амулет в своей руке. – Наверное, все дело в чувстве вины и завышенном чувстве ответственности, я себя долго убеждал, что я помогаю Джайне, потому что по моей вине Радужное Средоточие выкрали, потому что я не хотел, чтобы еще кто-то лишился своего дома и дорогих ему существ. - Но ты же остался не только поэтому, - тихо возразила Лириэн, вспоминая, какими взглядами обменивались там, в зале совета, Кейлек и новый архимаг Кирин-Тора. - В какой-то момент я почувствовал, что она стала мне дорога. Мы с Джайной очень похожи, знаешь, - Кейлек грустно улыбнулся. – Она до сих пор не может простить себя за Артаса. А я винил себя за то, что не уберег Анвину. Для многих она всего лишь сосуд для энергии Солнечного колодца, сплетение магических формул, создающих осязаемую телесную оболочку. Но я ее увидел еще тогда, когда она сама считала себя человеком. - Ты ее любил? Кейлек качнул головой. - Не в том смысле, пожалуй, который вкладывают в это другие. Это была юношеская влюбленность, граничащая с восхищением и желанием оберегать и защищать. Тиригоса, моя нареченная невеста, была возмущена моим решением остаться на Кель'Данасе, но все же приняла мое решение и мы расстались сердечными друзьями. - И ты никогда не жалел, что отказался от жизни дракона ради человеческой женщины? – думая о чем-то своем, негромко спросила Лириэн. Кейлек пытливо взглянул на нее. Кажется, он понял, к чему велись эти расспросы. - Дракон останется драконом. Я не могу перечеркнуть свое прошлое. Именно поэтому я здесь, - ответил он. – Пусть драконы и враждовали с людьми во время войны Нексуса, никто никогда не смотрел на меня косо, как на врага, способного вонзить нож в спину. Поэтому, когда я впервые услышал полные негодования и праведного гнева слухи про связь Эридана с эльфийкой крови, я удивился и одновременно восхитился, - синий дракон улыбнулся, увидев замешательство и непонимание на лице эльфийки. - Восхитился? – наверное, Кейлек шутит? - Нам никогда не приходилось скрывать свои отношения и оглядываться через плечо, выискивая возможных недоброжелателей и шпионов, - пояснил Кейлек. – Потому что изначально мы не были врагами. Нужно обладать немалой смелостью, чтобы пренебречь существующими устоями и общественным мнением. Особенно в условиях бушующей войны, когда подобное может быть расценено как государственная измена. Лириэн молча кивнула. Да, все так. И поэтому ее первый вопрос, с которого начался этот разговор, изначально был лишен смысла. Калесгос и Джайна никогда не были врагами, как они с Эриданом. Что должно произойти, чтобы калдорай и син’дорай смогли принять друг друга? За столько лет вражда стала частью их жизни и усваивается с молоком матери. Что нужно сделать, чтобы разрушить эти устоявшиеся принципы и правила и сломать эту клетку, в которую их загнали с рождения? - Может казаться, что выхода нет. Но перемирие было объявлено всего несколько дней назад, - Кейлек мягко улыбнулся, глядя на подавленную девушку. – Все еще может измениться. Если ты любишь его, то никогда не опускай руки. Лириэн подняла глаза, встретившись взглядом с теплыми синими глазами полуэльфа, и не смогла сдержать благодарной улыбки. Несмотря на свою молодость по меркам драконов, Калесгос был мудр и по-человечески сердечен. Удивительно, что такой дракон родился в синей, а не красной стае, и более того – стал Аспектом Магии, которая является воплощением упорядоченности и логичности. Наверное, именно молодость Калесгоса позволяла ему лучше понять младшие расы. Те же старшие красные драконы прожили много тысяч лет и становятся, как и всякие долгожители, отрешенными, более беспристрастными, одним словом – правильными. Как-то не представлялся Лириэн Безвременной Ноздорму, без памяти влюбившийся в женщину младшей расы, или Королева Жизни, увлекшаяся каким-нибудь горячим юношей-эльфом или человеком. Амулет в руке Кейлека передернулся свечением. Прежде чем дракон успел что-то сказать, Лириэн соскользнула с кровати Керена с противоположной стороны и исчезла из поля зрения Кейлека. Учитывая, что Калесгос отправился им помогать фактически в самоволку, не поставив в известность Кирин-Тор и Джайну, меньше всего Лириэн хотелось бы скомпрометировать его. И правда. - Кейлек, - послышался взволнованный голос Джайны. – Что-то случилось? Я пыталась связаться с тобой дважды, но оба раза не приходило отклика. - Прости, - вздохнул дракон, – наверное, я спал. Но любящую женщину и архимага, знающего, как работает лично ей зачарованный амулет связи, было не обмануть. Полыхнула вспышка телепорта, явив заметно побледневшую Джайну. Чутье ее не подвело. Увидев всего перебинтованного Кейлека, она охнула и шагнула к нему, схватив за забинтованные руки. - Кейлек... что с тобой случилось? Я никогда не видела тебя таким израненным... – сдавленно проговорила женщина, и по ее подрагивающему голосу было слышно, насколько она напугана. - Со мной все хорошо, не волнуйся, - виновато улыбнулся Калесгос, удрученно размышляя, как ему теперь все объяснить Джайне. В частности, присутствие Керена. Одно радует, что Лириэн успела спрятаться до того, как появилась волшебница. И если Джайна не начнет специально обыскивать комнату, то и не заметит ее. Шин проснулся и настороженно таращился на появившуюся волшебницу, но Джайна пока не замечала зверей. Ее больше волновал забинтованный дракон. Лириэн, задвинувшаяся под кровать, видела из-под края одеяла, как Джайна склонилась над Кейлеком, ощупывала его, а дракон смущался, пытался удержать ее руки. - Джайна, все хорошо, - обхватив ее лицо ладонями, Кейлек притянул волшебницу к себе, и проникновенно смотрел ей в глаза. Ее серебристые волосы растрепались, домашняя одежда – белая блуза и длинная юбка – была в беспорядке. Похоже, она уже готовилась ко сну, когда попыталась связаться с Калесгосом. – Я просто отдыхал. - Я же вижу, что ты побывал в передряге, - прерывисто вздохнула она, накрыв его ладони у себя на лице своими. - Я сразу поняла. - Что случилось? – кажется, причина ее беспокойства была не в нем. Не только в нем. Джайна выпрямилась, отстранившись из этих полуобъятий. Между бровей у нее залегла глубокая морщинка. Калесгос напрягся. Он знал это ее выражение лица. - В мои покои проник шпион. Эльфийка крови, - глядя дракону в глаза, сказала Джайна. – Та самая, что была с Темным Крылом в тот день. Кейлек замер. Он-то знал, что это не могла быть Лириэн, которая все это время была вместе с ними. - Это точно была она? Ты ее видела? - Да. Она сломала магический барьер, вскрыла замок и рылась в моем столе. Она была в маске, но эти бесстыжие глаза и волосы я сразу узнала, - Джайна села на край кровати Кейлека и только теперь огляделась по сторонам. Взгляд ее застыл. Она увидела спящего Керена и Лаю. А поскольку архимаг Кирин-Тора не была глупой женщиной и не жаловалась на память, то конечно же она все поняла. - Кейлек? – только и спросила Джайна. - Я помогаю сыну Кориалстраза. - Тебя Эридан подбил? – глаза Джайны стали ледяными, словно создаваемый ей лед. - Нет. Я сам предложил помощь. Кориалстраз спас синюю стаю от уничтожения, разве мог я отказать Ронину в просьбе найти Алекстразу? – спокойно ответил Кейлек. Джайна обессилено закрыла глаза. Она выглядела невыносимо уставшей и одинокой. Поэтому дракон сделал единственное, что он мог в этой ситуации. С трудом приподнявшись, полуэльф потянулся к ней и обнял целой рукой волшебницу, прижав к себе. Вопреки его ожиданию, Джайна не отстранилась, не оттолкнула его, как он боялся. Ее напряженное, как струна, тело обмякло в объятьях Калесгоса, Джайна уткнулась лбом ему в забинтованное плечо, руки обвили его шею. - Калесгос... что ты творишь... Подружка и любовница калдорая с сомнительной репутацией и методами вломилась в мой кабинет, перевернула все бумаги и выкрала пророчества Краса, а ты продолжаешь путаться с Эриданом, - сдавленно проговорила Джайна. – Похитители Солнца официально изгнаны из Кирин-Тора и Даларана, это проникновение, воровство и оказание сопротивления приравнивается к нарушению условий нейтралитета. Со стороны Луносвета это дерзкая провокация и нарушение мирного договора, заключенного между королем Ринном и Вол’джином, - она отстранилась, хмуря брови, и заправила непослушную золотистую прядь за ухо. - Ты уверена, что это была капитан следопытов? То, что ты описала, больше напоминает наемника-ассасина, - Кейлек сделал Джайне знак говорить чуть тише, чтобы не разбудить Керена. – То есть ты вошла, а она рылась в твоих вещах? - Да. Она швырнула в меня световую бомбу и бросилась бежать. Выпрыгнула в окно и активировала телепорт. Я ударила по ней магией, но эльфийка выставила барьер, - стиснув подол юбки, проговорила Джайна, и ее голос вибрировал от гнева. Кейлек промолчал. Все знали, что эльфы крови – почти всегда маги. Только вот в корпусе следопытов шло четкое разделение на магов и следопытов. Сам-то Калесгос знал, что Лириэн, за которую себя выдал вор, почти не владеет магией, но говорить об этом Джайне было бы не самым лучшим решением. - Я свяжусь с правящим лордом Кель’Таласа. Нам известно имя шпионки, я заставлю Кель’Талас отвечать за последствия, - глядя в глаза Кейлеку, сказала Джайна. - Пропали только бумаги Краса? Волшебница кивнула. - Что там было, ты знаешь? - Пророчества. Как одно из тех, которое предрекло, что я возглавлю Кирин-Тор. Крас оставил при жизни некоторые предсказания, которые обладают определенной ценностью для тех, кто знает, как их толковать. В любом случае, это достояние архимага и Совета Шести, и сейчас оно находится не в тех руках, - сухо подытожила Джайна. – А что с поисками красной стаи? Этого же хотел Ронин? Кейлек кивнул. - Пока никак. В Храме Драконьего покоя нас ожидала западня. Кто-то принес туда артефакты из Пандарии, в которых был осколок Ша Страха. Заклинание материализации страхов сделало реальным страхи, наши страхи. Мой страх, - Кейлек грустно улыбнулся. – Оказалось, что больше всего я боюсь возвращения Смертокрыла. Губы женщины дрогнули, но Джайна ничего не сказала, но, судя по взгляду, она и так все поняла. - Нам пообещали, что помогут связаться с Владычицей Снов Изерой. Возможно, Сновидица знает что-нибудь про свою сестру. - Кейлек, если эта женщина шпионит для Орды и задурила голову мальчишке, ты единственный сможешь это остановить. Прошу тебя, если она появится, свяжись со мной. Иначе начнется новая война, потому что я эту кражу так не оставлю, - Джайна склонилась к лицу Кейлека и, легонько поцеловав напоследок, с сожалением отстранилась. Кейлек перевел дыхание. - Ты можешь все это остановить, - сказала она, открывая портал. Несколько мгновений было тихо, а потом из-под кровати Керена донеслось сдавленное ругательство. Легким движением Лириэн выскользнула из своего укрытия и посмотрела на синего дракона. - Если Праудмур устроит скандал лорду-регенту и Халдарону, меня вызовут в Кель’Талас до выяснения обстоятельств кражи, - отрывисто бросила эльфийка, бессильно сжимая кулаки. – Что, разорви меня демоны, происходит, Калесгос? - Мне бы тоже это очень хотелось знать. Как и то, что было в тех пророчествах, которые были украдены, - Кейлек посмотрел на капитана следопытов, пышущую праведным гневом. – Тебе придется рассказать своему начальству правду до того, как это сделает Джайна. Лириэн стиснула зубы так, что скулы свело. Ей придется рассказать про Эридана. В консервативном и жестком обществе син’дораев эта правда могла поставить крест на ней не только как на капитане корпуса следопытов Похитителей Солнца, но и как подданном Кель’Таласа.