С широко закрытыми глазами

Моросящий дождь потихоньку увеличивался, загоняя всех в любые укромные уголки, где можно было спрятаться от сырости, и, угрожал лишить еще на долгое время возможности прогуляться. Крупные капли рисовали неровные узоры на стеклах, бились об крыши домов. Тучи заволокли бездонно тёмное небо, принося с собой приятную прохладу. Вместе с суровой погодой всегда приходит свежесть, обновление всего, чего касались прозрачные капли. Когда-то и Иван любил дождь, но сейчас серость нагоняла на него давящую печаль, от которой хотелось выть по-волчьи, лишь бы заполнить всю пустоту в душе. Облокотившись о перила балкона, он, неторопливо затягиваясь сигаретой, старался выдохнуть едкий дым в причудливую форму. Вязь скорбящих туч вторила дождём по крыше, гася бледность звёзд в вечернем холоде. Можно было с интересом наблюдать за бегущими людьми, где у каждого – своя история, проблемы, планы на ближайший вечер. Он любил шататься по бескрайнему городу, изредка косясь на дешевые разукрашенные витрины и с большим интересом гулять, прислушиваясь к задорному эху звенящих голосов, гулявших среди оживлённых улиц. Быть никем для всех этих далёких лиц, примечая в них искренние улыбки, но в то же время быть везде, чувствовать дыхание города, быть его частью и вместе с ним вдыхать горький запах свинцового неба. - Вань, ты здесь? Хлопнула входная дверь, и Брагинский, словно вернувшись обратно, вздрогнул и тепло улыбнулся в пустоту. Устало ссутулившись и едва шевеля негнущимися прозябшими пальцами, он торопливо затушил сигарету, собираясь направиться навстречу, но чьи-то проворные руки, обняв его сзади, опередили его намерения. - Скучал без меня? - А как же иначе. Озорные глаза блеснули в темноте и он, освободившись из объятий, поцеловал. Вышло смазанно, небрежно, но этого было достаточно, чтобы пустота его покинула. - Опять соседей пугаешь, как призрак поздней ночью? - Лишь немного разнообразил их скучную жизнь. - Ты замерз? Разнообразишь свою, если окажешься в больнице с простудой, пошли в дом. - Не особо хочется. - Ну, тогда буду тебе мешать лицезреть, угрожающе коля сердитым взглядом. - Хорошо, что не ножом. Красивое фарфоровое личико Натальи расплылось в мягкой улыбке, гроздь влажных капель скатились по изгибу пшеничных волос, но она лишь плотнее закуталась в плащ и придвинулась ближе, тепло взглянув на него. Здесь Иван часто смотрел на мир, не отрывая глаз от исчезающих в темноте дорог. То же делала и она, ведь для нее он был всем миром. - Это уж слишком для меня, - с усмешкой произнесла Наталья, и он улыбнулся, не заметив горечи в словах. Она даже не думала, что можно ревновать к дождю, к безликому городу. Она спрятала лицо в тени, но не поблек вопрошающий взгляд: нужна ли я тебе? Я хочу, чтобы ты нуждался во мне так же, как я в тебе. Постоянный вопрос в глазах, страх одиночества, вновь остаться одной и лишиться человека, кому доверилась – вот что пряталось под каменным обездвиженным лицом. Брагинский был добр ко всем – и в такой же степени равнодушен. Наташа для него была большим ребенком, наивной доверчивой девочкой, раскрывшая все глубины души. Но обнажённую душу не так-то просто отвергнуть. Брагинскому хотелось стереть с ее лица этот изъян недоверия.

***

Утро было крайне приятным – наполненный яркими красками сон, удобная кровать, из которой никуда не хотелось вылезать и терпкий аромат, доносящийся из соседней комнаты. А потом утро окатило леденящей водой суровой реальности и с усмешкой напомнило, что он здесь с небольшим багажом по командировке в съемной квартире, работы ему предстоит до позднего вечера, а на кухне засыхают остатки пиццы и ни о каком кофе, великодушно приготовленный Лизой, думать не следует. День не предвещал ничего хорошего – об этом Гилберт догадывался с самого начала, но предпочёл заглушить беспочвенные подсказки разума и всё-таки окончательно встать. Везде был идеальный порядок, уж за этим альбинос следил, организованность и прилежность не позволяли ему наплевать на бардак. Хоть делить не надо. Радуясь отсутствию подруги, он с сомнением оглядел закостенелый кусок забытой пиццы. Попытки вспомнить что-то более оригинальное, чем яичница, затмили вмиг появившиеся картины в виде жуткого разгрома и чего-то обугленного с жутким запахом – что и заставило отринуть эту погибельную идею и заглушить шум улиц громким хрустом. День не предвещал ничего хорошего – в этом Гил убедился вновь, обнаружив на телефоне гневные сообщения. «Скоро начнётся форум, кто будет брать интервью вместо тебя? Приезжай скорее» - И ни слова благодарности, - недовольно прокомментировал тот, уже мрачно прикидывая, сколько минут потратит на дорогу - пунктуальность, которую он так тщетно пытался скрыть за разгильдяйством, вновь одержала верх. Начинался дождь – опять, как вчерашним вечером – полоски слабого света пробивались сквозь занавес тяжелых туч. Шлепая по лужам и матерясь на промокшую обувь, альбинос стремительно рассекал угрюмые силуэты и не смотрел по сторонам, не обернулся и на злобную женщину, громко крича возмущенный бред ему в спину из-за случайного столкновения. День не предвещал ничего хорошего – он старался не думать об этом. Что может быть хуже? Быстро спуститься по лестнице, свернуть направо – а там уже рукой подать. Не теряя времени, Гил повернул в нужном направлении, дальше и дальше – и резкий скрип колес заглушил его мысли. Последнее, что он запомнил, прежде чем его окутала тьма – испуганные глаза девушки за рулём и пьянящий багряный цвет несущейся на него машины.