Видел ты, знаешь сам, в своих помыслах чист я ушел защищать фатерлянд

«Вот это да! Ну мы герои! Как же здорово ощущать, что несешь спасение своему народу, да и не своему тоже!» «Но все же хорошо, что пограничные отряды этих «красных» были уничтожены до нас, а то еще и с ними возись…» «Ха, мы все равно разбили бы их, просто так быстрее; хорошая штука – разделение труда!» «Да мы по-любому победим. Это ж мы!» Примерно такие мысли бились в голове у Фрица в такт барабанной дроби. Впрочем, это были не совсем мысли – это были скорее не особо оформленные эйфорийные искорки. Молодецкая удаль на буржуинский лад. Впереди шагал гауптштурмфюрер – сложно было не заметить его белый мундир с черными наградными крестами, поблескивающими на утреннем солнце. За ним развевались все те же черные флаги (если бы мы имели возможность хорошенько присмотреться, на них мы увидели бы интересный символ движения, жизни и света посреди белого креста). Краем глаза Фриц заметил, что к их процессии присоединились остатки центрального и восточного фронта, прибыло подкрепление с запада. К деревне подходило уже около тысячи человек. Рядом мельтешил Мартин, вцепившись в автомат, как в золотой слиток. Когда впереди показались непосредственно скособоченные домики, Мартин слегка позеленел. - Ты чего? – бросил Фриц, прикидывая, как скоро их армия будет полноправными хозяевами в деревушке. - Фриц, нам же стрелять нельзя! – панически вытаращился Мартин. – А мальчишам можно! - Доходит до тебя, как до жирафа, - хмыкнул Фриц, в тайне сам немного напрягшись по этому поводу. - Заткнитесь, - отчеканил кто-то сзади. - Мартин, правда, заткнись. Все у нас получится. Мы их в два счета сделаем, - уверенно заявил Фриц, сворачивая разговор. Внезапно процессия ускорила шаг, очень сильно ускорила. А потом раздался режуще громкий вопль гауптштурмфюрера: - Ложись!!! Вернее, все услышали только «лож…», потому что «ись!!!» потерялось в душераздирающем грохоте. Дальше Фриц, в общем-то, мало что помнил. Сначала ударился о землю он, а потом снизу - она об него. В воздухе резко запахло дымом. А потом все вскочили на ноги и с не особо дружелюбными выкриками рванулись вперед. Фриц тоже вскочил, но запнулся о чью-то руку. Оторванную. От такого «экшена» событий и, кхм, новизны ощущений Фриц реагировал на удивление равнодушно, вернее, с эмоциональной отупленностью. Из-за черного смога Фриц видел немногое… Но было нереально не заметить тут и там валяющиеся окровавленные, с рваными глубокими ранами трупы. Эмоции вернулись к Фрицу, только когда он обнаружил «последнюю каплю», владельца той самой руки – Мартина, который, видимо, опрометчиво замешкался при команде «ложись». Мельком пронеслись воспоминания: Фриц и Мартин горланят песни в пивной… Мартин пытается пнуть Фрица (но запутывается в своих ногах и падает, цепляясь за близлежащий куст и ломая его)... Фриц дружелюбно топит Мартина в речке (тот там же утопил часы Фрица)… Мартин лихорадочно списывает у Фрица ответы на экзамене… Мартин кусает парикмахера, когда тот пытается сбрить его рыжую шевелюру… Фриц почувствовал, что если в его голове и были какие-то мысли, то теперь их словно снес тайфун из жесткой эссенции животной ненависти и первобытной агрессии к мальчишам: к их народу в целом и к их воякам в частности. Поэтому Фриц, вместе с остальными, не разбирая дороги, шагал к деревушке прямиком по увеличивающимся в количестве мягким трупам, по их частям и, если повезет, по золотистой траве чужого поля…