Видел ты, знаешь сам, в своих помыслах чист я ушел защищать фатерлянд

Вечерняя густая синева потихоньку, как растекшаяся краска, заливала небо: получалось очень красиво – одна половина темно-лазурная, а другая – персиково-розовая. Да, очень красиво. Если бы не черный смог от взрывов, клубившийся над полувыжженой деревушкой. Фриц будто только сейчас очнулся. Из эмоций в голове лишь билось какое-то тотальное остервенение. Судорожно, устало сглотнув, он огляделся по сторонам. На пыльной сухой земле валялись ошметки его однокурсников-солдат, обуглевшиеся балки, осколки от снарядов… Вновь и вновь поднимался сиреневатый дым, испепеляя дома. По воздуху разносились победные, ликующие крики на родном резком языке Фрица. Многие солдаты выносили из местной школы красные флаги, гипсовые бюсты некоего лысоватого вождя с усиками, какие-то книги и сваливали все это добро в одну кучу, которая вскоре, как можно было догадаться, задымилась. - Эй, Фриц, ты чего стоишь, тут же склад рядом! – подлетел к нему белобрысый парень с горящими глазами и острым носом. Фриц знал его – это был Клаус Хартманн, они вместе учились. Клаус всегда отличался некотрым цинизмом и абсолютной беспардонностью. Фриц, Клаус и еще с дюжину человек направились к складу. Он располагался внутри холма и был не особо заметен (иначе бы его разграбили еще первые отряды буржуин). Клаус преспоконенько вышиб ногой ржавую проклепанную дверь и, по-хозяйски махнув рукой, хмыкнул: - Налетайте, братва, пока остальные из наших не подвалили! Впрочем, его никто особо не слушал – «братву» долго уговаривать не пришлось. «Ассортимент» неожиданно порадовал – в ящиках лежало весьма неплохое оружие, около полтинника гранат и мешки с лентами патронов. С радостными возгласами ребята начали складывать это все в мешки, доселе скромно лежавшие на полочке. - Эй, а это еще чего? – воскликнул Фриц, заметив в полу дверцу и на всякий случай со всей дури топнув по ней ногой. Дверца с грохотом провалилась внутрь, задевая ступеньки лесницы, ведущей в заманчивую неизвестность. - Ну ты тупой, это ж погреб! – с восторгом заорал Клаус, и, сигая в темноту вслед за Фрицем, гаркнул: - Ребята, там жратва!!!! Погреб был холодный, сырой и ужасно тесный. Кто-то попытался чиркнуть спичкой. - Придурок, у нас же оружие с собой! – вновь возопил Клаус. – А вдруг рванет?! – и достал из кармана фонарик. Грязный, в трещинах, слабенький, но фонарик. Желтые лучи осветили глиняные неровные стены, низкий потолок, земляной пол и забитые гвоздями ящики. - Ух ты, смотрите, у них тут макароны, тушенка, галеты! – на той же ноте верещал Клаус, вместе с остальными ломая доски ящиков. – А кое-где даже молоко и масло осталось, причем свежее вроде! - Это ты молодец, что сообразил привести нас сюда, - жадно жуя, отметил Фриц и хлопнул расцвевшего Клауса по плечу. - А то, я вообще знаток, где поживиться можно! – с непередаваемой гордостью хмыкнул тот и деловито бросил: - Ты ешь, не отвлекайся, а то другие, как саранча, все сметут! Через четверть часа буржуины с новыми силами и мешками, полными оружия, пошли дальше вглубь деревни. Описывать все их действа особого смысла нет. Буржуины методично обыскивали каждый дом, но в основном все было развороченно другими солдатами. Лишь нескольким из их произвольной команды достались трофеи – в том числе и Фрицу, - не особо дорогие, но старинные украшения. - Zuruk! – пронесся над поселком знакомый хрипловатый голос гауптштурмфюрера, призывающего буржуин идти обратно к границе. Как и сутки назад, солдаты запрыгивали в черные автобусы. Сободные места выглядели зловеще, словно напоминая, что все уже никогда не будут в сборе… В угольно-черном небе кое-где поблескивали звезды, в воздухе пахло порохом, потом и гарью. На серебристых кокардах с черепами рыжели отблески догорающей деревни. Почему-то Фриц вспомнил, как Мартин еще в школе попытался пошутить над историчкой. Суть шутки, по его словам, сводилась к тому, что «открывает фрау Вёгель дверь, а на нее – пыыыщщщ! – и конфетти сыплются!» И все бы кончилось благополучно: Мартин, неплохо петривший в физике, тщательно закрепил замысловатую конструкцию, да только немного переборщил с детонатором. В итоге дверь обвалилась на фрау Вёгель, которую увезли в больницу, а Мартина, под дружеские подколы Фрица, на две недели исключили из школы… Фрицу стало весьма тоскливо. О таких приколах, о дружеских безумствах, об увлекательных дискуссиях по пустякам придется забыть навсегда. Такого друга, как Мартин, вряд ли можно будет еще отыскать, да и не нужно это уже… Фриц тупо не понимал, почему он реагирует так вяло и задним числом, но виной тому был банальный шок. Утешало только то, что смерть его и многих других ребят была отнюдь не напрасной – мальчиши были взяты в плен, их штабы, склады и школа разрушены, а Кибальчиша под прицелами винтовок вели несколько гауптвахмистров. Фриц невольно засмотрелся на Кибальчиша – то еще зрелище, надо заметить: Кибальчиш больше напоминал брыкающийся скелет в синяках и ссадинах. - Ефрейтор Кёхлер, вам приказ сопровождать военнопленных до лагеря Гросфлахе, - отрапортовал Фрицу один из гауптвахмистров. - Есть, герр! – отдал честь Фриц, которого кстати немного напрягло, что на него, не особо отличившегося чем-либо, возлагают такую ответственность. Вернее, напрягла как раз не ответственность, а свой собственный, немой, и, увы, безответный вопрос: «Почему я?» Но делать было нечего, приказы критике не подлежат…