* * *
Прогулка в Хогсмид была малоприятной: шквальный ветер со снегом и дождем, под напором которого приходилось сгибаться; вход в «Зонко» оказался заколочен, а посещение «Сладкого королевства» испорчено встречей со Слизнортом; потом неприятности с Наземникусом Флетчером, да и «Три метлы» не принесли ничего утешительного, начиная с Забини, одарившего ее настолько жгучим взглядом, что на миг ей показалось, будто он все знает, и заканчивая Кэти Белл с ее проклятием. А хуже всего, что она так и не смогла воплотить задуманное. Гермиона всматривалась в языки пламени, а мысли ее улетали в прошлое. «Прошлое… — усмехнулась она. — Прошлое, которое даже не наступило». — Завтра Кэти отправят в больницу, — долетело до нее сквозь пелену раздумий. Она повернула голову и встретилась взглядом с Гарри. Растерявшись от неожиданности, она только и смогла выдавить: — Это хорошо… — Хорошо, — Гарри кивнул головой и, сняв очки, отвернулся к огню. — Плохо, что день выдался неудачным. — Он закрыл глаза и защемил пальцами переносицу. — Ты, кажется, хотела зайти в какую-то лавку за травами? — Да, мне порекомендовали ее как лучшую, — Гермиона заставила себя улыбнуться. — Ничего, в следующий раз зайду. Гарри не ответил, только снова кивнул головой. Молчание затянулось. — Гермиона, я… — наконец прервал его Гарри.Очки он по-прежнему держал в руке, теребя их пальцами. — Нам надо поговорить. О том… где мы были. — О Хогсмиде? — притворно удивилась Гермиона. — Нет, — Гарри немного смутился, — не о Хогсмиде. До него. Летом. — Я уже говорила, что мне неприятно… — Это важно! — воскликнул Гарри, перебив ее, и уже тише добавил: — Потому что без тебя нам не справиться. В его глазах блеснула мольба. — Хорошо, — сдалась Гермиона, вздохнув. — Но не здесь: не хочу, чтобы нас слышали. — Есть более надежный способ… — Гарри, не вздумай, — голос Гермионы звякнул металлом. — … и я знаю, — продолжил тот, игнорируя сердитой возглас подруги, — что ты не одобряешь самодельные чары Принца, но по-другому поговорить не получится. Гермиона, вскинув голову, демонстративно отвернулась к камину, но Гарри это не остановило. — Им все равно придется воспользоваться, даже если мы покинем башню. Я хочу исключить любую возможность, что разговор станет достоянием чьих-то ушей. «Правильно, все правильно…» — думала в этом момент Гермиона. Ей действительно не нравилось, что Гарри пользуется заклинаниями из учебника неизвестного Принца-полукровки — ни к чему хорошему это не приведет, — но не могла не признать, что они эффективны. Более того (Гермиона с трудом сдержала смешок) сама не раз прибегала к «Оглохни», замечая, как желчно кривится рот Джинни, и как от этого кривления на душе становиться муторно. Но она знала — говорить будет в голос, а не шептать как прежде. — И с чем это вы без меня не справитесь? — самодовольно хмыкнула она, так и не повернув головы. Лицо Гарри озарилась улыбкой: он воспринял эти слова как согласие. Он говорил долго, она его не перебивала, лишь изредка — вопросами, ответы на которые и так знала, но Гермиона — не Ангел — не могла не задать их, делая удивленные глаза, получив ответ. — Мне все время казалось, что это сон, страшный, кошмарный, не желающий проходить, — неожиданно произнесла она, не отводя взгляда от камина. Уже несколько минут Гарри молчал, молчала и она. Он посмотрел на нее: глаза Гермионы ничего не выражали, были пусты. — Мы, потом вы… словно игрушки… Гермиона скользнула по Гарри взглядом, зацепившись за очки, которые он все еще вертел в руках, и снова отвернулась к огню. — Игрушки, — протянул тот, соглашаясь. Они действительно были игрушками в руках Дракона. Все они. Одних она использовала для устрашения других. — Если бы мы не согласились… — Гарри, не надо… — она перебила его, мягко коснувшись ладони. — Так или иначе, но вас заставили бы. Эта женщина не отступилась бы от своего. Будь на ее месте я — сделала бы то же самое. Зеленые глаза полыхнули удивлением. — Жестоко, — улыбка, будто оправдание, — прости, но очевидно… из твоих слов. Он смотрел на нее, а внутри поднималось странное, необъяснимое беспокойство. На миг ему показалось, что перед ним Ангел… Гарри тряхнул головой, прогоняя дурное наваждение. — Ты бы надел очки, — долетели до него тихие слова Гермионы, — а то выглядишь… непривычно. Да и… Она резко обернулась. Острый, неприязненный взгляд Лаванды Браун пронизывал ее насквозь. Глаза Гермионы, сверкнув, сузились. — Ты ей не нравишься, — насмешливо фыркнул Гарри, нацепив очки. — Это почему? — поинтересовалась Гермиона, продолжая смотреть на Лаванду, та отвечала тем же. — Потому, что ты с Роном. Она повернулась к нему, тут же забыв о Лаванде, и удовлетворено хмыкнула. — Только мне кажется, — продолжил Гарри уже серьезным тоном, — что он тебе больше не интересен. Рон словно привычка, надоевшая, но удобная настолько, что с ней невозможно расстаться. — Он смотрит в упор, а потом твердо произносит: — Что там произошло? Гермиона чувствует, как учащенно забилось сердце, как плотно сжались губы, мгновение спустя растянувшиеся в тонкую полосу. Гарри прав: Рон ей не интересен. Он только друг: милый, добрый, но друг. И как бы она ни хотела, как бы ни старалась, но это так. Ниточка оборвалась там, в борделе, где по наводке капитана они скрывались вместе с Малфоем. Только осознала она это здесь, в Хогвартсе. Но что есть внутри? Что пришло взамен желанию? «Ничего, — усмехается она. — Кроме жалости, по-прежнему ничего». Гарри смотрит, не отводя взгляда, он ждет ответа. — Ничего. — Выходит неуверенно — губы не слушаются, и она прикусывает нижнюю, чтобы успокоиться. — Ничего, — повторяет уже четче, скосив глаза к огню, — кроме темноты, страха и ожидания… неизвестного. — Гермиона не лги, — взгляд Гарри не умолим. — Что она сделала… — Мне страшно, Гарри, — перебивает его Гермиона, закрыв лицо руками. Из глаз потекли слезы, но не из-за пережитого, как думает Гарри, а от спасительной мысли, что пришла в это мгновение. Стерев со щек соленые капли, она продолжила: — Она сказала, что мы — ваша гарантия. Если предпримем что-то для своего спасения — они убьют вас. Я до сих пор боюсь, что они придут. — Это невозможно. Они мертвы. — Не все, — сухо замечает Гермиона. — Не все, — соглашается Гарри и тут же улыбается: — Но их можно не опасаться. — Почему? — Недоумение отражается на ее лице. — Когда нас выпустили, они повторили это еще раз. И вполне не двусмысленно. Она видит, как бледнеет Гарри, как в глазах мелькает испуг. — Не думаю, что теперь в этом есть необходимость, — говорит он несмело. «Главное, чтобы эта мысль прочно засела в твоей голове. Ты не отступишь, пока существует опасность нашим жизням. Четверо живы, машина исправна, а значит, в любой момент они могут объявиться здесь. Так ведь ты сейчас рассуждаешь?» — Я все равно боюсь, Гарри. За Рона, за тебя, за Невилла… за Джинни и Полумну. Страх проник в меня так глубоко, что стало казаться: отстранись я от вас — и вы спасены. Но теперь… все напрасно. Краем глаза она подмечает, как тот побледнел еще больше. «Значит, я права». — За Малфоя тоже боишься? — неожиданно и холодно спрашивает он. Гермиона кидает на него уничижительный взгляд и отвечает, слегка вздернув подбородок: — И за Малфоя. Разве вы не были вместе, разве не пережили одно и тоже? Почему ты спрашиваешь? — Вижу, как ты смотришь на него, когда думаешь, что никто не видит. — И как? — Голос Гермионы ровный, хотя внутри все напряглось. — Ты его изучаешь. — Скорее наблюдаю, — быстро находится она. — Как и ты, или отрицать будешь? — Нет, но… — тянет Гарри и сразу парирует: — А кто постоянно говорит, что идея «Малфой — Пожиратель смерти» — чушь? — И повторю! — возмущенно бросает Гермиона. — Всякий раз, когда его белобрысая макушка мелькает у меня перед глазами, внутри возникает острое желание доказать, что ты ошибаешься. Вот и начинаю… наблюдать. И если ты не забыл, — самодовольно добавила она, — то профессор МакГонагалл сегодня прекрасно это подтвердила! — Не забыл, — раздраженно буркнул Гарри, задетый неприятным напоминанием. «Вот же цепкий! — чертыхнулась Гермиона, мысленно выдохнув. — Надо заканчивать это копание в собственных чувствах: наблюдай-не наблюдай — пустота, как была, так и осталась. А жалость… пройдет». — И все же, — Гарри издал презрительный смешок, — даже учитывая, через что мы прошли, я бы не стал переживать за Малфоя. — Почему? — Ты не слышала его слов, прежде чем он переступил временной порог. «Слышала», — чуть было не вырвалось у Гермионы, но она вовремя прикусила губу. — Ты не говорил… — Я никого ждать не собираюсь, особенно… поганых грязнокровок. Одной меньше… На долю секунды воцаряется тишина, сопровождаемая лишь треском поленьев, но Гермиона, зайдясь смехом, прерывает ее. Гарри оторопело смотрит на подругу. — Ты… — Не расстроилась! — выдавила она сквозь смех. — Это же Малфой! Чего еще от него ждать?! — А отсмеявшись, произнесла: — Надо Джинни сказать… — Нет, — резко возражает Гарри и, наткнувшись на удивленный взгляд Гермионы, заливается краской. — По крайней мере, не сейчас… позже. — Конечно, — ее многозначительный тон заставляет его покраснеть еще больше. «Но она узнает. Они все узнают. Я обязана предупредить, сказать об их новой роли невинных девчушек, напуганных до смерти…» Гермиона отвернулась, чтобы скрыть ухмылку: это не обрадует их, особенно Ведьму. Уже сейчас она представляла выражение ее лица… и слова желчи, слетающие с языка. Корчить дуру, как Паркинсон или Лавгуд, она не любит, но и навлекать на себя излишнее подозрение тоже. Но она поймет, если сказать правду, ей одной (остальным частично), всю правду; признаться в собственных сомнениях. Она поймет, также как и там… В затылок кольнуло. Как когда чужой, пристальный взгляд упирается в него. Лаванда. Но на этот раз взгляд мягче, любопытнее, будто пытается понять, считать с губ, их с Гарри разговор. «Не получиться», — думает Гермиона, качая в ответ головой, но на душе все равно тревожно.* * *
«Оглохни», и их никто не слышит. Стон вырывается наружу, эхом оглашая гладкие и холодные камни подземелья. Он то взлетает вверх, то опускается вниз; становиться протяжным или коротким, будто всхлип, сильным или слабым, но ни разу не прерывается. «Сальвио Гексиа», и их никто не видит. Тонкие пальцы обхватывают его шею, скользят вниз, но потом, словно передумав, устремляются вверх, к затылку, и мягко надавливают на него. Голова, повинуясь их требованию, опускается, плотнее прижимаясь лицом к ее груди, обжигая кожу горячим дыханием и неистовым поцелуем. Место мрачное, но им все равно: им не до этого. Они вместе, как она и обещала. И об этом никто не знает…