wolfs don't cry

И вот закат наплывает на тебя, укутывая словно заботливая мать. Никогда в жизни не имея тепла, ты при его возникновении тянешься к нему, записывая все воспоминания на кинопленку inside youself. — Скажи, Чонин, — лениво потягивая сок из коробки, Сехун откидывает голову назад, подставляя шею ветру. — Тебе не hurt? — Я не знаю, — хрипит в смехе брюнет и голову собрату на колени кладет. — В груди все сталью наливается, когда Чунмён смотрит в душу, а так, — вздох. — Не больно. — Я думаю, что это не справедливо, — с укором произносит разноцветный Сехун и прядь-радугу за ухо убирает. — Ты страдаешь, а он смеется. Надо дать ему chance почувствовать pain. — Перестань, — страдальчески произносит Чонин и со скамьи встаёт. — Если ты совершишь какую-нибудь глупость, я тебя перестану считать своей стаей. — Какая серьёзность, — смеётся младший и одним метким ударом коробку в корзину отправляет. — Если этот Чунмён отнимет мою family, я kill him. Good luck, baby. Просто все сразу так нехорошо стало. Чувства обострились, голова болела, внутренности жгло так, как будто кишки покрывались уродливыми пузырями, шипя как змеи. Чонин чувствовал что вот-вот и его поток чувств рванет наружу. Страшно стало так, что земля из под ног уходила, говоря тихим сехуновским акцентом fly. — Ещё вчера, — шепчет Чунмён и в тисках своих ладоней руку Чонина зажимает. — Ещё вчера я заметил, что с тобой что-то происходит. Чонин, не ври мне сейчас, пожалуйста, а скажи правду. — Чунмён, — отмахивается брюнет и губы в улыбке кривит. — Я же уже сто раз тебе сказал, что со мной всё нор-маль-но. — Ты начинаешь бледнеть, — блондин теплыми пальцами бронзы лица касается, что Чонину аж кажется, что там полосы от прикосновений остаются. — Ты мне как младший брат... — Вот именно, — прерывает его брюнет и руку свою из захвата выдергивает. — Брат, брат, брат! Я по самые гланды заебался быть тебе братом, чертов человек, — его глаза красным наливаются, чем вызывают у Чунмёна сдавленный хрип. — Я лишь глупое чудовище, что полюбило человека. — Чонин, — шепчет блондин в страхе и назад отходит. — Если это ты так вливаешься в фестиваль, то молодец! — Чунмён истерически хихикает. — Ты отличный волк! Браво! Отлично! Прекрати! — старший вскрикивает со всей своей голосовой возможности и задыхается, когда его к стене прижимают и носом в волосы утыкаются. — Я раньше думал, — шепчет Чонин и плечи Чунмёна сжимает так, что те заходятся едва слышным скрипом. — Что ты пахнешь чем-то особенным. Морем или лесными ягодами. — Прекрати, — с тихим отголоском истерии произносит блондин и глаза прикрывает. Его страх в заботливые руки берет и держит, держит, держит. — Прекрати, Чонин. — Но ты пахнешь самим собой, — полностью игнорируя просьбы старшего, брюнет своими сухими губами по любимым мажет, вырывая кроткий поцелуй. — Get out of my life. А ночью, на крыше старенькой школы он волком воет. Воет так, будто песню поёт. Колыбельную. Для сердца, чтобы-то уснуло. Его боль ветер подхватывает и несёт ко всем чертям. Надо просто разлюбить. — Но это impossible, — говорят со спины и за кончик хвоста тянут. — Ты знал, что будет больно, ведь так? Это forever, Чонин. Волк смотрит большими кофейными глазами и, кажется, там блестят слезы. Сехун прикрывает глаза и заходится громким криком, вознося свои ноты к самому дорогому, что было у них с Чонином. Он возносит его, голос, к луне. Прекрасной королеве, которая каждую ночь забирает частичку волчьей боли. — Должно быть не так, — шепчет Чонин и с четверенек поднимается, разгибая спину прекрасной дугой. — Должно было быть как в кино. — Мы с тобой смотрели лишь один фильм, stupid, — Сехун заходится смехом и на колени падает. — Не думаю, что «Зал самоубийц» научит тебя love and life. — Возможно, — так же звонко смеётся Чонин, а в душе маленький червяк сердце пожирает. Школьный фестиваль проходит отлично. Все, кто посещает зал класса «А» полностью довольны. Они в восторге от мальчиков-волков. Особенно тают девушки, возжелавшие Джейкоба из Сумерек. — Это так отвратительно, — шипит Сехун и со всей силой хмурится. — Все эти bitches не понимаю главной нашей идеи. Они приходят сюда поглазеть на нас, как будто мы в зоопарке за клетками сидим. Я так хочу, чтобы они все died и отправились в Hell. — Ты всегда был позитивным ребенком, Сехун, — смеётся Чонин, но тут же прекращает. — Слушай, а ты Чунмёна не видел? — А, твоего мальчика из крови и плоти? — ещё чуть-чуть и Сехун, чей мозг уже пробила радуга волос, заставляя его деградировать (так думает, конечно, только Чонин, но всё же), подавится своим сарказмом. — Нет, не видел. Ладно, пойду поубложаю rich bitch, — он едва касается своим носом щеки Чонина и улыбается на прощанье. — Будь хорошим, wolf cub. Спустя минут десять, пока все его одноклассники заняты пикапом, Чонин незаметно выскальзывает из класса и направляется на крышу. Он чувствует свою любовь везде, где бы тот не находился. Сейчас он думает, что чувствует. Он believe in this. — А тут ветер сильный, да, Чонин? — хрипит Чунмён и тонкими пальцами прутья сжимает. — Холодно, когда холодно. — Нет, — брюнет головой отрицательно мотает, хотя это было и неважно, потому что на него и не смотрят даже. — Когда любишь... — Что для тебя любовь? — прерывает его блондин. — Это вечное и не рушимое. — И все? — усмехается старший и в спине напрягается. — Это все, что ты считаешь этим чувством? — А что я могу ещё сказать?! - вскрикивает Чонин и кулаки от злости сжимает. — Я - волк, понимаешь? Что и как я могу описать тебе? Я животное! Я говорю то, что чувствую. А я ощущаю любовь как вечное и не рушимое. Что ты от меня хочешь услышать? — Ничего, — горько усмехается Чунмён и дышит часто, как будто плачет в себе. — Пожалуйста, дай мне побыть одному, хорошо? Просто Чонин - глупый волк, который полюбил человека. Просто Сехун - его собрат, который живет английскими фразами. Просто Чунмён - человек, душу которого хочет Чонин. Просто какой-то круговорот чувств Чонина в природе.