Перекрёстные жизни

58 *** - Всё будет хорошо, - заключила Кэнди, вытирая руки, и отложила в сторону влажное полотенце. – Миссис Леган, кто именно лечил Вас? - Личный врач мадам Эрлой, почтеннейший доктор Фергюсон. – Сара недоуменно пожала плечами. – А что? - И сколько же лет этому почтеннейшему доктору? Впрочем, можете не отвечать, - Кэнди, вздохнув, сделала выразительный жест рукой, как если бы отмахивалась враз ото всех возможных ответов. - Ты о чем? – вмешался в разговор не на шутку взволнованный Нил. – Есть какая-то проблема? - Да подобные проблемы возникают сплошь и рядом с докторами… э-м-м-м... почтенного возраста. Потому что они просто не желают видеть, как далеко шагнула современная медицина. – Кэнди поджала губы и вздернула нос, всем своим видом демонстрируя высшую степень раздражения. – А меж тем это всего лишь симптомы пониженного давления, и даже самый малоопытный доктор в Масс Джен смог бы поставить верный диагноз. Не говоря уже о необходимом лечении… - Так ты можешь помочь? Кэнди услышала в возгласе Нила столько надежды, едва ожившей, а оттого особенно яркой, что невольно улыбнулась: - Ну, конечно, помогу. На самом деле, главная проблема – не эта слабость, головокружения и отёчность, они только следствие, а причина – сбившийся сердечный ритм. Так ведь? – Она повернулась к свекрови и вопросительно изогнула бровь. – Верно я говорю, миссис Леган? - Да… - неуверенно протянула Сара, - да, но… После чашки крепкого кофе, тёплого компресса и массажа, разогревшего окоченевшие ступни, ей действительно стало намного легче. Но известие о том, кого именно сын привел в дом своей женою, оказалось, по-видимому, слишком неожиданным. Ну, или слишком невообразимым. Кэнди не очень-то стремилась теряться сейчас в догадках, приняла бы ее Сара так безоговорочно при несколько других обстоятельствах или стала бы протестовать против неугодной невестки. Тем более что обстоятельства нынешние настоятельно вынуждали забыть все прошлые недоразумения, взять ситуацию в свои руки и действовать. Кстати, случай Сары Леган не был таким уж исключительным: проблемы с сердцем повлекли сбой в сердечном ритме, вызвавший в свою очередь резкий скачок кровяного давления вниз. Странно, но врачи относительно недавно выяснили, что давление в принципе может иногда опускаться*. А потому особенно консервативные из них до сих пор не признавали подобной возможности. И хотя Кэнди, руководя младшим персоналом в отделении доктора Томпсона, была, прежде всего, хирургической медсестрой, в операционной могло произойти всё что угодно, а значит, ей, как никому другому, следовало держать руку на пульсе всех новейших открытий в медицинской среде. - Я уже отправила Филиппа с поручением к аптекарю, которого помню со времен работы в чикагской больнице, - сообщила она, отодвигая подальше поднос с чашками и сахарницей. – Кофе, может, и сгодится, как временная мера, но проблему явно не ликвидирует. Нужны настоящие лекарства. Но вот если мистер Джонсон за это время переехал или закрыл лавку… - Филипп достанет всё необходимое, - Нил успокаивающим движением прикоснулся к руке матери, - и справится как можно скорее. Так что не волнуйся. - Это уж точно, - хмыкнула Кэнди, пряча в уголках губ едва заметную улыбку – ту самую, которую привыкла дарить только родным и которой еще не решалась поделиться с женщиной, долгие годы считавшей ее не более чем дерзкой, зарвавшейся служанкой. Нилу, разумеется, не за что было винить любимую, но здесь и сейчас он как-то по-особенному остро ощутил необходимость, даже потребность собрать воедино своё прошлое и настоящее. Собрать – и уже вместе создавать будущее. - Мне очень повезло с женой, правда ведь, мам? – подмигнул он Саре и почти неосознанно прижал проходящую мимо Кэнди к себе. Сара не ответила и, кажется, быстро отвела глаза, то ли чувствуя неловкость при столь открытом выражении чувств, то ли исключительно из вредности. А может, до сих пор не желая признавать, что неугодная невестка стала вполне подходящей сыну супругой. Кэнди пожала плечами, всем своим видом выражая беззаботное «Да ну её!», в шутку щелкнула мужа по носу (вероятно, чтобы не приставал) и вышла из хозяйской спальной разузнать, чем занимается Кэт. Проведя жену взглядом, Нил шагнул к окну, сцепив руки за спиной. - Я очень переживаю за тебя, мама, - начал он осторожно, - и все-таки просил бы впредь не показывать своего отношения к Кэнди так демонстративно. - Я не собиралась… - начала, было, миссис Леган, но почти сразу примирительно вздохнула. – Это ведь из-за нее, правда? Мадам Элрой разозлилась на тебя, а потом и вовсе отказалась тебя видеть – из-за… неё? И вычеркнула тебя из завещания, и запретила даже вспоминать, и… - Из-за нее, да, - согласно кивнул Нил, разворачиваясь. Смерил мать тяжелым взглядом и оперся спиной о подоконник, опасно натягивая пыльные шторы. – А еще из-за нее я остался жив после ранения, едва не вывернувшего меня наизнанку. Из-за нее я не спился, вернувшись в мирную жизнь, а добился денег, признания и высокого положения там, где никто ничего не слышал о Леганах и совсем мало – об Эндри. Это она, ОНА, мама, подарила мне любовь и прощение тогда, когда вы все предпочли уютную покорность в угоду полоумной старухе. С каждым новым обвинением его голос становился сильнее и громче, кулаки сжимались крепче, и, хотя мозг отлично понимал и бессмысленность, и крайнюю неуместность ссоры, прекратить было всё труднее и труднее. Практически невозможно. Поэтому Нил даже не очень удивился, когда Кэнди, именно Кэнди, взволнованная повышенным тоном разговора, буквально ворвалась в спальню. Она сразу же оценила ситуацию верно: его боевую стойку – грудь вперед, кулаки наизготовку – легко узнать. Уперев руки в бока, Кэнди прищурилась: - Это еще что за истерика, мистер Леган? – и решительно указала на дверь. - Пойди переоденься. И опрокинь стаканчик-другой холодной воды, если не можешь держать себя в руках. - Я могу, - буркнул он неохотно, но спорить все же не стал. От высказанного на душе немного полегчало, и в то же время новая вина покалывала где-то в области сердца. Кэнди вздохнула, когда дверь хлопнула за ним, закрываясь: - Я всё понимаю, миссис Леган, однако иногда Ваш сын совершенно не умеет останавливаться. - Но ты ведь как-то с ним справляешься, - улыбнулась Сара в ответ. Всё именно так и обстояло. А с другой стороны – совсем не так, но объяснять природу столь сложных процессов, происходящих в ее сердце, Кэнди не могла, да и не умела. - Я не справляюсь, - проговорила она мягко, словно растолковывала очевидные вещи своей крошке-дочери, - я просто люблю Нила. А он любит меня. Если любишь – всё остальное неважно. Вот мы и закрываем глаза: я на его недостатки, он – на мои. - Действительно, чего уж сложного, - тихо отозвалась Сара. Кэнди показалось, женщина говорит сейчас вовсе не о них с Нилом. Впрочем, Саре Леган и без них есть о чем вспомнить… *** Они едва успели выйти из церкви, когда кто-то из гостей откуда-то извлек потрепанную чикагскую газетенку. Так Нил узнал, что у него больше нет отца. Известие весьма странно отозвалось в душе: не тоской, болью или шквалом воспоминаний, а злостью – черной, беспощадной, бесконечной. Неиссякаемой. Сейчас злость немного притупилась, уступая место бессилию и обиде. Нил давно бы выплеснул это криком, выбил кулаками или попросту залил чем-то крепким, но Кэнди неустанно бдит. Кэнди сразу дала понять: ничто и никто не испортит свадьбу Чарльзу и Сюзанне, а значит, стоит сдерживаться. Даже если в душе разразились одновременно обе битвы на Марне. Нил в целом согласен с ней. Нил терпел весь свадебный завтрак, умудрившись при этом произнести весьма недурственный и оригинальный тост. Затем он мужественно перенес первый танец молодоженов, хотя и не слишком рассматривал, как там сияющий от счастья Трентон таскает свою новоиспеченную супругу на руках под звуки вальса или чего-то похожего. Затем начались танцы для всех желающих, и тогда уже Нил не выдержал: сжав руку жены покрепче, нырнул в заросли фруктовых деревьев подальше от всей этой суеты и лишь там дал волю чувствам. На самом деле, его чувства до сих пор не вернулись под контроль: бурлят, отчаянно пытаясь выплеснуть его из рамок, из принципов, из берегов. Кэнди терпеливо ждет, время от времени поглаживая его по плечу или по щеке: ей, пожалуй, как никому другому, известна вся глубина его возможных порывов. - И знаешь, что самое скверное?! – в который раз задается риторическим вопросом Нил, точно здесь и сейчас шлифует очередную судебную речь. – Он поступил как самый настоящий трус! Как трус! Взял – и одним выстрелом разобрался со всеми своими проблемами. Кэнди всегда была смелой, и столь трусливый выход – не ее метод, но все же она пытается докопаться до сути. - Возможно, мистер Леган не знал, как быть дальше, - резонно замечает она. Нил только фыркает в ответ: не знал, как же! - По-моему, он и не пытался разобраться. Слабак! - Между прочим, он твой отец! – да, Кэнди тоже начинает терять терпение, но скорее из-за своей общей склонности жалеть и сопереживать. У него же терпения ни капли не осталось. - Отец? – он разражается лающим и совсем не весёлым смехом, изрядно охрипшим после повышенных тонов разговора. – Черти бы побрали этого козла! Если вспомнить Писание, именно это с самоубийцами и происходит, но Нилу некогда сейчас вступать в религиозные дискуссии. Тем более что жена негодующе упирается ладонями в бока: - Ты совсем из ума выжил?! – глаза ее сверкают, как молнии: здесь, в тени яблоневого сада где-то в глубине Мериленда это сравнение не кажется ни метафорой, ни преувеличением. - Как ты можешь такое говорить? Он и сам уже не очень понимает, что говорит. Что можно говорить, и что нельзя. О чем нужно говорить, а где есть смысл промолчать. Только сейчас после того, как обида и злость выплеснулись наружу, горе пришло своим чередом, осознанное и принятое до конца. Застрелился!.. Он медленно опускается на скамью, обвитую диким виноградом, и с такой силой приваливается к ее спинке, что, кажется, успевает даже головой стукнуться. Вокруг цветет, зеленеет, буйствует лето, а ему… холодно: странноватое ощущение. Он чувствует, как Кэнди мягко опускается рядом с ним, как ее пальцы гладят его по щекам, по волосам, как ее губы успокаивают и согревают – очень горячие и такие родные. Она ничего не говорит. Возможно, потому что в подобные моменты иногда лучше тихо посидеть, обнявшись. А может, и по другой причине: Кэнди всегда уважала его отца, если не любила, то, по крайней мере, относилась к нему тепло, и теперь ей просто не хочется выслушивать эти постоянные упреки и гадости в адрес покойного. Ну, или, может, потому что Кэнди знает его, Нила, слишком хорошо, а значит, понимает: эта вспышка ярости – от боли и бессилия, от обиды и непонимания. От того, что отец – ох, отец! – был для Нила куда бóльшим авторитетом, чем могло бы показаться на первый взгляд. Они довольно долго сидят в тени раскидистой яблони, а за это время небо над густыми кронами впитывает краски заката: глубокая лазурь расцвечивается лиловым, малиновым, даже багряным. Небу ведь все равно, что происходит на земле, на небе всё идет своим чередом. Музыка становится тише, а тени плотнее. Воздух уже прохладен – Кэнди зябко вздрагивает, прижимаясь к его плечу: нынешнее лето не в пример предыдущему не балует пока душными ночами. - Ты справишься, милый, - шепчет Кэнди, - мы вместе справимся, и ты обязательно простишь его. Нил вовсе не уверен, что так оно и будет, но расстраивать Кэнди, отрицая ее слова прямо сейчас, он тоже не готов. Вместо ответа он лишь обнимает любимую за плечи и предлагает: - Пошли-ка к столу. Наверняка, Трентоны уже разрезали свадебный торт. - Да и нас обыскались, - согласно кивает Кэнди. Пробираясь с ней через изумрудный полумрак пышного сада, Нил отчетливо и ясно понимает только одно: его настоящее столь прекрасно, а будущее – многообещающе, что возвращать прошлое нет никакой нужды. Но он, разумеется, еще не знает, как сильно потом ему об этом придется пожалеть… * Действительно странно, но до начала ХХ века о гипотонии не просто ничего не знали: медицина не подозревала о ее существовании. А поскольку симптоматика часто сходна с гипертонией, лечение было соответствующее. То есть кардинально противоположное необходимому (норматоников то не было!) Плюс все эти совершенно дикие медицинские заблуждения 19 века, типа кровопускания и т.д. В общем, людям, склонным к понижению давления в случае определенных медицинских проблем, бывало несладко.