Перекрёстные жизни

59 *** - Ты жалеешь, да? - О чём? - Ох, не нужно этих штучек, Нил Леган! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить недоуменному взгляду. - В таком случае к чему спрашивать? Нил потянулся, забрасывая здоровую руку за голову. Кэнди, мимолетно улыбнувшись, пристроилась у него под боком и набросила на обоих сперва одно, а затем и второе одеяло. В старом добром Лейквуде нужно было ещё столько всего сделать… К примеру, хорошенько почистить дымоходы, чтобы разжечь все камины. А заодно и дров закупить до конца холодного сезона… - Не хочу напоминать, что давно тебе об этом говорила, - вздохнула Кэнди. - Напоминать совершенно необязательно, - согласился Нил. Конечно, он и так всё прекрасно помнил. За восемь лет совместной жизни – за восемь счастливых, замечательных лет, наполненных радостями и тревогами, – это, пожалуй, было единственной более или менее постоянной причиной их споров и перепалок. Кэнди настаивала на том, что ему следует забыть все обиды и съездит в Чикаго повидаться с семьей. Кэнди напоминала: она, выросшая сиротой, как никто другой, понимает важность семьи. Кэнди досадовала: если бы ей выпал один – хоть крошечный! – шанс повидаться с мамой, с настоящей мамой, она бы… Чёрт, она бы всё за это отдала, чем угодно пожертвовала бы, не то, что какой-то глупой гордостью, взлелеянной в угоду полудетской обиде. Тогда Нил интересовался: смогла бы она пожертвовать своей семьей – им и Кэтрин? Кэнди злилась. Кэнди обвиняла его в черствости и называла манипулятором. Кэнди возражала: разумеется, муж и дочь – главное в ее жизни. Потом постепенно успокаивалась – по крайней мере, до следующего раза. Нил понимал, сколь важен этот вопрос для нее, но просто не собирался возвращать в свою жизнь ничего, связанного с прошлым. Ведь им с Кэнди так хорошо живется вместе: без заносчивой родни, без подозрительных друзей, безо всяких там лживых бродяг-опекунов с их скользкими неискренними намерениями. Его логика была простой и безупречной. Отчего же сейчас она уже перестала казаться правильной? Эх, ему определенно повезло, что, в отличие от него, Кэнди умеет прощать: безоговорочно, полностью и главное вовремя. - Я всегда знал, что ты мудрее меня, - задумчиво протянул Нил в полумрак, неосознанно поглаживая жену по плечу, и тут же добавил бархатным шепотом: - Зато я умнее тебя. Будь в спальной посветлее, Кэнди наверняка заметила бы, как коварно сверкнул его взгляд. Но в комнате, подсвеченной только луной, глаза привыкают к темноте поразительно медленно… Кэнди тихонько засмеялась старой шутке и прильнула к мужу под одеялами, почувствовала, как его пальцы заскользили под ткань ночной рубашки все основательнее, всё дальше… Собственно, так обычно и заканчивались все их ссоры и перепалки… *** Утро началось с Кэт. Для бостонского особняка на Парк-Лейн такое начало утра было вполне обычным делом, но Сара Леган, не привыкшая к подобному, нервно вздрогнула, когда где-то в передней раздался радостный вопль: - Крёстная! Кэнди с Нилом замерли на мгновение: она над горячим чаем, он – с газетой в руках, затем переглянулись и улыбнулись друг другу немного лукаво. Так, словно одновременно вспомнили о какой-то общей заманчивой тайне. Сара пока недолго наблюдала за ними. Сначала несколько часов после приезда молодых Леганов в Лейквуд, хотя ей было слишком плохо, чтобы уделить сыну и невестке должное внимание. Тогда они вели себя совсем по-другому: Кэнди хлопотала над ней, Нил нервничал и злился. Но всё равно было что-то похожее, неразделимое в их словах и движениях, в том, как они общались друг с другом и с ней, а особенно – в том, как они молчали. Точно в унисон… Потом ночью, периодически просыпаясь, Сара наблюдала Нила и Кэндис по отдельности. Сама предпочитала молчать, но дети… время от времени заговаривали с ней. Чтобы спросить, как самочувствие. Или поинтересоваться, что ей нужно. Или просто чтобы вспомнить какие-то несущественные мелочи о прошлом, кажущиеся сейчас чем-то нереальным, невозможно далеким. Сара лишь слабо кивала в ответ, думая о жизни, прожитой не очень правильно, о приличиях, соблюдение которых – только видимость благородства, но не больше. А еще об ошибках. Особенно много о своих собственных, чуть меньше – о тех, которых сумел избежать ее глупый непослушный сын. Вот уж действительно: никогда не знаешь, где суждено потерять, а где – обрести. Когда-то давно она готова была многое отдать, лишь бы не допустить для своего непутевого ребенка столь неподобающего, отвратительного брака. Она негодовала и плела интриги, она спорила – подумать только?! – с пеной у рта, уверяя раз за разом, что безродная сирота не пара аристократу. Она с плохо скрываемым презрением шла на уступки, но не позволяла – о нет! – лишь делала вид, что позволяла нежеланную помолвку, всё еще надеясь на то, что сын одумается. Но что же в итоге? Что она получила взамен постылому союзу, которого, как ей казалось в ту пору, семья избежала по счастливой случайности? Да и что считать респектабельным браком, подобающей партией? У неё был такой – и чем дело закончилось? Хорошо ли судьба – стать вдовой в сорок лет с одними только долгами за душой да презрением бывших друзей, а потом – одинокой приживалкой при капризной богатой старухе? Горькие вопросы не знают ответа. Да, в общем-то, и не требуют его. Сара вздрогнула, словно от холода, и поскорее прогнала от себя эту горечь. Тем более что Кэнди, приглушенно хихикнув, склонилась к ней поближе и доверительно прошептала: - Сюзанна и Чарльз, наши с Нилом друзья, ещё не знают, что я жива. То-то сюрприз их ожидает! – и подмигнула ей. Как подруге. Как родному человеку! Сара едва ли поняла, как так вышло, что она неожиданно улыбнулась в ответ. А потом началось нечто невообразимое… *** - Хвала небесам! – в который раз выдохнула Сюзанна, смахивая со щеки очередную слезу – Хвала, хвала небесам! Чарльз мягко сжал ее ладонь в своей попытке успокоить жену, но даже он не смог бы скрыть радости. Это вообще трудно: пытаться выглядеть равнодушным, когда дорогого тебе человека, которого прежде считал ушедшим, видишь перед собой живым и здоровым. И пусть полковнику Трентону не пристало воздавать хвалы небесам, как то в сотый раз делает его мнительная супруга, в его глазах нет-нет, а возможно было заметить счастливый блеск. - За твое возвращение, Кэндис! – поднял он бокал вина и, немного отпив, снова повернулся к разволновавшейся Сюзанне. – Видишь, дорогая, Кэт не понадобилась твоя забота. - Да уж, слава Богу, - миссис Трентон улыбнулась своему же повтору и перевела взгляд на хозяев дома. – Но как долго вы еще будете здесь? Когда возвращаетесь домой? Сможете ли погостить у нас хотя бы несколько дней? Откровенно говоря, почти с самого первого момента встречи Сюзанна просто забрасывала друзей различными вопросами. Кэнди уже успела рассказать о своих злоключениях после нападения, о потере памяти и внезапном ее возвращении, а Нил поведал о том, что он легкомысленно называл «тюремным приключением». Теперь, когда всё наладилось, о прошлом говорить было легко. Но вопросы о будущем оказались не в пример сложнее. Кэнди мельком взглянула на мужа, но его лицо не выражало ничего конкретного: это само по себе было уже не слишком хорошим знаком. Конечно, она понимала всё многообразие представших перед ним перспектив. Нелегко понять, что делать дальше, когда, едва не сорвавшись с собственной орбиты, возвращаешься домой через много лет и понимаешь, что ничего уже не осталось от прежней жизни. В такой ситуации слабый человек вполне мог бы пойти по пути наименьшего сопротивления и вернуться к привычной семейной рутине. Мог бы специально отвернуться от всех новоявленных проблем и с чистым сердцем позабыть о них. Мог бы вспомнить прошлое и, опираясь на эти воспоминания, оправдать своё бездействие, ведь видит Бог: в прошлом хватало и горечи, и несправедливости, и предательства. Слабый человек вполне мог бы ограничиться этим, гордо вздернуть подбородок и шагнуть в своё настоящее. Только Нил – когда-то Кэнди в это просто верила, а теперь знала совершенно точно, - её Нил слабаком не был. И пусть сейчас на ее безмолвный вопрос он раздраженно отворачивается – потом Нил обязательно примет правильное решение. Как делал много раз на войне в череде беспросветных кровавых боёв. Как делает обычно в суда во время самых щекотливых разбирательств. Как должен делать каждый ответственный мужчина. Даже если он и склонен считать себя безответственным вспыльчивым негодяем… Улыбнувшись своим мыслям, Кэнди отхлебнула глоток вина, нырнув свободной рукой под стол, мимолетно погладила мужа по колену и почувствовала, как он ощутимо напрягся рядом с ней – теперь уж точно не из-за угрюмого недовольства, вызванного вопросами Сюзанны. - Мы ещё не решили, где проведем любезно предоставленный Дэвидом отпуск, - сообщила она Трентонам. – Кстати, я недавно побывала в гостях в приюте мисс Понни, которая меня вырастила… Повидалась со своими воспитательницами, познакомилась с новыми детьми, вспомнила, каково это – жить одной большой семьей и ни о чем не беспокоиться. - Ну да, конечно, - откинувшись на спинку дивана, Нил махнул рукой в неопределенном направлении, - скажи еще, что с удовольствием бы вернулась в те времена, когда была развеселой сироткой и даже не мечтала обрести родителей и настоящий дом. Возможно, когда-то, много лет назад, Кэнди решила бы, что он просто издевается над ней, выуживая горечь там, где она бы предпочла видеть только счастье. Но, в конце концов, ее муж выиграл десятки дел как раз благодаря тому, что умел во время почувствовать, откуда ветер дует, и цепко ухватиться за предложенное направление. Сейчас он делал то же самое: подбросив в огонь разговора пару-тройку особенно просмоленных мыслей, он наблюдал за собеседниками из-под полуопущенных ресниц в ожидании. Как отреагирует Сюзанна Трентон, годами мечтающая о детях, но знающая прекрасно, что после всех перенесенных болезней едва доживет до родов и уж точно не переживет их? Что скажет Чарльз, готовый ради любимой на то, что могло бы показаться жуткой странностью какому-нибудь менее сговорчивому и более консервативному потомственному военному, обеспокоенному только службой и приличиями? Нил ждал, наблюдая за Трентонами, а Кэнди ждала, наблюдая за ним. И с каждым моментом всё сильнее поражалась тому, сколь пóлно можно изучить, узнать, понять человека, раз так вот запросто способен увидеть все его стремления, порывы и расчеты, так безошибочно уловить малейшие перемены курса в потоках его мыслей. Наконец, Сюзанна не выдержала. - Дети? – переспросила она, стараясь казаться беззаботной и не слишком встревоженной. – И… кто там… есть? - Да так, - в тон ей пожала плечами Кэнди, - как обычно: сироты. Разные – от мала до велика, и если бы я могла, всех бы сама усыновила и удочерила. Особенно близнецов Спенсеров. - Тех, чей отец погиб на войне, - тут же оживился Нил. Припоминаю, ты говорила что-то. Мальчишка Эл и девчонка Сэл… скольки лет? - Восьми, - невинно захлопала ресницами Кэнди. И краем глаза отметила: эта информация даже сдержанного полковника Трентона не оставила равнодушным. Что ж, обсудить с Чарльзом и Сюзанной все возможные детали они ещё успеют, а сейчас самое время поделиться собственными планами. Отставив подальше недопитое вино, Кэнди выпрямила спину и чинно переплела пальцы, привлекая к себе внимание. О том, что она задумала, Нилу было пока неизвестно, и вполне возможно, что он запротестует. Немного. На первых порах. И всё-таки подобное стало бы первым правильным шагом к примирению не только Нила с его давно распавшейся семьей, но и её, Кэнди, со всем и всеми, кого она хотела бы хоть попытаться искренне простить. - Я собираюсь устроить в Лейквуде праздник! – без обиняков заявила она. – Званый вечер для родных и друзей или что-то в этом роде. И, уж конечно, ваше присутствие предполагается. - А моё? – полюбопытствовал обиженный женский голос, не лишенный капризных ноток, и все присутствующие, словно по команде, обернулись к его обладательнице. Годы прошли, но Карен Крайс осталась верна себе: темные волосы с едва заметным проблеском янтаря; высокомерный взгляд с едва уловимой горчинкой. Её короткая стрижка, задуманная как дань моде, преобразила театральную приму, сделав немного таинственнее и в то же время непостижимым образом беззащитнее *. Или, может, Кэнди просто показалось это, ведь сейчас Карен была не менее взволнована, чем незадолго до того чета Трентонов. И если бы не вышколенное мастерство актерской игры, старинная приятельница наверняка бы уже бросилась к ней со слезами радости и объятьями, но Кэнди было достаточно и этого. Изумленно приподнятой брови. Влажного блеска в глазах. Скрытой радости, едва уловимой под толстым слоем пудры и еще более основательным слоем грима другого рода – того, что называют приобретенным опытом. - Да как уж без тебя, - весело отозвался Нил, вставая вместе с Чарльзом при появлении гостьи. - Тетушка Карен! – невесть откуда в комнату влетела Кэт и с визгом повисла у мисс Крайс на шее. – Видишь? Мама вернулась! Моя мамочка вернулась ко мне! - Вижу, сладкая, - негромко подтвердила Карен, и уголок ее губ как-то подозрительно дрогнул, легким намеком обозначая паутину первых морщин. ** Впрочем, малышка с малых лет имела тенденцию вить веревки из людей куда более суровых, чем звезда театральных подмостков Карен Крайс. Обойдя давнишнюю подругу, тискающую Кэт, Филипп по-военному козырнул всем присутствующим, но обратился только к Нилу: - Прошу простить меня, если поторопился, но едва ли я мог не устроить Карин сюрприз, патрон. - Да всё нормально, - отмахнулся Нил. - Конечно, - подтвердила Кэнди, - Карен, дорогая. Присоединяйся! Уверена, что тебе интересно послушать о том, что я запланировала! - Ты не представляешь, - заверила ее мисс Крайс. Правда, каким-то неожиданно дрогнувшим голосом. Такой видеть подругу Кэнди уж точно не привыкла, хотя – видит Бог – они не были чужими все эти годы. *** У них вообще странная компания. Многочисленные знакомые и даже абсолютно чужие люди оборачиваются, с подозрением рассматривая их шумное веселое сборище, но что поделать? Жизнь разбросала всех изрядно, заняла огромным количеством важных и скучных вещей, из-за чего возможность по-настоящему повеселиться выпадает нечасто. На этот раз Леганы собрали в Бостоне друзей в честь пятой годовщины собственной свадьбы. Странное дело: как незаметно промчались годы. Бедность сменилась респектабельным достатком. Холодная сырая мансарда давно забыта, да и в пору ли вспоминать о ней, прохаживаясь по комнатам шикарного особняка в престижном районе? Но как же все-таки прекрасно, что есть вещи, не меняющиеся никогда! Такие, например, как теплота дружеских улыбок. Теперь у Нила и Кэнди масса знакомых в Бостоне, отличные связи, которым многие могли бы позавидовать, но настоящих, поистине близких друзей не так уж много, и все они сейчас рядом – приехали разделить этот праздничный зимний вечер. Чарльз и Сюзанна. Счастливые сегодня, как и несколько лет назад в день своей свадьбы. С таким же трепетом и нежностью полковник обнимает свою любимую жену и шепчет ей: - Потанцуем, миссис Трентон? Она с таким же смущением прячет взгляд, с такой же неловкостью, которую, увы, пока не излечило удачное замужество, пробует отказаться: - Ты что! Не могу… Но Чарльз, как всегда, просто подхватывает ее, приподнимая над полом, и, прижимая к груди, танцует за них двоих. - Фи, какая гадость! Смотреть не могу на эти телячьи нежности, - фыркает Карен и запивает смех шампанским. Карен Крайс такая же подруга, может, не настолько закаленная общим горем, но уж никак не менее дорогая. Когда-то она была соперницей Сюзанны Марлоу на сцене, сейчас с привычным рвением соперничает за внимание малышки Кэт, называя себя второй крестной. Той, что с нужным количество конечностей. На что Сюзанна уже почти не обижается. Наверное, потому, что понимает: при всем блеске театральной мишуры и свете рампы всякой женщине нужно тепло другого рода. То, что есть у нее. То, что в ветрености своей уже не обретет Карен. Сюзанна, в общем-то, поступает мудро, давая бывшей сопернице эту фору. Карен допивает шампанское и принимает приглашение Филиппа Лакруа на обрывок вальса, резкой нотой переходящий в чарльстон. Иногда трудно понять, какие отношения связывают неунывающего Лакруа и блистательную Карен, скорее всего, нечто среднее между страстью и дружбой, нечто весьма занимательное для ума, но безопасное для сердца. Что ж, каждому своё. - Каждому своё! – широко улыбается из-за стола Дэвид Брэдфорд, чей неистребимый оптимизм не сумели затушить несколько громких проигрышей в суде. Впрочем, он, как никто другой, представляет, что за преступники оказались за решеткой в результате его… ну, скажем, не совсем эффективной защиты. Нил считает, что Брэдфорд играет с огнем. Возможно, Нил и прав, но Брэдфорд беззаботно уверяет: он знает лучше.*** Дэвид терпеть не может чарльстон, и теперь всячески отмахивается от Клер, настойчиво увлекающей его на танцевальную площадку. Так что Нилу приходится изобразить из себя джентльмена и развлечь жену лучшего друга самостоятельно. Наблюдая за танцующими, Кэнди довольно вздыхает: - И как бы я жила без всего этого? Без всех вас? - Скажешь тоже, - смеется Дэвид и тут же подмигивает: - Миссис Леган, чарльстон редкостная чушь, но вы ведь подарите мне следующий фокстрот? - С удовольствием, мистер Бредфорд! – кокетливо хлопает ресницами Кэнди, прекрасно зная: здесь, с друзьями, она может поиграть во что угодно, даже в кокетство. Краем глаза она замечает, как с танцевальной площадки муж грозит ей пальцем, а Клер, хохоча, о чем-то переговаривается с раскрасневшейся Карен. Кэнди рада, что они с Нилом собрали вокруг себя всех этих людей. Рада, что время испытаний закончилось, и теперь есть возможность отдохнуть, повеселиться и просто жить – для себя, для родных и друзей, для своих детей. Но больше всего Кэнди рада, что сделала правильный выбор пять лет назад, хотя если подумать, то намного раньше. Она улыбается Нилу едва заметно, загадочно, многообещающе, и он сию же секунду улыбается ей в ответ. И в этом взаимопонимании, в улыбке, одной на двоих, и в стуке сердец, бьющихся в одном ритме, счастья куда больше, чем в вещах материальных, столь ценимых суетным светом… * совершенно неожиданно для себя и даже для Карен я сделала в ней некую аллюзию на Луизу Брукс, голливудскую звезду, танцовщицу, модель, актрису немого кино: http://moyakrasa.com/wp-content/uploads/2014/02/louisa-bluks-1.jpg. Карен, правда, немного постарше, лет на 5-6, предположительно, но в сущности это ж мелочи)))) Иногда, кстати, мне трудно объяснить свои теплые чувства к некоторым не то что второстепенным, а более чем фрагментарным персонажам (типа Карен или той же Сюзанны), так что советую просто воспринимать их появление как должное. ** по нашим меркам, двадцать шесть – двадцать семь не возраст, конечно, но сто лет назад всё было несколько иначе. Не так радикально, как двести лет назад, конечно, но уже явно не юность :-)))) *** «He knows better than that» - дословно «Он знает лучше этого», но по-русски скорее это звучит как «Ему виднее». Просто в последнее время, читая только по-английски, я уже отвыкаю от русского построения фраз в художественном тексте (гы-гы)